Творчество и общение интересных людей

Полноценное осознание каждого мига бытия позволяет жить бесконечно и дарит счастье. Полноценное отрешение позволяет не замечать бытие вообще и тоже дарит счастье. Выбор за вами

(Otvertka)

Сегодня
29 марта 2024 г.

Дни рожденья

29 марта Robertnup
29 марта Gor
29 марта algemo
29 марта byjyyejxnod
29 марта Sapinssuink
29 марта lilit
29 марта Ayavric

Здесь и сейчас:

На сайте - никого? Значит, все в Общалке...

Все авторы > 

Все даты
В 03 году, 2021 год назад:
сегодняшний день ничем не примечателен

Лента «Человек 2007»

Вернуться

02.07.2007

55. Игорь ШНУРЕНКО. Роза и камень


Роза и камень

Пьеса для одного актера

Ночь, шоссе где-то посреди пустоты, между ничто и нигде, автомобиль, в автомобиле человек. Это Цезарь, студент лет 22, приехавший в Соединенные Штаты из Аргентины. Он пытается настроить автомобильный радиоприемник на какой-то испаноязычный канал, но все время его теряет. Вместо этого он то и дело натыкается на рекламу и попсу. На заднем сиденье автомобиля с ним кто-то едет – а может, это только кажется? Чтобы не заснуть за рулем, Цезарь разговаривает со своим спутником.

ЦЕЗАРЬ

Слышишь, какое-то латино? Поют определенно по-испански. Но сигнал все время пропадает. Нет, на это радио никак не настроиться. Они передают свою проклятую рекламу. Даже ночью – как будто им мало дня. От этого говна не спастись даже в машине. День и ночь одна реклама, отовсюду, они словно лезут тебе под кожу. Они забрались внутрь нас с тобой, и от этого никуда не деться. Ты рассказывал, что у вас в России та же беда. Плохо, если так. Так можно сойти с ума, мой друг. Ты там не заснул? Не бойся, я не сбился с пути. Это дорога 178, она ведет до Райли. До Райли и дальше, на Чарльстон, но нам туда не надо. Послушай, я никогда не испытываю проблем с тем, чтобы найти то, что требуется. Так получилось, что отец передал мне две вещи: свой язык и свое чувство направления. У него идеальное чувство направления, у моего отца. Еще он большой любитель хорошего вина, ну, ты знаешь, гурман. Каждую неделю он посылает мне бутылку самого лучшего вина. Когда я у себя дома в Буэнос-Айресе, конечно.

Он член винного клуба, и он знает все о вине. Вкус, послевкусие, терпкое, не терпкое, винтаж, год и тому подобное, понимаешь? Я хочу взять класс по дегустации вина, узнать о вине. Хорошо знать такие вещи. Хотелось бы иметь больше времени для этого. Мне для этого много времени не надо. Я мог бы найти час в неделю. Я вкалываю слишком сильно, слишком много.

Сейчас они могут заставить тебя вкалывать в любом месте, в любой момент. В любом месте Земли, даже в середине пустыни. Даже в середине этой проклятой американской пустыни, ты понимаешь, о чем я говорю. Пару лет назад, если маме было нужно, чтобы я что-нибудь для нее сделал, она присылала мне факс. Это, конечно, она могла, но что я буду делать, если я нахожусь в промежутке между ничто и нигде? Тогда я ничего не могу сделать, и она знала, что ей остается только ждать, пока я не окажусь в каком-нибудь месте с доступом к телефону. Сейчас не так.

Затемнение. Пауза. В паузах звучат обрывки песен и реклам по коммерческому радио. Машина Цезаря оставляет позади трак.

Забудь о том, что было. Сейчас они могут достать тебя в любом месте Земли по мобильному телефону или электронной почте. Они пошлют тебе то, что им нужно тебе послать, и ты должен будешь ответить быстро, чтобы они получили то, что хотят, к следующему утру. Или еще раньше – в наше время они все хотят получить немедленно, никаких объяснений не принимается. В наше время ты не имеешь права на одиночество, ты не имеешь права отсутствовать. Не так давно я должен был забыть обо всем и работать над материалом дела среди ночи, чтобы успеть закончить все к утру. Иногда я работаю для матери, помогаю ей с юридическими вопросами. Я должен был не спать всю ночь, а я так хотел спать, и этот здешний кофе совсем не помог. Этот кофе здесь безвкусный, они извлекают из кофе все лучшее, чтобы сделать его хуже. Это правда. Я не знаю, зачем они это делают.

Они говорят – Интернет улучшает жизнь людей. Я не знаю. Я не уверен. Ты можешь получить больше кайфа, это так. Есть порнография, есть картинки с симпатичными девушками. Еще ты получаешь кучу мусора в почте, от чего так устаешь.

Сейчас ты должен работать больше и больше, и выхода нет. Каждый день я ложусь спать в четыре утра и встаю в девять. Я хотел бы спать дольше. Я люблю спать, но у меня нет сна. И с кайфом тоже не особенно получается.

Есть эта грузинская девушка, она потрясающа. Это правда. Ты ее видел? Ты видел ее тело? Как-то я видел ее в плавательном бассейне. У нее великолепная грудь и отличный зад. Не большой, а просто потрясающий – ты знаешь, что я имею в виду. Но столько ребят за ней бегает, так велика конкуренция! У меня нет шанса. Она здесь единственная симпатичная. Ее зовут Нана, и у нее есть муж и ребенок дома в Грузии. Можешь себе представить? Ей только 21, и это ее второй брак. И ее муж ждет ее в Тбилиси. Конечно, я знаю, где это находится, я ведь из Аргентины. У нас культурная нация, не то, что здесь в Штатах.

Затемнение. Пауза.

Американки? Нет, американские девушки на нас и не взглянут. Мы для них варвары. Они даже не знают, где расположена Аргентина. Они думают, что это провинция Бразилии или что-то вроде. Им все равно, Мексика это или Боливия. Для них мы все на одно лицо. Для них мы не существуем. Они смотрят сквозь нас, как сквозь пустое место. Как если бы мы были прозрачными. Они вежливы на поверхности, говорят тебе «хэлло». Ты даже можешь поговорить с ними об учебе, но ничего личного. Это правда, ты знаешь. Так что все, что остается – это грузинская девушка. Но и многие другие так думают, так что я не знаю, что мне делать.

И у меня дилемма. У меня девушка дома, в Буэнос-Айресе. Ей 19. Она прелестна. У нее темные волосы, очень темные, вороньего цвета. Что не так уж необычно в Аргентине. Но у нее голубые глаза, огромные голубые глаза. Очень необычное сочетание. Раньше, я встречал девушку такого типа только однажды, и она была норвежкой.

Аргентинские девушки симпатичные, но моя девушка уровнем выше среднего. Еще у нее большие груди. Мне не нравятся женщины без грудей. Не можешь отличить парня от девушки. Я люблю ее, очень. И она тоже меня любит. Она приехала сюда на День святого Валентина и украсила мою квартиру гирляндами цветов. На стене она написала: Te Amo, что по-испански означает «Я тебя люблю». Это правда. Ты должен зайти посмотреть. Я был очень тронут. Она приехала из Аргентины, я должен был встречать ее в аэропорту. Она боялась, что не поймет языка, но все было нормально. Я встретил ее, и привез домой, и мы провели вместе неделю. Затем я должен был вернуться к учебе, и она была этому не рада. Она собралась навестить свою подругу в Цинциннати и хотела, чтобы я поехал с ней, но я не смог. Она сказала, что не знает языка и может опоздать на самолет, но проблем не было.

Затемнение. Пауза.

Она поехала в Цинциннати одна и провела там уикэнд с подругой. Теперь она снова хочет приехать, и я попросил свою маму дать ей денег на авиабилеты. Мама сама скоро должна сюда приехать. Ее ждет сюрприз. Она не представляет себе, в каком месте я живу.

Я живу в довольно крутом квартале. Я единственный белый в нашем здании, остальные жильцы черные. Впрочем, они неплохие. Я узнал о том, что это за район только, когда я въехал сюда, в офисе они мне ничего не сказали. Но дом не так плох, в конце концов, потому что в районе полно мексиканцев, а это гораздо хуже. Они все время сидят на ступеньках, и временами ты видишь, как они заряжают свое оружие. Это правда. И они с легкостью цепляются к тебе. Мама приезжает в пятницу, и я не знаю, что ей сказать. Она приедет прямо ко мне домой, никуда не заезжая.

Что мы только что проехали? Большой указатель на дороге. Летний лагерь Билли Грэма? Что, проповедник Билли Грэм живет неподалеку? Да-а. Моя мама обожает Билли Грэма. Она христианка, баптистка. Я ни во что не верю. Я не верю в то, что Бог существует. Но я уважаю мать. Сейчас ей 58, но выглядит на 45.

Затемнение. Пауза.

В молодости она была очень бедной. Она была пятнадцатым ребенком в семье, самой младшей. У них не было еды. Иногда им нечего было есть несколько дней подряд. Она сама себя сделала. Сейчас у нее туристическое агентство в Буэнос-Айресе, и она хочет, чтобы этот бизнес оставался в семье, но моя сестра не хочет брать его на себя, и я, признаться, тоже не хочу. В этом и проблема. Я очень благодарен матери, и моя сестра ее тоже очень любит. Она вырастила нас с сестрой, мы ходили в лучшую школу, во всяком случае, одну из лучших в Буэнос-Айресе. Это была еврейская школа. Там учили религии, и ивриту, и Библии, и всему такому, но у них были превосходные учителя и по всем остальным предметам. У меня были уроки иврита два раза в неделю пять лет подряд, но сейчас не знаю, как написать хотя бы одно слово. Наверное, я не любил уроки иврита. Просто сидел там и смотрел в окно. Школа не могла отказаться от уроков иврита, потому что в этом случае ее бы прекратил финансировать Израиль. Они получают финансирование от государства Израиль.

Мой отец выглядит намного большим евреем, чем я. У него есть этот большой нос. Я больше пошел в маму, а сестра – в отца. У нее тоже такой нос, не такой здоровый, как у отца, но тоже достаточно большой. Она пока и фамилию не сменила, она не замужем. Елена Розенштейн, так ее зовут.

Розенштейн – наша фамилия. Ррозеншштайн. Знаешь, что это значит? Розен – это роза, и штейн – это камень. На идише. Роза и камень.

Мой прадедушка приехал в Аргентину с Украины, а моя прабабушка из Польши. Он был из Киева, а она из Варшавы. Они не были знакомы до того, как приехали в Аргентину. Но когда они встретились, сразу влюбились друг в друга. Это то, что зовется любовью с первого взгляда. Ты не против, если я закурю?

Пауза. Цезарь пытается прикурить от автомобильной зажигалки, но та не работает.

Проклятье, зажигалка не работает. Это проклятое радио, забитое рекламой, работает, а нужная вещь не работает. Они очень сильно любили друг друга. Наверное, у моего прадеда ничего больше не было, что он мог бы любить. Его звали Абрам. Он не знал языка, был робким и неразговорчивым даже на своем родном языке. Он работал портным, не модным портным, а просто портным. Он зарабатывал достаточно, но немного. Так мне рассказывал отец. Он не рассказал мне много о моем прадеде Абраме, потому что Абрам умер, когда отец был еще очень молод. Они не виделись часто. Они жили в одном городе, в Буэнос-Айресе, но не были так уж близки. Был конфликт между моим прадедом и его дочерью, матерью моего отца. Она была очень молода, когда ушла из дома и вышла замуж. Она была бунтаркой, отвергла помощь своих родителей. Она хотела жить своей жизнью, жить по-своему. Так что она вышла замуж, довольно безуспешно. Муж бросил ее через несколько лет после рождения ребенка. Моего отца. Так что она должна была растить его в одиночку. Вот такая наша семья.

Моей сестре 23 года, и у нее замечательная работа. Мне не будут платить и четверть ее зарплаты. Она работает для Блумберга – знаешь, финансовая информация, данные с биржи? Все такое. Она делает кучу денег.

Но она слишком серьезна. И моя мать тоже серьезна. У моего отца большое чувство юмора, и он передал его мне. Не моей сестре.

Наконец, Цезарю удается настроить приемник на испаноязычную станцию. Звучит спокойная песня.

Кто это поет? Что-то я не могу угадать. Кажется, это мексиканка. Отец и мать развелись, когда сестре было 14. Наверное, он не был удовлетворен всего одной женщиной. Я это могу понять. Всякий может это понять. И он был слишком независим, чтобы ладить с моей матерью. Она зарабатывала больше, чем он, по крайней мере, тогда. Так что, наверное, он не слишком хорошо себя чувствовал.

Когда они развелись, мне не было тяжело. Они были в любом случае совсем разные. Иногда доходило до жестоких выходок. Но моя сестра – она плакала. Она плакала. Не пускала меня в свою комнату. Но сейчас с ней все в порядке. Она серьезная, у нее нет времени на шутки. Она как отец, только без шуток. Нос как у отца. А я в мать. Она приезжает в конце недели.

Что я ей здесь покажу? Не знаю. Такое скучное место этот Дурум, Северная Каролина. Некуда пойти, нечего смотреть. Лес, магазин и больница. Немного. И, конечно, юридический факультет, где я провожу все свое время.

Я ненавижу юристов. Серьезно. Это правда. Я их не люблю. Не знаю, стану ли я одним из них. Я не собираюсь быть яппи. Я не хочу быть рабом денег. Они делают кучу денег, но у них больше ничего нет в жизни. Я хочу свою собственную жизнь, хочу путешествовать. Я трачу все свои деньги на путешествия. Но я хотел бы иметь большой красивый дом в Буэнос-Айресе, и дачу, и хорошую семью.

Давай поужинаем? Я очень голоден. Посмотри, есть здесь место, где можно поесть? Жаль, мы, кажется, что-то такое проехали. Ладно, будет что-то другое.

Мой отец лучший юрист, чем я. Он знает все законы, все крючки. Он бухгалтер, не юрист. Но он главный бухгалтер, а это очень высокооплачиваемая работа. Он знает о законах больше, чем я. Это правда.

А еще он отличный игрок в гольф. Я тоже хотел бы научиться играть в гольф. Я должен пойти на курсы гольфа. Для юриста это очень важно – уметь играть в гольф. Так они и делают деньги. Девяносто процентов клиентов они встречают на поле для гольфа. Очень важно играть хорошо, особенно в Аргентине. Кроме того, мне это нравится. Я люблю играть в гольф.

Этим летом у меня есть возможность остаться в США на стажировку. Может, поеду в Нью-Йорк или Вашингтон. Моя девушка не хочет, чтобы я оставался, но что я буду делать в Буэнос-Айресе? Для моей карьеры будет лучше, если я останусь здесь.

Пауза. Машина проезжает мимо рекламного щита «Макдональдса».

Скажи, это был знак «Макдональдса»? Я люблю «Макдональдс», но и «Харди» ничего. Наконец-то! Аделанте!

Ужасные, ужасные дороги. Даже не освещены. В Америке ужасные дороги. В Аргентине все дороги освещены. Главные, по крайней мере. Здесь я ничего не вижу.

У нас лучше дороги, но они не поверят, если ты им скажешь. Они настолько уверены, что их страна самая лучшая. У них плохая еда, плохой кофе, высокая преступность, и все равно они верят, что они лучшие. Что тогда я здесь делаю? Хороший вопрос. Я сам себя спрашиваю. Иногда, не очень часто.

Знаешь, что они сделали с племенем чероки? Как-то я был в индейском музее. Мне они нравятся гораздо меньше после того, что они сделали с чероки. Уходи или умрешь. Таков был выбор. Если вы хорошие индейцы, уходите. Если вы протестуете, вы умрете. Это правда.

Мы все здесь хорошие индейцы, собранные со всех концов света. Для них мы хорошие индейцы, и они стараются обращаться с нами любезно. Они улыбаются, говорят хорошие вещи. Но что они говорят, когда нас нет поблизости? Что они говорят о нас, хороших индейцах? Я бы лучше не слушал. И что они делают с остальными индейцами, с плохими индейцами? Я бы не хотел оказаться там, среди плохих.

Машина останавливается у освещенного «Макдональдса».

Окей, вот мы и приехали.

Латиноамериканская музыка внезапно обрывается. Цезарь выходит из машины, берет поднос с едой, расплачивается, садится за столик, ест сандвич.

Это хорошо. Сочно. Хороший сандвич. Хорошее место. Я ненавижу придорожную еду, но это хорошее место. Хорошая еда. Может, я слишком голоден, но мне здесь еда нравится. Еще один пойду возьму. Хочешь, и тебе что-нибудь принесу?

Давай выпьем еще Кока-Колы. Я не хочу слишком быстро уезжать. Меня так достала дорога. Я люблю водить, но я люблю водить в большом городе. Таком, как Буэнос-Айрес. Ты жмешь свой рожок, иногда споришь, иногда материшься. Иногда кто-то материт тебя. Но это жизнь. Иногда у тебя проблемы, иногда ты вне себя, но ты не чувствуешь себя одиноким. А это шоссе заставляет меня чувствовать себя одиноким. Это шоссе делает меня усталым. Меня клонит в сон. Мне скучно. Радио не слишком помогает. Я не знаю, что делать. Если бы не ты, я не знал бы, что мне делать.

Да, я слышал это выражение: Иисус, если бы не ты, я не знал бы, что мне делать. Но я не думаю, что их в этой стране слишком сильно заботит Иисус. Они это говорят, но это неправда.

Мой прадед Абрам покончил с собой. Он покончил с собой после того, как умерла его жена. Моя прабабушка из Польши. Я его понимаю. Я его очень хорошо понимаю. Она была всем, для чего он жил, и когда она умерла, его жизнь потеряла смысл. Она была единственным человеком, кого он знал в Аргентине, и единственной, кого он любил. Он не разговаривал с другими. Она была очень нежная, мягкая, и она тоже его любила. У моего отца есть фотография, на которой прадед и прабабка вместе. Это все, что от них осталось.

На фотографии она глядит на него, как будто никого больше не существует. Она выглядит очень нежной и прекрасной. На ней легкое платье, ее глаза сияют, она робко улыбается. Она держит его за руку.

На нем очень хороший темный костюм, белая рубашка и черный шелковый галстук. Он не смотрит на тебя, он все смотрит на то, что может видеть только он. На то, что могут видеть только они с женой. На то, что остается на снимке, но только мы этого никогда не увидим.

Для меня он всегда в этом костюме, и она всегда смотрит на него с той полуулыбкой.

Эта фотография – все, что осталось после его смерти. У них не было денег и ценностей, они не смогли скопить денег на дом. У них были только они сами, и им были не нужны другие. Им не было нужно многое. Этот мир был не для них. Он был молчаливый портной, она была его драгоценным цветком.

Это место не для того, чтобы тут оставаться. Ты кушаешь свой ланч, ты допиваешь свой напиток, ты уходишь.

Цезарь несет свой использованный поднос к большому мусорному баку с надписью McDonald’s и сбрасывает туда все, что осталось на подносе. Затемнение. Автомобиль Цезаря отъезжает, остается только неоновая вывеска McDonald’s.

Автор: Игорь ШНУРЕНКО


Потрошители:


Авторизация

Колонка редактора

Новости литературы

Сетевые новости

События сайта

Собственное мнение

Золотая коллекция

Жемчужинки

Народ хочет знать!

Автограф

Решетотека

По всем вопросам пишите на info@resheto.ru
© При полном или частичном использовании материалов сайта гиперссылка на resheto.ru обязательна Ссылки по теме

  Яндекс цитирования  Rambler's Top100 Content.Mail.Ru