Чудак. | | Всем, кто страдает от злых и странных начальников! | В новом доме на улице нижегородской на третьем этаже девятиэтажки, в четырехкомнатной квартире живет Алексей Семенович Синько, бывший директор станкостроительного завода города Байконура. Небольшого роста, полноватый, лысеющий с выпученными зелеными глазами, он уже второй год как уехал из родного города, прихватив с собой жену и двоих детей. Все вместе они перебрались жить в Ухабинск, на четыреста километров севернее Байконура. Первое время они жили на съемной квартире, перебиваясь с копейки на копейку. И вот в один вечер подумал об этом Алексей Семенович, пораскинул мозгами и решил собирать все свои денежные запасы. На них он в первую очередь купил квартиру в новом доме, который как раз достраивался во время их внезапного приезда.
В Байконуре семья Синько жила в достатке. Доход составлял немалые суммы, и были машина, дача, несколько гаражей и домик за городом. Незадолго до приезда в Ухабинск Алексей Семенович сначала перестал быть директором, а потом и вовсе стал безработным. Причин тому было много. Коллеги по заводу часто жаловались на него в вышестоящие инстанции. Уж очень он был нетерпелив к окружающим. Часто вызвал к себе на ковер, бранил, увольнял и лишал премий. Работа не ладилась, и производство начинало отставать. Однажды нагрянула на завод проверка и застала Алексей Семеновича врасплох. Коллеги добились того, что его сняли с должности, после чего он уволился по собственному. За увольнением последовали вызовы в суд, скандалы и штрафы. Все друзья тогда отвернулись от него, и никто не протянул руку помощи. Сидел тогда бывший директор у себя дома на кухне, смолил папиросы и думал: «Как такое могло случиться?»
Шла весна. Кончался март. Растаял снег, и только в тенистых местах он оставался лежать весь почерневший и уже превратившейся в глыбы льда. Глыбы медленно таяли и по тротуару стекали мелкие ручейки. Повсюду были лужи и грязь.
В полдень воскресного дня дверь подъезда, где жил Алексей Семенович распахнулась, и на улицу вышел одетый в рабочую одежду и в домашних тапочках сам бывший директор. Через плечо у него свисал свернутый домашний ковер, в правой руке теннисная ракетка, а в другой резиновые сапоги. Он подошел к пустой скамейке и резким движением плеча сбросил на нее ковер с ракеткой, опустил на асфальт сапоги и присев на край, переобулся в них. Тапочки он оставил под скамейкой, и, захватив ковер и ракетку, направился во двор на детскую площадку. Там бегала ребятня, резвилась, перепрыгивая лужи, от которых раздавались брызги. Посреди площадки стояла беседка, а в ней сидели её постоянные обитатели, курили, смеялись, о чем – то спорили. Так было изо дня в день. Изредка они играли в домино и тогда по всему двору разносились вопли: « Даешь Петрович!» А в ответ:
- Даю!
Или наоборот, смотря какой у Петровича расклад.
Возможно, они и в этот день собирались разок сыграть. Народу в беседке собралось много, и на ободранном столе уже стояла черная пластмассовая коробочка с надписью «домино». Алексей Семенович часто совершенно случайно привлекал их внимание. Так получилось и в этот раз. Только он успел развесить ковер на перекладине, как спорщики утихли и все уставились на него. По висящему ковру он ударял с большим размахом, как в большом теннисе, той самой ракеткой. Под перекладиной была огромная лужа. Переобутый в резиновые сапоги Синько стоял в ней и переступал с ноги на ногу. Сквозь резину сапог проникал холод растаявших глыб и беспокоил его. В беседке послышался смех.
- Вот чудак!
- Во дает! Ну и ну! Как обычно, коры мужики.
В магазине, недалеко от площадки продавалась выбивалка для ковров и стоила она недорого, во всяком случаи Алексея Семеновича такая сумма не затруднила бы. Дело обычное, чистка ковра, если не брать во внимания орудие труда. По ковру ударяла теннисная ракетка, а сам бывший директор старался всеми движениями походить на чемпиона. Кем он себя представлял в этот момент? - обсуждали сидящие в беседке мужики. - И почему он жалеет денег на пластмассовую хлопушку.
Прошло меньше полчаса. На углу дома один за другим припарковывались машины. Это были иномарки и почти ни одной отечественной. Поддержанного жигуленка Синько среди них не было. Его девятка стояла за домом. В отличие от этих забрызганных в дороге грязью нисанов и лексусов, она была начисто вымыта и дожидалась своего хозяина. В беседке не стихал хохот, но никто уже не обращал внимания на происходящее. Последний раз пришелся удар ракеткой и в одно мгновенье ковер был свернут и перекинут через плечо. На лавочке у подъезда уже сидели молодые парочки и мило беседовали. Правда они обратили внимание на тапочки, лежащие под скамейкой и немного удивились. Их удивление окончательно прошло, когда они увидели Алексея Семеновича приближающегося к ним с ковром и ракеткой. Парень, сидевший с краю, уже встал, чтобы уступить место, скрывая хохот улыбкой. Он уже видел, как этой зимой выбивался этот же ковер той же самой теннисной ракеткой.
- А я тут поспорил. Снимая сапоги, рассказывал бывший директор.
- Вот возьму все ковры и дорожки сегодня и почищу. А они мне нет! Снег уже растаял!
Никто у него не осмелился спросить, с кем же он поспорил. Одно было ясно – спорить с этим человек было делом абсолютно бесполезным. После того как он скрылся за дверью с ковром ракеткой и грязными сапогами, разговор снова оживился.
- А Сашка с первого этажа рассказывал, что он девятку свою из шланга поливает прямо из окна.
-Хорошо моется, наверное.
- Да. А двойня его в это время тряпками ее натирают.
-А я все думаю, чего это она у него всегда чистая, аж блестит. И не лень ему. Ну и чудак! | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора