30.06.2007
43. Наталья ГУБАНОВА. Безумие Париса
(по мотивам произведения Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта»)
Одинокий Парис сидит в пустой комнате, спиной к окну. Его лицо молодо, но седые волосы и странное, время от времени появляющееся, выражение глаз, заставляют засомневаться - не старик ли он?
Сейчас она вышла. (с уверенностью)Да-да, я всегда говорю себе, что она только что вышла. И вернется. Очень скоро. Хотя нет, ведь если она пошла по улице, в сопровождении ее пестрых, как диковинные говорящие птицы, слуг, степенно, плавно, что весьма к лицу супруге дворянина, то и простая прогулка может занять часы. Я всегда недолюбливал пернатых чудовищ. Щелканье клювов, воровские замашки - наш конюх куда лучше - нет ни малейших причин преследовать этого малого - разве только чтоб заставить его помыться. Вода…Как похожа любовь на живительную влагу. Будь трижды проклят тот, кто лезет своим нечистым рылом мутить чужие источники! Граф Скерцо, старая ворона (передразнивая): «прекрасней всех была она средь дочерей Вероны» (внезапно останавливается) Слышите? Это – цикады! Они прячутся в траве, в моем саду. Их маленький оркестрик сопровождает стрекотом наши вечерние часы. Она, когда (как раз в этот самый час!) возвращается с вечерней мессы со своими кумушками, говорит нашим цикадам спеть ей песенку. А ночью, перед тем как лечь в кровать и задуть свечи, она желает им покойной ночи. Они, в знак благодарности, поют ей колыбельную. Вечером – песенку, ночью – колыбельную. «Играет отблеск месяца в струях волос, в сказку родную мою легкий Морфей унес…» жестокий, чудовищный Морфей! Он крал ее, каждую ночь овладевал ее духом. Нет такой власти, чтобы вырвать голубку из тенет…Христианский бог бессилен – ночью он отдает супругу венчанную в лапы язычника…О, горе ни в чем не нахожу отрады и нет прибежища надломленной душе… »розу любви мою кутает серебром»…(наклоняется вперед и мотает головой) Подчас женское пристрастие к металлам переходит всякие границы…Она всегда торопится заснуть. (мягко) Утром у нее много работы. Никогда – то не посидит на месте: к кормилице забежит – проверить, как присмотрена малышка, ведь не чета проказница кормилице Капулетти - повадилась заглядываться на конюшню, словно лошадям нужен больший догляд, чем дитяте. Я бы приказал ее высечь, да Джульетта не велит, говорит, молоко у нее скиснет от испугу. Куда там, такая самого черта увидит – не испугается, а уж от розг (махает рукой) один визг, один…(встает) Джульетта просто жалеет ее. Схожи они годами, вот и находят о чем посудачить. (внезапно, с тревогой) Бывает, они уходят вместе до света и возвращаются только к цикадам! Я не люблю этих прогулок, мне жаль видеть ее такой, какой она бывает вернувшись. Осунувшаяся, бледная, а глаза – что два колодца – дна не видно, мутные…(садится; жалобно:)на море дует ветер. Этот остолоп снова ушел рыбачить, оставив все окна нараспашку. Не знаю, что я им, ведь можно было зажечь огонь в очаге.… Не знаю, что и говорить. Отругать? Нельзя... Как когда я впервые увидел ее. Попрыгунья. То хохочет, то вдруг смутится, да все к маменьке да к папеньке льнет, авось что скажут. А то сядет, как прийду, на камень окна, цветы для венка на коленях, а сама не плетет, а все смотрит вдаль. Спрошу, а в ответ – «не скучно», « матушке лучше моего знать», «как батюшка велит», да краснеет, как яблочко, щечками. (Глупо, как чуть виновато, улыбаясь) пусть хоть целыми днями с кормилицей пропадала бы. (вскакивает; яростно) Туда, где от плит исходит холод забвения, где стены давят, где нет света (садится; тихо, с нежностью в дрожащем голосе) туда я пойду на свидание…как она ходила…Дивный воздух, словно в раю…Да где же она запропастилась! Уже трижды звали к обеду… Мы увидимся в Его саду. Скорее бы.
За окном все также поют цикады.
Автор: Наталья ГУБАНОВА