Безуспешно обивал он пороги посольства и консульства: скупые сведения, которыми он располагал, не давали ему возможности отыскать следы любимой…

 Но на помощь пришел случай: на одном из посольских приемов познакомился он с молодящейся поэтессой времен «хрущевской оттепели», которая бурно восторгалась своим модным литературным салоном, и не принимая возражений, тут же потащила его знакомиться с плеядой молодых поэтов «новой русской волны».

 Устроившись в укромном уголке, отчаянно зевая, он небрежно просматривал наваленные грудой фотоальбомы под заунывные поэтические вирши молодых эмигрантов. Но вдруг его внимание привлекла старая фотография,  и сердце отчаянно забилось: группа улыбающихся разновозрастных людей была запечатлена в аэропорту на фоне «Боинга», в грустной молодой девушке, стоявшей поодаль с ребенком на руках, он сразу узнал свою Принцессу.

- «О, это наша молодость, мечтательно и томно произнесла поэтесса в ответ на его расспросы, - мы увековечили свое прибытие в эту замечательную страну, свой прорыв «железного занавеса.

 -А с девушкой, которая вас заинтересовала, произошла кошмарная, леденящая кровь история, вызвавшая в те годы много шума в прессе. Представьте себе: единственный наследник старинного богатейшего рода привозит себе жену из Москвы. Окруженная роскошью, вниманием и заботой безумно влюбленного супруга, имея здорового прелестного ребенка, она, не прожив здесь и полгода, кончает жизнь самоубийством…

- Да, да, перерезает себе вены! Без всяких посмертных записок, видимых причин и каких-либо комментариев. Полиция, журналисты самым тщательным образом расследовали тогда это происшествие, но какой-либо логики ее поступка для публики так и не сформулировали. Мы, русские женщины, такие загадочные, такие непостижимые!» –

с кокетливой грустью закончила свой рассказ матрона.

 Затем деловито продолжила, видя его подавленное молчанье:

- «С той поры отец и сын уже тридцать лет ведут довольно замкнутый образ жизни. Но если Вы хотите, я позвоню нужным людям, и Вас примут. Однако моя услуга дорого стоит. Российские бизнесмены должны помогать русскоязычной диаспоре, так говорит  Ваш президент».

-«Да, конечно, я готов, - дрожащими от волнения руками он достал чековую книжку и выписал чек на цифру с пятью нулями, - только давайте не будем терять времени».

…В гостиную фешенебельного особняка он буквально ворвался, напугав расфуфыренных лакеев и охранников, и с трепещущим сердцем представился высокому, атлетически сложенному молодому человеку с ухоженными белокурыми волосами и холодным взглядом цыганских глаз…

 Это был его сын, но трогательной встречи не произошло. Совершенно чужой, высокомерно и неприязненно смотревший на него человек, ни слова не понимавший по-русски, был явно озадачен  предъявленной старой фотографией и странной просьбой эксцентричного русского бизнесмена. Однако безмерно удивленный его настойчивостью и отчаянием, белокурый атлет, молча пожал плечами,  и жестом пригласил  следовать за ним в машину…

На тщательно ухоженном изумрудно-зеленом газоне кладбища, рассеченного ровными нарядными дорожками, бессильно поник московский гость у непривычного для русского глаза надгробья старинного склепа, где золотыми латинскими буквами светилось незнакомое имя.

Все здесь казалось ему враждебным: и пряные запахи роскошных цветов, и вычурное мраморное надгробье, и белые, холодно блестящие стены склепа…

Солнечный лучик, словно робкий отголосок его давнего сна, скользнул в полутьме склепа...

Задрожав от суеверного ужаса, он вдруг увидел родное лицо его любимой Принцессы: фиалковые глаза, полные нежной печали, белокурые волосы, струящиеся золотым потоком по плечам…

 Нахлынувшие слезы мешали ему, а сердце сжималось все мучительней, но он, как зачарованный, смотрел и смотрел на акварельный портрет в изголовье, тщательно выписанный талантливыми руками старинного мастера…

 И казалось ему, что молят о пощаде невесомо-нежные руки, а вздрагивающие от волнения губы тихонько шепчут в отчаяньи: «У меня ничего нет в жизни, кроме тебя. Ты ведь знаешь?»

Страшным, похожим на звериный рев от прорвавшихся рыданий голосом, успел он крикнуть в вечную немую тишину склепа:

-«Я все теперь знаю, девочка моя!»

И мир закружился перед его меркнущим взором, а грудь будто взорвалась от нестерпимой огненной боли…+++

( продолжение следует)