Как оно было в Советском Союзе.

Что вы вообще знаете о жизни в Советском Союзе?

―  Вот ещё один случай из моей практики.

Приезжает ко мне Вован из Вышнего Волочка, я раньше в Вышнем жил, а когда бабка умерла, переехал в Москву.

И вот приехал Вован, а в Москве идёт международный кинофестиваль.

Я и говорю Вовану:

― Пойдём в кино.

Вован говорит:

― Я чё, голубой что ли, в кино с тобой ходить?

Я говорю, мол дело в том, что идёт фестиваль, а в кинотеатре буфет, и в него теперь открыли вход прямо с улицы, зайдём, пивка возьмём.

Ну вот, взяли мы пива, вышли, осмотрелись, и видим что недалеко проходит трубопровод.

Две небольшие трубы проложены прямо по земле.

И деревянная лесенка чтоб переходить через них.

Вверху проход заколочен досками, крест-накрест.

Никто по нему не ходит.

Лестница деревянная, сухая, погода хорошая, рядом растёт дерево.

Мы сели на ступеньки, в тени этого дерева, сумку с пивом поставили сбоку, в траву, в ней две трёхлитровые банки с пивом, а себе налили в пакеты из-под молока.

Сидим, курим, перед нами площадь, сбоку кинотеатр, по площади гуляют граждане, всё хорошо.

 Первые деньки лета, женщины наконец-то надели короткие юбки.

Утро, но уже начинает припекать солнышко.

Проходит около часа, и вдруг перед нами останавливается дядька, немного странно одетый, как-то слишком пёстро, и смотрит на нас.

Мы сидим, курим, не реагируем на него.

А он прикладывает пальцы к подбородку, второй рукой придерживает локоть, и начинает разглядывать нас уже в упор.

Мы сидим, не реагируем.

Подходят ещё двое.

Тоже начинают нас разглядывать.

Потом первый, не отрывая пальцы от подбородка говорит, задумчиво так, как бы размышляя с самим собой:

― Мусенька, взгляните, какие колоритные персонажи!

― Вот эти двое!

― Пригласите их к нам, в третий павильон!

И пошёл дальше, а эти двое остались.

А Мусенька кричит ему вдогонку:

― Андрон, а что за типаж?

Андрон оглядывается, и говорит удивлённо:

― Как?

― Разве вы не видите?

― Это же два простых крестьянских парня, из глухой тамбовской деревни, это именно они добровольцами вступили в красную армию, чтобы с оружием в руках отстоять молодую советскую республику!

Я говорю Вовану:

― Вован, прикинь, меня в третий раз в армию забирают!

― А я два раза в армии служил, в военкомате документы перепутали и через год поле дембеля меня снова забрали, хорошо что только на полгода, пока наверху разбирались что к чему.

Второй дядька подходит к нам, жмёт руки, говорит:

― Поздравляю, вы успешно прошли кастинг, и приглашены в массовку, к нам на киностудию!

― Мы говорим, мол, не, не хотим!

Тогда этот дядька вопросительно смотрит на третьего.

Третий расстёгивает пуговицы на плаще, суёт руку в карман брюк, и достаёт пачку сигарет.

Берёт себе сигарету, и протягивает пачку нам, говорит:

― Не желаете?

Мы автоматически берём по сигарете, и нас начинает немного колбасить, так как под плащом у него портупея, на ней кобура с наганом, а выше значок, звезда, а внутри звезды рыцарь мечом отрубает голову змею.

Мужик смотрит куда-то вбок, мимо нас, и говорит совершенно равнодушным голосом:

― Очень рекомендую прислушаться к совету товарища!

Вован говорит:

― Не, я не могу, мне вечером козу доить надо.

Я говорю:

― Мне тоже козу доить надо.

Мужик говорит:

― Не беспокойтесь, наши сотрудники подоят ваших коз!

Я говорю:

― Ни-ни-ни, мою не надо… …дело беспонтовое…

― Её дои - не дои…

Вован говорит:

― Мою тогда тоже не надо!

Тогда Мусик говорит, не беспокойтесь, за съёмочный день вам выдадут по пятьдесят рублей, а обеды у нас очень хорошие, вкусные.

Мы берём сумку с пивом, они подводят нас к автобусу, автобус большой, но совершенно пустой,

шофёру говорят, отвезите вот этих в третий павильон.

Приводят нас в третий павильон, подводят к главному, молодой парень, волосы завязаны в пучок сзади.

Он мельком взглянул на Вована, и сразу говорит:

― Так, вот этого побрейте наголо, голову замотайте бинтом, на грудь повесьте две пулемётные ленты, крест-накрест.

― По типажу он будет белогвардейцем только что сбежавшим из тифозного барака.

― А этого, меня то есть, отведите к Изольде Соломоновне!

Ну вот, загримировали нас, Вован лысый, бинт на голове, на лбу пятно крови, штаны галифе, это, если кто не в курсе, когда штанины как опрокинутые бутылки, вверху широкие а снизу узкие.

Вован в то время бухал сильно, удачно получилось.

А мне Изольда Соломоновна намазала голову каким-то гелем, сказала что потом легко смоется, и по вискам приклеила две такие как бы косички, потом надела чёрную шляпу, сюртук, шаровары, в руки дала футляр от скрипки.

И приводят нас на съёмочную площадку.

Девушка-консультант рассказывает нам, что да как:

― Вот смотрите, вот традиционная южно-русская изба восемнадцатого-девятнадцатого веков.

― Называется мазанка. Ударение на первом «а».

Вован говорит:

― Да знаю я…

― Сам живу в такой… …у меня ещё за это по тридцать копеек штрафа каждый месяц сдирают.

Она говорит:

― Вот и прекрасно, а вот этот забор их сплетённых прутьев называется плетень, на нём традиционно развешивают кувшины и кринки из-под молока.

― Ваша задача состоит в том, чтоб, по моему знаку, вы пробежали от мазанки к плетню, перелезли через плетень, и как бы в панике побежали дальше, до ворот павильона.

― Наш ассистент, тут она оборачивается показывает пальчиком на ассистента, наш ассистент Валентин будет стоять сзади и хлопать двумя дощечками, это будет обозначать выстрелы.

― Когда услышите хлопки, на бегу просто пригибайте немного головы, и всё.

― Обратите внимание, вверху, спереди и сзади, располагаются две камеры, ни в коем случае не смотрите в сторону камер.

― Думаю мы управимся за один дубль, и вы сразу же получите свои деньги!

Вован говорит:

― Чё, просто пробежать и через плетень перелезть и всё?

― За пятьдесят рублей?

― Да я за пятьдесят рублей воробья в поле до смерти загоняю!

Ну вот, сняли мы первый дубль.

Режиссёр доволен.

Особенно Вованом.

А мне говорит, мол, всё прекрасно, вы уже можете идти получать деньги, но давайте, просто для страховки, снимем ещё один дубль, последний, и да, вы скрипочкой на бегу не размахивайте так сильно, это ведь не дубина, помните, что скрипка представляет для вашего персонажа огромную ценность, лучше просто прижимайте её к груди!

Мы с радостью снимаем второй дубль, ещё лучше первого, и намереваемся уже идти в кассу, за деньгами, но тут входит делегация.

Впереди Никита Сергеич, сзади те трое, что были у кинотеатра, и с ними ещё человек десять.

Они о чём-то поговорили между собой, и к нам подходит наша девушка-консультант.

― Мы снимаем ещё один дубль!

― Никита Сергеич будет проводить мастер-класс!

Вован немного загрустил, а я наоборот, даже обрадовался.

Ведь мы увидим работу маэстро!

Более того, мы будем в ней участвовать!

Никита Сергеич расположился в кресле и говорит:

― Пожалуйста принесите мне чашечку кофе и телефон.

В это время я начинаю немного беспокоиться.

…Странно, почему нас с Вованом никто не инструктирует, не рассказывает про Станиславского?

Никита Сергеич попил кофе, потом набирает номер и говорит в трубку:

― Але!

― Клуб служебного собаководства?

― Позовите пожалуйста инструктора Володю!

― Володя, за вами уже послали автобус, соберите всех кто у вас есть, и срочно в третий павильон!

…И минут через пять открывается задняя дверь и входят собаководы со своими собаками.

Собаководы в основном женщины, кто с болонкой, кто с пуделем, кто с дворнягой, но

среди них несколько серьёзных таких мужичков, один с кавказской овчаркой, один с доберманом,

один с бульдогом, и один, не помню название породы, пятнистая такая, небольшая, но помню что это самая страшная порода, запрещённая во многих странах мира.

Эта порода, короче, ― собака-убийца, хорошо что она одна такая была.

Никита Сергеич берёт рупор и командует:

Артисты на исходную!

Мы с Вованом встаём на исходную.

― Мотор!

― Камера!

― Спускайте собак!

…Вован бежал впереди, и я обратил внимание, что он не стал перелезать через плетень, как в прошлые разы, а просто перепрыгнул его, я так не смог, и когда перелезал, в жопу мне вцепилась афганская борзая, она оказалась самая быстрая, но я тут же оказался по другую сторону плетня, и когда спасение казалось было уже рядом, мы уже подбежали к воротам павильона, толкнули ворота, они распахнулись, и впереди уже шумела многолюдная улица, третья Мосфильмовская, тут раздались настоящие выстрелы.

Я оглянулся и увидел что Никита Сергеич бежит за нами, и палит по нам из пистолета, Вован упал, ему в жопу вцепился доберман, хозяин добермана подбегает и оттаскивает его за поводок, теперь я бегу впереди всех, прижимаю, как учили, к груди футляр со скрипкой, за мной с диким воем бежит Вован, за ним собаки, за ними собаководы.

Никита Сергеич остановился и перезаряжает, у него заклинил ствол, мы бежим уже по улице, граждане стоящие  в очереди у ларька с пивом, бросили пиво и тоже бегут за нами, машины сигналят, включили пожарную сирену, кэгэбэшник в плаще вскочил на подножку трамвая и палит по нам с Вованом из пистолета прямо на ходу…

Я бегу впереди, сзади бежит Вован, а за нами уже целая толпа народу.

Казалось бы уже нет спасения, нет выхода, но вдруг у нас появляется шанс!

Я вижу в переулке старенького дедушку одетого почти также как я.

Очень-очень похоже.

Только у меня в руках скрипка, а у него инвалидный костыль.

Я резко поворачиваю в переулок, надеясь что толпа переключится на дедушку, а пока они разберутся что к чему, мы с Вованом успеем оторваться и убежать переулками.

Я подбегаю к дедушке, на секунду останавливаюсь и смотрю на него.

Дедушка срубает меня костылём и я падаю на асфальт…

…Вот последняя сцена которую я помню:

Лежу на асфальте.

Дедушка наклоняется надо мной, поднимает костыль для удара, и спрашивает:

― Ну и когда же вы, пидарасы, кино-то снимать научитесь?