РЕШЕТО - независимый литературный портал
Emberreiven / Проза

Странности

1226 просмотров

06.02.09

Увеличиваю шрифты, замазываю пятна на солнце клеем.
Заворачиваю в истлевшую бумагу почерневшие от совести мысли...
Пишу автопером, само в руки бросается и пишется....
глупо 
страшно
улыбаешься
молчишь.
Свои стихи всегда приятнее читать, если они действительно достойны, и талантливы, да чем чужие...
Я их не перечитываю, завидовать прошлому - больно.
А потом бац - приходит счастье, и руки выворачивает наизнанку, салфетки для стихов улетают по ветру...
А ветер становится тем, что начинаешь не любить лишь из созвучия...
ветер заглядывает ко мне в комнату, пока я отворачиваюсь, может он хочет что-то украсть?
или у него обычная жажда...
даже сейчас ощущаемо течет по рукам бездарность.
никчемность, мнительность и еще целый ворох пыльного срама...
через раз - некрасиво, через два - пусто-глупо.
Пустословие.

Железное море накидывает на мои плечи шарф, магнитит кованным стеклом, разрезая пополам мысли-рифмы....
Я ломаюсь в своем шарфе как фарфоровая куколка, заметая своими пылинками кровь из сердца. 
мясо в фарфоре, красное-сочное, с прожилками и кровяными протоками... шевелится плача, пускает пар в глаза.
Мясной пар на морозе - соленое счастье смерти.
Вырываю голоса из головы, пакую их в пластиковые пакеты и отправляю к чертям. с меткой "до востребования"
Тяжело им - безголосым.
Открываю давно сожженные письма - в зеркальной пыли. Перевороты с ног на голову. красота близости - запахи... обрывки чужого добра...
Собираются мелкими осколками в корявое и грязное зеркало... которое течет слезами, слезами потерянного...
Здесь мягко и тепло - свободно, но совершенно пусто, вокруг, внутри, везде. И пустоте этой нет границ.

10.10.09

Всплески солнечных недоваренных лучей, полуживые оттиски молчания.
Воздушный приговор - лёгкость повешенного.
Возвращение в теплый дом, в уютное стеклянное равнодушие города. 
Взгляд с высоты - спешка, пустодействие.
Подоконник. Мёртвая божья коровка, взирающая на свою телесную оболочку с небес. 
Даже птицы не тронут, черно-оранжевый панцирь, и пару не_живых, лишённых полёта, истасканных, будто государственный флаг в траурный день, прозрачных крыльев.
Бесконечная вода с неба, ореховый запах воздуха. Кожа сохнет и трескается.
Возвращение сознания, вверх по ступеням из обид. Топтать, топтать!

Искривление губ - победный смешок. Холщовая сумка, содрагоющаяся изнутри, противодействие беснуется.
Пополам. Миру, себе. Всё ещё поровну. Расширяя границы пыльной уверенности в себе, погружаешься в воду, страх открытых глаз, страх мутноватого видения поднимающихся к поверхности пузырьков... 
Возвращение главного умения - видеть больше, чем отдаешь миру. Неправильная половина, подёргивающаяся на весах в твою сторону. Восхищение. Твоя половина, оттиск-печать.

09.06.09

Небо требует жертвенного броска в бесконечность.
Ветер липнет руками к лицу.
Замурованность - сама собой.
Ощущаемо: полита щедро собственными ментальностями...
Стекают - горделиво...
Чувства осязаемы в конечных моментах элементарного. Все случайности чреваты вторичностью.
Голова отстранена на расстоянии пощечины - замри...
Слышишь? Это твои звуки - зевки реальности.
Прогрессирующее уродство - рождение красоты. Это бесценное действо обесценено расстоянием... что же? жертвуем?
пауками...

странность...

13.06.09

В ветряном пространстве - ощущение жидкости в состоянии инея...
Инерционно закрываешь глаза руками. Рот запечатан плотностью воздуха. А внутри все надрывно кричит о несправедливости какой-то...
О невнимании падших... Об отсутствии обесцененного ума и меркантильно-эмоциональной щедрости.
Под замок - подобно мертвому телу - под замок крепкого и глухого к рыданиям песка.
Излияния - лишние.
Верховный запрет - вероятность запросов. К чему??
К одиночеству - которое одинаково постыдно и преступно в мире "хорошеговамдня". Равнодушие - босыми лапками по песку...
Ужас предложений - гнусность догадок, мелким бисером по стене из толченого стекла... посыпались... счастье - страшнее пустоты...

11.05.10

 Бить стеклянные стаканы о соль, превозносить девицу без изъянов. Тут же сороки, птицы тряпками опадают с неба. все равно как прожить следующий день. сутки в забытьи, сутки в трепетном молчании. отвращения от тактильных утех, все как-то мерзко и неправильно. во рту взорвали ежа - больно и предательски. неожиданность, странность вдохновения. полными отчаяния пальцами впечатывать в хрустящую клавиатуру загогулины, которые потом могут превратиться во что-то важное, но в самом деле бренное никому не нужное. Мечтаю разве что показать своему сыну - чем я дышала и жила...

19.04.08

Легкий изгиб руки... на согнутом локте голова... светлые, прядками, волосы стекают острыми клиньями практически в пол... 
взмах ресницами - загорается взгляд - морской волной беснуются в глазах радужные рыбки... Собирают с поверхности ресниц соль и воду... воду и соль...
А на улице замороженные тюльпаны склонили головы и печально уткнулись в землю,  будто старушки-плакальщицы на похоронах. Некоторым уже совершенно не до слез, они просто изуродованы, им больше не радовать этих огромных бесцеремонных чудовищ, которые проглатывают людей - у этих чудовищ четыре колеса и прозрачный живот.
Эти изуродованные морозом создания упрямо глядят в небо, наверное в ожидании тепла. Они просто глядят в небо, как некрасивая девочка, которая может себе позволить просто рассматривать небо, щурясь и играя настоящими эмоциями на лице, не стесняясь этого действа.
Она закатывает подол платья и идет собирать эти изуродованные макушки цветов, они собирает их нежными пальчиками, которые прозрачно порхают над клумбами города.
Тяжелый вдох сигаретного дыма, никотин заворачиваясь улиткой вползает в тебя, разрисовывая внутренности трется спиной о легкие и переворачиваясь в воздухе засыпая, растворяется чернильной каплей в воде.
Ложка черничного варенья падает осколком памяти на ковер, она будет теперь там до конца жизни, черничная точка конца.
Она подпирает голову рукой, отворачиваясь от протянутых для поцелуя губ - таких странных. Эти губы - ходячие, умеют любить, умеют доводить самих себя до отчаяния, параллельно выдыхая предсмертные крики забвения. Торжествующие крики.
Двумя тоненькими змейками молчание и гордость, сплетены яркими полосками, вползают в уголок с растрепанными головками тюльпанов и, обвив несколько иссохшихся лепестков замирают в экстазе... 
Она тушит его сигарету об этих змей, несколько лепестков протестуют, устраивая небольшой пожар, они горят от горя и обиды...
Она надрывно (но это только поначалу) улыбается ему в лицо и произносит: -ну.... а давай немного потанцуем... 
сметает в мусорное ведро остатки лепестков и пепел недовольных и захлопывает этот мир на страничке паутинного мира...
километрами сжигая себя, раскаленными иголками гнева и обиды...

10.04.11

Я настраиваю твою волну восприятия на сломанном, вышедшим в расход радио.
Перечитываю старые истлевшие, написанные самой себе, но для тебя письма. Клочки невесомой преданности.
Красоту всегда трудно имитировать. Трудно создать, трудно скопировать. Поэтому нам с тобой вдвоем остается одно. Слушать тонкие голоса из прошлого и вспоминать какие мы тогда писали морские песни.
Мои пальцы сохнут от невостребованной любви, никому этого не нужно. И желание творить превращается в тихий звук: такой, что слышится, будто скулит собака. Я заглядываю в себя, ищу тот самый кувшин, в который я так часто и так долго запаковывала вспышки мироздания. Теперь приходится пользоваться запасами.
И даже шарф, в котjрый я кутаюсь, сворован. Украден у самой же себя. И эти фарфоровые куколки на подоконнике - как же славно было бы зарисовать им глазки темным фломастером и скинуть с девятого этажа. А все потому, что ничего нет. Компиляция старых эмовсплесков, граттаж такой древности, что становится смешно и страшно. Двадцать лет - это невообразимая, поэтическая красота и талантливость. Двадцать лет, это никогда больше не случившаяся любовь. Двадцать лет это все, что могло уже случиться и случилось ровно шесть лет назад. Кто бы мог подумать, что... никто. Декаданс, предусмотрительность, танцы в крови. Ожидание сна, остается один мир, в котором тебе сорок, когда тебе все еще двадцать, и это сон. Полный желаний, радуги, слипшихся банановых конфет в кармане, сон, полный мягких рук, открытых свежих глаз, полный восхищения происходящим. А снаружи, дождливые минорные голоса, две жизни, перечеркнутые пером с красными нитками. Истлевшие вздохи, перевернутые окна, и насмешливый ироничный танец девицы с некрополя...

 

 

Теги: Моё
16 April 2011

Немного об авторе:

... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

игра в скуку
Тоска...
Данность

 Комментарии

Комментариев нет