Ты легко пробегал по сердцам и по душам,
Поедая любовей кровавые ягоды,
СУдьбы в горсть собирая, признания слушал,
И гляделся, как в зеркало, в нежные взгляды.
От попыток поймать, невзначай увернулся,
Окунался в улыбки, не зная преград,
В бесконечность удачи поверив, наткнулся,
На единственно – трезвый насмешливый взгляд.
Не влюблённая, дерзкая, лгунья и стерва,
Языком своим – скальпелем вскрыла нарывы,
Заскользила рука её по натянутым нервам:
Это реквием был. Настоящий. Надрывный.
Кто-то всхлипывал тихо, кто в крик голосил:
«Ты же жил до неё! Ты был счастлив. Забыл?»
Но о прошлом жалеть просто не было сил,
Злые губы её ты, о Боже, любил.
Её Груки садистки целовал, как в бреду,
В чёрной страсти сгорая – молился огню.
Полз ты к ней по раскаянья тонкому льду,
Неизменно встречая насмешки броню.
Её голос тревожной сиреной звучал,
Каждый новый рассвет приглашал на расстрел.
Прожигали рубашку твою у плеча,
Её слёзы холодные тысячей стрел.
Вот и всё. Ты ей слабость её возвратил.
Силу взяв у неё, научился любить.
Вот и всё: улетай, ты теперь не бескрыл.
Если сможешь, конечно, свободно парить.