Поэтом быть, знаете ль, счастье великое,
К тому же — бывает полезно при случае.
В любви отказали, я — долго не хныкаю:
Стихи написала, и — больше не мучаюсь.
Волосы падают на лоб, на глаза. Усталость накрывает с головой. Хочется спать. Может, даже не проснуться. Пальцы тянутся к таблеткам снотворного. Останавливаются. Медлят. Нет. Еще не время. Еще немного, а уж потом будь, что будет. Он переводит взгляд на экран. Свет от него бьет по глазам резко-голубым. В окне аськи высвечивается: «Poisoned Life печатает…» Странное ощущение бьется в груди вместо сердца. Пустота, путанная с равнодушием. Старое отчаяние, как затянувшаяся рана, которая порой дает о себе знать, если за окном дождливая погода. Или если дотронуться и долго не убирать руки. Что еще в его душе?
Он отмахивается от вопроса, поводит острыми плечами. В комнате душно. Или это ему нечем дышать?
На экране появляется строчка:
«Расскажи мне, о чем ты мечтаешь».
Его пальцы замирают над клавиатурой. Брови чуть хмурятся, лоб на миг пересекает вертикальная линия. Впрочем, под длинной косой челкой этого не видно. Прежде, чем он успевает подумать о том, что это слишком простой для него вопрос и слишком сложный в то же время, на экране загорается:
«если можешь и хочешь об этом говорить».
Он чувствует, что улыбается. Искусанные губы болят от малейшего движения. На впалой щеке темнеет синяк. Если не трогать, почти не больно. Он продолжает улыбаться.
У него странная улыбка. Грустная. Насмешливая. Безнадежная. Словно он знает то, чего не знаете вы. Но ему жаль вас, или вы просто безразличны ему, и он не говорит о том, что все на самом деле плохо; а мимолетные радости – лишь временная передышка. Глаза его не смеются, когда смеются губы. Худое, бледное лицо делает глаза эти визуально больше, а их серо-зеленый цвет – ярче. В его глазах не грусть, не отчаяние – холод. И иногда – страх.
«Я хочу рассказать тебе, - быстро печатает он, - у меня есть мечта… точнее, даже две. Но одна не исполнится, поэтому одна». С его губ не сходит улыбка. Вокруг темно, свет экрана ложится на тонкое лицо причудливой тенью.
«Расскажи о двух».
«Взять любимого человека за руку. Но это не сбудется… он умер».
На мгновение он задерживает дыхание. Прислушивается к себе. Больно? Нет. Ни боли, ни отчаяния. Ни страха. Он печатает:
«Он умер от передоза. По моей вине. Пару лет назад».
«Мне жаль».
Пустые слова. Все говорят это, а сами в это время вполне способны жевать печенье или перебрасываться с подругой незначительными фразами о фасоне платья. Она такая же? Он проводит рукой по глазам. Да. И ей, как и всем, наплевать.
«Ничего», - спокойно пишет он.
Закуривает сигарету. Кажется, пятая за эту ночь? Не все ли равно. Не дожидаясь, пока Poisoned Life ответит, он пишет:
«Я любил только его».
«Я понимаю тебя».
Еще одна пустая фраза. Неважно. Все неважно.
«А вторая мечта – это поехать в Берлин. И остаться там. Жить на улице Karlstruher Strasse, на третьем этаже. Пускай один… у меня будет кошка. Такая же, как и была. Её будут звать Умка… как медведя из мультика… кажется, так. Серая в черно-белую полоску. В квартире будет одна комната. На солнечной стороне. Она будет с синими обоями, с мелким рисунком. Комната будет маленькая. Шагов в шесть, например. На стене слева от двери картина… наверное, с озером. Под картиной комод. Вместо шкафа. Под окном письменный стол, а там три ящика. Где будут мои вещи вроде стихов и рассказов. И разные газеты. Еще там стоит кровать. И очень, очень много книг. Я их люблю. А еще я хочу, чтобы там были часы, которые еще на стол ставят. Не помню, как они называются. А еще я хочу праздновать праздники. Потому что о моем дне Рождении вспоминали всего несколько раз».
С каждым новым словом, отправляемым в пустоту сетевого общения, лицо его становится жестче. Холодный взгляд скользит по клавиатуре, экрану, останавливался на таблетках. Нет, не больно. Что-то другое. Она не поймет.
Молчание в аське. В комнате душно, пусто. Только дым от сигареты. Зябкое, родное одиночество. Его мир. Его страдания, спрятанные в обманчивой улыбке. Давняя, будто застывшая в груди боль.
Poisoned Life пишет о своём никчемном, сентиментальном. Ему наскучило это внимание. Она никогда не поверит в то, что он пережил. А он не хочет, не будет доказывать.
Он встает из-за стола. Распахивает окно. В комнату врывается свежий ночной воздух. Обжигает легкие. Чуть откинувшись назад, он закуривает новую сигарету. Глубоко вздыхает, отмечая про себя: неприятное ощущение внутри осталось. Сломанные ребра то и дело дают о себе знать. Он дотрагивается до шрама на щеке. Тонкие пальцы, длинные, словно женские, белеют в темноте.
Под ним живет город, копошатся и спешат люди. Над ним качается купол черного ночного неба, маня свободой и покоем.
Он тушит сигарету. Возвращается к компьютеру. Пишет, не отвечая на дюжину вопросов:
«Я рад, что остался жив».
«После того, как спрыгнул из окна?»
«Да».
Не прощаясь, он выключает аську. Компьютер. С безразличием смотрит на таблетки снотворного.
Еще не время. Когда-нибудь. Но точно не сегодня.
"Не бойся смерти. Пока мы живы - её нет. Когда мы умрем - её уже не будет».
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора