В СА на вооружении есть нейтрализационная машина- 8т311 на базе ЗИЛ-131, проще говоря, обычная «пожарка», только зеленого цвета.
Предназначена эта машина для нейтрализации продуктов расщепления после ядерного взрыва, но так как нас, слава богу, никто не бомбил, то и машина использовалась только для тренировок боевых расчетов, точнее, должна была использоваться, а на самом деле это была настоящая «трудяга».
Воду закачать в баню - пожалуйста, воду откачать на позиции весной - пожалуйста.
Бочка у машины тяжелая, задние колеса нагружены, проходимость из-за этого улучшена, получается тягач. Машина на позиции застряла в грязи. Кто поедет, выдернет бедолагу - «нейтралка».
И вот в разгар лета приказ из автослужбы бригады- доставить из капремонта ЗИЛ-157.
Капремонт проводился в «153 АРМ» ( армейские мастерские ), базируемые в Тольятти (старом городе). Кто поедет и притащит на буксире отремонтированную машину - «нейтралка».
Возникает вопрос, причем законный вопрос: « Почему притащит на буксире, если машина отремонтирована?». Вы не заметили, наверное, в скобочках, «армейские мастерские». Это не на гражданке, пришел в автосервис - сел, завел и уехал. В армии все как с грудными детьми: грудным же детям не дают оружие и не приказывают Родину защищать. Их сначала растят, воспитывают, обучают до 18 лет, и только потом, если они не смогли «откосить» от армии, приказывают.
Вот и с машинами после капремонта в армии также. Пригоняют в часть на буксире, доливают масло, мажут, регулируют, пробуют заводить, опять регулируют. И каких–нибудь 5-7 дней и капитально отремонтированная машина в «АРМ» - уже в боевом стою.
Накануне дня «буксировки» командир вызвал меня в канцелярию на инструктаж.
- Выезд из подразделения в 7:00, по прибытии в «АРМ» доклад лично мне. Цепляеетесь и в15:00 вы в подразделении.
Вопросы, лейтенант?
- Никак – нет. – Отвечаю.
А в душе грусть. Тольятти красивейший город, особенно новые районы. Чистый ,опрятный, лето, девчонки.
Быть в Тольятти и не прогуляться по нему- это преступление, нет это обокрасть самого себя ,а это уж точно преступление.
Я пошел в автопарк проверить машину к выезду.
Серега Орлов солдат второго года службы. Среднего роста, светловолосый, с наглыми голубыми глазами.
Примерностью он никогда не отличался, но в знании автомобильной техники ему не было равных.
На гражданке до армии выполнил «мастера» по авторалли. Машины знал и любил с детства.
Вот и сейчас он натирал машину до блеска, предвкушая поездку в город, да не в какой - нибудь там «Мухосранск», а в чудесный город Тольятти, полный красок, цветов, и конечно - же девчонок.
Потому и старался с удвоенной силой.
С Серегой мы были погодки, и когда не было посторонних, общались на «ты».
Я подошел. Оперся на сияющую машину плечом. Закурил.
- «Галстук» взял? – каким-то не своим голосом спросил я
.Серега бросил тряпку на капот, и не отвечая на мой вопрос, бросил.
- Ну, че там «тезка»?
«Тезкой» он называл командира дивизиона, они с Серегой были однофамильцами.
Командир при виде Сереги начинал свирепеть, а тот при каждом удобном случае называл командира «тезкой».
И получилось у него это так легко и не наигранно, будто он ему приходился родственником или, по крайней мере, лучшим другом,
- В 7:00 выезд, в 3 командир приказал быть, так – что Тольятти…!? – и я замолчал.
Серега несколько секунд подумал.
- Выезжаем в 5. – выпалил он.
И тут начался разговор, точнее борьба здравого смысла с желанием, оптимизма с пессимизмом.
- Сегодня Сизов дежурный, сдаст. – почти шепотом сказал я.
- Да Сизов спит как танк, его из пушки не добудишься.
- Ага, заведешь «нейтралку», добудишься.
- Караул- то наш.
- Ну и что.
- А то, заводить не будем, вытолкаем из автопарка, дотолкаем до въездных ворот, а до Тольятти я за час долечу.
Тут Серега не врал, машина у него действительно летала, как – будто чувствовала хозяина. На авторалли Серега получил «мастера», и во всевозможных ухищрениях и выдумках он был « непревзойденный мастер.»
На том и порешили.
Разошлись.
Дома я сказал жене, что выезжаю в 7:00, но выйду пораньше, надо машину проверить. Уточнять насколько пораньше не стал.
Без десяти 5, широко зевая, захожу в автопарк. Пять бойцов – молодцов с горящими от восторга глазами вешают тяжеленные ворота в петли.
Нейтралка стоит уже за воротами автопарка.
Уже окончательно проснувшись, я подхожу ближе.
- Здравия желаем, товарищ лейтенант! – вполголоса, заговорщицки приветствуют меня бойцы.
Я смотрю на них и думаю: « вот заставь их делать что-то на благо родины, так заснут по дороге или будут делать, с такой неохотой , и .всем своим видом показывать, что несут тяжеленный крест.
А тут единый порыв и ворота, взлетев в воздух, слегка скрипнув, точно садятся на свое место. Печать и замок не повреждены.
Я тупо смотрю на печать с четким и ровным оттиском. А бойцы уже схватили ломики и подсунули их под задние колеса. Одно усилие и многотонная машина шевельнулась и поддалась.
Метр, два… пять бойцы, как заведенные, подталкивают ломами колеса «нейтралки» и она сдается под натиском.
Начинается разгон.
- Товарищ лейтенант, садитесь за руль. – Шепчет Орлов.
Я догоняю машину, запрыгиваю в кабину и вцепляюсь в руль. Один поворот, гидравлика не работает. Упираюсь, выкручиваю руль.
Все. Поворот прошли. Теперь 300 метров по прямой под уклон до самых въездных ворот. Бойцы уже перешли на бег.
Тихо шелестя шинами, нейтралка подкатила к воротам. Серега лихо запрыгивает на подножку, я двигаюсь, уступая законное место мастеру.
Двое запыхавшихся, раскрасневшихся бойцов открывают настежь ворота. Грустно улыбаясь, с нескрываемой завистью смотрят на нас.
Взревел мотор и «нейтралка,» большой белый пароход – зеленого цвета, слегка переваливаясь по волнам, поплыла по разбитой ухабистой дороге.
15 минут и мы на трассе. Серега выжимает «газ» в пол и мы из парохода превращаемся в самолет, нет в ракету.
Мы летим.
Я, снимаю фуражку, высовываюсь в окно. Дорога со скоростью 100 км в час летит нам под колеса, меня обдувает горячий воздух свободы. Мы несемся на встречу свободе. Я вдыхаю ветер свободы и не могу надышаться.
На дворе конец июля. С начала лета я не выходил, не выезжал не покидал пределы части. Каждый день оно и тоже, одни и те же лица.
Жара. Позиция, без единого кустика. Раздеться до пояса – нарушение формы одежды! У всех профессиональный загар, почти черные лица, шея, руки и бледное тельце.
Каждый день одно и то же, позиция, казарма, дом.
Все перемещения ограничены колючей проволокой в три ряда по периметру. Будни ничем не отличаются от выходных. Зона !? Нет войска ПВО страны.
Меня никогда не поймут офицеры, которые служат в центре больших городов, которые ходят по выходным с семьей в кино, в цирк, на выставки.
Но я уверен, что они никогда не испытывали вот этого пьянящего чувства свободы.
- Блин, воду-то не слили. Я думаю, чё так разгоняется хреново. – Прервал мои мысли Серега.
- Так, что бочка полная, что - ли? – переспросил я.
- Да, «тезка» приказал три дня назад закачать. Вот, а слить забыл.
- Сейчас где – нибудь остановимся, сольем.
Слева от дороги показался совхоз «Молодая гвардия». Центральная усадьба. Поселок городского типа. Домики все разные: совсем ветхие, покосившиеся -хозяин или умер или горький пьяница. Вот пузатый двухэтажный дом из белого кирпича, орнамент – петухи какие-то красные, гараж. Сразу видно- хозяин какой-нибудь бригадир.
Красиво кругом, зелень, огородики, стройными рядами картофельная ботва, ни души, только шум мотора разрезает тишину.
Вот люди бегают вокруг дома, а из окон валит густой дым.
- Стой, Серега, смотри, пожар что - ли?
Машина резко тормозит, сворачивает на обочину и замирает. Несколько секунд мы следим за происходящим.
Дети, мужчины мечутся из стороны в сторону вокруг дома. Стоит корова и неустанно мычит, как - будто подавая сигнал тревоги. Рядом с ней, сбившись в большую овечью шкуру, стоят бараны, не определишь 10-15 голов, куры мечутся, подражая женщинам.
Подбежал мужик с ведрами к открытым окнам и рывком вылил одно и второе, схватил ведра в одну руку второй обхватил голову и, низко прижимаясь к земле, побежал назад. Колодец метрах в 30 от дома. Возле него в очередь стояло несколько мужиков и парней с ведрами. Один то и дело наклонял высоко «журавля», опуская здоровенную бадью в колодец. Очередной подхватывал ведра и, расплескивая воду, бежал к дому.
- Поехали, поехали! – закричал я, указывая рукой направление горящего дома.
Серега не стал себя упрашивать, завел, вывернул руль влево, машина скатилась в кювет и по полю, по целине взяла курс на пожар.
Через минуту машина стояла возле дома и «пожарный расчет», состоящий из Сереги и меня, уже раскручивали шланги. Мужики, побросав ведра, подбежали к машине.
- Во, мужики, спасибо, только позвонили, а вы уже здесь.
Я не стал объяснять, что к пожарам, а уж тем более к их тушению, мы не имеем никакого отношения.
- Че, помочь?
- Тащи шланг к дому.
Вокруг нас быстро образовалась толпа. И у всех в глазах горела надежда. На нас смотрели как на спасителей. Все шланги раскатали. Расчет готов. Приступаем к тушению. Серега выжимает ручку насоса, я изо всех сил вцепился в брансбойд шланга.
А тем временем через густой дым начинают мелькать языки пламени.
- Держись крепче, командир! – орет Серега.
Пожарная кишка раздулась, сделалась каменной. Меня рывком дернуло влево, и из брансбойда хлынула вода с такой силой, что я не мог справиться. Полил огород, крыльцо, крышу, но никак не мог направить струю в окно. Я боролся с шлангом как со спрутом, как с гигантской анакондой. Серега чуть убрал «газ» у насоса, напор слегка спал и я тут же победил это чудовище. Направил струю в окно. Оттуда вместе с дымом повалил клубами пар. Я стоял как возле раскаленной печки в бане. Ко мне подбежал мужчина, взъерошенный, с испуганными глазами. Махал рукой на дом и орал:
- Дед, … там дед…!
Подбежал Серега. На голове, вместо пилотки, как пиратская бандана, повязано солдатское полотенце, поверх гимнастерки намотана белоснежная простынь с клеймом «в/ч 28042». Весь мокрый, с носа капает вода.
- Все, командир, меня уже облили из ведра. Там у них дед, они его забыли, мне тетки сказали- где он. Я пошел. – Протараторил Серега и пригибаясь к земле, как под пулеметным огнем, побежал к крыльцу.
- Стой, Серега, блядь…- только и успел крикнуть я.
И что - бы хоть чем-то помочь перевел струю водомета на крыльцо дома. Хотел полить дорогу перед ним, но не рассчитал и попал остановившемуся было на секунду Сереге в спину. Как - будто подталкивая его на подвиг. Серегу качнуло вперед и он скрылся в дверном проеме.
Я, ничего не соображая, несколько секунд поливал дверной проем, где только - что был Серега.
Потом подтащил брансбойд почти вплотную к окну. От дома шел жар, внутри все трещало, хрустело и выло.
Меня охватила жуткая паника.
- Черт, только воду слить хотели
.- Все ,Серега сгорит, а меня посадят – Даже сейчас стыдно сознаться самому себе, что такая мысль посетила меня в первую очередь.
И я с остервенением стал размахивать брансбойдом.
- Черт, они же через дверь пойдут. – Мелькнула у меня мысль.
И я опять потащил эту тяжеленную упирающуюся «анаконду» к крыльцу. Крыльцо не горело, но из проема шел дым, не так сильно как из окон, но шел.
Сереги не было. Я поливал крышу пристроя, лил внутрь дверного проема. Прошла целая вечность.
Сереги не было.
Мне стало жалко себя, жалко Серегу. Я ругал этого деда последними словами, который не вышел вместе со всеми из дома, сука.
- Сейчас они выйдут, а я им струей в морду. – Мелькнуло в голове. И переключил брансбойд в режим рассеивания.
Только включил «душ», как в дверном проеме появился Серега, неся на плече, завернутого в простыню, как мумию, деда.
- Блядь, раньше надо было переключить. – Почему-то подумал я.
Серега шел бледный, покачиваясь, на голове полотенце почернело, в нескольких местах гимнастерка обгорела и тлела. Простынь, в которую Серега завернул деда, 2 минуты назад была новая и белоснежная, сейчас черная в тлеющих дырах.
Мужики, бабы бросились к Сереге, стянули с него деда, на руках, бегом, оттащили от горящего дома, положили прямо на траву. Двое мужчин подхватили Серегу под руки- ноги, волоком оттянули его в сторону «нейтралки». А я, совсем очумевший, повернулся к горящему дому спиной, и поливал и поливал всех душем.
- Да хрен - ли ты нас-то поливаешь, дом туши уже! – кто-то крикнул мне.
Я еще раз посмотрел на Серегу. Он сидел на траве, оперевшись спиной на заднее колесо машины, бледный, дрожащий всем телом от раздирающего его кашля.
Шланг затрясло и он стал не выдавать сильную струю, а плеваться.
Все, вода кончилась. Я бросил кишку на землю и побежал к машине выключить насос. Оказывается, я здорово устал, ноги еле передвигались, руки стали неподъемные, как каменные.
Тем временем дом продолжал гореть. Огонь понял, что ему больше ничего не грозит, и безнаказанно разбушевался. Уже горела крыша, шифер стрелял в разные стороны.
Я присел на корточки возле Сереги:
- Ну, как ты?
- Хреново, тошнит. – Махнул головой Серега.
Подошли две женщины. Одна протянула трехлитровую банку молока.
- Нате вот, попейте, спасители. Вон, деда отпоили. Живой, только не помнит ничего.
Послышался нарастающий вой сирен и к горящему дому, с грохотом, подкатили три пожарные машины. Выскочили «пожарники» в водонепроницаемых костюмах, в потертых касках. И быстро, как учили, принялись раскатывать пожарные рукава. Четко, слаженно, ни одного лишнего движения. Любо-дорого посмотреть –«Пожарники мастера.»
Но разворачивался расчет только одной машины. Два остальных, сбившись в кучу, что-то не спеша обсуждая, курили.
В отличие от нас настоящие пожарные приехали к месту тушения пожара без воды. Капитан, одетый с иголочки, по-видимому не для тушения пожара, , что-то расспрашивал у мужиков, те махали руками куда-то в сторону .
Вновь взвыли сирены, расчеты попрыгал по машинам и «пожарки» с ревом умчались, оставляя за собой клубы пыли и одетого с иголочки капитана, который, поправив фуражку, направился в нашу сторону. Я собирался садиться в кабину, когда он подошел и как-то свысока, оглядел нашу «нейтралку».
- Кто такие?-брезгливо спросил он.
- Никто, прохожие, точнее проезжие.-ответил я.
Он изобразил свирепость на своем лице и, схватив меня за руку, заорал:
- Я спрашиваю, что здесь делаете!?
Я вывернулся и толкнул его свободной рукой в грудь.
В это время со страшным грохотом обвалилась крыша, поднимая в небо сноп искр, дыма, вместе с которым раздувалось добро, нажитое крестьянским потом
.Все , кто был на улице, заворожено смотрели на это зрелище.
Воспользовавшись паузой, я запрыгнул в кабину, хлопнул дверью и высунулся в окно:
- Иди вон лучше туши, вы же пожарники – крикнул я капитану.
Тут он на глазах преобразился, даже стал выше ростом, и произнес фразу, которую я помню по сей день.
- Мы не пожарники, мы огнеборцы.
Со страшным скрипом и грохотом отвалился и рассыпался, на много-много горящих головешек, пристрой. Огонь видимо почувствовал угрозу в словах капитана и решил напоследок забрать все, что ему принадлежит по праву.
Капитан предпринял еще одну попытку атаковать нас. Он схватил за ручку двери и попытался открыть ее.
- Я в последний раз спрашиваю, лейтенант, кто такие? Если сейчас тронетесь с места, прикажу догнать, запишу ваши номера.
Но дверь была изнутри предусмотрительно заперта, номеров на «нейтралке» изначально не было, в техпаспорте, в графе «№ машины» числится- «б/н» и за рулем сидел Серега Орлов, а это как в фильме «Покровские ворота»: «догнать Сперанского – это утопия». Тоже самое можно было сказать про Орлова.
- Ну че, командир?– Как из гроба раздался голос Сереги.
Я, как Гагарин, взмахнул рукой и сказал «Поехали». И уже чувствуя полную безнаказанность, по пояс высунулся в окно и, заглушая рев мотора, в коротких выражениях, объяснил капитану ,кто он есть и куда он должен идти.
Мы тем же путем выехали на трассу. Движение заметно оживилось, народ проснулся. Но возросшее количество машин нисколько не смущало Серегу. Мы ехали с той же скоростью, то и дело обгоняя машины. Я успел предаться размышлениям.
«Вот по дороге доброе дело сделали, дом, конечно, не потушили, но человека спасли, а человеческая жизнь дорого стоит. Сейчас приедем в Тольятти, отдохнем, расслабимся».
Вот на этой оптимистической ноте мы сворачиваем на обочину и стоп – машина. Серега выскочил из кабины и долго блевал коровьим молоком. Потом сказал:
- Все, больше не могу. Садись, командир за руль.
Я сел за руль и тут же наш самолет, наша ракета превратилась в обычную военную машину с неопытным водителем за рулем, которая со скоростью 30 км/ч поползла в сторону Тольятти, красивейшего города, стоящего на великой русской реке Волге.
В часть мы приехали с опозданием, до Тольятти и обратно за рулем ехал я. Командиру я доложил, что рядовой отравился. Тот резонно отметил, что питаться нужно только в солдатской столовой, а не жрать всякое говно, но отлежаться два дня Сереге все же дал . Сказалась фамилия.
О пожаре мы никому не рассказывали, да и что рассказывать. Кто поверит, что двое молодых людей, вырвавшись на волю всего на несколько часов, предпочтут тушение горящего дома, рискуя собственной жизнью, тольяттинским девчонкам.
И еще, узнай капитан кто мы и откуда, последовало бы донесение, а в армии как нигде отлично работает «сарафанное радио». И когда-бы известие дошло до командира, против нас пришлось бы возбуждать уголовное дело,.
Инициатива, как известно, наказуема, а в армии особенно. Тут же началось бы разбирательство, работа дознавателей. А так - как все это на межведомственном уровне, то и работа прокуратуры. А капитан, желая остаться чистеньким, масла-бы в огонь подлил.
Вот и получается, не делай людям добра, и не будешь судим.

Вот теперь, когда я слышу о пожарах, у меня моментально перед глазами всплывает картинка – дымящийся, черный Серега с «мумией» на плече и чистенький капитан,со своей незабвенной фразой : «Мы не пожарники, мы огнеборцы».