ПОНЕДЕЛЬНИК - ДЕНЬ ВЕСЕЛЫЙ. Рассказик | | *** | По давно заведенному распорядку, общий гарнизонный развод проводили каждый понедельник, сразу после завтрака. Присутствие же на таком разводе гражданских лиц всегда считалось дурным предзнаменованием. Это означало, что кто-то из солдат или сержантов что-то натворил. Причем это «что-то» явно выходило за обычные «шалости», такие как пьянки, драки или самоволки.
Поэтому и сержанты, и рядовые с тревогой поглядывали на какую-то бабку, маячившую позади командира сводного батальона, и негромко переговаривались. На их лицах читалось недоумение: мол, ничего такого-эдакого за последнюю неделю не случилось - всё в пределах нормы.
- Если сейчас будет команда перестроиться в одну шеренгу, - высказывали свое предположение опытные в таких делах «старики», - значит, какой-то солдат снасильничал в поселке девку. А бабка будет его опознавать… Дело дрянь… Она сдуру или сослепу покажет на того, кто там и близко не был - запаришься потом оправдываться и доказывать, что не верблюд. Мы же одеты по-военке, и потому для гражданских мы все на одно лицо. Ну, примерно, как для нас корейцы - мы их тоже не сильно различаем…
Однако команды, которой опасались «старики», не последовало. Вместо этого комбат как-то криво усмехнулся и сказал:
- Гражданка Петрова проживает в соседнем поселке. Она сама вам доложит…
Дело принимало неожиданный оборот, и даже разговорчики в строю стихли.
- Это что ж такое делается? - строго начала старушенция, энергично размахивая свободной рукой. В другой руке у нее была зажата тускло поблескивающая жестяная банка без этикетки. - Как же вам не стыдно? А?
Банку в ее руке признали сразу: именно в такой таре на кухню сводного батальона поступала тушенка для готовки нехитрого солдатского харча: супа, щей или каши с мясом. Сгущенное молоко для кофе поступало в других банках - с бело-голубой этикеткой.
- Вы же наши защитники, - возмущалась бабка, - у государства на полном довольствии и такое себе позволяете…
И солдатам, и офицерам оба типа банок были отлично знакомы. Хуже того, давно вошло в неискоренимую традицию воровать с кухни продукты и продавать их гражданским в поселок. Этим промышляли все, кто заступал в наряд по кухне. И именно по этой причине наряд на кухню не считался тягостью военной службы. Наоборот: такая разнарядка сулила возможность выпить вина или водочки в близлежащем поселке. Временами воровство доходило до того, что следы присутствия мяса в каше, или молока в бурде под называнием кофе, обнаружить можно было только с помощью специальной экспертизы.
- И как вам только не совестно! - продолжала стыдить нас бабка, так и не удосужившись объяснить, в чем именно она нас обвиняет. - Сукины дети вы, а не защитники! - ругалась она, тряся перед строем своей банкой.
«Старики», «годки» и «молодые» только недоуменно переглядывались.
- Совести у вас нет! Раньше всегда продавали по рублю за банку, а теперь - по полтора…
Окончание ее фразы заглушил дикий хохот: несколько сотен человек только что не катались по плацу от смеха, многие смеялись до слез. Даже командир батальона, и тот не выдержал и отвернулся от строя. Лица его не было видно, но плечи тряслись: он тоже давился от смеха...
А что ему оставалось делать? Посадить на «губу» бессовестных «мародеров», которые взвинтили цену на краденную тушенку и тем самым подорвали престиж Советской армии? Или объявить всем причастным взыскания по службе и отправить их в наряды на кухню? Так ведь снова сопрут… Да еще и не дожидаясь своей очереди…
Виктор Аннинский,
2009 г. | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора