Элмас Текнеджан зовут в селе «бабкой Ленкой».
 Ленка – вдова. Она - маленькая, сухонькая. Про таких говорят : « в чем душа держится».
Ей скоро 85 лет стукнет. Но шустра  не по годам : и огороды раньше всех вскопает, и корова ее больше всех молока дает, и орешник у нее самый ухоженный,- травка под деревцами меленькая, ровная – ну прямо тебе английский газон, да и только.
Но последнее время стала бабка Ленка сдавать, к фельдшеру зачастила: то руки у нее ломит, то спина не разгибается…

А всё потому, что горе на нее обрушилось великое: сына ее младшего, Атамчика, в тюрьму посадили.
Троих сыновей бабка Ленка родила. Старшие сыновья выросли, женились, да и отделились. А младший, по армянским обычаям, в родительском доме жить остался.
Только не заладилась  жизнь-то у него.
Сначала всё хорошо складывалось. Полюбил он русскую девушку из соседнего села, в дом привел, свадьбу сыграли. И стали они жить весело да дружно. Видела Ленка: любовь у них большая.
А вот старшие снохи не  взлюбили  Любу, поедом стали есть: то оговорят, то нашепчут, то сплетню пустят, а то и вовсе скандал закатят.
Терпела Люба, терпела, да и не вытерпела. Стала она Атама уговаривать уехать из села.
А он – ни в какую: «Родителей не брошу!»
А Люба – девка рисковая, гордая была: собрала однажды чемоданы, дочку на руки подхватила, да только её и видели. Уехала, говорят, далеко, на Север. С тех пор и поминай, как звали…

Атам крепился, крепился, да и запил горькую. Нет, не то, чтобы не просыхал. Работал в совхозе, и дома по хозяйству всё у него в руках горело. Да только без улыбки, без радости,- словно в воду опущенный. А как сорвется,- так и пьет неделю запоем, как прОклятый…
Тут и 90-е годы подоспели: совхоз развалился, работы совсем не стало. Только своим хозяйством и кормились: бычков на откорм брали, свинок расплодили. Хлопот, конечно, со скотом много, да вдвоем хорошо справлялись, к труду они привычные…

Как и когда, сынок начал  дурман-травой баловаться, Ленка и не заметила. Значения не придала, что Атам в лес  стал надолго отлучаться. Всё говорил, то дров надо заготовить, то грибов, ягод набрать на продажу. Так ведь правда, – всё надо!
А когда нашла на чердаке схороненные трехлитровые банки с сушеной травой, то Атам и признался : «Есть у меня в лесу полянка, где коноплю ращу. Только ты, мать, не волнуйся,- никто ту полянку в «зеленке» никогда не обнаружит!»
«А я,- говорит,- как затянусь травкой, так Люба с дочкой ко мне приходят. Будто и не разлучались мы никогда. Поговорю,  поговорю с ними,- вроде и на душе легче становится.»
Поняла тогда Ленка, что однолюбом ее сын оказался: сколько вокруг баб да девок, а ни на кого и не глянет.
Испугалась она, всякие заговоры-отвороты над сыном по ночам шептала, у Полинки- знахарки специальное зелье брала…Да только ничего не помогало.
Смирилась. Так вот и жили.

А про траву – никому ни гу-гу. Никого не угощали и никому не продавали.
Да разве в селе скроешь какой секрет  от людских глаз и ушей!
И вот привязался к Атаму однажды Жорка-приятель: «Продай да продай стакан конопли хорошему человеку. Очень ему приспичило!»
Не соглашался Атам,- три дня его Жорка уговаривал, даже поллитру поставил.
И уговорил. А этот  «хороший человек» милицейским агентом оказался. Задание у него было такое: наркоторговцев выявлять и обезвреживать. Настоящих-то торговцев поди-ка, выяви: у них и связи многолетние ( случайного человека не подпустят), да и деньги большие , - если что, враз откупятся.
А задание выполнять надо, - вот он Атама и выявил.

Повязали. Три месяца в СИЗО держали. Ленка так думает: выкуп ждали. Да только где ей-то деньги взять? Хотела даже дом свой продать, да  Андрюшка-участковый отговорил: «Ты, бабка-Ленка, не суетись зря. С такой статьей, как у него, твои жалкие копейки не помогут. Наркоторговец он. Успокойся и жди: большой срок дадут твоему  Атаму».
Как в воду глядел,- пять лет строгого режима дали. И отправили на зону в Волгоградскую область…
А один бывалый мужик Ленке рассказал, что о зоне той дурная слава идет: «Стоит та зона посреди голой степи. Летом  палит солнце жгучее, а зимой – морозы лютые вымораживают всё живое. И охранники там злые и жадные, хуже зверей диких: ни посылки не дойдут, ни денежки!»

Захолонуло сердце у бабки-Ленки.
Стала она старших сыновей упрашивать, чтоб отвезли ее на свиданье с Атамом. А снохи сразу в крик: «Опозорил твой Атам всю семью, подлец! Знать мы его больше не хотим!»
Сыновья - подкаблучники молчат, только головы опустили. Раньше-то бы отец покойный им быстро мозги вправил. Да только нет его давно на белом свете: перед самой пенсией руку в молотилку затянуло. И пошел гулять по нутру  «Антонов огонь»- от гангрены в страшных муках умер…

Думала, думала Ленка,- поняла, что не на кого ей надеяться. Пошла к председателю селькома Ивану и попросила его на компьютере письмо ей отстукать самому Президенту.
Много надиктовала Ленка, длинное письмо получилось:  про всю свою жизнь рассказала, про обиду горькую пожаловалась, что сына ее  наркоторговцем объявили. Ленка не глупая: видала в Горячем Ключе, как наркоторговцы живут,- у них дома как палаты царские.
А у Ленки что есть? Халупа старая,- без мужских рук совсем обветшала, да скотина, выкормленная ее старыми руками. Вот и все богатство.

Попросила Ленка Президента помиловать ее сыночка. А если уж никак нельзя помиловать, то хоть на зону поближе перевести, чтоб могла Ленка доехать повидаться с сыном своим.
Отправила письмо Ленка и стала ждать ответа…Вроде и силы к ней вернулись.


А Андрюха-участковый увидел как-то в компе это письмо, да и стал ругать Ивана: «Ты зачем в высокие инстанции глупые старушечьи письма шлешь? Не знаешь что ли, что по Атамовой статье никаких послаблений не предусмотрено? Да вроде, ему  еще два года добавили за неповиновение охране!»
А Иван-сельком и отвечает : «Молодой ты, Андрюша! Жизни не понимаешь! Я-то знаю, что статья у Атама страшная. Но бабка – Ленка пусть надеждой живет. Авось, надежда эта поможет ей и сыночка дождаться!»