* * *
Будет проще, когда он окажется наглым и грубым,
будешь снова в тоске любоваться провалом оконным.
Ты целуешь своё отражение, словно икону,
удивляясь, что все поцелуи приходятся в губы.

Ты читаешь свои прегрешения словно молитвы,
ожидая, что небо разверзнется над головою.
Будет проще, когда ты окажешься чьей-то вдовою,
будешь снова прекрасна оттенками черной палитры.

Будет проще… да, кто его знает, как будет, но всё же
ты меняешь улыбки, как будто меняешь сознанье,
ты срываешь одежду и словно победное знамя
разрываешь зубами, не в силах схватиться за ножик.

Твой герой уезжает/уехал/остался в Сеуле,
твои сны оборвались/смешались/запачкались синим.
Вопросительным тоном ты шепчешь своё/его имя
и глядишь в отражение, словно тебя обманули.

Ты играешь в страдание, будто сыгравшая в ящик,
ты играешь в себя, и в преддверии нового года
удается на пару минут быть почти настоящей…

если б знала, что надо быть взрослой, счастливой и гордой
целовала бы зеркало чаще.
______________________________

* * *
Мой Бог родился в полночь в Хэллоуин,
открыл глаза и, жесткою пружиной,
вонзившись в сердце мне, чтоб наслаждалась им,
потёк по жилам…

Он опьянял собою, как вином,
и страсть будил романсами цыгана…
…но, даже с Богом в сердце, всё равно
погано…

Он мою душу вечность охранял,
дарил огонь и сам вставал под пули…
Теперь мой Бог живет внутри меня
вслепую:

мой свет погас в скисающем вине,
и от пружины слышен только скрежет…
Так что ж сейчас тебя, мой Бог, во мне
держит?!

________________________________

***
Что ж ты, мон шер, вздыхаешь о забытОм,
если оно давно утекло в стихи…
и для чего нам слышать в стране глухих,
снова беззвучно хлопая рыбьим ртом?
Всё не то!
Что ты, мон шер! Какие у нас дела?
Глупое неказистое «вроде жив…»
Быть королем в стране пожилых пажих,
Бога молить «Вот только б не родила»
и самолично утром в колокола
бить. Для чего я выжил, мон шер, скажи?
Это, наверно, правильней, чем читать
Джойса и слушать Моцарта на убой.
Видишь, мон шер, я снова горжусь тобой,
снова рисую маркером на холстах
эту боль.
Это, наверно, хуже, чем видеть смерть,
помнить о прошлом, выгнанном прочь взашей,
быть королем в стране пожилых пажей
и даже думать правильно не посметь…
Видишь, мон шер, я, кажется, ты уже.
Видишь, теперь я знаю: кругом враги,
верить нельзя знакомым и зеркалам.
Что ты, мон шер, пока что не родила,
и не звонят о прошлом колокола…
Я убиваю время в стране других,
не поминаю зла
и продолжаю верить в твои сердца,
в верность твоих морщинистых мягких рук.
Я умираю в тысячный раз мой друг,
только куда ж мне сдохнуть, когда я царь
в этой стране слепцов и продажных сук…
_______________________________

***
Девочка-дура солнце рукой ловит –
пальцы в ожогах, горло дерет кашель.
Я отражаюсь в каждом её слове,
я улыбаюсь, дуру кормлю кашей…
Солнце так близко…солнце почти наше…

Я постараюсь с девочкой быть строже,
я обещаю быть для неё сильной…
…раз уж застряла в этой её коже…
…раз уж любимый цвет у неё синий…
Я постараюсь верною быть псиной.

Солнце на ощупь как-то совсем склизко,
хочет сорваться, девочке жжет блузу…
Если ты слышишь, значит весна близко,
давит на окна тихим своим блюзом…
Девочка плачет, хнычет, что, мол, лузер…

Дура не видит, что солнце уже в ладонях,
дура не может не прыгать и не краснеть.
Знаешь, наверно, ты еще раньше понял,
что я люблю тебя чуточку посильней,
чем она,
Девочка-Дура-Весна…