Язык харизмы

Два года назад мне уже приходилось писать о первом издании «Словаря выразительных средств языка политика», составленного на материале текстов бывшего губернатора Красноярского края Александра Лебедя профессором педуниверситета Людмилой Самотик. И вот спустя три года после гибели генерала вышло третье, расширенное и дополненное издание этой книги под более конкретным названием «Словарь языка Александра Лебедя».

Это издание выглядит куда более солидно, книга хорошо оформлена, снабжена множеством фотографий, в ней появился большой раздел воспоминаний и значительно дополнен раздел афоризмов генерала-языкотворца.

В чем вообще заключается тайна успеха харизматической личности? Помню, во время выборов президента в 1996 году одна очень милая дама призналась мне, что голосовала за Лебедя только потому, что у него «такой проникновенный голос» («У меня все внутри замирает, когда его слышу!»). Многим нравился высокий рост и грубоватый облик Лебедя, его боевая биография, его солдатская прямота и напористость. Но одной из главных составляющих его харизмы был язык — во всем его многообразии.

В наш словесный обиход уже вошли многие излюбленные словечки и афоризмы легендарного генерала: «Упал – отжался», «Тише едешь — шире морда», «Летящий лом не остановишь», «Мы, русские, матом не ругаемся, мы матом говорим…». В новое издание включены и другие его афоризмы: «Какие могут быть претензии к Солнцу?», «Хорошо смеется тот, кто стреляет первым», «Стадо ослов во главе со львом победить может, а стадо львов во главе с ослом обречено на поражение…».

Язык Лебедя был нетипичен для обычного политика. В нем не было ни туманной дипломатичности, ни пустой риторики, ни усредненной политкорректности. Пристрастие к острому, «соленому» словцу очень нравилось простым людям (хотя и коробило иных интеллигентов, впрочем, далеко не всех, о чем свидетельствуют собранные в книге добрые воспоминания представителей именно творческой интеллигенции).

Александр Лебедь был натурой художественной, артистической, для него очень важным было не только «что» сказать, но и «как», в какой форме выразить мысль. Зачастую он изъяснялся спонтанно, импровизационно, рискуя «подставиться», сказав лишнее. За обликом сурового вояки в нем угадывались черты впечатлительного и чувствительного человека. Чувство юмора у него было, конечно, весьма специфическим, с пряным казарменным душком, но было бы грубым упрощением считать Лебедя «солдафоном».

Говоря об особенностях языка Александра Лебедя, автор словаря называет, прежде всего, его

лаконичность, «рубленый» стиль, иронию, афористичность, пристрастие к жаргонизмам. Язык Лебедя — отражение его личности. А личность эта «явно неординарная, — утверждает Л. Г. Самотик. — Отдельные языковые черты представляют нам человека сдержанного (об этом говорят особенности синтаксиса его речи), проницательного (афористичность), творческого (индивидуальная окрашенность используемых языковых средств), своенравного (этих черт подчас слишком много), ироничного…».

Расширяют наше представление об Александре Лебеде и включенные в книгу воспоминания людей, хорошо его знавших, встречавшихся и работавших с ним. В каждом из этих мемуаров можно найти свою изюминку. Например, из воспоминаний ректора педуниверситета профессора Николая Дроздова узнаем, что, оказывается, родичи Лебедя пришли в Сибирь еще с Ермаком в 1581 году («В отряде Ермака были казаки – выходцы из мест, где родился Александр Иванович, они носили фамилию Лебедь»). А ректор Высшей школы

приватизации и предпринимательства Александр Сараев замечает: «Кто бы мог ожидать, что именно военный Лебедь вернет в край Ивана Всеволодовича Шпиллера, возродив Красноярский симфонический оркестр? А “научные субботы”, посвященные знакомству с вузами и научными учреждениями края?».

В некоторых воспоминаниях есть, конечно, идеализация образа генерала. Так, бывший пресс-секретарь Лебедя Геннадий Климик утверждает, что губернатор был терпим к противникам и не раз заявлял, что «незачем воевать со СМИ». Но мы-то, «красрабовцы», хорошо помним, как Лебедь «воевал» против нашей газеты…

Нуждаются в корректировке и обширные воспоминания литератора Владимира Полушина, бывшего помощника губернатора по вопросам культуры и искусства. Слишком уж он субъективен и пристрастен в отстаивании своей особой роли при генерале, хотя читать его мемуары, конечно же, интересно, в них приводится много любопытных фактов. Так, непростыми были отношения Лебедя с Астафьевым, который хотя и отзывался о генерале доброжелательно, но во время губернаторских выборов 1998 года ни разу открыто не выступил в его поддержку. И еще мне запомнился яркий эпизод о том, как Лебедь поссорился с московским мэром Лужковым, заявив ему следующее: «Я считаю, что ставить памятник Петру в Москве — все равно что Гитлеру в Варшаве!..». Не менее любопытна другая его фраза, произнесенная уже в другом случае: «А столицу и впрямь надо создавать новую, в центре России…».

Уж не географический ли центр он имел в виду?

С петербургского на московский

Автор: Эдуард РУСАКОВ
Источник: «Красноярский рабочий»

Комментарии