Глава 15

 

            Лежа на кровати, Саня открыл глаза и увидел высившихся над ним неслабого вида типов. Их черные рубашки с коротким рукавом и кремовые брюки косвенно подтверждали его опасения.

- Вставай, тебе сейчас необходимо пройти с нами, – сказал один из них директивным казенным голосом.

            В ответ на этот приказной тон, Саня сел на кровати и зевнул, прикрывая рот ладонью, попутно разглядывая незнакомцев. Затем, машинально взглянул на часы и, вспомнив, что он находится в другой части света, спросил:

- Который час?

            Левый из них ответил четко, словно только и ждал подобного вопроса:

- По местному – восемь часов сорок минут.

- Поднимайся! – жестко скомандовал другой.

            Как быстро изменилось к нему отношение этих людей, думал Саня, шествуя между двумя громилами. Их путь пролегал по подземным «катакомбам» - очень походившим на кадры из кинофантастики – коридоры и переборки космического корабля. Эти вчерашние слова Эммы, что это всего лишь ее работа… Кстати, что-то ее нигде не видно. Наверное, правда – отработала уже.

Кстати, хорошо работают: в нужный момент подсунули красивую девку – ну ни мужика же подсовывать, в самом деле; потом, по всем правилам, навешали лапши на уши, чтобы объект, то есть я, спокойно и без лишних проблем был доставлен в пункт назначения. Интересное слово – объект, что-то неодушевленное, имеющее только свойства – физическая величина. Перед этим, объект прошел какие-то исследования своего организма. Для чего? Может быть, всего лишь для каких-нибудь опытов? Смотри, секретные базы у них – возможно по всему миру. Действительно, ну для чего я им нужен? Кто я – выдающийся ум, неординарный специалист в какой-то области, элитный солдат? Нет… Нужно признаться самому себе, что нет. Чудес не бывает, сколько можно повторять себе, что чудес не бывает! Вот, я – для них материал. Скорей всего что так. Все-таки, девять из десяти, в жизни все проще и паскуднее, чем хочется в это верить.

            Теперь эти двое, ведут меня как конвоиры заключенного, с той пока разницей, что руки у меня еще не за спиной и еще не было рявкучей команды: «Лицом к стене!».

- Мужчины, - начал Саня, проверяя создавшуюся ситуацию по отношению к себе. - Вы не разговорчивы как-то. А я ведь член вашего общества. Мы же одна команда! Мы вместе делаем одно дело!

            Идущий слева амбал, только повернул голову на Саню и на своем каменном лице обозначил тень улыбки.

            Решив проверить их отношение к себе на деле, Саня внезапно остановился. Его провожатые, мгновенно сделали то же самое, устремив на него свои непроницаемые лица.

- Уважаемые, больше я с вами идти не хочу. Как-то нет настроения.

- У тебя нет выбора! - отрезал левый из конвоиров.

- Выбор всегда есть…

- У тебя его нет! – повторил он же.

- У него есть выбор, – включился в разговор другой, – либо ты идешь с нами сам, либо мы ведем тебя силой. Что ты выбираешь?

- Вот как, - задумался Саня, - тогда лучше силой.

            Он попытался отпрыгнуть назад, но не мог представить, что силы будут настолько неравными: его попытку опередил короткий, хорошо поставленный удар в живот. Саня изумился, что не успел на него даже среагировать и осел на пол. Переживая внезапную тупую боль, он осознал, что его уже волокут, подхватив за плечи.

«По крайней мере, сразу все прояснилось», – пробормотал он.

            Саню волокли куда-то вперед, на что он уже особенно не обращал внимания, приходя в себя от удара. Его небрежно кинули на широкую и ровную как плита двустворчатую металлическую дверь, а затем повалили на пол. Один из сопровождающих наступил ногой на горло.

- Пришли, – обратился он к Сане. - Дальше ты пойдешь сам.

- Конечно, с вами мне не по пути, – огрызнулся тот, выдавливая слова из горла.

            Саню подняли, подхватив за руки, и поставили перед дверьми. Половинки двери утопились в стену, открывая длинный, тускло освещенный металлизированный коридор, тянущийся далеко в темноту.

- Парни, - начал он, испытывая дурное предчувствие и пытаясь как-то разгадать тайну своего недалекого будущего, - я вижу, что не нравлюсь вам, но что там дальше, луна-парк?

- Тебе понравится, – ответил правый мастодонт.

            Саню с силой пнули вперед, так что ему пришлось сделать несколько несуразных прыжков, чтобы не упасть при этом на пол. Обернувшись, он увидел закрывающуюся дверь и за ней своих конвоиров, один из которых машинально махал ему рукой как маятником.

            Дверь закрылась. Оставшись один в пустом, беззвучном коридоре, с тонкой полосой освещения, уходящей вперед в средине потолка, Саня решил не торопиться идти дальше. Он, прислонившись плечом к стене и засунув руки в карманы, нащупал пачку сигарет. Закурил и задумчиво произнес: «Твари конченые».

            Обдумывая создавшуюся ситуацию, Саня быстро пропустил, ворвавшиеся было мысли: о тотальных неудачниках, лоховстве и злополучной судьбе, и попытался успокоиться. Выходило так, что торопиться идти вперед совершенно не стоило, но и здесь стоять столбом, тоже резона не было. Идеально ровные металлизированные стены и высокий арочный потолок, в круге обзора, не давали не малейшего намека к нештатному выходу. Кинув окурок в закрытые двери, Саня принял решение, осторожно и тихо продвигаться вперед, попутно выискивая возможность нетрадиционного выхода.

            Оттолкнувшись от стены плечом, он нехотя побрел по коридору, рассматривая его однотонные, пустые стены и потолок. Тишина была идеальной – ни звука, ни движения. Пол, покрытый то ли короткой ворсой, то ли синтетикой или наборной резиной, еле обозначал шаги в этом безмолвии. Продвигаясь в большом напряжении вперед и пытаясь предугадать затаившуюся во мраке опасность, Саня старался морально подготовить себя к развитию любой пакостной ситуации. Разыгравшееся воображение, предоставило ему для перебора опасностей максимальные возможности.

            Еще раз, оглянувшись на закрытые двери, через которые его только что бесцеремонно втолкнули сюда, он повернулся вперед и, выйдя на середину, став ровно как солдат, произнес роковым тоном цитату из В.Гетте:

- Человеком был я в мире, - это значит быть борцом.

            От внезапности происходящего, мозг, не успевая обрабатывать стремительно поступающую информацию и тем более анализировать ее смысл, транслировал для Сани действие замедленным. Вначале он почувствовал собственное тело более легким, увидел, как раскрывающийся на две части пол падает вниз, открывая сумеречную бездну. Случилось полное освобождение тела от тяжести. Время перестало двигаться или застыло? При падении в никуда, ворвалось ощущение вечности и мгновенно аккумулирующийся в сердце ужас, создал свою критическую массу, чтобы в следующий миг взорваться и с невероятной силой завладеть человеческим существом. И горе сердцу слабому, которое старается закрыться и удержать эту энергию у себя внутри, потому что оно будет разорвано огромною силою этого взрыва.

            Падение продолжается. Странно, что можно еще, в этот момент, о чем то думать. Уже пора столкнуться, разбиться и пропасть в небытии. Ужас неотвратимости усиливается до безумия – всему конец. Жизнь несется где-то рядом, за пределами сознания. Пора.

            Падение резко оборвалось ударом о воду. Стремительное погружение вниз, все дальше и дальше, с обрывочным угадыванием, что тело несется в пронизываемую ледяными иглами водную бездну.

            Стылая вода обжигала тело, сковывала движения, вдавилась в нос и уши. Руководствуясь инстинктом, Саня отчаянно загребал руками и ногами, стараясь скорее подняться на поверхность, выскочить из этого безумия наверх.

            Поверхности не было. Выплывая наверх, он извивался всем телом, сдерживая накатывающие один за другим приступы сделать глубокий вдох. У него получилось. Саня вылетел на поверхность, едва не захлебнувшись от конвульсивного желания быстрее пропустить в себя воздух. Из воды хотелось сразу же выскочить, просто выпрыгнуть, освободиться от ее цепенеющего присутствия. Только куда? Барахтаясь как ребенок, он, отплевывался, издавал отчаянные стоны, оглядывался кругом, отыскивая скорое избавление.

            Огромное помещение было сумрачным с неясными очертаниями. В высоту уходили высокие стены без признаков на выступы, лестницы, пороги либо чего-то, что могло послужить освобождением от этого кошмара.

            Саня понял, что нужно плыть, хоть куда-нибудь, но плыть, искать избавления срочно и не останавливаться, иначе конец – руки и ноги окоченеют, тело перестанет подчиняться. Он во мраке выбрал направление и, преодолевая спазмы и стеснение одежды, поплыл, кряхтя и отплевываясь. Через несколько минут вечности, Саня заметил слева от себя нишу и словно пирс с металлической крашеной лестницей, входящей в воду, подсвеченный тусклыми дежурными лампами. Он греб к  лестнице, отчаянно преодолевая скованность остывающего тела.

            Спасительная лестница далась с трудом для одеревенелых конечностей. Он сумел вылезти из воды и тут же беспомощно свалился на темный шершавый пол. Свернувшись калачом в луже, стекающей с одежды воды, он дергался и трясся, пытаясь преодолеть паралич цепенеющего холода.

            Отлежавшись, Саня начал прислушиваться к окружающим звукам: к глухому, монотонному урчанию каких-то работающих устройств. Он приподнялся на руке и оглянулся: вокруг никого не было. Оставаться здесь опасно – пробилось в его потрясенное сознание, будто издалека. Как угодно, нужно срочно убираться отсюда. Он все еще собирался с силами, постоянно оглядываясь по сторонам. Как же, уберешься отсюда! - правую ногу вывернуло судорогой. Он бил по ней кулаком, пробовал разминать и отогревать руками, кое-как заставив мышцы расслабиться.

Наконец, поднявшись на ноги и ежась в ознобе от мокрой, противной одежды, он проковылял к едва отсвечивающей в потемках стене. Вода еще текла с него струями, оставляя сзади мокрый след. Следуя вдоль стены, он впереди приметил металлическую гермодверь, какие бывают на военных складах с фигурной рукоятью. Все отчаянные попытки открыть ее желаемого результата не принесли. Что же дальше?

Прислушиваясь к звукам и отжимая воду с одежды, Саня еще прошел вперед вдоль стены, переступая через лежащие в ряд округлые металлические конструкции. По ходу движения ему встретились задраенные огромные металлические ворота, открывавшиеся, очевидно наверх. Далее по ходу, он обнаружил гермодверь, аналогичную первой.

На этот раз, гермодверь открылась с легкостью. Из нее хлынул свет, резанувший привыкшие к мраку глаза. Осторожничая, оглядываясь по сторонам, Саня попал в освещенный, длинный и пустой коридор – похожий на тот с которого он свалился в воду. Воздух здесь был теплый. Никаких настораживающих звуков. Он, привалился к стене, перевел дух и облегченно перевел дыхание.

С одежды еще текло, она неприятно липла к промерзшему телу. Едва вобрав в себя тепло, Саня стал соображать: что же делать дальше? Он быстро вышел обратно за гермодверь к воде на холод и, раздевшись, изо всех сил выжал одежду. Оттерев об выжатую рубашку подошвы туфлей, Саня наспех протер ей же, по полу свои мокрые следы; снова выжал, быстро оделся и пробежал обратно в коридор, скорее в тепло.

Он понимал: медлить нельзя в любом случае, но и бежать наобум, куда попало, тоже нет резона. С величайшей предосторожностью Саня двинулся по коридору, пытаясь угадать опасность раньше, чем она его настигнет.

Он понимал, что его, таким образом, выбросили из жизни. Но для чего было везти за тридевять земель, сюда, чтобы потом утопить да еще таким странным образом? Обхождение поганое и, похоже, что все они мерзкие твари. Судя по тому, как у них все поставлено, может быть за ним, и теперь наблюдают, думал Саня, подходя к разделению проходов надвое. Опасливо оглядевшись, он быстро скользнул вправо и попал в коридорный тупик с открытой дверью с левой стороны. За дверью находилась широкая витая лестница, ведущая наверх. Саня помедлил, разглядывая лестницу. Вверху послышалось движение. Выбор оказался небольшой – либо бежать назад – неизвестно куда с возможностью на кого-то нарваться, либо залечь за нижними ступеньками и надеяться, что не заметят. Он выбрал второе. Быстро воткнулся под нижние ступеньки, по пути заметив рядом с собой в стене зарешеченное вентиляционное отверстие.

На лестнице слышались приближавшиеся шаги, и невнятные голоса людей. Саня замер, всматриваясь немигающим взглядом в узкую щель между ступенями. Наконец, в щели показались черные задники туфлей со свисающими на них темно-синими брюками. Туфли развернулись боком, очевидно ожидая идущих сзади себя.

- Материал не важный, - мужской голос обратился к спускающимся сверху. - Сегодня еще одного скинули в сброс.

- Работай с теми, кто еще остался, – ответил мужик на лестнице.

«Скинули в сброс – это, наверное, про меня», - подумал Саня, затаив дыхание.

            В лестничной щели показалась другая пара обуви. Затем еще два человека спустились со ступенек следом.

- Конечно, здесь на острове, кроме работы и заняться то больше не чем, - услышал Саня.

Они ушли по лабиринту переходов. Наконец все стихло.

В голову пришла оригинальная мысль. Вентиляционная решетка! Отлично! Саня оглядел ее и попробовал снять руками. Ничего не получилось, так как она была закреплена скобами с двух углов, которые можно было повернуть с помощью специального ключа, отвертки или чего-то более-менее подходящего.  

Пришедшая идея – открыть решетку и использовать, таким образом, вентиляцию как укрытие и если повезет, как средство передвижения по зданию незамеченным обнадеживала. Вдобавок ко всему, вентиляция, по идее, где-то должна сообщаться с воздухом! Необходимо только открутить два злосчастных крепления. У него при себе не оказалось ничего металлического. Ремешок от часов не помог, сами часы – тоже, зажигалка – нет. Больше под руками ни чего подходящего не было.

Саня осторожно вылез из своего нечаянного укрытия. Мокрая одежда противно липла к телу и сковывала движения при быстром подъеме по лестнице. Получилось, что этажом выше, лестница закончилась входом в большое просторное помещение, заставленное рядами высоких рифленых ящиков по виду выполненных из пластика. По высокому потолку тянулись в два ряда яркие фонари.

«Так, электроэнергию не экономят, если свет оставляют гореть, где попало, - заключил Саня, осторожно обходя помещение, - или кто-то из них находиться неподалеку»

Постоянно озираясь и стараясь вообще не производить звуков, он прошелся по помещению, решая, как быть дальше. В противоположном конце этого помещения он наткнулся на огромные открытые двери с внутренним пространством, походившим на большой лифт, словно сработанный для Гулливера.

Нет, лифт для меня не вариант. У них полный контроль был под землей в России, вполне возможно, что и здесь то же самое. В лифте я как в мышеловке. Тогда конец. А мне надо постараться отсюда выбраться. Прижимаясь к высоким ящикам и осторожничая, Саня пошел вдоль их геометрических рядов. Из-за последнего ряда он высунул голову, чтобы оглядеться.

 Странное дело – за стройными рядами ящиков, на широком свободном пространстве, неожиданно, взору открылся старый двухвинтовый самолет, видимо еще, Второй мировой войны  с нарисованной белой звездой в кругу на темно зеленом фюзеляже. Он походил на военный двухмоторный бомбардировщик, с двукилевым хвостом, заканчивающимся спаренным крупнокалиберный пулеметом посередине.

Саня досадливо сморщился – «Психбольница какая-то. Ну, с чего здесь быть этому бомбардировщику?! Что он тут вообще делает?!»

Он присел, чтобы лучше рассмотреть пространство с другой стороны самолета и заметил инструменты, разложенные у переднего шасси в носовой части фюзеляжа. С обратной стороны у крыла стояла техническая тележка с оборудованием и плетущимися от нее шлангами и кабелями. Еще дальше в стене имелся широкий проход со стоящей внутри  грузоподъемной установкой.

Вдруг послышалось движение и с противоположного крыла, кто-то спрыгнул на пол. Всего человека за самолетом видно не было, только его нижнюю часть в темном комбинезоне. Саня отпрянул назад за ящики.

            Голос обратился к кому-то, но так невнятно, словно через какую-то маску или противогаз, что Саня не разобрал при этом ни слова. Второй ему отозвался откуда-то из глубины прохода. Саня еще раз осторожно глянул под самолет. Спрыгнувший с крыла человек пошел в глубину прохода, не переставая что-то говорить.

            Все, этот ушел, рядом с самолетом вроде бы больше никого нет.

            Инструмент! Надо постараться тихо взять, что-нибудь подходящее. Опасаясь, что в самолете может находиться кто-нибудь третий, он прокрался к инструменту под фюзеляжем самолета, постоянно следя за движением в проходе. На полу лежали разнообразные ключи и приспособления, но не оказалось ничего подходящего.

            Из прохода послышались механические звуки и смех. Саня внутренне напрягся и стал нервно всматриваться в окружающие предметы, отыскивая, что-нибудь для себя стоящее. Из прохода самостоятельно выехало оборудование и остановилось у середины фюзеляжа – какие-то баллоны с оснасткой на специальной буксировочной машине.

            Рассмотреть проход полностью мешала стоящая около крыла техническая тележка с оборудованием. Послышались приближающиеся шаги и голос, зовущий кого-то, видимо оставшегося в глубине прохода.

            Саня рванулся было убежать и спрятаться, хотя бы за ящиками, но в последний момент удержался, заметив лежащий на полке тележки раскрытый монтерский подсумок с инструментами. Стараясь ничем себя не выдать, он подлез вплотную к тележке и затаился за ней, ловя движения на слух. Приближающийся человек, подошел к баллону с оснасткой и начал возле нее возиться.

            Саня глянул через щель оборудования тележки и увидел этого человека, уверенно делавшего свое дело. Он стоял к нему боком, был одет в темный комбинезон, а вместо головы сплошная странная маска, толи металлическая, толи пластиковая, а может быть одновременно и то и другое. Его руки, скрытые в специальные облегающие перчатки, казались светящимися. Саня скрылся за тележкой. От этого неожиданного зрелища его конвульсивно передернуло. Что это еще за уроды в странных комбинезонах рядом с самолетом Второй Мировой войны?!

            Со стороны прохода послышались шаги, а затем неспешный разговор.

«Наверное, такой же урод или может быть это роботы? Думаю, все возможно! - предположил Саня, прижимаясь к тележке, - Все, капкан… хоть бы только не заметили и не пошли в мою сторону. И свалить, теперь, не получиться – увидят».

            Саня высунул нос к полке с инструментом и увидел среди всего прочего большую отвертку с белой изящной рукояткой. Подойдет! – мелькнуло в его голове, а может, сгодится, на худой конец, и как оружие. Пока эти двое копошились себе около баллонов с оснасткой, автоматически выдвигая на пол какие-то шланги, Саня тихо вытащил отвертку из подсумка и, начал выжидать удобный момент для молниеносного отхода за ящики.

            Вдруг мужик стоящий боком пошел к тележке. Саня съежился на ее обратной стороне, ожидая развязки. Но мужик, повозившись с оборудованием, тяжело вздохнул через маску и ушел обратно, объясняя по пути что-то своему коллеге.

            Саня взглянул на них из своего укрытия и увидел, что один из них стоит спиной к нему и перекрывает обзор своему напарнику. Капли воды со штанов и рубашки падали на пол, предательски обнаруживая его присутствие в этом месте. Удобный момент, чтобы проскочить за самолет!

«Ходу! Саня, ходу!» – скомандовал он сам себе и кинулся от тележки мимо переднего шасси буквально на цыпочках. Только оказавшись за ящиками, он немного перевел дух и, постоянно озираясь назад и проклиная мокрую противную одежду, быстро проследовал к своей теперешней цели – вентиляционной решетке под лестницей.

            Наконец он оказался на месте и без дополнительных приключений. Его, наверное, не хватились. Оставалось только уповать на то, что его еще не зарегистрировали, какие-нибудь хитроумные датчики и надеяться, что нет ничего подобного в системе вентиляции.

            Отвертка легко помогла вскрыть вентиляционную решетку, за которой открылся сумрачный прямоугольный ход, на противоположной своей стене увешанный ровными рядами разной толщины трубами и кабелями. Не мешкая, Саня залез в вентиляцию, закрыв за собой решетку на скобы. Вентиляционный канал оказался довольно просторным и темным. С одной стороны он сворачивал за угол, с другой - шел прямо, отмеченный  тусклым светом вентиляционных решеток.

            Огорчало, что здесь присутствовал сквозняк – пагубно воздействующий на замершее сырое тело. Саня, прислонился спиной к вывешенным на стенке черным жилам разнородных кабелей и задумался о том, в какую сторону ему лучше всего теперь направиться. Из его размышлений получалось, что сторона вентиляции, сворачивающая за угол, приведет его обратно, ближе к той воде, из которой он только что еле-еле вылез. Все его существо восстало против подобной мысли – ползти на карачках в сторону «сброса». Выбор оказался не велик, и Саня полез в противоположную сторону, по длинному и ровному как стрела вентиляционному каналу.

            Он старался своим перемещением производить как можно меньше шума, аккуратно перебирая руками и ногами по металлическому основанию вентиляции. Хотя своим движением он производил минимальный шум, так как канал вентиляции, казалось, был жестко вмонтирован в стену и не производил вибраций. Довольно скоро передвижение на четвереньках затруднилось и оказалось очень изнуряющим физическим упражнением, так, что через несколько минут начали дрожать руки, ломить шею и болеть коленки. Плюс ко всему, его просквозило постоянным движением воздуха, что он стал, не переставая сдавленно чихать.

            Он вспомнил, что когда-то давно, в студенческие годы, подрабатывая на стройке подсобным рабочим, от присутствия постоянного сквозняка он сильно простудился и тогда мастер объяснил ему: «Когда работаешь на сквозняках, снимай одежду и работай с голым торсом. В одежде – заболеешь, а так нет».

«Не хватало еще заболеть… Все против меня!» – думал он, стягивая с себя одежду и развешивая ее на кабелях для просушки, при этом, время от времени, глуша в себе чихательные спазмы.

Пока развешанная на кабелях одежда, таким образом, сушилась, чтобы хоть как-то согреться, Саня с отверткой в руке и в одних трусах и туфлях полез вперед – разведывать «местность» заглядывая, по пути, в вентиляционные решетки. Было холодно, но предательское чихание постепенно утихло. Вентиляционная шахта оказалась длинной и мрачной, лишь немного оживляемая проникающим светом; хотя в ней оказалось очень чисто – ни единого намека на пыль или грязь. Отвертка в руке мешалась, пришлось ее зажать в зубах.

Появился первый положительный момент – был обнаружен широкий вентиляционный отвод, ведущий вверх с вмонтированной лестницей. Этот своеобразный тройник имел специальное герметичное запорное устройство, видимо для предотвращения доступа воздуха. Оно было открыто и через него можно было свободно пролезть во все стороны.

Но пока Саня не стал залезать вверх, а решил обследовать вентиляцию по горизонтали, пока хоть как-то не обсохнет одежда. Он прокрался довольно далеко, но ничего интересного для себя так и не обнаружил. Вид за решетками практически был один и тот же: какие-то складские помещения со всевозможными ящиками, мешками, железными металоломными конструкциями, и все.

Саня продвигался вперед с перерывами. На очередной остановке он испытал приступ жажды, на следующей – жажды и голода, а еще через время ему захотелось в туалет.

«Засада, – подумал он обескуражено. – Это настоящая проблема! Супермен, блин».

Пить, и есть было естественно нечего, а справлять нужду в вентиляции – верный провал. Через время он уже подумывал вообще нагло вылезти, сходить в туалет, если он, конечно, имеется по близости или где-нибудь в укромном углу, раздобыть и напиться воды, если она тоже имеется по близости и залезть обратно, но все-таки еще осторожничал и медлил.

Он продвигался дальше. В одном из помещений, через сетку решетки внизу в сумрачном поляризованном свете он увидел стоящие на полу три характерные круглые конструкции. Лихацкий присмотрелся: летающие тарелки! Они стояли на полу в черных кольцах как перевернутые блюдца. Да, это было бы круто улететь отсюда на такой вот штуковине. Однако эйфория быстро прошла. Лететь как? Саня, ты что, обучался управлению НЛО? Нет, я не обучался управлению НЛО. Мрачные мысли овладели Саниным умом: при такой технике мне не дадут выбраться отсюда… Ну и что теперь? Может пойти и сдаться? – извините ребята, но вы меня не утопили! Фигу им! Надо пока просто отметить для себя конфигурацию помещений, может пригодиться. Лихацкий полез дальше.

Заглядывая в очередную решетку, он увидел необыкновенную картину. Территория громадного помещения было напрочь завалено какими-то старыми винтовыми самолетами. Через сетчатую решетку рассмотреть детальнее, что там, находится, было невозможно. Саня припал ухом к решетке и прислушался. Тишина. От нужды, нарушая правила элементарной конспирации, он открыл решетку и просунул ее к себе внутрь. Затем высунул голову из образовавшегося отверстия и принялся рассматривать помещение детальнее.

Все помещение было напрочь завалено самолетами и их обломками. Они стояли на шасси, лежали плашмя, опирались на подставки, самолеты или их части различных конструкций и модификаций, по-видимому времени Второй Мировой войны. Тут была, просто, какая-то одна большая свалка. Многие из них были полуразрушенными, а другие – словно только что попали сюда с военного завода.

С потолка свисали многофункциональные механизмы, напоминающие щупальца – скорее всего, для подъема и перемещения грузов в пределах помещения. В стене напротив, присутствовали задраенные двумя  мощными плитами огромные технологические двери. Слева и справа от них имелись двери обычной величины. Высота от уровня вентиляции до пола была, по Саниной оценке, около пяти метров – слишком много даже для того, чтобы прыгнуть, зависнув на руках. Но слева от себя он увидел высокую металлическую конструкцию, состоящую из громады тянущихся вниз широких полок с уложенными на них различными авиационными деталями. Это примерно уровень вентиляции, а там, по идее, должна находиться решетка.

Саня, уже испытывая сильные позывы к опорожнению, закрыл решетку и без промедления кинулся в ту сторону. Великолепно! Открыв следующую решетку, он выскочил на металлическую полку и, не имея возможности больше терпеть, справил малую нужду прямо на стенку.

Вздохнув с большим облегчением, он, огляделся и без особых проблем спустился вниз.

Это было похоже на кладбище самолетов. Они были здесь всюду и разные: истребители и бомбардировщики, монопланы и бипланы, с одним, с двумя, с четырьмя двигателями; с пулевыми пробоинами металлических крыльев, с разодранным в лохмотья перкалем. У самолетов имелись опознавательные знаки: красные и белые звезды, красные круги, кресты и свастики. Одни стояли как на выставке – хоть сейчас заводи и улетай, другие с разнообразными повреждениями, облезлой краской, лежащие на брюхе, некоторые вообще без винтов и двигателей.

Лихацкий беспокойно расхаживал в одних трусах и туфлях между всем этим хламом, стараясь подобрать для себя приемлемый туалет. Эту проблему он наконец-то решил в фюзеляже разбитого в хлам и покрытого морскими ракушками бомбардировщика.

Конечно же Сане сразу же пришла мысль, что среди боевых самолетов Второй Мировой войны вполне может находиться и оружие. Эта мысль заставила его шнырять по самолетам и тыкаться в их всевозможные закоулки. Если бы только удалось найти, что-то подходящее из оружия, то появилась бы хоть какая-то возможность собственной защиты и какой-то шанс на освобождение.

Саня залезал в самолеты, обшаривая их фюзеляжи и кабины в надежде найти хоть что-нибудь, но ничего кроме штурвалов, рычагов, приборных досок и другого бесполезного оборудования обнаружить не удавалось.

Так постепенно продвигаясь из одного конца в другой и опасливо прислушиваясь к тишине, он неожиданно наткнулся на стеллажные полки, до отказа забитые сложенным оружием. Открывшаяся взгляду так запросто картина оказалась столь внезапной, что Лихацкий даже опешил от такой неожиданности. Чего тут только не было: автоматы и карабины, пистолеты и так далее и тому подобное, кучами громоздилось на широких металлических полках.

Уровнем выше лежало нечто похожее на крупнокалиберные пулеметы или авиационные пушки, Саня так и не разобрался в их предназначении, вследствие их бесполезности, но понял, что очевидно это все когда-то было установлено на самолетах.

Правда, состояние этого склада оказалось очень разнородным: большая часть образцов была сплошь покрыта ржавчиной, другие не очень, а отдельные – будто только вчера их смазывали ружейным маслом.

Разные модификации лежащих на стеллаже винтовок, Саня забраковал сразу, ввиду их громоздкости и проблемном перемещении по вентиляционным шахтам. Пистолет – другое дело! Он лихорадочно осматривал стеллаж. Вот! – он вытащил из кучи пистолет, который сначала ошибочно принял за ПМ (пистолет Макарова), но рассмотрев его внимательнее, обнаружил на его рукоятке надпись «WALTHER». Наружное состояние пистолета оказывалось довольно сносным.

Повертев его в руке и так и эдак, он вытащил из его рукоятки магазин. С патронами! От такой удачи у него даже на мгновение перехватило дыхание. Саня настороженно огляделся по сторонам. Было по-прежнему тихо. Разбирать его дальше он не решился – может возникнуть проблема с обратной сборкой, а рисковать так нельзя, вдруг этот «Вальтер», по случайности, здесь один с патронами. Хорошо было бы проверить его в действии – стреляет он или нет. Проблема! – звук от выстрела. Тогда он один за другим вытащил патроны из магазина – их оказалось восемь штук, затем затолкал обратно и вставил магазин в рукоятку.

Положив пистолет рядом с собой, Саня продолжил рыться в ружейном металлоломе. Следующим достоянием оказался продолговатый, клиновидный штык-нож. Он сразу же без колебаний отложил его к своему пистолету, а отвертку заткнул в кучу оружия, как лишний груз.

Пулемет Дегтярева с круглым магазином-блином посередине и расклешенным пламегасителем на стволе, оказался в Саниных руках следующим экспонатом этого своеобразного музея военного вооружения. Довольно сносный, но слишком великоват и слишком тяжел, подумал он, осторожно водружая его на прежнее место.

Вот и ТТ – пистолет Токарева, советская раритетная вещь со звездочкой на рукоятке. В магазине только один патрон! Измена. Пришлось положить обратно в кучу.

Какие-то автоматы с магазинами торчащими вбок? В Саниных руках появилась необыкновенная вещь – дикий пистолет с длиннющим стволом и округлым задним набалдашником. И такие были? – удивился Саня, отбросив его обратно в кучу.

Справа от себя он увидел громоздкие, закрытые крышками ящики. Открыв один из них, Саня обнаружил в нем сваленные навалом гранаты, различных модификаций. Его радость по этому поводу омрачилась очень быстро – на гранатах не было взрывателей. В ящиках валялись только их корпуса без запалов. Саня безрезультатно пошарил кругом, отыскивая взрыватели и разочаровавшись, сразу же потерял к гранатам всякий интерес.

Продолжив дальше рыться в оружейной куче, он вытащил из нее ППШ (пистолет-пулемет Шпагина), тоже на вид в довольно сносном состоянии. Повертел в руках, отсоединил круглый барабанный магазин – в нем оказались патроны, соединил его  и также отложил для себя.

            Следующим в его руках оказался пистолет-пулемет МП-40 немецкого производства, который Саня знал по военным фильмам под названием «Шмайссер». Из фильмов он также помнил, что при стрельбе его необходимо задирать чуть выше цели и что у ППШ патронов в два раза больше. При прочих равных условиях «Шмайссер» для Сани оказывался выгоднее ППШ из-за своей большей компактности. Он был короче ППШ, его металлический приклад был сложен внутрь к магазину,  лазить по вентиляции с ним конечно удобнее. «Ладно» – согласился прагматично Саня, откладывая для себя МП-40.

            Тишина вполне может быть обманчивой. Время торопит!

            Он порылся еще немного, перебирая всевозможных видов стрелковое оружие, но оно было или ржавым, либо разукомплектованным и негодным к использованию. Ему на ум пришла мысль, быстро пройти и рассмотреть помещение дальше. Прихватив с собой, для спокойствия, только «Вальтер», он двинулся вперед по «кладбищу» самолетов. У лежащего на брюхе со сломанными шасси бомбардировщика Саня обошел нагромождение вытянутых карандашами торпед и сложенные там же кучами авиабомбы. Шел он быстро, заглядывая туда и сюда, переживая, что время сейчас не терпит промедления и канители.

Пошарив, таким образом, вокруг, он увидел лежащие на полу и на стеллаже груды различного тряпья. Саня подошел ближе. В кучах навалом лежала военная форма, ремни, какие-то лямки, уложенные в рюкзаки парашюты, старые спасательные жилеты… Но рассматривать детально весь этот хлам времени не было.

Голый и продрогший, Саня воспринял эту находку еще благодушнее, чем найденное им оружие. Порывшись немного в разнородной военной одежде, он выбрал более-менее сносный китель с советскими погонами в звании капитана и какие-то брюки галифе, лежащие сверху. Быстро натянув на себя словно пожеванную форму, Саня ощутил комфорт, и тепло до дрожи в теле. Дернув из вороха лежащих ремней, наугад один, он нацепил его себе на пояс, отцепив и выкинув болтающуюся на нем плечевую лямку. На голову одел подвернувшийся под руку кожаный светло-коричневый шлемофон с нарисованным на нем большим белым кругом – удобнее будет лазить по вентиляции. Внизу стояли сапоги, ботинки, но они показались ему слишком неуклюжими по сравнению со своими хоть и мокрыми еще туфлями. После этого он быстро вернулся к оружию.

Саня посмотрел на свою форму внимательнее. В других обстоятельствах, картина выглядела бы очень комичной – в дурдоме выходной: какой-то коричневый шлемофон с белым кругом на лбу, китель защитного цвета: помятый – просто жеванный, но с капитанскими выцветшими погонами,  коричневый, истертый ремень со звездой на бляхе, серые брюки галифе, по цвету разительно отличающиеся от кителя с болтающимися лямками внизу и туфли. Лямки, чтобы не мешались, он срезал штык-ножом.

Долго здесь находиться опасно. Пора уходить обратно в вентиляцию! Эх, проверить бы оружие в действии! Но как проверить, если на выстрел сразу могут сбежаться эти амбалистые уроды и тогда конец. Остается уповать только на то, что оружие будет стрелять и не заклинит. Надо срочно сматываться!

Он сунул штык-нож за пояс, «Вальтер» - в карман брюк, а «Шмайссер» повесил на шею. А патроны? Запасные магазины с патронами где? Растеря! Он начал рыться в оружейном нагромождении. Среди ржавых «Шмайссеров» попалось еще два приличных. С них он и снял магазины. По весу должны быть полными. Ладно, некогда уже. Попробовал засунуть запасные магазины в свободный карман брюк – вылетят. Жалко подсумков нигде не видно. Сунул их за пазуху. Неудобно, но пойдет. Пора уходить.

Хотелось пить и есть тоже. Надо попробовать поискать через вентиляционные шахты жратву, думал Саня, ведь пьют и жрут же они где-нибудь все-таки.

Он пошел обратным путем, чтобы забраться в вентиляцию с хода, который оставил по глупости открытым.

Где-то впереди, за нагромождением самолетов, послышались шаги и разговор. Саня без шума пробежал вперед и спрятался за лежащим отдельно большим авиационным двигателем. Два человека переговаривались между собой, где-то впереди за самолетами. Потом раздались неопределенные металлические звуки и все стихло. Саня перевел дыхание: «Может, уйдут?»

- Смотри, вентиляция открыта! – послышался мужской голос.

- Решетка упала?! – спросил у него второй.

- Не знаю!

 Вдруг шаги послышались много ближе – кто-то быстро шагал в его сторону. Саня рванулся прочь от двигателя, к параллельному проходу, стараясь затеряться за самолетами, получив в спину внезапный окрик:

- Эй! Ты кто?!

«Блин – это его напарник просто вышел в проход с другой стороны. Все труба!» - сообразил Саня, проносясь под винтом бомбардировщика.

- Чего ты кричишь? – раздался другой голос.

- Смотри, кто-то бегает и прячется за самолетами!

- Где он?

- Да вон там за тем Боингом! – закричал напарник, подбегая к первому.

            Саня в момент сообразил, что дальше прятаться уже невозможно, нужно выходить к ним, пока они рядом. Потому что, если этих двоих упустить, то через мгновение,  объявят тревогу, и его будут целенаправленно искать везде и вполне возможно даже какая-нибудь местная группа захвата!

            Он выскочил из-за толстого двухвинтового самолета к ним на встречу, неумело взводя затвор автомата с левой стороны и нацеливая ствол на паренька, стоящего ближе.

- Ну-ка, суки, быстро упали на пол! – закричал он остервенело.

            Два парня в темно синих комбинезонах, замерли и удивленно на него уставились.

- Ты кто, мужик? – спросил один из них как-то спокойно и просто.

            Саня немного опешил от такого непринужденного вопроса, но сразу же постарался взять ситуацию под свой контроль.

- Ты че не понял, падла, сейчас одной очередью сниму обоих!

            Лихацкий ткнул переднего ногой в бедро, тот отшатнулся и присел на корточки.

- А ты что стоишь, вылупился, урод! Тебя, что это не касается?! – Саня со злобным видом направил ствол «Шмайссера» в грудь второму – тот без разговоров присел и опустился на четвереньки.

- А ну легли на пол, чудовища! – продолжал грубо приказывать Саня, стараясь все-таки держаться от них на некотором расстоянии – мало ли чего. – Быстро! Руки расставили – чтобы я видел… чтобы я видел, придурки!

            Парни легли на пол.

- Послушай, - обратился к нему один из парней, лежа распластанный на полу, – ты только успокойся, не стреляй… хорошо?

- А ну, заткнулся! – дернул угрожающе автоматом на него Саня, изо всех сил стараясь внушать собой ужас и не представляя заранее, что делать дальше.

            В себе он ощущал, как бы нереальность всего происходящего – словно все было не наяву, а как в театральной постановке: вот сейчас дадут занавес, актеры откланяются, и ему можно будет идти домой – все хорошо, спокойно и здорово.

Но это была реальность, в которую просто не хотелось верить. Нет больше ни дома и привычной жизни тоже нет, той постылой действительности, от которой еще недавно его воротило, от которой он сходил с ума. Его существование решается уже теперь, здесь и сейчас и шансов выжить, почти нет. От таких мыслей у него прошли по левой ноге конвульсии, и руки, сжимающие автомат, похолодели. Он вдруг осознал, что самое страшное – это то, что приходиться принимать решения и действовать самому, почти наугад. Причем, от качества этих действий решается сейчас ни что-нибудь, а вся его жизнь. Ему стало жутко от того, что он совсем не может принять ни какого решения, от страха, что оно окажется ошибочным.

Хоть стой, хоть падай, а делать что-то нужно. Саня тряхнул головой и собрался духом.

- Кто вы такие? Отвечать – быстро, – начал он строго, как школьный учитель перед нашкодившими учениками.

- Работаем здесь, – отозвался один из них.

- Чем занимаетесь? – продолжил допрос Саня, явно затягивая время, потому что не понимал, - как с ними поступить? Не стрелять же в них, в самом деле!

- Самолеты чиним, – ответил он же.

- Зачем? – удивился Саня, осознавая, что допрос уходит куда-то в другую сторону.

- Не знаем. Нам приказывают – мы делаем, – дал ответ второй.

- Где можно взять воду и еду?

- Если хочешь, есть – мы принесем.

- Нашел дурака.

- Так, а как нам тогда вообще разойтись? – спросил первый.

            Саня подумал – «И, правда, что делать? Убить их не смогу, а не убить - заложат».

- Ваши предложения? – спросил он вслух, пряча неуверенность за показное спокойствие.

            Один из парней, как-то странно глянул на него и, поднявшись, сел на пол.

- Эй, ты, что делаешь придурок! Ну-ка, лег на пол! – прикрикнул на него Саня, дрогнувшим голосом.

            Второй парень, последовал примеру первого.

- Подожди, командир, не кричи здесь, а то услышат. Лучше послушай. Ты сам по себе не уйдешь отсюда никак, – начал первый.

- Посмотрим, – не сдавался Саня.

- Тут и смотреть нечего, – подтвердил второй. - Ты думаешь, что без нас выйти отсюда как-то сможешь?

- Даже если допустить, - подключился опять первый, - что ты выйдешь, как-то из подземных лабиринтов, но как сможешь уйти с острова?

- А убьешь нас – тебя найдут где угодно и убьют, – подытожил второй.

- Да-а, - замешкался Саня, не переставая поочередно наставлять на них ствол, - сложная у нас ситуация оказалась. А если не убью вас – меня еще быстрее найдут и убьют, да?

- Почему? – спросил второй. - Для тебя, теперь, все не так плохо.

- А как плохо?

            Тот продолжил:

- Ты же выжил в воде, вопреки всему, значит, теперь, представляешь для нас большую ценность.

- Нам нужны люди ловкие, такие вот как ты, – сказал доверительно первый.

            От этих слов Саня насторожился.

- Откуда вы знаете, что меня сбросили в воду? Вас же со мной не было! - Саня непроизвольно начал психовать. - Говорите, что чините здесь самолеты, а сами владеете такой информацией! Вы тоже одни из этих уродов!

            Парни переглянулись между собой. Первый, не обращая внимания на Санину угрожающую позу, проворно встал на ноги и сделал шаг ему на встречу. Второй поднялся следом.

- А ну стоять! – приказал Саня, вызывающе наводя на него автомат. - Лег на пол, быстро!

- Ладно, ладно, командир, ты сказал – я помогу, – заговорил он скороговоркой, приближаясь прямо на ствол и показывая рукой куда-то в бок.

– Там в самолете есть вода во фляжке и еда, понимаешь, захватил перекусить с собой.

- Ложись или я стреляю, – ответил ему Саня, прижимая сильнее палец к спусковому крючку и пятясь невольно назад. Что делает второй паренек, в этот момент он уже не видел.

            Непослушный наглец, не переставая наступать, странно ухмыльнулся, и вяло поднял руки прямо перед собой.

- Все будет нормально, командир, – сказал он с расстановкой. – Ты же не станешь стрелять в безоружного…

            Поведение противника было явно вызывающим. Саня, хоть и пребывал в нерешительности, но внутренне приготовился к неожиданной и быстрой развязке.

            Все произошло само собой, парень сделал резкий выпад, пытаясь рукой перехватить ствол автомата и одновременно нанести удар ногой в живот. У него все бы получилось очень технично, если бы Саня не успел отпрыгнуть назад. Лихацкий машинально надавил на спусковой крючок. Раздалась размеренная очередь, пропоровшая в синем комбинезоне парня несколько дырок. Он остановился, словно столкнулся с невидимым препятствием и, прижав руки к груди, упал лицом вперед прямо к Саниным ногам.

            Когда Саня пришел в себя, после некоторого замешательства, второго парня рядом уже не было. Он, было, кинулся за ним, в следующий проход между самолетами, но оценив бессмысленность этой затеи – прибежал обратно. Прошитый очередью насквозь труп лежал, уткнувшись лицом в пол, время от времени конвульсивно дергаясь.

«Ну, вот – это конец!» - закрутилась в голове мысль, как заевшая пластинка, повторяя одно и то же.

            Наступил момент, когда нужно было действовать без промедления.

«Понятно, что сюда сейчас прибегут, скорее всего, вооруженные ребята, увидят труп своего братана и порвут меня на части, - соображал он, подбегая к стойкам. - Пора сваливать отсюда и очень быстро!»

            Карабкаясь по стойкам стеллажа, Саня глянул вниз и обратил внимание как застреленный им человек, время от времени, конвульсивно дергается. Вспомнив слова: «умри ты сегодня, а я завтра», он лез наверх что есть сил, почти поддавшись панике. Штык-нож за ремнем, магазины за пазухой и постоянно спадающий с плеча «шмайссер», довели лезшего по этой своеобразной этажерке Саню до белого каления. Голову пробивала навязчивая мысль, обдавая спину морозным холодом: «Если сейчас полосонут очередью по спине; еще чуть-чуть, вот уже наводят ствол автомата, метятся и стреляют!»

Но внизу никого не появлялся.

            Наконец, верхняя площадка! Саня в полубезумии поскакал к спасительному вентиляционному люку, перелезая авиационные нагромождения запчастей и ящиков.

            Снизу послышались крики:

- Вон он!.. Вижу его!.. Огонь на поражение!.. Снимай его!..

            Раздались беспорядочные выстрелы короткими очередями, колупая стену рядом с упавшим на живот Лихацким.

- Там он лежит!.. Не давай ему высунуться!..

            Внизу загрохотало, что-то типа пулемета, оставляя на непробиваемой, как оказалось, железной полке стеллажа, пунктир точечных, бугристых выступов, лязгая по металлу отскакивающими от него пулями. Еще одна длинная очередь прошла выше стеллажа по стенке, вгрызаясь в нее и уходя рикошетами через потолок веером в разные стороны.

            Саня энергично лез по-пластунски, как змея проникая между лежащими навалом самолетными деталями. После короткого перерыва, началась стрельба со всех сторон. Он еле успел укрыться за объемным остовом самолетного двигателя. По ходу, уже рядом, зияло темной дырой, спасительное вентиляционное окно. Осталось преодолеть только маленькое открытое пространство – около метра! Рывком кинуться в окно и будь что будет. Саню словно парализовало. Умом он понимал, что нужно сделать рисковый поступок и под пулями влететь в дыру, под защиту стены! Но руки и ноги отказывались повиноваться рассудку. Под действием страха Саня парализовал свою волю и оставался «под защитой»  большого двигателя.

            Дрожа от ужаса зловещих событий, Саня из-за двигателя мельком глянул на обстановку внизу. Какой-то мужик уже влез на фюзеляж транспортного самолета и прилаживался взять его в прицел. Злость от отчаяния пересилила страх.

- Сейчас получишь, сука! – вырвалось у Сани.

Он направил автомат, примерно, на мужика и дал в него две размеренные очереди. Тот прыгнул с фюзеляжа на крыло и быстро сполз по нему вниз на пол. Осмелев от такой удачи, Саня высунулся еще раз и дал длинную очередь наугад – в сторону стрелявших. Длинная очередь внезапно оборвалась – автомат заклинило. Сначала он подумал, что закончились патроны. Трясущимися руками он вытащил магазин из обоймы – патроны еще были. Нервно потормошив затвор, Саня выгнал из него застрявший патрон.

«Перекос, что ли? - предположил он язвительно. - Классный автомат мне попался!».

            Тем временем, щупальца свисавшего с потолка подъемного механизма пришли в движение, опустились к полу и проворно захватили, стоявший внизу, большой грузный двигатель. Зажатый щупальцами груз, легко совершил некоторый пируэт в воздухе, понесся к верхней полке стеллажа и как таран, принялся сметать с нее попадающиеся на пути детали, которые с грохотом сваливались вниз.

            Увидев это зрелище, Саня вытаращил глаза и впал в столбняк, не смея даже пошевелиться.

            Но, не долетев, таким образом, нескольких метров, двигатель зацепился за переборку стеллажа и манипулятор остановился. Постояв так немного, подъемный механизм с зажатым двигателем, отдалился в сторону от препятствия и проследовал по кругу, явно для захода с другой стороны.

Внизу раздались какие-то недовольные крики, и таранящий механизм внезапно застыл на полпути.

            Саня, очнувшись от столбняка, полез по-пластунски к вентиляционному окну.

            Крики усилились. Внизу кто-то неистово орал:

- Вы что тут делаете!..

            Ему отвечали что-то невнятное, но он продолжал орать:

- Что?! Да это не ваша территория!… Ну и убирайтесь к себе!… Что?.. Ну и тащи его туда!.. Нет, не свалка!… Потому что мы здесь занимаемся!… Да мы и так – на краю земли!… Скажи еще, что на Луну лучше!…

            Саня, приподнялся и мгновенно скрылся внутри вентиляционного канала. Он немного успокоился и пришел в себя только когда быстро прополз на коленях довольно большое расстояние, волоча рукой слетевший с плеча автомат за лямку. Упав в изнеможении на спину, прижав автомат к груди, он позволил себе немного перевести дух и отдышаться.

«Теперь они будут искать меня в вентиляции, - прикидывал он свою дальнейшую судьбу. - Нужно срочно лезть наверх и… и… и… Что дальше? Может выйти и сдать свою жизнь подороже?.. Сразу же прибьют. Эх, если бы подфартило захватить их летающий аппарат – это бы было еще что-то. Короче, надо постараться вылезти наверх, а там посмотрим…»

Его положение усугублялось тем, что промокшие туфли и носки сильно растерли ноги и это обстоятельство, стало сильной помехой его ловкости и быстроте передвижения.

Немного передохнув Саня двинулся дальше, отыскивая вентиляционный отвод наверх. Он полз на четвереньках несколько десятков метров, потом ложился и несколько минут отдыхал, чтобы восстановить силы, затем поднимался, вслушивался в тишину и лез дальше. Продвигаясь все дальше и дальше, Саня, наконец, нашел широкий ствол шахты, ведущей вертикально вверх. Достигнув его, он первым делом встал прямо на ноги и выпрямился, разминая затекшие спину и шею. Мучительно хотелось пить и есть. От этого силы постепенно скудели. Опять ему в голову полезли тягостные вопросы, и он задумался, опираясь на лестницу: «Допустим, что удастся выйти на поверхность и если правда окажется, что это остров, то сразу возникает проблема – Как уйти с него, да еще при этом незаметно? При их-то технике и таком мировом размахе! Нет, лучше отвечать на такие вопросы по мере их возникновения. Лучшее сейчас – методично стараться делать все возможное, чтобы выбраться на поверхность, чем обреченно ожидать свою жалкую участь. Например, как в кино – захватить командный пункт. А где у них тут командный пункт? – фиг его знает». Да это вообще единый склад какой-то. Досадуя на свою участь, он начал злиться: «В фильмах прикольно: классные такие парни, чего-нибудь умеют, такое нужное в критический момент – там раз – о, эта куча кабелей должна идти в генераторную – о, если мы сможем пробраться к генераторной, то отключим электроподстанцию – рубим электричество и отключаем датчики слежения. Затем подаем питание только на третий сектор и, отстреливаясь, пробивая бластерами дыры в стенах, улетаем на правильном звездолете. Просто классно у них все там получается. А здесь? Ну, куда ведут все эти кабеля? Они здесь повсюду тянутся куда-то! Может рубануть один ножом? Нет-нет-нет, вдруг в нем десять тысяч вольт проходит! Ласты заверну моментом».

Так подожди, подумал он, движение воздуха! Точно, нужно пробираться туда, откуда движется воздух! Как я раньше не догадался? Нужно идти наверх – на сквозняк! Я чудесный тормоз!

После передышки, Саня начал подъем по лестнице. Этаж за этажом с отдыхом в горизонтальных шахтах, выдерживая постоянную жажду и боль растертых ног. С голодом еще можно было бы как-то мириться, но он начал ощущать приступы головокружения. Стала сказываться усталость. Столько времени прошло, а погони не было? Странно. Постепенно чувство опасности притуплялось, прорывалось предательское покорение собственной участи, пробивающей волю со стороны непротивления судьбе. Хотелось забиться в какой-нибудь угол и уснуть, но перед этим хотя бы напиться воды.

Что же делать? Необходимо куда-то вылезать и срочно найти питьевую воду. Саня вылез еще на один уровень выше и, осмотревшись, увидел яркий свет, проникающий через дальние вентиляционные решетки. Он кинулся туда, постоянно поправляя спадающий со спины автомат. За решеткой виднелся какой-то сад с зеленью и деревьями. Да, сообразил он – здесь может быть питьевой источник, похоже, что это жилая зона.

Грубо нарушая аксиомные правила своего конспиративного положения, Саня, гремя оружием, откинул решетку и буквально  вывалился в широкую и длинную оранжерею.

Рай сошел на землю? Потолки тут были намного ниже, но так же испускали яркий солнечный свет и проецировали чистое синее небо. Вокруг росли разнообразные растения, большинством – тропические. В отличие от подземного лесного массива, виденного Саней в России, этот больше напоминал собой дендрарий.

В этом неожиданном оазисе небольшие изящные фонтаны шумели искрящейся как хрусталь чистой прохладной водой. Вокруг них стояли фигурные деревянные скамейки. Будто и не было ничего! Райское местечко. Саня подбежал и припал к струящейся воде фонтана, как путник измученный долгим зноем пустыни. Вдоволь напившись, он рухнул на скамейку стоящую рядом и отдышался.

Кругом на деревьях висели разнообразные спелые фрукты. Вокруг витали пахучие манящие к себе ароматы.

Он обрадовался такому счастью, что даже заговорил вслух:

- Наверное, здесь скоро будет сбор урожая? – я подошел как раз вовремя.

            Он замер, насторожился и прислушался. Все тихо. Дендрарий был преисполнен благоухающим спокойствием. Стараясь не испытывать судьбу сверх всякой меры, Саня поднялся со скамейки и предусмотрительно углубился в этот своеобразный тропический заповедник.

            Он осторожно ходил от дерева к дереву, срывая их сочные плоды, и алчно поглощал их без особого разбора. Ему снова захотелось пить. Он вышел к очередному фонтану и принялся лакать воду из его боковой водяной струйки.

            Поглощая, таким образом, воду, он неожиданно для себя, приметил боковым зрением непонятное движение слева. Подорвавшись на движение, он вскинул автомат, пытаясь оценить внезапную опасность.

            В тени разлапистых пальм, на лавочке, восседала женщина среднего возраста в длинном шоколадного цвета платье. Заложив ногу за ногу и откинувшись на спинку лавочки, она, видимо, предавалась чтению книги, а теперь озадаченно смотрела на него как на «страшное чудовище» внезапно вылезшее из зарослей на водопой.

            Лихацкий подошел ближе и, усиливая воздействие произносимых слов движениями ствола автомата, спросил ее:

- Ты кто такая?

             В ответ на заданный вопрос, она встала со скамейки, удерживая книгу перед грудью.

- Не двигайся, – приказным тоном повелел ей Саня, стараясь всем своим видом показать  решительность.

            Но вопреки его требованию, женщина не испугалась и не исполнила его четкую команду, а напротив, спокойно оглядела его снизу доверху и прикрыла рот рукой, сдерживая внезапно нахлынувшие сильные чувства.

            Осознавая, что ситуация почему-то складывается как-то не в его пользу, Саня решил усилить собственное впечатление на женщину.

- Села обратно на скамейку, быстро, - прошипел он ей внушающим ужас голосом. - Если дернешься – разряжу в тебя всю обойму.

            Женщина, все еще зажимая рот рукой, прыснула через пальцы и затряслась всем телом, словно у нее начиналась лихорадка или истерика.

            Увидев такую неадекватную реакцию, Саня растерялся и не понимал, что ему в таком случае надо бы предпринять и поэтому стоял с поднятым автоматом, тупо глядя на странное поведение женщины.

            Женщина, не отрывая взгляда от него, кинулась на лавочку и вдруг разразилась смехом почти до уровня припадка. Она истерично смеялась, одновременно показывая Сане рукой, что, мол, все не так, как он это понимает, но просто пока она еще не может контролировать собственные эмоции.

            Саня был готов ожидать что угодно, например, что женщина, неожиданно оказавшись под стволом автомата, сделается мертвецки бледной, станет трястись от страха и, например, дрожащим, сбивчивым голосом будет умалять пощадить ее ради маленьких деток. Но он уж никак не мог предположить, что оказавшись под стволом автомата, незнакомая женщина будет истерично ржать над ним как лошадь.

            Чувство самосохранения все-таки подтолкнуло Саню решительно прекратить это странное издевательство над логикой происходящих серьезных событий, и он грозно прошипел на нее, изо всех сил стараясь, наводить собою ужас:

- Тебе смешно? Если не заткнешься – я стреляю!

            Женщина опять встала, немного успокоилась, отчаянно стараясь подавить возникающие приступы смеха.

- Села на скамейку, быстро, – скомандовал сбивающимся голосом Саня, благодаря судьбу за то, что ситуация как-то входит в закономерное русло.

            Та повиновалась, все еще придерживая рот рукою.

- Что тут смешного? – осведомился Саня, оглядываясь по сторонам.

- Это ваше неожиданное появление и этот наряд. Посмотрите на себя, – ответила женщина, почти подавив в себе эмоции.

- По-вашему, это смешно? – спросил серьезно Саня в полный голос, совсем не разделяя ее веселого настроения и машинально одергивая на себе жеваную униформу. – Кто вы такая?

- Я работаю здесь, – ответила она теперь серьезно. - Сидела и отдыхала, потом появились вы…

- Представляю, кем вы здесь работаете. Подземное общество негодяев. Наверное, тоже из этих… - кого, он не уточнил. - Только провести своими ужимками вам меня не удастся. Дернешься и тебе конец.

- Ой, Коля, Коля, - проговорила для себя женщина больше для себя, цокнув языком и погладив рукой скамейку. - Надеюсь, ты сможешь объяснить потом, что все это значит.

- Вы сейчас с кем разговариваете? – насторожился Саня.

- Да это я не вам, - ответила она и спокойно встала со скамейки.

- А ну стоять! – прикрикнул на нее Саня, угрожая ей автоматом.

            Однако женщина, повернувшись, глянула ему в глаза и странно улыбнувшись, пошла дальше мимо фонтана по дорожке, совершенно не обращая на угрозу своей жизни ни малейшего внимания, беззаботно, словно безмятежно прогуливаясь по экзотической аллее.

            Саня же остался стоять, опять не зная, что в этом случае нужно делать. Одно он  ясно понял, что даже при таких серьезных обстоятельствах убить ее он не сможет. Ему оставалось глупо смотреть в след удаляющейся стройной грациозной фигуры.

            Вдруг женщина почему-то обернулась, и приветливо помахав ему рукой, крикнула:

- Желаю успехов!

            Ну и тряпка же я, подумал Саня, сейчас она меня сдаст, пора убираться отсюда в вентиляцию, где мне теперь самое место.

            Он выпил еще воды и пролез обратно в вентиляционный люк.

            Все когда-то заканчивается. Саня долго лазил в вентиляционных проходах, выбирая себе дорогу наверх. Ему приходилось пролазить через сырые, липкие мембраны в некоторых местах перегораживающие проход, лезть по люкам, через воздушные коммутационные устройства, в обход специализированных кабин. Вентиляционный ход закончился круглым куполообразным помещением со стенами, состоящими из какой-то сырой светлой массы. Здесь было освещение, но тусклое, как аварийное. Саня благоразумно осмотрелся вокруг и прислушался. Все было тихо и спокойно.

            Он заметил, что от этих сырых светлых стен идет движение воздуха. Он сообразил, что, наверное, это такой специальный воздухозаборник и что он уже близок к выходу на земную поверхность.

В полу был устроен лестничный марш, ведущий вниз. Он прошел по нему и уперся в гермодверь по материалу напоминавшую пластик. Саня попробовал ее открыть; она поддалась, открывая вход в узкое промежуточное помещение-купол с гермодверью, аналогичной предыдущей. За ней опять последовало точно такое же промежуточное помещение. И только открыв третью дверь и выйдя по лестничному маршу вверх, он очутился внутри огромного куполообразного помещения, с потолком, состоявшим из гигантских камней, удерживающихся специальными сводами перекрытий и арок, блестевших в тусклом освещении, хромированным металлом. В середине его, в круговом углублении находилась та самая матрешка куполов, из которой он только что вышел с круговым ограждением в периметре. 

Это помещение было довольно большим с нависающим над ним огромным каменным потолковым сводом. Саня долго ходил по его монолитному металлическому хромированному полу, исследуя все его закоулки, пока не убедился, что ни какого выхода из этой ловушки вовсе нет. Необходимо было срочно искать какой-нибудь другой выход.

Расстроенный в лучших чувствах, Саня побрел обратно.

- Далеко собрался, солдатик?! – окликнул его грубый мужской голос, сзади из-за толстой хромированной вертикальной фермы.

            Саня вздрогнул всем телом от такой неожиданности. Обманчивое спокойствие притупило его предусмотрительность! Он замер, решая, что делать. Его автомат беспечно болтался на левом плече. Впереди, выглядывая из различных конструкций, показалось еще несколько экипированных вооруженных бойцов.

- Да вы тоже вроде как служивые, – ответил Саня, обнимая левой ладонью прямой магазин своего «Шмайссера».

            В этот момент он ощутил предел и конец его маленькой никчемной истории. Одного из них он убил, а мосты оказались сожжены еще раньше. Странно, но в этот ответственный для себя момент, он исполнился безразличием к собственной жизни. Он ясно представил, как сложив оружие, он сразу же превратиться в ничтожество, умоляющее этих придурков о пощаде; как они в ответ станут над ним смеяться и, развлекаясь мочалить его ногами. А после, наглумившись над ним вдоволь, они решат добить его истерзанное и жалкое тело. Внезапно им завладело новое, никогда не испытываемое прежде ощущение военного азарта – жестокой игры со смертью на самом крайнем рубеже, около небытия. В этом состоянии голова прояснилась, и душе сделалось свободнее.

            Тем временем голос монотонно и грубо продолжил:

- Не дури! Сопротивление бесполезно! Ложи оружие на пол и делай пять шагов вперед!

- Ладно, ладно, командир, ложу, – ответил Саня, скидывая лямку автомата с плеча и хватаясь правой рукой за его рукоятку, якобы делая движение для выполнения команды. Сам же он, в этот момент прикидывал создавшийся расклад и подумал, что сначала стоит попробовать уложить заднего своего командира, потому что он вроде бы как там один и тогда уже можно будет вести бой на один фронт. Сориентировавшись, он решил отпрыгнуть за конструкцию, чтобы прикрыть спину от выстрелов, затаившихся впереди бойцов.

 - Солдатик, не шути! – предупредил его еще раз командир.

- Не шучу, – ответил Саня и, обернувшись на его голос, пригнулся, покорно протягивая автомат к полу.

            Командир, держа его автоматом в прицеле, вышел из-за широкой блестящей фермы черным силуэтом, укрытый бронежилетом, сферической каской и панорамными очками на пол лица.

            Лихацкий, с силой прыгнув в сторону конструкции, дал очередь, прицеливаясь на ходу. Командир, в этот момент, тоже пытался отскочить за ферму, но вскрикнул, заходил хромая по кругу и с ожесточением кинул автомат на пол издав стон.

- В ногу, сволочь! – крикнул он, превозмогая боль и хватаясь руками за блестящую ферму.

- Все мужик, ты попал намертво! – услышал Саня крик за своей спиной.

            В три прыжка, Саня оказался перед командиром. Тот, стоя на одной ноге, сумел выхватить из кобуры пистолет и попытался навести его на движущуюся мишень, но Лихацкий, сделав небольшую хитрость, проскочив с обратной стороны фермы, разрядил ему в упор еще несколько патронов. Пули очередью вспороли ему черную ткань бронежилета и черное сукно на рукаве. Командир, выпустив сдавленный крик, упал на спину, ударившись каской об пол. Он еще раз сделал попытку навести на Лихацкого пистолет. Саня, без колебаний произвел очередь прямо ему в голову, кроша стекло его панорамных очков и выбивая зубы. Командир уронил пистолет и остался лежать недвижим.

            Перевести дух Лихацкому не дали раздавшиеся тут и там беспорядочные выстрелы. Он для себя отметил, что стреляли уже, в том числе, и из-за конструкции, за которой он только что скрывал свою спину. Пули рикошетили по ферме и по полу, иногда чиркая искрами по блестящему металлу.

            В ответ Саня высунул свой автомат в сторону стрелявших, и дал наугад очередь, которая тут же захлебнулась.

«Опять патрон перекосило! Или патроны закончились?» - саданула нервная мысль.

            Выстрелы внезапно прекратились. Ближе подходят!

Он глянул на валявшийся современный автомат за телом командира и с досадой понял, что поднять его ему не дадут. Все, необходимо было отступать назад, как-то менять позиции, выигрывать время.

            Саня отсоединил магазин и глянул - пустой!

 «Все еще не так плохо» - решил он, вынимая следующий магазин из пазухи и вставляя в обойму. Передергивая затвор и вгоняя патрон в патронник, он решил попробовать перебежать назад за следующую высящуюся за ним конструкцию.

- Солдатик, ты живой?! – раздался голос, совсем рядом.

            Саня решил не отвечать, а кинуться назад, сменяя позицию. Для острастки, он немного высунулся из-за широкой фермы и пальнул двумя короткими очередями в разных направлениях, чтобы выкроить себе секунды к переходу.

            Конструкция из трех ферм, веером расходящаяся к каменному потолку, высилась рядом, но за нее нужно было еще добежать. Саня рванул к ней изо всех сил и уже в двух метрах от нее услышал автоматные очереди. Пули градом разлетались и рикошетили справа и слева, где-то рядом, но это расстояние ему все-таки удалось преодолеть невредимым.

            Съежившись за своим теперешним укрытием, он мельком выглядывал в его проемы, чтобы определить действия нападавших. Из-за фермы с лежащим рядом командиром, высунулись двое. Саня, опустившись на колено, полосонул по ним длинной очередью, но явно мимо – они успели исчезнуть за фермой. Тут же ему ответили длинными очередями с более дальнего расстояния.

Саня перевел дух – остался цел и невредим. Он попробовал высунуться еще раз с другой стороны и глянул на возможные действия противника. Все они затаились, прекратив стрельбу. Лихацкий немного задержался в этом положении, рассматривая перспективу. Внезапно, одновременно с хлопком, в глаза резанул свет с такой силой, что Саня, отпрянув опять за свое укрытие, перестал, что-либо видеть. Глаза резало и он старался протирать их пальцами, но зрение не восстанавливалось. Он спохватился и испугался, что сейчас эти волки просто подойдут и  его слепого расстреляют в упор. Лихацкий лег на пол и, придвинувшись на ощупь, выглянул из-за конструкции справа, полосонул очередью наобум. Затем, подлез с левой стороны и длинной очередью расстрелял оставшиеся патроны.

Ужас нагнетался тем, что ответных выстрелов теперь не следовало. Зрение еще не восстановилось. От сознания того, что его сейчас возьмут просто, как слепого несмышленыша, у Лихацкого похолодело в груди и сердце застучало, сильно отдаваясь ударами в висках. Он чувствовал, что перезаряжать автомат уже некогда, поэтому повесил его на плечо и вытащил из кармана «Вальтер». Сняв его с предохранителя и передернув затвор, Саня встал на ноги, придвинулся плотнее к телу конструкции и начал выжидать, стараясь уловить опасные для него звуки. После недавней стрельбы у него это плохо получалось, но он отчаянно старался не пропустить ответственный для себя момент.

Вдруг стало слышно, как один из них побежал в его сторону. Саня высунулся и наугад выстрелил из пистолета два раза на звук. Не попал, скорее всего. Видимо бежавший остановился с обратной стороны конструкции. Уже рядом! Лихацкий, на всякий случай, вытащил штык-нож из-за пояса и сильно сжал его в левой руке.

Послышались дальние размеренные шаги.

- Застрели его, если только высунется! – скомандовал голос идущего.

            Приближающийся голос обратился теперь к Лихацкому:

- Солдатик, еще раз выстрелишь и ты покойник. Но есть вариант. Ты сдаешься, и мы оставляем тебе жизнь.

            У Сани в глазах стало потихоньку проясняться, и он решил попробовать оттянуть время на разговоры.

«Ага, так я и поверил» - заключил он про себя.

- Ладно! Только без обмана! – крикнул он в пространство.

- Конечно, – подтвердил голос.

Я кидаю свое оружие! – крикнул им Саня, выкидывая штык-нож в правую сторону и одновременно, стараясь внезапно выскочить с левой стороны.

            Штык-нож упав, звякнул на полу.

Расчет оказался верным. Прятавшийся за конструкцией мужик, в полной боевой амуниции, не успел среагировать на Санино появление. Лихацкий выстрелил в него два раза из «Вальтера», но неудачно – видимо только попал в бронежилет. Грянул запоздалый ответный выстрел. Саня переместился обратно на прежнее место и снова прижался спиной к конструкции, соображая, что делать дальше.

- Хватит! – крикнул голос. - Прекращаем этот цирк!

            Саню словно что-то сильно ужалило в шею. Это было подобно укусу пчелы.

«Зашли сзади! Обошли вокруг!» - сообразил он запоздало.

            Все его тело мгновенно отяжелело, и сознание начало меркнуть. Лихацкий обессилел и свалился на пол. Он увидел мутнеющим взглядом, как над ним склоняется экипированный вооруженный боец, смотрит на него через широкие панорамные очки и потерял сознание.

 

Глава 16

 

            В длинном, сером помещении, высокие зарешеченные камеры тянулись параллельно друг другу в два ряда. Передние стены камер, собственно, были одной сплошной металлической решеткой с аналогичными дверьми и запорными устройствами. Эта тюрьма, имела некоторые особенности, например: двери камер открывались и закрывались с пульта, имеющегося у каждого охранника и, здешние охранники не надоедали своим хождением взад и вперед по проходу между стальными прутьями решеток. Этого не было. Происходящие в тюрьме события отслеживали утыканные всюду видеоконтрольные устройства. Так, каждый заточенный здесь узник постоянно находился под неусыпным контролем этих электронных церберов, в отличие от людей, совершенно неутомимых в своем скучном деле круглосуточного дозора.

Каждая тюремная камера состояла из небольшого металлического помещения с задней стенкой, выполненной из мягкой синтетической губки, совершенно неспособной к разрыву и предназначенной для усмирения узников, нарушающих порядок. Принцип действия этого устройства был очень прост: задняя стенка выдвигалась вперед и придавливала нарушителя к передней решетке, иногда сильнее иногда слабее – по мере совершаемой им провинности. Случалось, что придавленный к решетке человек мог находиться в таком состоянии по несколько часов к ряду. При этом некоторые заключенные теряли сознание.  Камеры были аскетичны: ни нар, ни мест для сидения, - только ровные металлические боковые стены, ровный пол и потолок-решетка. Полы были пластиковые, глянцевые и довольно теплые. Прямо на них и спали. Для оправления естественных надобностей в боковой стене была утоплена маленькая кнопка, нажимая на которую, из стены выдвигался своеобразный унитаз, на котором едва можно было успеть «задуматься». Через непродолжительное время, унитаз убирался обратно, оставляя после себя лишь гладкую стену.

Кормили узников три раза в сутки какой-то однообразной смесью со странным медикаментозным запахом. Подавали ее вместе с водой, через решетку на специально закрепляемом пластиковом лотке. Только бурда и вода – этим меню ограничивалось.

Ночь наступала, когда выключалось освещение и, оставался лишь сумрачный дежурный свет, день наступал, когда освещение включалось.

Повседневный быт этого заведения был насквозь пропитан звуками стонов и нервных истошных криков, от которых мог бы содрогнуться не один беспощадный палач. Заключенных из камер обычно выводили в расположенные рядом исследовательские лаборатории, где они исполняли роль подопытных кроликов. Именно там заканчивалось и будущее, и смысл, и надежда. Там было цинично сдернуто покрывало изощренной фатальной смерти.

Но вовсе просто и спокойно, по-деловому, приходили сотрудники и забирали очередного бедолагу. Их озабоченные лица выказывали разумное отношение к своей работе, словно дело заключалось в необходимых опытах над крысами.

Заключенных уводили, либо увозили пристегнутым к каталке, иногда применяя средства для успокоения «живого материала» и порою «оттуда» обреченный уже не возвращался.

Кроме всего прочего это Сане поведал его сосед по камере слева, по кличке Говорун, буквально, как только за ним закрылась массивная стальная решетка. Он оправдывал свою кличку сполна, так как, заговорив, не мог уже спокойно умолкнуть. Он вещал из своей камеры то, посылая проклятия в адрес охранников, то, заговариваясь, вдруг вспоминал, что-то свое душевное, то вдруг резко переводил свой постоянный монолог на тему мрачного апокалипсиса, неминуемого избавления и неотвратимой кары для виновных. Он мог постоянно высказываться о чем угодно, но скорее всего о том, что только что, вдруг, ему приходило в голову. Скорее всего, Говорун пребывал в состоянии некоторого помешательства. На общем фоне всеобщего, безутешного страдания и отчаяния он ярко дополнял собой эту роковую картину.

- Вот она – изнанка мира, - кричал Говорун. - И так было всегда! Все они живут сладкой и прекрасной жизнью и ради этой жизни, подбрасывают в горнило топки: страдание и смерть, боль и отчаяние других, которых считают низшими существами. Им, имеющим власть и силу можно все! Можно перейти границы человечности! Ради чего?!.. Высшая цель!.. – в этом месте он нервно рассмеялся и прокашлялся. - Нет, просто так конечно нельзя, но ради какой-нибудь высокой цели – угнетать и убивать, превращать в материал – таких же людей, как и они сами можно легко и свободно! Конечно, этого не может понять ум простой, но ум высокий… Да, да, только ум гения, только такой ум может рассчитать, что можно извлекать огромные сверхвозможности, причиняя страдания и смерть другим. Да! Это великое приобретение, потеряв совесть, сделаться лишь орудием неправды!

            Он немного помолчал, затем, схватился за решетку и с силой рванул ее несколько раз, но не получив от этого действия никакого эффекта, опустился на колени и негромко простонал. На вид это был широкоплечий грузный мужик лет пятидесяти, - богатырь, облаченный в  стандартную выцветшую робу темного цвета.

- Эй, новенький, – негромко окликнул он Саню. Тот сидел на полу, облокотившись спиной на перегораживающую их камеры толстую металлическую стенку.

            В ответ на его оклик Лихацкий отозвался не сразу, так как от всего увиденного и услышанного здесь, еще пребывал в возбужденном состоянии, пытаясь победить судорожное сокращение мускулов своей правой ноги. Ничего не получилось, и он встал и придвинулся к решетке.

- Чего тебе?

- Ты знаешь, что попал в западню, из которой нет выхода? – спросил Говорун полубезумным голосом.

- Что они с нами делают?

- Известно, проводят опыты.

- Для чего?

- Для чего?.. – задумчиво повторил Говорун. - А для чего вообще проводят опыты?

- Так их цель - наука?

- Нам ничего не объясняют. Используют как материал. Такое впечатление, что у них совсем нет человеческих чувств. Наверное, они совсем атрофированы.

- Как ты считаешь – это конец?

            Говорун сделал паузу, задумался, потом ответил:

- Посмотри в камеру напротив. Видишь, там, в клетке лежит и дрыгается доходяга?

Саня глянул на свернувшегося калачиком и конвульсивно дергающегося человека.

- Ну, посмотрел.

- Он уже почти не стонет и время его заканчивается. Представь, неделю назад он был здоровый, сильный и статный мужик. Неделю назад!

- Говорун, а сам ты, сколько уже здесь сидишь?

- Я нахожусь здесь около месяца.

- И еще не дрыгаешься как он, почему?

- Мне все время делают, нечто вроде прививок. Послушай, я тут приметил одну особенность: там дальше у входа в лаборатории есть две двери. Если тебя проведут в правую дверь, то после вернут обратно в камеру, если в левую – тогда конец. Оттуда еще обратно никто не возвращался.

- Может быть, все-таки отпускают?

- Ты хочешь надеяться, – ответил понимающе Говорун. - Надежда здесь убивает еще быстрее. Пойми, для них, тайна может оставаться тайной, когда ее никто не знает. Все просто… Весь этот заповедник, как сам понимаешь, секретная информация. А крематорий довольно веская причина остаться тайне нераскрытой. Биологические опыты над людьми против их воли? - он хмыкнул и продолжил с сарказмом. - В мире многие к этому отнеслись бы негативно, но этих тварей вполне устраивает то, что никто об этом не знает.

- Откуда ты, Говорун?

- Между прочим, меня зовут Дмитрий.

- А я Александр.

            В одной из противоположных клеток отчаянно заорал мужик:

- Это не может быть правдой!.. Это все сон, только мой дурной сон!

            Мужик как сумасшедший начал метаться по камере и, не переставая орал во все горло:

- Выпустите меня или я разорву решетку! – он остановился, немного помолчал и прислушался. - Так не должно быть! – дальше тон его голоса сделался отрывистым, приказным. – Охранник! Охранник! Подойдите сюда, немедленно, охранник! Я даю свое согласие на вас работать. Это мое официальное заявление… Ты, что не слышишь?! Смотри, попадешь в клетку за халатное отношение к своим обязанностям!

            Мужик снова помолчал, выжидая – никто не подошел. Тогда он продолжил кричать, выражая покорность:

- Я согласен на самую грязную работу. Да, на самую грязную работу, которая только может у вас найтись. Ведь есть же дела, которые вам противно делать? Если хотите, я умею убивать людей. Я буду это делать очень старательно. Или сжигать!…

            При этих словах он полез вверх по решетке и продолжил:

- Послушайте, вам же нужны помощники! Я буду предан как собака! Как пес! – он заскулил как собака.

            Реакции не было. Он спрыгнул вниз и стал кататься из стороны в сторону по полу в истерике как капризный ребенок.

            Наблюдая эту картину, Саня невольно поймал себя на мысли, а что если его поставят перед выбором – умереть или стать псом? И, не додумав, отложил ответ на будущее, словно остался стоять на распутье.

- Дмитрий, – позвал он Говоруна.

- Я слушаю.

- Как ты думаешь, кому лучше – живому псу или мертвому льву?

- Если ты об этом мужике, то думаю, что львом ему уже не стать, даже в следующей жизни.

            А человек поднялся с пола и принялся руками расшатывать недвижимую решетку и, надрываясь нечленораздельно горланить, привлекая к себе внимание остальных заключенных. Со всех сторон, преодолевая собственные страдания, раздавались голоса:

- Придурок, заткнись!

- Без тебя тошно.

- Теперь твое погоняло «Пес» понял?!

- Крысиный караульщик!

- Пес! Убей меня и будешь жить!

            На фоне всеобщего шума в камере «пса» послышалось механическое движение. Мягкая задняя стенка выехала вперед и придавила зачинщика беспорядка к передней решетке, так что ему невозможно стало даже двинуться под ее давлением. Придавленный к решетке, он нелепо смотрелся в своем обездвиженном положении, испуская лишь тихий хриплый стон.

            Выкрики заключенных мало-помалу стали стихать, а справа от Саниной камеры, как-то неестественно оборвались совсем. Сразу же стало ясно почему. Двое в черных комбинезонах везли на каталке человека, вернее подобие человека с металлическим черепом, органично вживленным в живую ткань организма. Лишь на уровне глаз по его голове шла полоса кожи с веками и ушами. Складывалось впечатление, что она была надвинута на его голову, как повязка. Но это было не так – время от времени этот несчастный моргал веками и закрывал глаза. Проезжая мимо Саниной камеры, он повернул голову в его сторону и, видимо испытывая какие-то внутренние муки, приоткрыл рот, из которого показался вполне обыкновенный розовый язык. Его провезли куда-то в дальнюю камеру и возвратились с каталкой уже без него.

            На Саню его вид произвел очень большое впечатление и потрясенный увиденным, он еще долго стоял неподвижно, держась руками за решетку, до тех пор, пока не стали раздавать ужин. Он стоял отрешенно, не обращая внимания на Говоруна, который несколько раз пытался с ним заговорить. Он вошел в некое оцепенение, полностью погрузившись в собственные мысли.

            Когда включилось яркое освещение и таким образом наступило утро, Саня проснулся, точнее, вышел из тревожного забытья. Едва он успел оправиться от состояния дремоты и размять затекшее от неудобного лежания на жестком полу ноющее тело, к его камере подошли три человека в черных одеждах. Конвоиры! В двоих из них Саня узнал тех самых типов, которые после прибытия его на остров волокли его из комнаты и втолкнули в этот кошмар.

Лихацкий смотрел на них с отвращением, но его «знакомые» молча делали свою работу. Ему приказали протянуть руки к решетке, и надели необычные широкие наручники, в которых неудобно было шевелить руками. Говорун разразился на них ужасающими проклятиями, на которые впрочем, никто не обращал ни какого внимания.

Открылась решетка и Саню довольно грубо поставили на колени и мгновенно закрепили на шее металлический ошейник со свисающими с него короткими никелированными цепями. Затем цепи прищелкнули к наручникам, так что руки оказались притянутыми к груди.

Во время этой процедуры Говорун кричал Сане слова облегчения и пытался дать некоторые наставления по поведению во время возможной пытки.

            Он говорил:

- Не давай им испугать тебя. Ненавидь их всем своим существом. Сосредоточься на каком-нибудь предмете. Пусть не боль владеет тобой – завладей болью сам! Понял завладей болью!!!...

            Саню поволокли по коридору. Он морально готовился к самому худшему варианту и невольно обратил внимание на застывшие за решетками лица узников: кто-то провожал его сожалеющим взглядом, кто-то радовался, что сейчас выбрали не его, некоторые смотрели отрешенно сквозь него.

            Санины ноги с каждым шагом все больше отказывались слушаться, становились ватными и противно пульсирующие дрожали. По телу пробегала мелкая дрожь.

            От осознания этой беспомощной реальности, на душе сделалось пакостно и противно. Внезапно сознание охватило странное покорное безразличие, как будто все эти действия происходят уже не с тобой, а с посторонним, не имеющим к тебе ни какого отношения человеком. Такое безразличие продолжалось лишь до того момента, как его завели в комнату, очень напоминающую какой-нибудь процедурный кабинет в больнице с таким же специфическим запахом и белой мебелью.

            Сане сделалось страшно. Он боялся и не мог скрыть свой страх. Сердце в груди клокотало, пытаясь вырваться наружу. Тем не менее, за все это время, он не проронил ни слова, ни стона и не пытался каким-либо образом вызвать чувство жалости у сопровождавших его конвоиров.

            Его усадили на жесткое кресло, по устройству напоминающее зубоврачебное. Соблюдая меры предосторожности, сняли ошейник и наручники, задрали штаны. Сразу же его руки и ноги вложили в широкие и толстые «браслеты», закрепленные на подлокотниках кресла и в ногах, и защелкнули их смыканием двух половинок. После этого сопровождающие ушли прочь.

            Оставшись один, Саня быстро начал оценивать возможность освобождения. Закрепленные в «браслетах» руки и ноги почти не шевелились, не говоря уже о возможности их как-либо вынуть. После нескольких безуспешных попыток, Саня прекратил это бесполезное занятие и осмотрел комнату. Слева и справа стояли длинные белые столы со стеллажами, на которых были размещены какие-то приборы, типа осциллографов, стрелочных индикаторов и компьютерных мониторов, а так же аккуратно разложенные медицинские инструменты. Один вид этих инструментов на столе привел его в состояние исступления.

            Саня сглотнул слюну и, напрягая скованное тело, издал жалобный стон бессилия.

            На правой стене висели какие-то цветные плакаты со схемами человеческого тела и органов, с их локальными участками и таблицами. Слева, висели красочно иллюстрированные плакаты по технике безопасности при работе с высокочастотными приборами и высоким напряжением, прямо как на каком-нибудь промышленном предприятии.

            Глядя на несуразные для данного места плакаты, Саня даже на мгновение утерял чувство гнетущего страха. Дурдом какой-то или черный юмор!

            После того, как он действием доказал себе, что освободиться невозможно, Саня расслабился, постарался успокоиться и начал ждать развязки, какая бы она не была.

И что? В чем же смысл жизни? Где теперь все эти планы на будущее и гнетущее состояние депрессии? Подумать только, еще несколько дней назад… Кто мне теперь способен доказать, что человек не животное? Нет Саня, сейчас тебе докажут как раз обратное.

            Он усмехнулся. Отличный жизненный венец – там для всех я пропал без вести, здесь кану в небытие. Только бы поменьше агонии. Но если проанализировать отношение жизни ко мне в прошлое время, то так сказать «по традиции», как раз, агонии должно быть предостаточно. Нужно попробовать не потерять лицо. Он вспомнил: Что за фатальность? – меня завели в правую дверь!

            В комнату вошел грузный бородатый мужик, лет сорока пяти, в белоснежном халате с закатанными до локтей рукавами и белом колпаке. Совсем как врач или повар, но, наверное, хирург, подумал Саня. Тот не торопясь прошелся по комнате, почти не обратив внимания на прикованного к креслу человека, и стал копаться, своими волосатыми руками в лежащих на столе никелированных инструментах. Саня подумал, что так выглядят люди, давно привыкшие к своей монотонной работе и изо дня на день вынужденные ее выполнять.

            Наконец, мужик, потеряв интерес к своим инструментам, подошел к креслу и стал возиться с чем-то за ее спинкой. Отсоединив от кресла какой-то черный кабель, он поднял его прямо перед Саниным лицом и внимательно рассмотрел его штекер.

- Так, так, так, – задумчиво произнес он, наконец.

            Саня наблюдал за его действиями молча.

            После этого бородач повесил кабель на специальную стойку, а с нее снял другой и аналогичным манером, посмотрев на штекер, присоединил его одним концом к спинке кресла, а другим – к стоящему на столе электронному прибору. Взяв со стола пульт, он понажимал на нем кнопки, прибор включился, издавая еле слышимый натяжный писк.

- Что, пощады не будет? – произнес Саня, стараясь держаться бодро, на что бородач не обратил никакого внимания.

- Эй, коновал, я к тебе обращаюсь, – продолжил Саня, делая вызов собственному ужасу.

            Бородач только рассеяно на него глянул и продолжил свое занятие дальше.

            В это время в комнату вошла молодая миловидная женщина, в таком же белом халате и колпаке, кивком приветствуя бородача.

- Задержали на совещании, – улыбаясь, обратилась она к коллеге и пожала плечами.

            Бородач, не отрываясь от своего занятия, наконец, явил свой голос:

- Ну, что? Нужны результаты экспериментов быстрее, чем обычно… Шефа опять торопят?

- Не укладываемся в график, – ответила женщина, включая экраны мониторов. – А то, что мы уже здесь месяц работаем без выходных – его не волнует. Представляешь, говорит: «Не устраивает - переходите на другую работу». Да… видимо работа в лаборатории - самая неблагодарная.

- Результаты? – хмыкнул бородач. - Пускай сначала поставщики материал  качественный научаться поставлять, а потом уже требуют от нас результаты.

- Господа, я вам не мешаю? – вставился Саня.

- Ой, - махнула рукой извинительно женщина, достала из коробки кусок ленты, сорвала с нее защитную пленку и быстрым натренированным движением залепила Сане рот.

            Про себя Саня удивлялся, насколько спокойной и прозаичной они делали свою работу, как будто они имеют дело не с человеком, а с неодушевленным предметом. Он вдруг представил себе, как они ежедневно монотонно трудясь, уничтожают живых людей, выполняя график плановый работ, как на колбасной фабрике. По-всему, они для себя это считают обычным нормальным делом.

            Тем временем, женщина проворно разместила на Санином теле несколько плоских датчиков, а на голову водрузила колючую металлическую сетку, жесткой лямкой пристегнув ее к подбородку.

            Мужик ходил между приборами, клацал тумблерами, нажимал кнопки. На панелях засветилось множество миниатюрных огней и на мониторах появились таблицы и разноцветные картинки.

            Женщина подошла к креслу с поднятым шприцом, и с силой отклонив Санину голову в сторону, ввела иглу прямо ему в артерию. Укол был болезненным.

            «Поехали!!!» - лихорадочно забегали обрывки мыслей в Санином мозгу, пробуя соединиться воедино. - «Все мне конец… все, поехали!.. Я о чем-то не успел… не успел еще подумать. Что-то я хотел…»

            Он с силой напряг все свое тело, насколько ему давало свободу кресло, как загнанное в угол хищное животное, пытаясь противостоять тому, что оказалось сильнее его.

            К наручникам прикрепили тонкие черные трубки, и руки под ними увлажнились. В следующее мгновение Санино тело прошил мощный электрический разряд.

Придя в себя, он почувствовал великолепную ясность в сознании и чувство необыкновенной приподнятости.

            На приборах и дисплеях забегали цифры и диаграммы. Бородач и женщина не переставали выполнять над ними какие-то действия, почти не обращая внимания на подопытного.

            Пошел следующий разряд, при котором он ясно прочувствовал наличие своего позвоночника, потом еще и еще, заставляя все тело трястись как в какой-нибудь дьявольской пляске. Сане теперь сделалось уже не так хорошо. Каждый разряд словно сопровождался коротким моментом смерти. В перерывах он едва успевал ловить обрывки разлетающихся мыслей. «Неодушевленным предметом!.. представить себя!.. надо! - мелькали в его голове слова Говоруна. - Камнем… кам-не-м!» Он как мог, старался отрешиться от происходящего. Ему казалось, что так вроде бы делалось легче переносить эту пытку.

            Но пытка все продолжалась и продолжалась. В периодах между экзекуциями Сане начало чудиться, будто он всю жизнь сидит на этом кресле и периодически дергался в неестественных судорогах. Грудную клетку сдавило, словно тисками, перестало хватать воздуха в легких. Его разум задернулся пеленой отупения и безразличия.

Вдруг, откуда-то к нему в сознание пробилась сладкая, покойная мысль: «Сдайся и смирись и тогда придет конец и избавление от мук». К этому времени, он давно уже забыл, что он камень, он почти ничего не видел и не слышал вокруг себя, он с трудом дышал, но превозмогая невыносимую боль собственного тела, собрал, как смог, остатки своего рассудка, и мысленно совершил ответ только в единственном отрицании: «НЕТ!». Он просто зациклился на этом слове, повторяя про себя его снова и снова, до тех пор, пока черный туман не овладел его рассудком окончательно.

Ощущений не было. Санино обмякшее и обездвиженное тело лежало на кресле и, из носа стекала по губам и подбородку кровь. Ни каких чувств.

 

 

Глава 17

 

            Лихацкий рывком очнулся в камере, как от удара током. Мускулы нестерпимо ныли, и во рту присутствовал противный металлический привкус. Теперь камера казалась роднее и привычнее, по крайней мере, здесь не пытали.

            Он лежал, распластанный на полу, не смея двинуться. Его думы постепенно ворвались в сознание и закружились над действительностью тяжелыми черными тучами. Где все эти долбанные правительства, интерполы, международные организации, войска и спецподразделения? А-а! Ведь при таком большом размахе, этой тайной гребаной организации, просто невозможно, чтобы никто не знал и не догадывался! Просто невозможно… Опыты над людьми для какой-то цели. Для какой? Тут же напрямую попахивает фашизмом. Фашизм клише… Милые дяди и тети выполняют свою работу. Что-то такое он уже слышал или где-то читал, что после войны спасшиеся фашисты создали, где-то в Антарктиде, что ли или в Латинской Америке организованное, технически подготовленное тайное общество. И эта белобрысая Эмма – гадина, и эти верзилы чернорубашечники, чем не наглядное доказательство их существования. И этот своеобразный лагерь смерти. Бессмыслица. Может быть, они готовят для мира какой-нибудь психотропный захват или что-то в этом роде? Чтобы однажды мир проснулся под ярмом и этого не понял? Странно только, что говорят они по-русски. Можно конечно допустить, что это всего лишь русский филиал. Тогда, наверное, существуют и американские, немецкие, английские, французские и так далее, филиалы. По всей планете и во всех народах. Да, дела. Но не может же быть, чтобы никто не знал! Все эти хитроумные разведки, Джеймсы Бонды со Штирлицами, спутниковые системы, где они и что они сейчас делают? Странно!

            Саня пришел в себя только к ночи – судя по отключившемуся освещению в камерном блоке. Все это время Говорун старался его как-то подбодрить, оказывая участие в его страданиях, но Саня сделался более замкнутым и не разговорчивым чем раньше.

            Он теперь стоял, вцепившись в решетку, как в забытьи, прикрыв веки, и поднимал в памяти свою прошлую жизнь.

- Саша. Ну, отвечай же! Слышишь?! – доставал его Говорун.

- Что… - загробным голосом ответил Саня.

- Ты как? – допытывался тот упорно.

- Думаю.

- О чем?

- Думаю, что зря…

- Что зря?

- Зря ходил я на утес!

- В смысле? – не понял Говорун. - Зачем ты ходил на утес?

- За лучшей жизнью, - произнес Саня, испытывая душевные терзания.

- Наверное, мне не понять… - догадался Говорун, размышляя. - Это что-то твое, личное.

            На следующее утро его никто не трогал, хотя время от времени из камер таскали других заключенных. Одних – изрядно замученных и в крови, возвращали обратно, камеры других так и остались пусты.

            Дни тянулись унылой вереницей, один за другим. Сколько же прошло дней? – неделя, месяц, год, может быть вечность? Долго. Время от времени Саню вытаскивали из камеры и помещали в различные по устройству лабораторные помещения. Его пытали жарой и холодом, воздействовали на болевые точки током. Иногда попросту избивали. При этом постоянно брали анализы, подвергали медицинскому обследованию и фиксировали результаты.

            В ответ на это его организм обнаружил странное привыкание, апатию по отношению к боли, страданиям и вообще ко всем его жизненным аномалиям. В его разумении происходящие события выстроились в единую цепь, и ни какой разницы, когда эта цепь оборвется. Он даже начал к мукам испытывать некий интерес.

            Черная клетчатая решетка, электрический свет, два шага назад, два шага вперед. Положение лежа, руки в стороны, взгляд вверх: серый потолок за решеткой, глаза закрыты – света нет. Взгляд в бок: решетка - охранника черный силуэт.

            В который раз они болтали Говоруном.

- Что ни говори, - рассуждал Дмитрий, - а людская масса к страху относиться с уважением. Страх меняет психологию социума, как взмах волшебной палочки.

            Саня глухо отвечал:

- Знаешь, лично в моей жизни мало что изменилось: вместо тупой рожи шефа, я вижу тупую рожу охранника. Зато теперь мне многое стало ясно и понятно о моей жизни там. Теперь многое прояснилось. Все ложь… Есть только животная боль…

- Что ты такое говоришь! Тебя может не стать прямо сейчас. Но зачем носиться с такими мыслями? Дальше земли тебя никто не услышит. Думаешь, что опускаясь на уровень животного, ты становишься свободным?

            Лихацкий вымученно усмехнулся.

- Да я не об этом… Понимаешь, не было методики жизни для меня. Жил я сам – своим умом как мог, Трудно – учился. Воспринимал жизнь как науку – типа школы, что ли… Вот мое учение – жизнь это и игра, и школа и освобождение.

- У кого ты учился? – спросил Говорун.

            Саня задумался и ответил не сразу.

- Некому было меня научить, поэтому я учился у Бога.

- Ты учился у Бога? Саня, пойми меня правильно, я переживаю за тебя… С тобой все в порядке?

- Да.

- Просто ты сказал, что учился у Бога???

- Совершенно верно. В Его раскрытой книге.

- Что это за книга такая? Ты говоришь загадками.

- Ни каких загадок нет. Посмотри вокруг внимательно, и ты легко увидишь эту книгу, во всей природе: в земле, ветре, воде, огне.

- А вот ты о чем…

- Этот яркий цветной мир! И вот я попал сюда… Что же может настоящий человек? Что-то не походит это дерьмо ни на обучение, ни на школу.

- На самом деле, не ты ни я, не знаем такого человека. Люди мало задумываются о собственном будущем, пока не припечет. Обычно наше будущее туманно и идеализированно.

- А я попробую о таком человеке задуматься.

            Как-то утром у Сани заболела голова. Резкая боль началась после изменения ощущений. Вначале он заметил отсутствие осязания – пальцы перестали чувствовать предметы. Практически вместе с этим почти полностью пропал вкус, и звуки начали восприниматься с большим искажением. Совсем необычные явления стали твориться со зрением. Окружающие предметы: то расплывались – изменяя форму, то меняли цвета на необычные; принимая, то чрезмерную яркость без полутонов, то делаясь черно-белыми. Саня встряхивал руками, протирал глаза и тряс головой – улучшения не наступало. И через некоторое время заболела голова, так сильно, что в каждый момент времени он мог потерять сознание. Саня стал метаться по камере и орать во весь голос от невыносимых приступов боли. Он обнаружил, что боль может звучать в середине головы с ровным постоянством как тяжелый колокол. Последующие события он воспринимал уже редкими обрывками: склоненную над ним в лучах света диковинную маску лаборанта или врача; он полностью погруженный в какую-то жидкую слизь; сумеречная комната и удивительное лицо женщины, и ее странные глаза, заглядывающие внутрь к нему, в его сокровенную тайну. Это все, что он вспомнил, опять возлегая на ровном гладком полу своей камеры. Голова не болела, и общее состояние было нормальным. А он уже было подумал, что наступил предел жизни. Что это было? Наверное близкий конец… конец всему и с ним всем печалям.

            Странное дело, в этом скотском существовании, без надежды на избавление, без умиротворения, при постоянном ожидании неминуемой смерти, растягиваемом в бесконечность, все это через боль и страдание, Лихацкий ощутил осязаемую духовную силу. Ему даже сделалось интересно. Он вошел в некое подобие ученого, который в своих исследованиях ухватился за предчувствие, предчувствие сверхнового открытия, предугадывая в самом себе его колоссальный неиспытанный смысл. Получалось, над ним проводили исследования, и он тоже начал проводить исследования над собой. Начну проводить испытания, думал он. Саня перебрал много сравнений этому предчувствию нового открытия, и лучше всего почему-то получалось его отождествление с женскими родами, конечно допуская это уподобление как аналогию и только придавая ей духовный внутренний смысл.

            Однажды выволокли из камеры и потащили по проходу Говоруна. При этом тот упорно сопротивлялся и во все горло орал проклятия. В этот раз сладить с ним оказалось делом совсем не простым. Конвоиры начали избивать его резиновыми дубинками. Побоище развернулось, как раз напротив Саниной камеры. Только теперь Саня смог разглядеть его могучую как у богатыря фигуру. Скованный Говорун как мог отчаянно сопротивлялся, растолкав по сторонам конвоиров своим мощным богатырским торсом.

            Под градом ударов, он как танк прошел к Саниной решетке и, схватившись скованными руками за ее прутья, проговорил:

- Если уже все кончено, тогда прощай! Держись… чтобы не случилось!

            Саня увидел его изможденное скуластое лицо с синими кругами вокруг глаз и с силой сжал руками его руки. Разозлившиеся конвоиры в этот момент стали похожи на злобных гномов, тщетно пытаясь силой укротить богатыря. Но под их ударами Говорун только стонал и не отрывался от решетки.

- Не бойся смерти!!! – крикнул Саня Говоруну, досадуя, что помочь ему ни чем не может. Все слова пропали, и он не мог их найти для такого важного момента. – Не давай им этого удовлетворения!!!

- М-не не вер-нуть-ся – я э-то чув-ству-ю, – прошипел Говорун натужно по складам.

            Только применив электрошок, конвоирам удалось Говоруна победить. Он отпрянул от клетки с разбитой, окровавленной головой и свалился на пол. Его поволокли проч.

            Один из конвоиров с силой врезал дубинкой по прутьям решетки, напротив Саниного лица и обратился к нему играючи:

- Бедный Говорун – договорился. А тебе, может, захотелось провести время на подушке? Только попроси.

            Говоря о подушке, конвоир имел в виду выезжающую мягкую заднюю стенку камеры.

            Конвоир ушел довольный собой. А у Сани перед глазами еще долго стояло лицо Говоруна у решетки и в голове крутились его последние слова.

            Назад привезли на каталке уже совсем иное существо. Существо только своим статным обличием было похоже на Говоруна. Пока открывали соседнюю камеру, каталку остановили напротив Саниной решетки и он успел все увидеть. Постоянно болтавший Говорун лежал молча – беззвучно. Его рот был постоянно открыт, глаза бесцельно блуждали, а руки и ноги мелко тряслись. В самом выражении лица, а еще более в глазах, теперь не было и тени осмысленности. Саня понял, что Говоруна не стало.

            В этот же день, худосочный мужичонка, напротив, с которым Саня иногда перебрасывался парой слов, явно лишался рассудка. Во время последней экзекуции, ему, судя по всему, пришлось очень туго. Он начал заговариваться и нести несуразный бред, связанный со своими представлениями о жизни. Временами ревел как ребенок и жалобно скулил, словно животное. Потом внезапно замолчал, успокоился и долго, долго сидел в углу, уставившись в одну точку о чем то думая.

            Когда Саня, привалившись к стенке камеры, сидел погруженный в свои мысли, вдруг услышал его голос:

- Эй, эй, друг!

            Саня посмотрел в его сторону и спросил:

- Как ты?

- Я? Отлично. Теперь у меня все хорошо, – ответил тот, ненормально улыбаясь.

            Немного помолчали.

- Но я нашел выход. Я его нашел, – произнес он, опять безумно улыбаясь.

            Его явно ненормальное поведение показывало, что человек уже очень близок к помешательству и Саня не знал, что ему ответить.

- Молодец мужик, возьми меня с собой, – ответил ему Саня.

- Хорошо, пошли вместе. Я покажу тебе путь… Пойдешь за мной и они тебя не найдут, – при этих словах он хохотнул.

            Мужик, продолжая улыбаться, демонстративно лег на пол, раскинув руки в стороны, и так остался лежать недвижим.

            Саня только глубоко вздохнул и откинул голову на стенку.

            «Утром», когда включили освещение, его обнаружили повешенным на входной решетке. Видимо, ночью он разорвал свои штаны на полоски, сделал из них петлю и, привязав ее к пруту решетки – бросился вниз.

            Охранники просто обрезали удавку вверху и, его тело упало на пол. Труп кинули на тележку. Какое-то время труп этого худосочного мужика лежал на ней с искаженной гримасой лица, пуча вылезшие из орбит глаза, пока тележку не укатили.

            В этот день к Лихацкому пришло озарение. Весь мир словно расцвел и сделался иным. Он понял: Что делает человека рабом? – смерть. Все остальное частности и следствия этой категории. Человек должен признавать власть смерти над собой. Но, кто сможет противостать ей до конца – становиться свободным по-настоящему. Смысл этого своего странного открытия он до конца еще не осознавал. Он начал чувствовать по наитию, что только лишь материальная субстанция гнет человека к смерти, но она имеет власть лишь над телом… причем, может быть лишь некоторую, описываемую материальными законами, но еще существуют другие законы и другие силы… Что жизнь – это как бросок в материальность откуда-то извне, с заложенным при рождении скрытым потенциалом. Ну, что-то вроде как у туриста в рюкзаке уложено необходимое для преодоления предназначенного пути. Это являлось первой частью его размышлений, вторая – погружала его мысли в мистическую сторону и приводила рассуждения к первой. Оборотень! Как его еще там? – вервольф. Не вспомню больше, может – вурдалак? Нет, это, по-моему, что-то не то уже. Да ладно вспоминать… Для меня хватит оборотня или вервольфа. Удивительно, как я мало читал вообще, какой у меня маленький кругозор!.. Ладно, хватит об этом… Что мне о нем известно? Мифическое существо способное превращаться в волка. Х-м, существо, - человек, способный превращаться в волка или может еще в какого-нибудь зверя. Ну, наверное, в хищного зверя… там, в волка или медведя, но уж не в барана и не в овцу, по крайней мере. В определенный момент неимоверно сильное существо способное убивать врагов. Но, в обычном своем виде – человек со своими слабостями и недостатками, с виду ничем не отличим от других. Может даже слабее многих. И этот факт вводит врагов в заблуждение, заставляет их верить в собственную силу над ним. Но так как преступления стараются делать в тайне, говоря образно, в темноте, то тут, как раз и наступает момент истины, когда сильные враги становятся слабыми жертвами, надеясь на свое заранее просчитанное могущество, которое им не поможет. Скрытность врагов делает их уничтожение неразглашаемым. Они же сами себя заманивают в ловушку! Мифическое существо, у которого слабость на виду, а сила скрыта. Так, а как же быть с его сверхъестественными способностями? А что, если попробовать трансформировать мифологизм в реальность? Эти внезапно возникающие ужасные зубы, звериный оскал, кинжальные когти и метаморфозу тела в неимоверную силу… Скажем так – это все проявляется при определенных условиях. Когда ночь сгущается над человеком и от Солнца отражает свет только полная Луна. Когда гибель рядом у порога, а враги сильны, могущественны и полны решимости надругаться над тобой и стереть с лица земли твои духовные святыни, когда тебя предали, пригнули к животному состоянию нелюдя, тогда превращается в оборотня твое вчерашнее бессилие и рычит ужасом недавняя кротость и доброта. Презрели человечность – получайте жестокую звериную беспощадность. Кстати, убить оборотня обычным оружием невозможно или может очень сложно. Саня имел представление об этом, в основном из фильмов ужасов. Из ужастиков получалось, что оборотня можно убить только серебром – серебряной пулей, например. Для трансформации в реальность этой мифологической особенности у него не хватило информации. Что такое серебро? Алхимики называли его «селена». Здесь что-то связанное с Луной. Ладно… Ясно одно, что смерть становиться призрачной, а скрытая сила – реальной. Пора начинать действовать! Таким особым образом, мистика и реальность сошлись в Саниной голове и перекрестились.

Саня так увлекся этими идеями, что решил их испробовать в своих «лабораторных» исследованиях, как только подвернется удобный случай.

            Удобный случай долго себя ждать не заставил. Три здоровенных жлоба в черных костюмах обычным делом завели Лихацкого в тесную комнатку три на три метра с красной кирпичной кладкой, восходящей к непропорционально высокому потолку. Окон не было, как в квадратном колодце, освещаемом одинокой тусклой лампочкой. На стенах висели постеры с устрашающими рисованными изображениями, выполненными в форме агитационных плакатов, только с обратным, гибельным смыслом. Комната для экзекуций – Саню не раз выносили отсюда избитым. Его руки освободили от наручников и сняли ошейник с шеи. Скорее всего: очередная серия опытов – удары в болевые точки, а потом поволокут в лабораторию на исследования.

Два экзекутора уставились в бумажку с таблицей, третий – закреплял у Сани на руках напульсники. Пора заняться делом, решил Лихацкий! Для пущего эффекта, он все время путешествия от камеры, своим видом и поведением изображал собой безвольную угодливую скотину. Получилось. Пристегнув напульсник на левой руке, и надевая, правый, мужик явно расслабился и не чувствовал опасности. Напрасно. Лихацкий резко засадил каблуком ему в ступню. Тот только успел немного дернуться и наклониться вперед и  тут же получил смачный, точный удар локтем в переносицу. Экзекутор отлетел, ударившись затылком о кирпичную стену, и съехал вниз. Двое других явно не ожидали от тупой скотины подобной прыти, поэтому успели лишь повернуться. С диким гортанным криком, Саня понесся на них, используя собственное тело как таран. Незадачливые экзекуторы повалились на пол как кегли. Теперь удача от Лихацкого отвернулась. Он подпрыгнул, намереваясь проломить ногами лежащему рядом мужику грудную клетку. Мужик увернулся и, используя подсечку, сбил Саню на пол. Лихацкий рванулся встать, но получил сильный удар в лицо ботинком. Его подняли за плечи и придавили к стенке. Во рту появился соленый привкус, кровь вытекала из носа. Саня торжествовал: сейчас будут прессовать – не важно, убьют – не имеет значения. Главное – я смог вырваться, смог победить собственное ничтожество. Я показал им зубы. Лучше умереть так, чем тварью дрожащей.

Прижатого к стене Лихацкого схватил за челюсть озверевший жлоб. Он медлил с расправой, вглядываясь в лицо и набираясь злости. Саня впечатал ему в лицо кровавый плевок. Цепенея от злости, жлоб отошел на полшага и врубил ему в грудь сильный удар рукой. Лихацкий прочувствовал, как грудная клетка проваливается внутрь тела. В глазах белеет и сыпет мелкая рябь. Вздохнуть нельзя… дыхание спирает… Вот и… конец…

Лихацкий очнулся в своей камере «утром». Не убили – странно. Попробовал пошевелиться: руки, ноги целы, организм вроде бы функционирует. Поднялся на ноги. Немного так дискомфортно в груди. Оборотень – ети его мать. Значит, не убили – значит, поборемся. Еще поборемся!

 

 

 

Глава 18

 

Через день, во время раздачи пищи Сане не подали завтрак. Часа через два за ним зашли два конвоира и, пристегнув его руки к шее, провели не по обычному пути, а в другую сторону. Он ни разу здесь не был. Новый путь пролегал, через левую дверь.

            Саню завели в просторный, хорошо обставленный кабинет с широким столом посередине. Стол был накрыт отменными, разнообразными блюдами с приборами на две персоны. По разные стороны стола стояли  два деревянных резных стула.

Запах изысканной, свежеприготовленной пищи мутил рассудок, мешая думать и оценивать события. Играла тихая легкая музыка. У книжного шкафа стоял высокий вычурный мужчина, довольно молодой, одетый в светлый дорогой костюм. Он сосредоточено читал книгу в сафьяновом переплете, не отвлекаясь на присутствие заключенного.

Саню провели к столу и поставили около стула. Прошло несколько минут. Через некоторое время мужчина закрыл свою книгу и обратил внимание на стоящего около стола Саню. Положив книгу на полку, он подошел к столу напротив, приказав тихо и благодушно конвоирам:

- Освободите его от оков, - хоть он и позволил себе рукоприкладство, но он все-таки не бандит.

            Конвоиры быстро выполнили этот приказ, но остались стоять рядом, недвижимы.

- Присаживайтесь, - пригласил миролюбиво незнакомец к столу, дополнив свое предложение жестом, усаживаясь на стул. – Ваше имя Александр?

- Да, но с тех пор как я попал сюда, меня вообще никак не называют, – выдавил из себя Саня, сложив на груди руки.

            Незнакомец немного помедлил, внимательно разглядывая Саню.

- Ну, что же мы так сидим? – он взял со стола блестящий звонок и наполнил комнату трезвоном.

Из боковой двери в кабинет вошла молодая симпатичная женщина в белом переднике и темно-сером платье с глубоким декольте. Формируя блюдо на Саниной тарелке, она немного нагнулась вперед, так что он невольно обратил внимание на ее белоснежный бюст, но быстро совладав со своим, еще работавшим, мужским инстинктом, перевел свой взгляд на незнакомца. Тот перехватил его взгляд и понимающе изобразил тень улыбки.

- Ешьте, пожалуйста, – предложил он.

- Мне вчера делали, что-то типа армейского телефона. Как это называется, вы должны знать лучше меня, – ответил Саня, пересиливая запах вкусного приготовленного мяса. – Так вот, мой язык протыкали электродами, потом туда же кололи какую-то гадость, теперь боль уже прошла, но я до сих пор плохо чувствую вкус.

- Понятно... А вы знаете, что я когда-то сам был в вашем положении?

- Серьезно? Это очень интересно. Поделитесь со мной, как же вас при этом не убили? – спросил Саня, принявшись отпиливать столовым ножом небольшой кусок мяса в фарфоровой фигурной тарелке.

- Однако между живыми и мертвыми сохраняется разница.

- В вашем заведении, как я понял, она небольшая. Я думал, что здесь весь живой материал умерщвляют в конечном итоге.

- Некоторых оставляют жить.

- Поэтому вы сейчас со мной разговариваете в такой непринужденной обстановке? – Саня кинул выразительный взгляд на стоящих по бокам конвоиров.

- Вы ешьте, а не делайте вид, что у вас нет особого желания.

            Подошла официантка и наполнила бокалы из бутылки красным искрящимся вином. Некоторое время ели молча. Саня лишь немного пригубил из своего бокала, стараясь разгадать – к чему клонит этот лощеный повелитель его теперешней жизни.

- Вы, наверное, озадачены разительной переменой отношения к собственной персоне? Несколько минут назад вы были всего лишь материалом, вещью и не более того, а теперь с вами разговаривают в комфортных условиях и, вы едите пищу, о которой могли мечтать еще несколько минут назад.

- Разгадайте мне эту загадку, пожалуйста.

- Ничего не делается просто так. Мы вас отобрали как возможного кандидата, и у вас появилась альтернатива – или-или.

- Я понял. Что же будет, во-первых, а что, во-вторых?

- Возврата к старой жизни у вас, увы, больше нет. Ваш выбор предполагает самостоятельное волевое решение, после которого последствия будут представлять, так сказать, всего лишь техническую сторону вопроса. Речь пойдет о некоем сотрудничестве. И так, во-первых, если вы отказываетесь на нас работать – вас уничтожат немедленно, сейчас же. Во-вторых, если вы согласитесь на нас работать – тогда я вам могу гарантировать еду, наподобие этой, здоровый сон в мягкой кровати, женщину два раза в неделю, деньги и связанные с ними радости жизни.

- Я не понял, почему женщину только два раза в неделю?

- Это на первых порах.

- С первым вариантом мне все ясно, так что особой альтернативы у меня вовсе и нет. А вот второй вариант мне еще не понятен. Объясните смысл моей работы – что нужно будет делать?

            Незнакомец изменился в лице и впился в Саню взглядом.

- Уничтожать отработанный материал. Работа спокойная и с нашим оборудованием даже скучноватая, - ответил он.

- Другими словами, вы предлагаете мне убивать людей? – спросил Саня однотонно.

- Лучше давайте сразу начнем говорить на нашем языке – уничтожать материал. На самом деле это проще, чем вам может показаться вначале. Зато, вы сможете жить и даже выходить на поверхность и даже посещать некоторые страны и города.

            Саня задумался и налил себе еще немного вина из темно-зеленой бутылки.

- Времени для размышленья у меня нет, – сказал он утвердительно.

- Все когда-нибудь заканчивается. И вы никуда не денетесь от моего предложения. Поверте, я  понимаю ваши чувства, но отбросив всю возвышенную чушь, и сделав правильный выбор, вы поймете, как я был прав. Видите ли, по реальным законам нашей жизни – человеку лучше быть живому, чем мертвому. Чтобы там не рассказывали нам  об этом поэты и философы. Что же вы решите?

            Саня выпил залпом вино из своего бокала.

- Хорошее вино, словно вкус жизни, – ответил Саня, вяло улыбнувшись, и продолжил дрогнувшим голосом, - Вообще, я боялся…, думал, что меня здесь убьют без альтернативы. Конечно, есть предел человеческим возможностям; и знаете, что? Они на поверку оказываются не такими большими, как мне думалось раньше. 

- Ближе к делу, Александр. Что же вы решаете? Ну, будьте мужчиной, дайте ответ.

            Саня согласно закивал головой.

- Можно мне еще выпить вина?

- Пить много вина вредно, но учитывая важность момента, пожалуйста, наливайте, сколько вам будет угодно.

            Саня опять взял бутылку, обнял ее трясущимися руками и, не сдержавшись, заплакал совсем как ребенок.

- Я согласен… Я согласен на все, - выдавил он, из себя неуемно рыдая, - я буду убивать материал, то есть уничтожать… вы не поверите… я стану лучшим, правда, без нареканий…

- Значит, вы соглас…

            Все произошло молниеносно. Саня выжидал, когда незнакомец заговорит, чтобы действовать на полуслове. Он прыгнул через стол прямо на незнакомца, держа в руке бутылку с вином. Мгновением позже, сбив своим телом его со стула, он уже барахтался с ним на полу.

            Незнакомец, еще не опомнившись, беспорядочно дергался, стараясь свалить с себя Саню. Охранники кинулись к ним, огибая стол. Саня грохнул бутылку об пол и, приставив острую «розочку» к горлу незнакомца, заорал на подбегающих к ним охранников:

- Я проткну вашего козла сейчас бутылкой!!! – Отошли в сторону, уроды!!! – войдя в состояние аффекта и не соображая толком, что он говорит, Саня продолжал орать, - Только один на один!!! Че, вылупился, придурок… В сторону уроды, я сказал, в сторону!!!

            Охранники, между тем, не выражая особой тревоги, отошли на несколько шагов назад, спокойно вытащили пистолеты и, клацнув затворами, остались стоять, ожидая дальнейшей развязки.

            Саня, упершись коленом незнакомцу прямо в грудь, одной рукой держал его за волосы и тыкал в него разбитой бутылкой, царапая ему горло.

Тот немного оправился после такого неожиданного поворота событий, удивленно смотрел на взбешенного Саню и, преодолевая боль в груди, заговорил с ним:

- Это не очень правильное решение.

Саня хрипло рявкнул на него:

- Заткнул пасть!.. Ну, сам как думаешь, лучше быть мертвым или живым? Что выбираешь?!

- Они убьют тебя в ту же секунду. Ты даже не успеешь… может, только повредишь горло.

- Хорошо, давай сыграем? Одно из двух – убью я тебя или нет? На счет три – согласен? Раз… Два…

            Судя по виду, у Сани и в правду поехала крыша и он, как и подобает умалишенному, был способен сейчас прорезать «розочкой» горло своей жертве до самого пола.

- Я теперь твой заложник, – испугался незнакомец, выдыхая слова из сдавленных легких. - Теперь ты можешь назначать правила игры.

- Для тебя это игра… а я знаю, что лучше воткнуть в твое горло стекло от бутылки!

Саня обрадовано засмеялся, как ребенок, схвативший, наконец, запретную игрушку.

- Ты успокойся, не волнуйся… Ну какой в этом толк? Тебя же убьют следом!

- Не пугай меня смертью, тупой ублюдок, я уже перестал ее бояться!

- Уберите оружие и отойдите от нас, – сдавленно скомандовал незнакомец конвою.

- Нет, ни так, – поправил его Саня. - Стволы аккуратно кладем на стол и медленно пятимся жопами к дверям.

- Ладно, - подтвердил незнакомец, - Сделайте, как он говорит.

            Охранники подчинились, сохраняя невозмутимое спокойствие.

            Саня стал подниматься, по-прежнему удерживая незнакомца в зависимом от себя положении. Резко приказал ему:

- Встать! И без глупостей, идиот, понял?!

            В комнату вошли несколько человек. Саня внутренне напрягся, стараясь показать всем своим видом, твердость действий.

- Замерли на месте!… Малейшее неподчинение и я убью вашего козла мгновенно!!!

Старший из них, пожилой мужчина, спокойно обратился с вопросом к незнакомцу:

- Зачем доводить дело до приключений, а? Все было и так понятно.

            Тот ответил из неудобного положения, стоя зажатый Саней с разбитой бутылкой у горла:

- Так получилось… Все дело в тонкостях. Это же моя работа!

- Вы про меня не забыли?! – спросил Саня, сгорая от ярости. - Ну-ка, всей шоблой, быстро отошли в угол, упали на пол и расставили руки в стороны. И чтобы я это видел!

- Хорошо, - сказал пожилой холодно, после некоторого раздумья. - Это конечно твое дело Николай, - полностью игнорируя Санин приказ, он подал знак окружающим. - Выходим отсюда.

            Один за другим люди вышли из комнаты, включая конвоиров. Саня не понял это явное неподчинение «шоблы», но дальше рассуждать об этом не стал.

- Что это за старый хрен?

- Это мой руководитель, – ответил заложник.

- Так тебя зовут Коля?

- Да.

- Знаешь, Никола, у нас с тобой теперь будет ответственное мероприятие.

- Я понял, – ответил тот. - Пожалуйста, Саня, не царапай мне горло бутылкой, у меня уже вся рубашка в крови.

- Что за фамильярность – теперь уже Саня, а только что был Александром или под каким номером у вас я значился?

            Саня толкнул его и уложил грудью на сервированный стол, навалившись на него всем телом.

- Не дергайся, Колян, а то я пробью тебе череп… ты все понял?

- Понял, понял, спокойнее…

            Он рванул на Коле пиджак и завернул его на несколько оборотов сзади, так, что Колины руки сошлись за спиной в неудобной позе.

- Теперь так…

            Саня начал действовать, четко и ясно, словно проделывал это каждый день по нескольку раз. Не выпуская горлышко бутылки из своих рук, он снял с Колиных штанов кожаный ремень и жестко прикрутил им за его спиной кисти рук одну к другой. Этого ему показалось мало, и Саня расстегнул Колины штаны и спустил их с его ног до пола. В любом другом случае это могло бы показаться смешным: у дорогого сервированного стола два мужика в нелепых позах, один – в рубашке и галстуке с завернутым за руками пиджаком, в семейных трусах со спущенными штанами, другой – крепко ухватившийся за его спину стоит с разбитой бутылкой в руках. 

- Никола, сейчас мы пойдем спокойно вместе. Если ты упустишь с ног хоть одну штанину, я тебя прикончу сразу и без разговоров. Ты хорошо это понял? – прошептал он ему в ухо.

            Ничего не ответив, тот недовольно поморщился и покачал утвердительно головой.

            Опасаясь отрываться от Колиного тела даже на мгновение, Саня, буквально прилип к его спине и теперь решал, как удобнее будет взять со стола пистолеты. Быстро схватив один из них, он сразу же заткнул его себе за пояс, другой взял в руку.

- Пистолет Макарова – ПМ? – удивился Саня.

- Да, пистолет Макарова, – отозвался Коля, испытывая в этот момент брезгливость к испачканной кровью рубашке.

- Никола, - Саня треснул его по затылку рукояткой, - будешь раскрывать рот, когда я разрешу. Понял?

            Коля промолчал.

За ненадобностью, Саня пренебрежительно швырнул горлышко бутылки на стол – раздался дребезг разлетающейся посуды.

            Ну, с ПМ-ом все гораздо проще, - он из него когда-то стрелял и даже делал его разборку. Он снял пистолет с предохранителя и передернул затвор – на пол вылетел небольшой патрончик и укатился в угол.

- Ладно, хрен с ним, – сказал для себя Саня и уткнул пистолет в спину своему заложнику – Ну, что Колян, мы теперь с тобой как неразлучники, куда я, туда и ты. Пошли.

            Они неуклюже прошли к входным дверям, и тут Сане в голову пришла неожиданная мысль, - а что если в пистолете патроны холостые?.. да и вообще, сколько их там? Должно быть восемь, один вылетел – семь, может, был в стволе девятый? Нет, конвоиры, по-моему, щелкали затворами.  Как проверить, начну считать патроны – вдруг этот кинется? Надо действовать без риска.

- Коля, стань раком, – выдал повелительным голосом Саня.

- Чего?! – искренне удивился тот.

- Поставь ноги на ширину плеч и наклони грудь параллельно полу; вообще бестолочь, что ли?!

            Коля, итак испытывая неудобства, оглянулся и начал терять терпение:

- Что ты опять придумал?! Я и так твой заложник, чего тебе еще нужно? Фильмы про заложников когда-нибудь смотрел? Требуй, что тебе там надо – вертолет, чемодан с деньгами.

- Ты за кого меня принимаешь? - крикнул ему в ухо Лихацкий, и продолжил, явно издеваясь, - Не бойся, придурок, я не задену твоей чести! Вертолеты – это вчерашний день, я здесь видел аппараты помощнее. И мы сейчас пройдем к ним, понял? 

- Понял! Я не понял: зачем мне раком становиться?

- Я же тебя не заставляю снимать трусы. Делай, что сказал! Коля, помни – мне терять нечего. Я с великой радостью всажу в тебя всю обойму!

            Коля нехотя повиновался.

            Саня за его спиной выхватил из-за пояса второй пистолет – для надежности, снял с предохранителя и высунул из обоймы магазин у первого. В магазине, прижатых пружиной торчало семь патронов. Однако не помешало бы проверить – боевые они или холостые. Береженого – Бог бережет. Он вставил магазин обратно в обойму. Выправил Колю в рост и, сзади обхватив рукой его горло, прижал к себе.

            Открылась боковая дверь и в кабинет вошла та самая симпатичная официантка, держа в руках поднос с блестящим металлическим кофейником. Саня непроизвольно дернулся вместе с заложником и вскинул на нее пистолет. На лице молодой женщины изобразился неподдельный животный ужас, и поднос в ее руках начал колыхаться.

            В Санином мозгу молниеносно определился расклад противоборства: с его жизнью играют и не воспринимают всерьез. Вот он – момент истины! Все кто за ним наблюдает, сейчас поймут – я не вернусь, я пойду до конца. Вырваться не удастся, скорее всего… Вот она – проверка патронов!

Саня прицелился и выстрелил в официантку. Женщина дернулась и бросила поднос. Грохот выстрела заставил заложника непроизвольно вздрогнуть. Саня расценил это по-своему: он с силой приткнул его к стене и воткнул пистолет ему между ребер.

- Че, дергаешься?! – прошипел он злобно на прижатого к стене Колю и прислушался к звукам.

            Официантка упала на пол и беззвучно стала копошиться в парующей луже кипятка, тонкой струйкой вытекающей из кофейника.

            Глянув на это, Коля тяжело вздохнул и отвернулся к стене.

- Ты теперь все понял! – крикнул Саня.

            Коля промолчал, глядя в стенку.

            Женщина вдруг поднялась с пола, являя на лице гримасу ужаса и прижимая руку к правой стороне груди. Она сделала два неуверенных шага вперед, подвернув ногу на высоком каблуке, но удержалась и издала хриплый, клокочущий стон.

            Саней наблюдал эту сцену, пожалуй, забыв про все на свете.

            Она снова упала на колени, упершись лицом в пол с зияющей красной дырой на спине, чуть ниже лопатки. Вскинув лицо, женщина тяжко выдохнула с клокочущим свистом и глянула на Саню жутко вытаращенными глазами, словно спросила его: «Почему?»

- Зачем ты это сделал? – спросил заложник.

            Саня не услышал этот вопрос, сознание его помутилось. В его голове произошла перемена мыслей и вдруг заиграла ностальгирующая по прошлому музыка. В этот момент он готов был отдать все, чтобы только этого взгляда не было и этого концлагеря – не было, и его и этого мира не было совсем!

            Официантка упала на бок, и неистово извиваясь на полу, тяжело и хрипло пыталась тянуть в себя воздух. Стоны вырывались из ее груди, сливаясь с позывами на рвоту.

- Будь вы все твари сейчас трижды прокляты! – вырвал он из себя чужим низким голосом.

            Он вскинул пистолет и выстрелил еще два раза женщине в спину – один за другим. Женщина затихла, лишь изредка конвульсивно дергая ногами в черных босоножках на тонких шпильках.

            Плохо соображая, что он сейчас делает, Саня резко развернул заложника лицом к себе и вдавил его в стену.

- Конец… - рявкнул он, вставив ствол заложнику под скулу.

- … сможешь улететь, - выговорил тот, глядя на него вызывающе спокойно, - Я проведу тебя к кораблю.

            Саня застыл, рассматривая Колю мутными от сгорающей злобы глазами и только через длинную паузу, вымолвил почти шепотом:

- Пошли… проводишь.

            Он схватил Колю за руку и толкнул его к двери.

            Коля, со спущенными брюками, зашаркал по полу растопыренными ногами. Дверь открылась, и они вышли в пустой коридор. Саня ожидал в нем, что-то вроде вооруженной до зубов группы захвата, но здесь было пусто. Странно. Ему пришла в голову мысль освободить из клеток всех заключенных. Одной большой командой мы вернее сможем выбраться отсюда, думал он.

- Идем в тюрягу, – сказал он, пихая заложника вперед; тот безропотно повиновался.

            По дороге, Саня пытался аккуратно обходить закрытые двери и, хоть их путь совершенно был пуст, на всякий случай, периодически останавливался и прислушивался к обманчивой тишине.

            В тюрьме их встретили три охранника. По-видимому, они уже были предупреждены о ЧП, поэтому вели себя молчаливо и настороженно, рассчитывая движения и шаги. Лихацкий запретил им заходить себе за спину и приближаться  ближе пяти метров. Затем, он через Колю, отдал распоряжение, открыть все камеры и выпустить заключенных. Охранники, без особой охоты, так и сделали, предварительно забаррикадировавшись в своей дежурной комнате.

            Саня стал криком объяснять узникам, что они освобождены и должны следовать за ним, чтобы выбраться на волю. Из камер постепенно и робко начали выходить изможденные заключенные, озираясь по сторонам и не понимая, что происходит. Некоторые из них были в совершенно немощном состоянии и едва могли держаться на ногах. Оценив все это, Саня стал им втолковывать, что на этой убойной фабрике им кроме смерти больше ничего не светит и чтобы выбраться отсюда, необходимо действовать сообща. Чтобы обрести свободу – они должны идти за ним.

            Но заключенные тупо смотрели на него и заложника в совершенной нерешительности, как бы опасаясь сделать шаг к своему возможному освобождению. Саня пытался объяснить, что у них теперь имеется шанс, но основная масса, как овцы в стаде, оказались не готовы к такому ответственному решению, видимо – более страшась самостоятельных действий, чем собственной смерти. Саня уже подумал, что они вообще не понимают о чем речь. Заложник Коля, все это действие переносил молча, ни разу не открыв своего рта.

            Наконец, из них отозвался длинный и тощий мужик с фиолетовыми кругами под глазами в рубахе испачканной засохшей кровью:

- Нас всех убьют, понимаешь парень, может быть уже на выходе из этой двери.

- Нас и так здесь всех убьют, понимаешь это, Длинный, – огрызнулся Саня. - Или ты надеешься сделаться охранником?

- Ты не знаешь, какая у них сила. Делай сам что хочешь, а других не подбивай, но лучше не бузи, а возвращайся в свою клетку, – ответил Длинный и поковылял в свою камеру.

            Такого поворота событий, Саня никак не ожидал. От огорчения он, даже вдавил ствол пистолета в спину заложнику до стона и, зажмурив глаза, тряхнул раздраженно головой.

- Значит так! - проговорил он громко и отрывисто. - времени у меня больше нет. Я сейчас развернусь и пойду в ту дверь, на выход. Кто хочет рискнуть ради свободы – идите за мной, остальные возвращайтесь в свои норы. Пусть за вами закроют клетки – навсегда!

- Я хочу идти с тобой, - отозвался голос за спинами. Отчаянно расталкивая и одновременно опираясь на остальных, вперед вышел невысокого роста парень. – Я пойду с тобой, если только кто-нибудь меня сможет поддерживать.

            Вперед выступили еще несколько человек.

- Поддержите его кто-нибудь, – попросил Саня. - Мы выйдем отсюда под прикрытием заложника, проберемся к летательному аппарату и улетим.

- Там посмотрим, - отозвался кто-то из заключенных.

- Ладно, пошли, – сказал Саня и развернул заложника к выходу. - Куда теперь нам идти?! – крикнул он ему в ухо.

- А куда нам надо идти?! – крикнул в свою очередь тот.

- Не придуривайся! Где находится ваш аэропорт?!

- Это выше! – опять заорал Коля.

- Не ори я не глухой! Веди нас туда.

- Наверх идти надо, – сказал Коля недовольно.

- Ну, так идем, Колян.

            Они пошли путаницей коридоров: Саня с заложником впереди и за ними семеро немощных заключенных.

            В одном каком-то проходе из боковой двери неожиданно вышла женщина. Жаждущая свободы толпа, увидев ее, инерционно остановилась. Все уставились на нее. Одета она была без излишеств, но с безупречным вкусом и несла себя с достоинством королевы. Женщина оценила взглядом всех присутствующих, уделив при этом большее внимание заложнику.

Коля стоял перед ней в неестественно завернутой позе, с красным от крови горлом, в трусах и со спущенными штанами. Встретившись с женщиной взглядом, он опустил голову и недовольно цыкнул.

            Она отметила его недовольство по-своему, изобразив на своих губах подобие улыбки:

- Мне кажется, Николай, ты зашел очень далеко, у меня просто нет слов.

- Зачем вообще надо было выходить? – спросил Николай и ответил. - Это моя работа.

- Конечно. Только, Николай, вы знаете, что уже работаете со спущенными штанами? - спросила она с сарказмом.

            Все стояли некоторое время как парализованные, не смея, что-либо предпринять. Было непонятно, почему эта женщина может внушать собой какой-то властный магический магнетизм.

            Саня опомнился первым:

- Э-э, хорош, базарить! – крикнул он и обратился к заключенным. - Бабу тоже возьмем в заложники – так будет надежнее. Ну, давайте, кто там сзади!

            Все простояли молча в нерешительности, и никто даже не шелохнулся.

- Что вы мнетесь как бараны! – обозлился Саня. - Быстрее хватайте бабу и пошли!

- Да, как-то неудобно, – раздался голос сзади.

- Что тебе неудобно?! – ожесточился Саня на эту лояльную тупость. - Совсем дурак, что ли?!

- Не буду вам мешать, – между тем, сказала женщина, обращаясь ко всем, и пошла спокойно вперед по коридору.

            Саня полосонул гневным взглядом людей сгрудившихся сзади него и только досадливо покачал головой.

- Куда теперь идти?! – крикнул он заложнику.

- Там, впереди, есть лифт, – ответил тот.

- На лифте?.. Чтобы нас заблокировали между этажами? Нет, веди по лестнице.

- Тогда послушай, - взмолился заложник, - идти со спущенными штанами очень неудобно.

- И что теперь?

- Давай я их хоть руками придерживать буду – быстрее дойдем.

            Немного поколебавшись, Саня согласился, сказав ему:

- Держи руками.

            После долгого путешествия по пустынным лестницам, коридорам и переходам путники выбрались в широкий и просторный вестибюль.

- Там за широкой двойной дверью находиться грузовая площадка, – начал объяснять Коля смысл их паломничества.

- Нам не нужна грузовая площадка, нам нужен летательный аппарат! – Саня легко вышел из терпения. - Ты что, Коля, дятел что ли? Куда ты нас привел, сволочь?!

- Слушай, не дави мне так сильно стволом под ребра – спина болит. Грузовая площадка – это как раз то, что надо. Здесь находятся летательные аппараты.

- А-а, ну, так пошли. Как тут двери открываются? Давай открывай, – засуетился Саня, переживая нахлынувшее волнение от близости ожидаемой свободы.

            Двери раскрылись самостоятельно в обе стороны, как только они приблизились к ним. Процессия вошла в огромный павильон, в котором стояла огромная, длинная махина, своими контурами, отдаленно походившая на тепловоз, только огромного размера. Сбоку на ней были открыты грузовые отсеки с установленными внутри овальными контейнерами.

            Очевидно, погрузка была в самом разгаре: тут и там суетились рабочие, специальные автопогрузчики закладывали контейнеры внутрь этого огромного грузового корабля и уезжали за новыми. Все занимались своим делом и на вошедших никто не обратил внимания.

            Саня кивнул своим товарищам и, подтолкнув вперед заложника, решительно направляя их в сторону корабля. Его тревожила несуразность, что нигде не видно группы захвата, их никто не преследует – это не к добру и не зря, размышлял он.

- Где вход для пилотов? – осведомился Саня у заложника, решив, что нужно сваливать как можно скорее и на первом попавшемся корабле, а не искать приключения на свою задницу.

- Там, – ответил Коля, кивнув вперед головой, - Что, грузовик решил угнать?

- Да, грузовик решил угнать, – передразнил его Саня. - Привыкай к мысли – мы решили.

            Они миновали грузовые отсеки и подошли к открытому входу на корабль.

- Саня, - обратился заложник, - Между прочим, это не очень хорошая идея.

- Ну, да, а, по-твоему, хорошая идея – это, чтобы я сейчас сидел на электрическом стуле?           

            К входу на корабль был выставлен трап. На него вышел пожилой мужик в специальном, видимо летном костюме, с недовольным выражением лица и, облокотившись на поручень, стал наблюдать за толпившимся у входа народом.

            Санины нервы натянулись до предела, наступал ответственный момент затеянного им предприятия. Нужно было действовать решительно. Его все больше обескураживало то, что он не видел на своем пути никакого противодействия. Это могло значить, что за ними скрытно наблюдают и все еще впереди. Он понимал теперь только одно, что убьет своего заложника, как только поймет, что выхода уже не осталось. Возможно, что это внутреннее напряжение передавалось и заложнику, поэтому он тоже начал нервничать и старался вести себя еще спокойнее, чтобы случайным словом или действием не подтолкнуть Саню к роковому шагу.

- Саша, – позвал Коля.

- Что? – послышался голос из-за спины.

Ну не дави так сильно в спину стволом, пожалуйста.

- Теперь у нас появились чувства! А как меня разделывали как подопытную собаку?

            У мужика на трапе, до этого безучастно наблюдавшим за происходящим, выражение лица приняло веселый и озорной оттенок.

- Великолепно, - обратился он к присутствующим и указал пальцем на Николая, - Тебя наконец-то взяли в заложники.

- Это, что весело, да? – огрызнулся Коля, придерживая руками штаны.

- Тебя взяли в заложники! Конечно, весело! Что он в разработку не вписался? – дергаясь от приступов смеха, продолжал мужик.

            Николай прикрыл глаза, проглатывая обидный комок. А пожилой не унимался.

- Здорово, вот будет хохма.

- А серьезнее быть нельзя?

- А я не в твоей конторе работаю. Вы, я вижу, уже начали устраивать массовые цирковые представления.

- Зачем говорить, когда не понимаешь сути происходящего.

- Мне летчики уже рассказывали, как вы им самолеты перебили.

- Ты что не видишь, он же меня убить может!

            Пожилой немного посерьезнел и обратился к недоуменно внимающему их диалогу Сане:

- Ты, правда, сможешь его убить?

- Легко, – ответил Саня.

- Да, дела, - протянул пожилой, - Но ты все-таки постарайся его не убивать.

- Действительно, – вставил Коля.

- Заткнулись оба! - крикнул Саня, - Сейчас спущу курок и расплачусь за свою жизнь, сначала с тобой, а затем с тобой. Хватит Ваньку валять!

            Пожилой выслушал Санину угрозу и все-таки встрял:

- Эй, успокойся, все нормально…

- Старпер, быстро заводи свою телегу и погнали!

            Сзади послышался цокот каблуков. Саня оглянулся и увидел быстро идущую к ним  девушку в светло-бежевом костюме и каштановым кейсом в правой руке.

Она подошла прямо к трапу и обратилась к пожилому мужчине:

- Этот Энфлайр сейчас отправляется на поплавок?

            В ответ, пожилой лишь утвердительно кивнул.

- Я тоже полечу, можно? А то мне туда нужно успеть как можно раньше, а пассажирский будет только вечером…

            На полуслове она отпрянула в сторону, неожиданно увидев в странной массе людей человека стоящего в неестественной позе с порезанным кровавым горлом, придерживающего до трусов спущенные штаны. Кроме того, со спины его жестко удерживал другой человек, с бледным и перекошенным от ожесточения лицом.

- А что тут происходит? – спросила девушка невинным голосом.

            Пожилой мужчина правой рукой указал на Саню и его заложника, ответил:

- Да, тот вот, взял этого в заложники.

- А зачем? – удивилась она, - У него же все горло порезано, отпусти его немедленно!

            Коля больше не смог молча наблюдать эту сцену и обратился к девушке:

- Послушай, это может со стороны выглядит дико, но это как игра, лучше отойди в сторону и подожди, это игра и не более того.

            Сане в мозгу резанула мысль, что вот оно, кажется, и началось – все это дикая инсценировка, чтобы отвлечь его внимание. Пора начинать действовать четко, резко и уверенно, не оставляя врагу ни единого шанса.

            Саня пришел в неистовство и почти зашипел, злорадно выговаривая каждое слово:

- Перестаньте ломать комедию! У вас отлично получилось: пожилой летчик, смазливая девушка, опаздывающая на рыбалку! А теперь внимание, если кто-нибудь из вас уродов только дернется, я убью сначала придурка заложника, следующим будешь ты, старпер, а девку я завалю последней!

            Увидев в Саниных руках пистолет и оценив его состояние, в котором обычно не шутят, девушка испугалась и побледнела.

- Прошу, спокойно… - начал было заложник, но Саня остановил его пинком колена.

- Лучше заткнись, сволочь, заговоришь, когда я скомандую!

            Девушка беспомощно посмотрела на присутствующих, но собравшись духом, закричала на Саню:

- Ты что делаешь? Отпусти его немедленно!

- Послушай, сучка! - адресовался к ней Саня, - Ты не сможешь пронять меня своей истерикой, поняла! Иначе я завалю тебя первой! Так, - обратился он к заключенным, - Хватайте эту суку на борт!

            Заключенные, бездействуя, уставились на Саню и продолжали тупо стоять, как и прежде.

- Я сука? – оскорбилась до глубины души девушка и отошла растерянно на два шага.

            Пожилой мужчина только и делал, что отчаянно жестикулировал руками, желая как-нибудь разрядить ситуацию. Наконец ему удалось привлечь к себе Санино внимание.

- Ты, старый пень, - обратился к нему Саня, - заводи уже свой сарай и полетели!

            У девушки задрожали губы:

- Это неслыханно… Это что? Что происходит?

            Саня, находясь в состоянии исступления, среагировал на ее слова мгновенно:

- Ты, подстилка вонючая, заткни свою пасть! Заткни хавало, падла! Я сейчас тебя точно грохну!!!

При этих словах девушка, наоборот, открыла свой рот и стала отчаянно набирать в него рывками воздух; она приложила ладони к глазам и надрывно заплакала.

- Все твоя работа! – рявкнул пожилой на Колю.

            Начался разнобой, как на оживленном рынке. Выстрел вверх, заставил всех сконцентрироваться в едином внимании.

- Проходим в корабль! - приказал Саня.

            Он толкнул вперед по трапу своего заложника, командуя пожилому:

- Старпер, проходи внутрь, но чтобы только я тебя видел, понял?!

- Понял, - огрызнулся пожилой, - Зря ты ее обидел.

            Заложник тоже на момент отвлекся и обратился с трапа к девушке.

- Извини, я потом все объясню, - сказал он, демонстрируя на лице обрывки улыбки.

            Саня втолкнул его следом за пожилым внутрь и, повернулся назад.

- Ну, что вы там торчите? – удивился он, - Быстро заходим на корабль! Отправка по расписанию!

- Нет! - был ответ снизу, - Дальше ты сам. Мы уходим.

            Саню обескуражило такое неожиданное заявление заключенных. Они все вместе уверенно пошли прочь от корабля. Ни какой логики в их действиях не было. У него под сердцем екнуло – эти дураки его предали! Но в этот решительный момент, обдумывать, почему все случилось так, а не иначе, времени не оставалось, и он стал действовать по наитию в одиночку.

            Они втроем прошли в помещение управления кораблем, практически кабину для пилотов, если ее можно было бы так назвать. В светлом скругленном помещении кресла тянулись вдоль стены кольцом. Темный пол с небольшим прогибом вниз сходился к центру, на котором из пола возвышался сферический купол.

- Да, кстати, - сказал дружелюбно пожилой, - меня зовут Андреем.

- Мне по барабану, – ответил Саня.

- Но, все-таки, на будущее.

- Папаша, включай стартер, полетели! Место для посадки я укажу в воздухе.

- Как скажете, командир, погрузка уже завершена и можно лететь на «Поплавок», - пробурчал старый пилот.

            В этот момент, Саня кинул заложника грудью на пол и сел на него верхом, тыча ствол ему в спину. По периметру помещения включился панорамный обзор, и Саня изнутри корабля увидел наружное помещение, в котором только что стоял у трапа. Впереди в стене открылись огромные двери, и корабль плавно начал движение вперед, пока освещение не сделалось сумеречным. Далее, раскрылись следующие двери, и корабль медленно поплыл вверх. В центре пола включилась сфера и над ней в объемном разрешении стали выступать и меняться таинственные цветные знаки, проявилось пространство земного шара, с определением, видимо, маршрута движения корабля, заканчивающимся, где-то в Атлантическом океане.

            Пожилой Андрей уселся в кресло, видимо совершенно не интересуясь полетом, спокойно отхлебывал напиток из невесть откуда появившегося стакана.

            Все это оказалось настолько завораживающим для Сани, что он невольно привстал, чтобы лучше рассмотреть открывающееся зрелище и неожиданно потерял способность двигаться.

Какой-то странный паралич внезапно охватил его тело. Все произошло как во сне: при ясном осознании ужаса надвигающейся опасности, когда необходимо решительно действовать, но тело перестает слушаться и не поддается управлению инстинктом самосохранения.

            Оставаясь парализованным, Лихацкий не мог пошевелиться, не мог даже надавить на спусковой крючок пистолета. Теперь он уразумел, почему не было группы захвата, и почему ему не чинили препятствий все это время. Сейчас он в полной мере осознал весь этот горький привкус слова – «невозможно».

            Сознание стало мутиться, реальность пропадала в небытие; он медленно расслабил руку, и пистолет упал на Колину спину. Силы оставили его полностью. Проваливаясь в пустоту бессознательности, он рухнул, повалившись на бок, рядом с заложником.

 

Глава 19

 

            Саня пришел в сознание и открыл глаза в комнате, очень походившей на лабораторию. Он лежал в ложе, как на столе, весьма удобно, покрытый куполообразной ячеистой массой. Эта масса, словно живое существо переливалась мелкими блеклыми искрами и постоянно подрагивала, но дискомфорта не вызывала.

Повернув голову к стене, он увидел перед собой человека. Совершенно голый, он неподвижно стоял рядом. Человек застыл, скалясь рядами зубов из вырезанной щеки, с аномальной кожей – сине-желто-зеленого цвета. Его некоторые участки тела были вырезаны и в них виднелись внутренности: работающее сердце, желудок, печень и почки, кости, кишечник…

Саню передернуло. Вот оно – погружение в ад! Меня не убили, соображал он, - Но проводят опыты – твари! Он привстал и, приглядевшись, приметил в этом существе большое сходство с самим собой. Саня захотел осторожно дотронуться до человека, но движение руки затормозилось тянущейся вязкой массой и ниспадающей вниз. Он попытался оглядеться и увидел себя с ног до головы укутанным трепещущими тягучими тонкими жилками. Саня привстал, опершись на локоть, и дрожащие жилки начали отпадать от тела сами собой, убираясь куда-то вниз. Постепенно обнажилось тело – облепленное чем-то переливающимся. Этот искрящийся налет начал подниматься в воздух, превращаясь в роящиеся клубы сверкающей мошкары. Они, подобно блистающему дыму, клубились над столом и пропадали в его боковых краях. Саня пригляделся, но так и не разобрал, чем это могло быть.  Он почувствовал легкую слабость и головокружение, сходные с первыми признаками заболевания гриппом.

            В лаборатории, больше никого не было, только в мягком ровном освещении своеобразно отблескивали необычайные приборы. Никелированные и стеклянные столы, округлые металлические и стеклянные цилиндры, странный прозрачный шкаф у стены с внутренней, сложной конструкцией светящейся разноцветными сияниями.

            Сверху к Сане обратился знакомый голос:

- Тебе нельзя сейчас вставать.

- Мэр, это ты?

- Да это я, не вставай, прошу тебя.

- Где я?

- В центре регенерации организма.

- Меня еще не убили…

- Тебе потом все объяснят. Ложись.

- Ну, конечно, просто прикончить – не в ваших правилах!

            Саня скользнул взглядом по правой руке, подскочил на месте и пришел в ужас. Определенно это была его рука; он вертел ею во все стороны, сжимал и разжимал ее, как хотел, тем не менее, не сводил с нее своих широко раскрытых глаз. Рука слушалась его беспрекословно, но расцветка ее была сине-желто-зеленой. Он оглядел себя и увидел, что его собственное тело сплошь сине-желто-зеленое, как и у мужика застывшего рядом. Ему сделалось очень страшно! От ужаса он сильно тряхнул головой, надеясь внезапно догадаться, что это галлюцинация, что наваждение закончится.

            Увы, тело все так же отливало яркими неестественными красками.

            Вопреки уговорам Мэра, голый Лихацкий соскочил со стола и начал ходить между приборами и устройствами, пытаясь анализировать свое положение. «Конечно, они мне мстят, - думал он, подыскивая сносное средство для самообороны,  - Хотя, какой в этом толк? После всего, что я здесь вытворял, со мной должны были расправиться быстро! Или наоборот? Ну, как же – убил троих из них, захватил заложника, наверное, начальника, вывел толпу заключенных на свободу и так далее и тому подобное! Если бы только эти придурки-заключенные не оказались тупорылыми овцами, может быть мы вместе и сделали что-то большее. А теперь, чтобы зря не пропадал материал, они со мною делают что-то паскудное. Какую-то пакость! Может быть, я постепенно стану превращаться в монстра?! Только вот что странно – у меня нет ни каких болезненных ощущений.

            Он потрогал свою голову и глянул на свое отражение в зеркальную столешницу никелированного стола. Из отражения на него смотрела жутко расцвеченная голова с абсолютно белыми волосами. Слава Богу, что она еще не железная, как у того мужика, что провозили на тележке мимо моей клетки!

- Мэр! – крикнул Саня

- Что? – отозвался тот недовольно.

- Чем ты недоволен?!

- Ты лучше сделай, как я говорю – ложись сейчас же!

- Ага, размечтался!

- У тебя энергетическая подпитка закончится очень быстро, и ты упадешь, где стоишь, понял?!

- Я что, уже работаю на аккумуляторах?!

- Конечно, это шокирует, но, пожалуйста, сделай, как я говорю.

- Ага, мне в туалет надо.

            Саня, балагуря с Мэром, упорно подыскивал орудие для самообороны.

- Энергетическая подпитка! Скажи лучше, когда у меня вырастут жабры и клыки?

- Все. Ты меня не слушаешь, - я с тобой не разговариваю. Пусть тобой займутся…

- Займутся?! Сейчас я сам ими займусь. Блин, я без одежды!

            Саня стал выискивать, что-нибудь пригодное для самозащиты. Ничего подходящего в лаборатории не оказывалось. Для себя он решил не сдаваться – все равно убьют – нечего терять. Почему они так оплошали и не привинтили меня к койке – после всего, что я устроил в тюряге?! А может, я должен лежать без сознания постоянно, но что-то пошло не так и я незапланированно очнулся? Тем хуже для них!

            В лабораторию могли войти в любую минуту, и Саня страшился повстречаться с ними неподготовленным. Он суетился, время от времени посматривая на двустворчатые входные зеркальные двери, в которых мелькала его голая цветная фигура. Он удивлялся, тому, что так трудно найти среди такого количества разного барахла, подходящий для обороны предмет. «Они все видят - думал Саня, - Конечно видят! Видят, как я беспорядочно и торопливо мечусь по их лаборатории. В поисках избавления? Нет – это просто агония. Я и сам знаю, что выхода нет»

            И тут Сане на глаза попалась, стоящая в углу приборная подставка, выполненная из стеклянных полок и двух зеркальных металлических труб. Она стояла, удерживая на себе высокий цилиндрический прибор.

            Саня подскочил к подставке с видом кладоискателя, нашедшим драгоценную находку. Он схватил стоящий на ней цилиндрический прибор и, подняв его над собой, намеревался со всей силы садануть им по подставке.

- Не делай этого! – предостерег его Мэр,

Но Саня проигнорировал его слова, и  грохнул цилиндром по полу. Выяснилось, что подставка, спасая себя от удара, самостоятельно отъехала в сторону и попыталась скрыться в другом углу за стеллажом. Время уходит, торопился Саня, - сейчас ворвутся!

Такое поведение подставки спровоцировало его охотничий инстинкт, и он начал ее преследовать. Снова схватив цилиндр, он побежал по ходу ее движения. Вторая атака тоже оказалась безрезультатной – подставка увернулась от летящего на нее цилиндра и  ловко закатилась под металлический столик. Цилиндр бахнулся об пол и прокатился, звеня металлическими внутренностями. В ответ на этот ловкий маневр, Саня с громыханием откинул стол в сторону вместе с выложенными на нем приборами и попытался остановить уезжающую тележку ногой, но и на этот раз она оказалась проворнее. Тогда он схватил опрокинутый металлический столик и, используя его как щит, после нескольких маневров и комбинаций, удачно прижал тележку в дальнем углу комнаты. Оставив западню закрытой, Саня рванулся за цилиндром. Тележка поднатужилась и начала отодвигать стол, отчаянно пытаясь выбраться. Когда проход оказался достаточным, она кинулась в него, но врезавшийся в нее увесистый цилиндр как молот раздробил ее на части. От удара, стекла разлетелись, падая Сане под ноги, но он уже не обращал на это особого внимания, схватил зеркальную, металлическую трубу и, оббив с нее лишние остатки стекла, в результате получил своеобразную увесистую палицу. Более-менее пригодное для нападения орудие! А он решил только нападать, так как надежды на избавление в его сердце больше не осталось.

Переводя дух, сжимая в руках свое оружие, Саня уверенно двинулся на свое зеркальное отражение, намереваясь разбить двери с этим сине-желто-зеленое существом в отражении.

Двери распахнулись. Саня рассек оружием воздух и опешил. Перед ним в белом как снег халате  стояла Эмма.

- Здравствуйте Александр, – сказала она ему по-дружески.

            В общем-то, он сейчас рассчитывал перед собой увидеть скорее вооруженных охранников, толпу коновалов, кого угодно, но только не ее. Поэтому он опешил и некоторое время соображал, что ему надо делать дальше. А дальше в нем закипела ненависть и злоба обманутого, доведенного до отчаяния человека, и перекинулась на Эмму, которая в мгновенье сделалась для него символом коварного обмана и искушения.

- Ну, что, тварина встретились!.. - процедил Саня, размахиваясь так, чтобы боковым ударом трубы попасть ей точно в левый висок. Он наносил косым замахом удар такой силы, что им можно было бы снести любой череп, не говоря уже о хрупком и утонченном создании перед ним.

            Однако это создание очень профессионально парировала удар. Саня не понял как, но сильно сжатая в двух руках блестящая труба упала в стороне и проскакала по полу, а сам он свалился на пол, больно ударившись при падении локтем.

            Он сообразил, что лежит голый и беззащитный перед слабой хрупкой девушкой, которая спокойно взирает на него сверху вниз. Тут уже взыграли старинные мужские чувства и животная обида и ярость раненого зверя и полностью захлестнули все остальные начатки разума.

            Эмма безнадежно покачала головой и с сожалением усмехнулась, что и довело Санино распаленное сознание до белого каления.

- Теперь успокойся, я хочу, объясни… - начала она недоговорив.

            Выбрав для нападения, как ему показалось хороший момент, Саня сделал отчаянную попытку нанести удар кулаком Эмме в солнечное сплетение. Но, как и в предыдущий раз, она парировала его удар руками, произвела захват и молниеносно провела болевой прием. Саня вывернулся на полу с изогнутой рукой. Он заорал от боли и досады за то, что он – мужчина, оказывается совершенно беззащитным перед этой девчонкой.

- Отпусти, блин, идиотка! – глотая обиду, орал он.

- Хватит дергаться! – приказала Эмма.

            Саня сопел как паровоз, ущемленным самолюбием.

- Ладно, хватит, отпусти!

- Хорошо! – крикнула Эмма и выпустила его заломленную руку.

- Прекрасно, это очень хорошо… - пробормотал Саня, выпрямляясь, и тут же предпринял попытку спастись бегством. Он, было, рванулся по коридору, но подбитая Эммой его правая нога подвернулась, и он рухнул плашмя на пол.

- Куда же вы, Александр, в таком виде? – спросила его Эмма, присаживаясь рядом на корточки.

            Саня лежал без движений, прильнув цветастой щекой к полу, силясь не заплакать от собственного бессилия.

- Сколько мне еще осталось? – спросил он вдруг.

- Чего осталось? – не поняла Эмма.

- Жить сколько осталось!

- Не знаю, но судя по последним обследованиям – еще долго.

- Сволочи…

            Вокруг них начали собираться люди. Сане подали халат и тапочки.

            Он поднялся на ноги, накинул халат, затравленно глядя на присутствующих. Эмма взяла его под руку и втащила в лабораторию. Только в лаборатории она позволила ему высвободиться из своих рук. Он оперся руками на угол своего недавнего ложа, испытывая  жажду мщения и сильное угнетение. Но силы явно оставляли его: он уже тяжело дышал и дрожал всем телом.

 - Может, скажешь, что за опыты проводят надо мной – притворная, лживая стерва?! Ну, так, ради смеха.

- Над тобой не проводят опыты.

- Да?! А это что?! – спросил Саня, демонстрируя свое тело.

- Отлично выглядишь.

- Вот же ты скотина…

            Эмма промолчала.

- Что это за мужик стоит весь порезанный? - снова спросил он, указывая на застывшего человека.

- А, это визуальное отображение работы твоего организма. Не бери в голову.

- Что это? Это сделано из живого человека?

- Он не живой. Ну, как сказать? Что такое голограмма понимаешь?

- Какая голограмма?! Что ты мне рассказываешь – голограмма!

- Руку через него можешь провести. Вот смотри.

            Эмма подошла к застывшему человеку и провела руку через его грудь. В другое время Саня бы удивился, но теперь, чувствуя сильное недомогание, он принял это как факт.

- Выглядит он как настоящий, - объяснила она и добавила, - Опыты над тобой не проводят!

            Сане сделалось еще хуже, он собрался с силами и спросил:

- Что, издеваетесь ради развлечения?

- Нет, это твой первый уровень входа.

- Что?!

- Проверка.

- Совсем дура, что ли?

- Ложись, – попросила Эмма.

- Уроды.

- Я понимаю, что ты перенес… и все такое, но перестань, пожалуйста, скулить и носиться с собственной смертью как дурень с писаной торбой. Ложись!

            Саня продолжил стоять, опираясь на стол и содрогаясь всем телом.

- Этот ваш Виктор Геннадьевич, тогда мне сказал, что я не представляю для вас интереса – после я превратился в материал. Так все и есть...

            Эмма подошла к Сане и поддержала за руку, чтобы он не свалился на пол.

- Правильно сказал. Поэтому над тобой и работают, чтобы ты стал представлять для нас интерес. Я понимаю, тебя это шокирует…

- Шокирует! – перебил ее Саня, - Палачи из гестапо, наверное, рыдали бы глядя на меня.

- Так, ты ляжешь или нет?! Сейчас же свалишься. Ложись, говорю!

- Не разговаривай со мной как с идиотом! Не стесняйся, говори дальнейшую мою судьбу?!

- Что я тебе, гадать сюда пришла?!

- Не строй из себя дурочку… Мое время кончается – мне Мэр так сказал…

            Эмма глянула на Санину копию около стола и ответила:

- Конечно, кончается – сейчас упадешь в обморок.

- Я не верю не одному твоему слову, - с трудом выговорил Саня, чувствуя, что проваливается в пустоту.

- Ну и зря.

            Силы оставили его, он упал в объятья Эммы.

- Говорила же! - сказала она недовольно, подняла на руках и опрокинула на стол-ложе. Потом стащила с него халат, тапочки и уложила на спину. Голое тело мгновенно окутал рой сверкающей мошкары и трепещущие тягучие тонкие жилки обволокли его словно саваном.

            На следующий день Саня проснулся, возвращаясь из небытия. Открыл глаза, и реальность сама собой включилась. Он не видел снов, но и не ощущал дискомфорта. Рядом на стуле сидела Эмма. Он опять постепенно выбрался из своей «постели», раздвигая тягучую массу, тонкие студенистые жилки и разлетающиеся рои мошкары. Эмма подала ему халат и тапочки. Тело было прежним – синим, с желтыми и зелеными извивами. Чувствовал он себя сейчас бодро, но цвет тела привел его в уныние.

- Доброе утро! – поприветствовала его Эмма.

- Офигительно доброе, - ответил Саня, рассматривая свои руки и ноги.

            Вспомнив вчерашний день, он определил, что с ним обращаются вроде бы сносно. Нужно осмотреться, сделать вид, выбрать момент – не угадали вы со мной, я вам еще устрою! А где же решетки? И охраны что-то не видно? Дорогой, теперь тебе подзаряжаться надо через каждые пятнадцать минут! Тогда, нужно сваливать отсюда вместе с постелью – ха-ха-ха!

            Саня спросил:

- Что сделали с заключенными, которых я выводил из плена?

            Эмма усмехнулась и ответила:

- Все в норме. Ты еще с ними встретишься.

- Не сомневаюсь в этом, - бросил ей Саня.

- Так, по порядку, - продолжила она разговор по-своему, - Тебе откачали кровь для регенерации. В организм, на время, ввели кровезаменитель – специальный биофизиологический состав, который в тебе выполняет функцию одновременного очищения и восстановления тканей организма. И именно он окрасил твое тело в такой неестественный цвет. Поэтому, ты сейчас так шокирующе выглядишь. Знаешь что такое гипоталамус?

- Кто?

 - Ладно. Буду говорить проще: кровезаменитель, очищает и восстанавливает клетки твоего тела, в организме идут генетические исправления.  В это время, твоя кровь тоже проходит специальную обработку, перед тем, как ей вновь придется соединиться с твоим телом. Тогда ты и примешь свой обычный вид. Твой иммунитет заработает в полную силу, вернется бодрость и сила. Этот заменитель крови несет в себе небольшой энергетический запас. Еще немного и ты почувствуешь себя очень уставшим, а впоследствии, если не ляжешь на активатор – потеряешь сознание, - как вчера. Тебе сейчас необходимо как можно больше отдыхать. Ложись на стол и не о чем не переживай.

- И превращайся в чудовище, – продолжил Саня, - Кстати, где же моя кровь?

- В соседней лаборатории.

            Они просидели некоторое время молча, не глядя друг на друга.

- Тебя пытали? Правда?! – начала Эмма, - Конечно, ты так думаешь.

- Нет! Конечно, нет! О чем ты говоришь, Эмма!? Когда через тело пропускают электрические разряды или проламывают грудную клетку, это всего лишь, игра, детская забава! – ответил Саня, начиная чувствовать сильное головокружение.

- Ты знаешь, как срастаются сломанные ребра?

- К чему ты клонишь?

- По крайней мере, неделю другую ты лежишь пластом в одной и той же позе, всякое движение вызывает боль, ты не можешь встать, ты не можешь даже повернуться. Выздоровление происходит болезненно и постепенно. Почему же ты уже на следующий день чувствовал в груди лишь только легкое недомогание, как от незначительного ушиба? Ну, объясни мне.

- Что ты хочешь этим сказать? Что меня, втайне от меня лечили? Хотя… правда… я как-то, мельком об этом задумывался…

- Теперь подумай над этим основательно. Не то, что лечили, а оберегали, как невероятную ценность.

            Саня, превозмогая усталость, скептически смотрел на Эмму.

- Боль, отчаянье, страх, скорбь, - продолжала она, – Все это было необходимо, только для того, чтобы зафиксировать твои крайние духовные вызовы.

- Объясни. О чем ты говоришь?

- Твое поведение в экстремальных обстоятельствах. Необходимо было выяснить твои глубинные мотивы. При этом обращают внимание совсем не на то, что ты можешь себе вообразить. Перейти из одного мира в другой не просто, правда? И еще: ты вышел из состояния пагубного хронического комфорта – этого разрушительного наследия твоего прошлого.

            Саня спросил:

- Я же мог там случайно умереть, например, от разрыва сердца!

- Не мог – контроль был полным. Вспомни, как перед полетом тебя тестировали по всем параметрам. По этим данным была составлена твоя психофизическая карта, а на ее основе выработана формула твоей проверки. Ты вообще ничем не рисковал. Наносимые удары были строго дозированы – без последствий. Ты видел и чувствовал только то, что должен был видеть и чувствовать. А если бы ты видел, как тебя оберегают! Электрический стул помнишь?

- Лучше не помнить.

- Так вот, на нем, заодно, продвинули лечение твоего позвоночника.

            Саня провел дрожащими руками по лицу и говорил теперь однотонно.

- Я тащусь от такого лечения. Все-таки это какой-то дурдом! Сначала воткнуть меня в настоящий концлагерь, а потом рассказывать про какую-то там проверку – верх идиотизма.

- В концлагере не делают людей сильнее. Это твоя своеобразная плата за вход – понять, кто ты есть на самом деле. Ты ведь ничего не потерял, а взамен получаешь – все. Пройдет три недели, и ты увидишь, что я была права!

            Саня уже сильно ослабел и чувствовал, что может вот-вот упасть со стула.

- Все, у меня батарейки садятся…

- Что, чувствуешь изнеможение? – живо поинтересовалась Эмма и глянула на Саниного двойника за столом.

            В разговор вклинился Мэр:

- Ему пора ложится, Эмма помоги ему.

            Саня, преодолевая немощь, грузно встал со стула.

- Я еще сам… без посторонней помощи могу…

- Молчи, супермен! – ответила Эмма.

Она поддержала его и довела до стола; он оперся на его край дрожащими руками. У него началась отдышка, и самочувствие сильно ухудшилось. Силы таяли быстро. Эмма сняла с него халат и практически самостоятельно уложила в ложе. Он снова оказался упакованным в искрящейся массой.

            Ему стало легче. Он медленно повернул голову к Эмме и, превозмогая слабость, сказал:

- Эмма.

- Что?

- Ты стерва…

 

 

 

Глава 20

 

            На следующий день Лихацкий ходил кругами по лаборатории в белом халате, разглядывая бесшумную работу различных приборов. Выходить за пределы лаборатории запрещали по причине быстрого ослабления организма.

            Пришла Эмма.

- Отлично выглядишь!

            Саня, в который раз посмотрел на свое дверное отражение.

- Я в трансе.

            Он ближе подошел к зеркальным дверям, предупредив, чтобы они не открывались, и начал всматриваться в своего зеркального двойника. Открыл рот и высунул из него свой черный как смоль язык. Недовольно сморщился и оскалил зубы, присмотрелся к ним, его передернуло.

- А с зубами моими что произошло?

            Эмма вздохнула. Саня опять оскалился и присмотрелся к зубам.

- Эмма, они прозрачные! Как стеклянные… Видно как они устроены внутри!

            Эмма присела на стул и уперлась в него взглядом.

            Закрыв рот, Саня еще раз глянул на себя и сморщился, будто испытал сильный приступ боли.

Он прошел к стулу напротив и оперся руками на спинку.

-Мы вчера с тобой так и недоговорили, - сказал он, начиная разговор.

- Что я стерва?

- Да, все вы бабы… - сказал он, осекся и перевел тему. - Про мое выздоровление, убийства, про концлагерь и так далее… Рассказывай!

            Эмма поднялась со стула и, подойдя к Саниной фантомной проекции, показала на нее и начала объяснять:

- Все то время, что ты был без сознания, над тобой работали... Тебе откорректировали работу сердца, исправили позвоночник, удалили злокачественное образование – вот тут в области кишечника… и еще солевые отложения. Я сейчас говорю произвольно и выборочно – потом сможешь детально и по порядку ознакомиться с этим в отчете. В итоге, над тобой провели множество различных действий, просто необходимых для нормальной работы твоего организма.

            Саня хмыкнул и сказал:

- Ты хочешь сказать, что все не так плохо, как я вижу это на самом деле. Ладно… Хотя постой, постой – удалили злокачественное образование! Меня что, вскрывали?!

            Он посмотрел под халат на свой живот и не обнаружил там даже признаков операционных швов.

- Не смотри, - ответила Эмма, - Здесь не вспарывают животы скальпелем. Удалять злокачественное образование – совсем не значит отрезать ножом куски внутренних органов.

- Что, как Филиппинские врачи: раскрыли руками тело, помыли кишки в тазике…

            Эмма его недослушала, махнула рукой, вышла из лаборатории и вернулась через минуту.

- К тебе пришли гости, - сказала она.

- Гости? Кто же это может быть?

- Ты их не знаешь, - это музыканты.

- Зачем? – удивился Саня.

- Хотят исполнить для тебя песню. Они ждут у входа.

- Непонятное дело… Пусть входят, конечно.

            Эмма позвала их пройти и удалилась. В лабораторию вошли четверо мужчин и молодая девушка, здороваясь по очереди. Было видно, что музыканты не тяготятся его внешностью. Они внесли стулья, две гитары, скрипку, флейту и расположились, приготовляясь к игре. Одеты они были примерно так же, как музыканты филармонии. Саня сел напротив, соображая, - что бы это значило? Девушка стала в центр и обратилась к Сане:

- Эта песня была написана специально для вас. Она служит отчасти извинением за страдания и приглашением в будущее.

            Саня хотел что-то сказать в ответ, но струны дернулись, и слух наполнился мягкой переливчатой мелодией. С первых нот стало ясно – играют профессионалы. Мелодия разлилась по комнате, струясь сдержанным восходящим ритмом. К ней прибавился возвышенный голос скрипки. Девушка запела вокализом: ее звонкий сильный голос зазвучал над мелодией. Гармоничные вибрации отзывались глубоко внутри магией восприятия. Началась мистерия возвышенного взаимодействия звука и души, энигмой и крещением сокровенного акта рождения из мертвого в живое. Вокализ перешел в пение, овладевая логосом слов струящиеся мелодические порывы. К ансамблю присоединился высокий голос флейты. Песня обращалась к сердцу, говорила с душой на языке богов. Лихацкий понял смысл безмолвности, тайных негласных понятий. Словно сердце осветило сияние, и он увидел своего тайного человека, как он есть. Плотный ветер нахлынувших чувств, взял над ним силу… Песня лилась. Сердце полыхнуло. Силы умножились. Лихацкий увидел далеко. Он словно поднялся над земным… в таинственном невидимом свете и принял в себя иной мир.

            Переполненный чувствами, Саня поднялся со стула.

Звук остановился.

- Уже уходите? – спросил он, увидев, что музыканты собираются уйти так быстро.

- Достаточно одной песни… - ответила девушка.

- Спасибо, - поблагодарил Саня, - а я могу ее услышать еще раз?

- В записи, в любое время, но лучше подождите дня три.

            Музыканты попрощались и ушли, но Саниной душе еще долго звучал этот необычайный мотив, предлагая осмыслить теперешнее положение вещей в ином смысле. Получалось не все так просто и понятно. Здешний мир оказался сложнее. Посмотрим.

            В лабораторию вошел врач. Саня лег на стол, готовясь к процедурам, и размышлял в надежде на собственное будущее. Врач одним указанием руки «передвинул» человеческий фантом ближе к себе и таким же образом высветил в воздухе, что-то типа плоских медицинских приборов. Его звали Стас, и он оказался крайне неразговорчив – просто молча делал свое дело, мотивируя свое молчание тем, что общаться сейчас не желательно.

            А Сане хотелось говорить, но Эмма, как вышла из лаборатории, так и пропала по каким-то делам.

Дня через три Сане разрешили  выходить из лаборатории. Хотя его передвижения ограничивались пространством лабораторного корпуса, в котором кроме помещения, где непосредственно проходил его реабилитационный период, были еще специфические комнаты и закоулки, но дальше них выход был закрыт. В любой момент его могли пригласить на процедуры, либо на обследование.

            По коридорам корпуса с деловым видом ходило довольно много людей, которые всегда приветливо здоровались и проходили мимо. В здании имелся тренажерный зал и великолепный бассейн, где он мог проводить время только как наблюдатель – любая нагрузка на организм сейчас не допускалась в принципе. Еще имелся лесистый парк. Саня часто захаживал туда и просиживал в тени, между большими деревьями, погружаясь в молчаливое созерцательное раздумье.

Правда, один раз он случайно пересекся со странным молодым парнем, будто тихо помешанным. Они повстречались в переходе, где Саня бесцельно шлялся, коротая время между приемом пищи и процедурами. Этот парень видимо был уверен, что находится на том свете и ожидает сортировки: между раем и адом. Поэтому, когда он увидел бредущего к нему Саню в белом халате с химерической внешностью, то своим заранее подготовленным сознанием принял его за ангела ада. Парень сбивчиво начал читать наизусть девяностый псалом – «Живые помощи» и неистово креститься, когда Саня подошел к нему, чтобы поздороваться, не соображая, при этом, что его внешность здесь может еще кого-то шокировать.

Саня очень обрадовался, что встретил стоящего праздно в проходе человека, быстро и сбивчиво декламирующего, что-то на русском языке и поздоровался с ним:

- Привет, мужик!

            В ответ Саня увидел лишь выпученные глаза сжавшегося у стены парня и его тихий сосредоточенный шепот:

- … тебя от сети ловца, от гибельной язвы…

- Извини, если я тебя отвлекаю... Чего ты так сжался? Я хотел поговорить…

            Парень задрожал, демонстративно наложил на себя очередное крестное знамение и продолжил шептать громче:

- …Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизиться…

            Только теперь до Сани дошло, что парень боится его и что его боязнь связана с его внешним видом.

- Ладно, не буду мешать, извини, извини, все в норме, – сказал ему Саня и отошел от него.

            В ответ парень продолжал чеканить слова из псалтыря, ободренный избавлением от демона.

- …Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях…

            К парню подошли два медработника и один из них с легкостью повел его в лабораторию (видимо парень принял медработника, за Санину противоположность), другой, подошел к Лихацкому и в недоумении развел руками.

- Саша, что ты делаешь? Видишь парень не в себе. Увидев тебя и нормальный человек, пришел бы в ужас.

- Я думал здесь нормальных не бывает… А кто он?

- Подводная лодка потерпела крушение – некоторых спасли. В том числе и его, но он думает, что умер.

- Я же не знал.

            Медработник пожал плечами и ушел.

 

            Наконец врачебные работы заметно усилились. Несколько дней к ряду, над Саней трудились: врач –  Стас и его ассистент – молодая медсестра. Сане закачали обновленную кровь, и его тело в одну неделю приняло свой обычный цвет. Зубы, язык, глаза и цвет кожи – все восстановилось и сделалось прежним. После этого, с каждым днем, он начал ощущать пребывающую в организм легкость и жизненную силу. Ему хотелось прыгать, бегать и скакать как ребенку. Врачу и медсестре его неоднократно приходилось останавливать в таких неразумных намерениях.

            Медсестра оказалась на редкость веселой девушкой, плюс к этому ее черные с отливом волосы и словно точеная стройная фигура, оказывали определенное действие на  Санино отменное внутреннее состояние. Он решил с ней флиртануть, между прочим.

            Стас же постоянно, чем-то занимался и лишь иногда они могли непринужденно поговорить о ничего не стоящих вещах. Потом он опять окунался в работу и очень часто уходил, пропадая на длительный период.

            Иное дело медсестра. Она теперь постоянно обязана была находиться при Сане и контролировать его текущее состояние.

- Меня зовут Лора, – представилась она при первой встрече.

            И потом настолько расположила к себе, что у Сани появились явственно скоромные мысли. С ней-то всегда можно было разговаривать о чем угодно. Она очень просто переходила в веселое состояние и никогда не тяготилась разговором. Даже когда Саня начинал нести откровенную чушь, она могла выслушивать его с увлечением. Интересная женщина, думал Саня. Буквально в первый день знакомства они уже вели себя как закадычные друзья. Но если раньше Саня испытывал быстрое угнетение своего слабого организма и отталкивающую внешность, что тоже являлось для него отрицательным фактором, то теперь, приняв нормальный вид и высокий тонус, он все больше и больше заглядывался на Лору, и как следствие этого, намекал ей о своем расположении.

- Лора, - обратился он как-то, полулежа в кресле для измерения энергетической проводимости крови на различных участках, - скажи, а с тобой заигрывали когда-нибудь мужчины, чтобы это тебе было по-настоящему это интересно?

            Лора стояла около кресла и следила за визуально меняющимся объемным отображением информации. Она задумалась, как бы вспоминая подобный случай.

- Один раз я была на Ямайке, - сказала она, усмехнувшись, - и лежала на пляже в соблазнительном розовом купальнике.

            Саня ярко представил себе эту картину.

            Начав рассказывать, Лора отвлеклась, проделывая пассы руками в такт меняющимся визуальным знакам и картинам.

- Ну, и что произошло? Что было дальше? – не отставал Саня, подталкивая продолжение этой темы.

- Там был один богатый бизнесмен, американец французского происхождения. Он придумал свой собственный необычный способ знакомства с женщинами.

- Дай мне его представить: молодой мачо, высокий рост, бронзовая рельефная мускулатура и правильные черты лица с недельной щетиной.

- Нет. Ему 44 года, средний рост, округлое лицо с седыми короткими волосами, бледная кожа и выдвинутое вперед пузцо, карикатурно оттягивающее его серые плавательные шорты.

- Х-м, Как же он смог произвести на тебя впечатление? Ведь, как я понял, деньги здесь не популярны.

- Наши пляжные лежаки оказались рядом. Он долго приглядывался ко мне, постоянно тасуя колоду карт, а потом спросил: могла бы я составить ему компанию для карточной игры?

- Очень оригинальный способ знакомства, – усмехнулся Саня.

            Лора продолжала рассказывать:

- Он перехватил мой непонимающий вопросительный взгляд и добавил, что не видит моего бой-френда. Я ответила, что у меня нет бой-френда, и что я отдыхаю здесь одна и не умею играть в карты.

- Вам должно быть скучно, отдыхать одной. И вы совсем не похожи на монашку, – не унимался он.

- Вы хотите меня развеселить чем-нибудь скоромным? – спросила я.

- Дело в том, что я игрок, как за карточным столом, так и в жизни, – ответил он.

            Он говорил, не делая осторожных попыток мне понравиться или расположить к себе, словно оставлял за мной право прервать этот разговор и уйти в любой момент. Некоторое время мы болтали просто так. В частности, я рассказала ему свою «легенду», что работаю в Нью-Йорке дизайнером модельной одежды и что недавно рассталась со своим мужчиной. А у вас, предположила я, как я понимаю, картежная игра является основным источником дохода.

- О нет, - ответил он и рассмеялся, - нет! Я бизнесмен, работаю в фармакологической отрасли. Богат. И до такой степени, что уже не предаю особого значения количеству денег.

- Вам скучно жить и карты являются для вас источником азарта и возбуждения.

- И, да и нет.

- Объясните…

- Меня возбуждает не выигрыш денег: повезет – не повезет… Способность остановиться на пике возбуждения, встать из-за стола, вовремя сняв наживку фортуны – в этом мой подлинный азарт. Те, кто меня знает, не любят со мной играть именно поэтому.

- Прихоть богатого человека, – сказала я.

- Образ жизни, - ответил он и продолжил. - Хотя у меня есть одно отступление от данного правила.

- И какое же?

- Женщины.

- С ними вы не останавливаетесь на пике возбуждения.

            Он засмеялся совсем по-детски и ответил:

- Это верно… Вот вы – не умеете играть в карты. А хотите сыграть со мной на интерес?

- Но я же действительно не умею…

- Умение и не требуется, – ответил он, выбирая из колоды четыре карты и показывая по очереди, - объяснял значение каждой из них. - Это трефовый король – всего лишь ужин со мной, - он засмеялся, перехватив мой озадаченный взгляд, - и за мой счет в ресторане на которой вы только укажете. Это туз пик – мой проигрыш. Я выплачу вам десять тысяч американских долларов, - продолжал он, и, смерив меня взглядом, внес поправку. - Нет, лучше двенадцать тысяч, причем выплачу сразу же, и тут же скроюсь в неизвестность.

            Я смотрела на него молча, озадачено, а он продолжал говорить.

- Это черный джокер – мой полный проигрыш! – удесятеряет ставку проигрыша пикового туза.

- Сто двадцать тысяч! – сказала я, блеснув глазами.

- Верно, ответил он и продолжил. - И последняя карта – дама червей - означает ночь страстной любви.

            Я подумала, усмехнулась и ответила:

- Вы выигрываете только в одном случае.

- Тем ценнее мой выигрыш!

- Вы со всеми женщинами так играете? – спросила я.

- Нет, только с теми, кто мне нравится по-настоящему, – ответил он, смерив меня взглядом с головы до ног. - К чему лгать? Я часто вижу себя в зеркале… Но я игрок, а в игре, в противоположность любовным ужимкам, все ясно, определенно и просто. Вы ведь могли бы уйти, прервав мой рассказ, но не ушли, значить я уже кое-что выиграл.

- Могу сказать, что я заинтригована. Хотя с подобным предложением сталкиваюсь впервые. Что же мне делать?

- На самом деле у вас полная свобода: отказаться или сыграть со мной немедленно, рискуя наудачу.

            Я сделала вид, что задумалась: принимать или не принимать условия игры, потом улыбнулась и сказала:

- Было бы для меня большой ошибкой отвернуться от такого необычного предложения. Я потом бы долго мучилась в догадках, вспоминая упущенный интерес.

            Он слушал меня невозмутимо и спокойно, а я продолжала:

- Но где же гарантия, что вы богатый бизнесмен, а не дешевый карточный сутенер?

- Как всегда нужны гарантии… – протянул он и ответил. - Мое фото легко можно видеть в интернет новостях на вызывающих доверие сайтах, а деньги я перечислю на ваш счет заранее, в случае вашего выигрыша, конечно. Я ценю честную игру.

- Кладите карты. Я в игре, – согласилась я.

            Лора уже рассказывала свою историю с азартом, жестикулируя руками иногда стараясь показать действие рассказа в лицах.

Вошел Стас, занятой и продуманный.

- Лора! Ну, сколько можно ждать? Мне нужны подготовленные пробы с гемодинамическими промерами!

- Стас, - сказал Саня, - пожалуйста, Лора уже в середине своего рассказа!

- Потом расскажет, – ответил занятой Стас и, сделав Лоре знак, мол – быстро, ушел.

- На самом интересном месте! – расстроился Саня.

            Лора развела руками, - что тут поделаешь.

- Потом расскажу, – сказала она.

- Ладно. Скажи только, какую же карту ты подняла? – спросил Саня.

- Тебе интересно?

- Конечно, интересно.

- Мне пора идти, - сказала она и пошла, потом повернулась на выходе. - Можешь сам увидеть окончание моего рассказа.

- Это можно увидеть? – удивился Саня.

- Да. Прямо здесь в лаборатории. Спроси у Мэра – он все покажет. – Лора ткнула пальцем в потолок и ушла.

- Мэр! – позвал Саня своего призрачного помощника.

- Что? – ответил тот.

- Покажи мне окончание рассказа Лоры.

- Ты хочешь увидеть окончание ее приключений с пожилым бизнесменом?

- Да. Окончание того, о чем она только что говорила.

- Кстати, я разговоры не подслушиваю, так что не в курсе дела.

- Откуда же ты знаешь, о чем она говорила? – засмеялся Саня.

- Я исполняю только то, о чем меня просят, понял. Я до этого момента не знал, о чем ты с ней сейчас говорил. Ты меня попросил, и я запросил информацию по твоей теме. Теперь я знаю, что ты от меня добиваешься. Вот и все.

            Саня замолчал, переваривая слова Мэра, потом сказал:

- Мэр, давай посмотрим. Включай экран. Где тут телевизор или что там?

- Хорошо, смотри, – ответил Мэр.

            В лаборатории мгновенно стало темно, словно свет выключили не в комнате, а в Саниных глазах. Моментом позже, из полной черноты возник белый туман, который прояснился, и стало видно голубой ровный залив, высокие зеленые пальмы и белесый песок  небольшого уютного пляжа. Саня оказался стоящим в середине райского местечка в тени раскидистой пальмы. Людей здесь было мало: кто-то купался в прозрачной лазурной воде изогнутого бассейна, большей частью люди нежились на шезлонгах под пальмами. Вдалеке маячило несколько пестрых парусных яхт. Визуализация совпадала с реальностью один к одному.

            Возникшее наваждение захватило Саню своей вещественной полнотой так, что он сделал несколько шагов от пальмы, но был остановлен голосом Мэра. Пляж замер, как замирает видеоизображение при включении паузы.

- Стоп, стоп, Саша, ты не на Ямайском пляже! Ты в лаборатории. Это визуализация реальности, а не сама реальность. Сядь на стул и смотри, а то еще наткнешься на приборы.

- Где стул? – спросил Саня, пребывая под сильным впечатлением.

            Рядом с ним, под пальмой возник стул. Саня сел, заложив ногу за ногу, и скрестил на груди руки.

- Мэр, на меня это все производит очень большое впечатление! – прорвало его внезапно. - Вот это да! Я первый раз такое вижу… А вот люди, вот эти все вокруг – они меня видят?

- Нет, конечно, – ответил Мэр. - Представь, что ты попал внутрь документального фильма.

- Ладно, давай снимай с паузы – смотрим дальше.

            Пляж снова ожил. Произошла смена кадра и Саня оказался сидящим у белых спинок пляжных шезлонгов. На одном, из них лежала Лора в своем розовом соблазнительном купальнике, на другом сидел, обращенный к ней лицом, полненький мужик с тускнеющим белесым телом, в серых шортах. Один из тех пляжных типов, которые останавливают взгляд только на своем выпуклом пузе. Он как раз выбирал из колоды карт четыре необходимые. Сейчас Лора была не похожа сама на себя. Она возлегала, как холеная сочная самка: ее черные вьющиеся волосы были уложены под белый ободок, а изысканное, грациозное тело отсвечивало легким оттенком бронзово-смуглого загара. При ней было все, что в состоянии соблазнить даже искушенного плейбоя, не говоря уже об изголодавшемся пожилом человеке. Хотя, Саня обратил внимание на лицо Лоры, - оно было несколько иным, если можно так выразиться – более плотоядным, что ли. И эта беззастенчивость микродвижений ее лица и определенные «невинные» движения тела, совсем не имели ничего общего с той веселой и деловой Лорой, какую Саня привык наблюдать здесь, рядом с собой, в лаборатории. Вот это да! – подумал он. - Ай, да Лора! Но «спектакль» продолжался сам собой.

            Мужик перед ней на шезлонге уложил в ряд четыре закрытые карты и вызывающе пристально посмотрел ей в глаза.

- Ваш ход! – сказал он, небрежно откидывая в сторону остальную колоду.

            Лора опустив глаза на карты, провела ладонью над ними и сказала:

- Как бы мне не ошибиться в выборе.

- Это всего лишь игра, детка – всего лишь игра! – ответил мужик спокойно, довольно погладив свое выпирающее пузо.

            Лора занесла руку над второй слева разрисованной витиеватыми дугами обложке карты и остановилась в нерешительности.

            Саня сидел между ними на стуле, подавшись вперед, полностью поглощенный происходящим действием.

- Нет, - наконец сказала она, - мне эта карта кажется холоднее остальных.

- На самом деле, сколько не выбирай, а выберешь только ту карту, что предназначена фортуной.

- Вы верите в фортуну? – спросила Лора, переводя руку на четвертую карту.

- Я уже долго играю с судьбой и не требую от нее невозможного – обычно мне везет, – ответил он и посмотрел вверх на небо.

- Нет, - сказала Лора, отстраняя руку и от этой карты, напряженно задумалась и решительно ткнула пальцем в карту, лежащую в ряду третьей слева. - Вот она. Да, это она!

- Итак, - улыбнулся мужик, Выбор сделан! Остается посмотреть, на чьей стороне сейчас фортуна.

- Я подниму, – сказала Лора и открыла карту.

            Саня увидел перевернутую даму червей и, не удержавшись, сказал, обращаясь к Лоре:

- Лора, ты дура!

            Между тем, Разговор Лоры с мужиком, явно польщенным сложившийся ситуацией, продолжился.

- Что же, выбор сделан! Игра есть игра! Я подниму остальные карты, – сказал мужик и по очереди открыл: туз пик, джокер и король треф, - Все честно, детка?

            Лора скорчила личико недовольное своим проигрышем и ответила:

- Все честно. Что ж, теперь дело остается только за мной.

- Ты же не обидишь благородного мистера Мориса?

- Постараюсь, благородный мистер Морис. Меня зовут Лорейн, – ответила Лора с пафосом.

            Саня, глядя на них, хмыкнул и откинулся на спинку кресла, сделав вид, мол, этого только и можно было ожидать.

- Наверное, надо будет и мне, как-нибудь, сыграть с Лорой в карты – у нее это отлично, получается, – сказал он, обращаясь к мистеру Морису.

            Тот уже поднялся с лежака и сладко потянувшись, сказал Лоре:

- Отличный денек сегодня. И я чувствую себя снова бодрым и молодым.

            Кадр сменился на просторную комнату. За окном был поздний вечер. Саня теперь сидел на стуле в углу, около окна, рассматривая приличную темную мебель и широкую кровать, аккуратно застланную бежевым покрывалом. Он определил свое теперешнее местоположение, как спальную комнату дорогого гостиничного номера. Где-то там, у входной двери послышался шум, дверь открылась, и до него донеслись веселые голоса вошедших в номер людей.

- Малыш, - услышал он слегка пьяный голос Лоры, - по условиям нашей игры, ты совсем не должен был вести меня в ресторан.

- Детка моя, - отвечал ей мистер Морис, смеясь, - неужели ты думаешь, что я после такого удачного расклада пошел бы в ресторан в одиночестве?

- Там было великолепно… Я рада.

            Наконец они вошли в спальню и закружились у кровати в импровизированном танго. Мистер Морис неуклюже упал на кровать с распростертыми руками и сказал:

- Теперь сделай меня счастливым, мой ангел!

            Лора, стоя перед ним, расстегнула на своем пестром платье молнию и сняла его вверх, через голову, обнажив свое изящное тело, прикрытое только лифчиком и трусами. Она взмахнула головой и распушила копной, черные, заструившиеся по телу длинные волосы.

- Мэр, - позвал Саня, уже пребывая в дурном расположении духа, - выключай!

- Самое интересное пропустишь, – ответил Мэр.

- Порнуху с пожилым мужиком? - спросил Саня, показывая на постельную сцену.

- Смотри, – ответил Мэр.

            Лора, в нижнем белье, уже сидела на груди взволнованного мистера Мориса, заслоняя его лицо своими волосами.

- Ну, давай детка, делай… - стонал тот, постепенно приходя в возбуждение.

- Я поцелую тебя особым поцелуем, мальчик. Бьюсь об заклад, что ты еще не пробовал ничего подобного за всю свою карточную жизнь.

- Меня трудно удивить, чем либо, крошка, – простонал под ней мистер Морис.

- Я попробую, – ответила Лора и, откинув волосы назад, неистово вцепилась губами в губы разгоряченного пожилого мужика.

            Саня недовольно цыкнул и закатил глаза.

- Выключай, хватит! – крикнул он Мэру и встал со стула.

            Но в этот момент произошло нечто необычное, что заставило Саню присмотреться к банальной постельной сцене внимательнее. Мистер Морис, вдруг застонал, но не от блаженства, задрожал всем телом, отчаянно пытаясь высвободиться из объятий. Но Лора, по-прежнему сливаясь с ним в поцелуе, держала его так крепко, что тот, сопротивляясь, не мог вырваться из ее захвата. Мистер Морис неловко барахтался под ней, издавая лишь звуки носом и не имея сил освободиться. Саня сел на стул. Так прошла минута или две. Наконец, Лора резко встала с кровати. Мистер Морис кувыркнувшись на бок, схватился руками за горло и начал тяжело дышать и кашлять, словно пытаясь освободить горло от застрявшей в нем рыбьей кости. Это продолжалось не долго – он быстро пришел в себя. Лора уже одевалась.

- Что ты мне всунула в горло?! – прошипел он, тяжело вздыхая и массируя кадык.

- Я же говорила – это мой необычный поцелуй… – ответила она, невозмутимо поправляя платье и прическу перед зеркалом.

- Кто ты такая?!

            Лора спокойно объяснила:

- Этот поцелуй иногда называют: «Поцелуем верности».

- Это яд? Ты меня убиваешь? – содрогнулся мистер Морис.

            Лора воздушно повернулась к нему от зеркала и ответила:

- Нет, что вы, мистер Морис – это всего лишь продолжение игры. Вы сейчас сняли наживку фортуны.

- Тогда, кто ты такая и что тебе вообще от меня надо?! – взорвался он, вставая с кровати.

- Я твоя фортуна – старый развратник! – ответила Лора, серьезно.

- Хватит нести чушь! Ты промышляешь грабежом? Я вызываю полицию! – сказал он, хватая трубку телефона. Лора безмятежно наблюдала за его беспокойными действиями. Телефон не работал. Морис кинул трубку на тумбочку, заложил руки в карманы и досадливо усмехнулся.

            Лора быстро подошла к нему и сказала удивлено:

- Вспомни, Морис, как ты занимался марками. Ты ведь, кажется, на них сколотил свой первый капитал? Производные лизергиновой кислоты, ЛСД-25 и поколение хиппи – вспомни о прошлом, уважаемый доктор. Как это давно все было! А теперь? Целые фармакологические производства под твоим собственным контролем, уксусные цеха. Ты исправно поставляешь все, что нужно для производства наркотиков, – Лора демонстративно развернулась перед ним и пошла обратно к зеркалу, бросив через плечо. - Не дави на кнопку своего сотового телефона – твои люди сюда не придут. Они просто не принимают твой вызов.

            Морис вытащил руки из карманов и спросил:

- На кого ты работаешь? У меня ведь нет конкурентов. Будь ты кто угодно, но ты девочка сейчас вляпалась в серьезное дело. Понятно, что ты исполнитель. И мне все равно кто за тобой стоит! Кем бы ты ни была – ты окажешься на панели быстрее, чем скажешь слово «сыр»!

- Не буду скромничать, я из иной цивилизации. Звучит немыслимо, но это правда. Знаешь: НЛО, летающие тарелки и все такое… Мы знаем о тебе все – всю твою подноготную. Теперь ты будешь иногда подрабатывать для нас. Это дело простое и потребует от тебя простые действия, – ответила Лора.

- Твои люди хотят, чтобы я на них работал?

- Точнее не скажешь.

- Ты не понимаешь, детка, я неприкасаемый, - ответил мистер Морис, сев на кровать, ближе к ее подголовной спинке и произнес сокрушенным голосом. – Кто бы ты там не была – уходи немедленно, спасай свою жизнь. Иначе будет поздно. Тебя найдут везде.

            Лора на него почти не смотрела. Морис, заложил руку за спинку кровати, стараясь это сделать естественно, выхватил револьвер, и, подскочив с кровати, навел его на Лору. Голос его изменился и сделался уверенным.

- Кем бы ты ни была, мои люди узнают об этом. И я не завидую твоему боссу, хоть вы с ним из спецслужб или из иной цивилизации, – сказал Морис и взвел курок.

            Лора улыбнулась и пошла на него, как женщина, соблазняющая понравившегося мужчину, и спросила:

- Вы меня убьете, мистер Морис, правда?

- Прощай детка, ты же знаешь мои правила – я не иду ва-банк, – бросил он деловито и нажал на спусковой крючок револьвера. Револьвер только клацнул и не произвел выстрел. Морис бегло глянул на револьвер, потом на Лору и клацнул еще раз. Он кинул револьвер на кровать и засмеялся, разгадав тайный смысл спокойствия Лоры.

- А теперь хватит! – приказала она. - Что бы ты смог оценить серьезность момента, я тебя сейчас познакомлю с действием «поцелуя верности».

            Она подошла к нему, заглядывая в глаза. Морис внезапно схватился за сердце и упал на кровать, простонав от боли.

            Лора комментировала:

- У вас кажется сердечный приступ? Приступ пройдет, так же внезапно, как и начался.

            Мориса отпустило, что он удивился своему внезапному выздоровлению.

- Что это было, гипноз? – спросил он, приподнявшись на кровати.

- Посмотрите на меня внимательно, мистер Морис, – продолжала Лора. - Ведь вы сейчас ослепнете.

            Морис тряхнул головой, внезапно потеряв зрение.

- Ты ввела мне какой-то яд! – сказал он, моргая глазами и мотая головой, стараясь сбить это наваждение.

- А теперь можете видеть, – говорила она утвердительно, предупреждая его прозрение.

            Его зрение мгновенно восстановилось. Он встал с кровати, прикладывая руку к глазам.

- А теперь не можете слышать.

- Хватит! – оборвал ее Морис, на несколько секунд погрузившись в звуковой вакуум. - Чего ты от меня добиваешься?! Что тебе нужно на самом деле?!

- Не думай, что сможешь как-то избавиться от этого наваждения. У тебя  теперь есть только два варианта: первый – исполнять некоторые наши просьбы и второй – умереть достойно, сделав попытку раскрыть эту нашу с тобой маленькую тайну. Отныне, твоя верность – источник твоей жизни. Ты слышишь мой голос в своей голове?

- Это невозможно! – крикнул Морис, схватившись руками за голову.

- Именно так я буду общаться с вами в дальнейшем. И без глупостей, - сказала Лора и у Мориса, тут же дернулось сердце, что он схватился за грудь, как по команде и продолжила. - Об этом никому не говори, даже когда будешь с очередным своим выигрышем лежать в постели. Тогда у нас с тобой все будет просто великолепно!

- Вы никогда не думали, что это аморально? – вдруг спросил Морис, подавленным голосом.

- Об этом можешь подумать на досуге, например, о массовом изготовлении производных веществ, для производства наркотиков. И сколько людей погибло при твоем теснейшем участии в этом деле.

- Но кто они, эти люди? Наркоманы! Ну да, наркотики для вас слишком грязны! Хотя именно они сводят концы с концами на планете, защищают социум от революций, деградации и глобальных войн. Вы что не понимаете, - это же просто политика!

- И приносят бешеную прибыль! Задумайся сам над словом - «аморально», Морис, – ответила Лора, отходя к дверям спальни и перед тем как выйти из номера, на прощанье помахала ему рукой.

            Саня видел все, сидя в углу и когда сеанс закончился, он снова очутился в лаборатории, стараясь привыкнуть к ее обстановке.

- Ну как? – спросил Мэр.

- Да-а, - протянул Саня, - Лора… Лора – какая опасная женщина, просто фурия какая-то! Значит, она принимает участие в тайных специальных операциях. Мэр, только я на пару с Морисом не до конца понял – Что такое: «Поцелуй верности»?

- Лора ввела в горло этому Морису… - замялся Мэр. -  Как тебе объяснить? Ну, в общем, это синтез техники и биологии: разновидность бактерий снабженных ультрамолекулярным конструктором. Эти маленькие твари могут обращаться, во что угодно, например, создавать микротехнические схемы. Но они управляемы – подчиняются командам из вне. Ты видел, как они, активировались в организме Мориса и начали воздействовать на него, меняя его функции по усмотрению внешнего оператора. Теперь, бодрствует ли мистер Морис, спит ли, - находиться под присмотром этого недреманного ока.

- Плохо быть мистером Морисом!

- Не все ж время ему безмятежно процветать в наркобизнесе.

            Саня на время замолчал.

- Слушай, Мэр! – очнулся он от раздумий. - Я подумал. А если этот Морис, ничего не говоря напишет друзьям записку, к примеру: Работаю под контролем, контролируют меня из моего тела, говорить не могу, встречаться не могу,  и так далее. Что тогда?

- Забудь об этом даже думать, - ответил Мэр. - Посмотри, что из этого вышло у мистера Мориса.

            Саня обнаружил себя стоящим на палубе большой роскошной яхты. Вечерний океан слабо колыхался за бортом. Он словно въехал, через перегородки в каюту и очутился за столиком, напротив мистера Мориса. Тот отрешенно думал о чем то, сжимая ручку, склоняясь над чистым листом бумаги.

- Сейчас попробует написать о своем скверном положении, - комментировал Мэр.

            Морис вывел несколько английских слов своим стройным каллиграфическим почерком, которые плавно перешли в галиматью. Дальше ручка проехала по бумаге витиеватым завитком и остановилась на столешнице. Морис схватился за голову, тревожно вскочил и в безумии кинулся на диван.

- Что с ним? – спросил Саня.

- У него голова разговаривает, - ответил Мэр. - Ему голос Лоры сейчас объяснит, что поступать подобным образом глупо.

- Понятно. Как говориться: от себя не уйдешь. Выключай, Мэр.

 

Глава 21

 

            Как-то Стас работал в лаборатории, сверяя одному ему понятные отчеты, отображаемые в периодически меняющейся объемной видеопроекции. Лора, занимаясь отбором и сортировкой информации для архива, и периодически отлучалась по делам. Когда Стас остался один, Саня подошел к нему с доверительным разговором.

- Стас, можно тебя отвлечь ненадолго? – спросил Саня.

            Тот нехотя оторвался от своего дела и внимательно посмотрел на Саню. Сане сделалось немного неловко, и он замялся.

- Это… - начал он, - я думаю, мужчина сможет понять мужчину?

- Ты о чем? – не понял тот.

- У Лоры есть кто-нибудь?

- У Лоры? – недоумевая, переспросил Стас, потом опомнился. - Ах, вот ты о чем.

- Ну, да, я об этом.

- Симпатичная, правда?

- Да, - отрезал Саня.

- Потом, она такая женственная и неповторимая, – начал Стас тянуть слова.

- Согласен с тобой, но на мой вопрос можно ответить определенно или я сказал, что-то не то?

- Она тебе понравилась?

            Саня уже пожалел, что начал этот разговор.

- Стас, извини, я не вовремя...

Ладно, - сказал Стас, вздыхая, - пришло время объяснить тебе все, относительно, таких как Лора.

- А что не так с такими, как она?

- Дело в том, что Лора – не человек.

- В смысле? – удивился Саня, - Как это – не человек, а кто?

- В прямом… Лора – Анадис, - Стас посмотрел на Саню и добавил. - Для тебя благозвучнее будет слышать слово робот.

- Какой робот… она же женщина, - что за шутки?

- Она робот и человеком никогда не была… Я понимаю, что тебе сейчас это трудно принять, но все же, она робот или искусственный человек; она никогда не рождалась и не росла маленькой девочкой. Ее изготовили, как бы понятнее это объяснить, - на специальной фабрике. Их изготавливают. Хотя слово «изготавливают» будет не точным.

- Слушай, Стас, я еще не знаю всех здешних обычаев, но скажи честно, то, что ты сказал сейчас, - это правда?

- Дружище, это чистая, правда. Копия многих женщин может показаться лучше, чем одна живая, – Стас усмехнулся. - Робот-женщина тебе вообще, наверное, показалась идеальной женщиной.

            Саня опустился на стул, закусив губу.

- Ты не шутишь, – сказал он утвердительно. - Хотя, в это сложно поверить. Но, Стас, она же один к одному как настоящая… Она разговаривает как мы!

- Совершенно верно, - согласился Стас. - Говорит как женщина, выглядит как женщина и даже имеет образное мышление, что вовсе не означает – быть человеком. Я – человек.

- Ты человек? Какие же отличия? Она внутри из металла?

- Нет. Это сложное существо. Подобно человеку, у нее есть мышцы, которые функционируют почти так же, кости – изготовленные из специальных материалов, подобны человеческим, мозг имеет биологическую основу. Понимаю, что в это тяжело поверить, даже если об этом она расскажет тебе сама.

- Конечно, невозможно в это поверить, – Саня встал и направился к выходу. - Пойду, пообщаюсь с Лорой.

- Сходи, - ответил Стас, принимаясь за свою работу.

            Саня столкнулся с Лорой на выходе из лаборатории.

- Лора, обратился он, внимательно разглядывая ее, и ища отличия, - Ты робот?

- Можно и так сказать.

- Причем здесь: «Можно и так сказать»?! Да как не говори. Ты робот или нет?!

- Да, я робот или Челпо, или Анадис. Пока что называй нас как тебе удобнее.

- Вас?!.. – прицепился к слову Саня. – Вас здесь много!

- Да… Не переживай за это.

            Саня присмотрелся и не поверил.

- Не ври!

            Лора пожала плечами и ответила:

- Привыкай, – она провела своей рукой по его щеке и прошла в лабораторию, кинув на ходу, - После поговорим.

- Ага, – только и смог произнести Саня, провожая ее взглядом.

            Гуляя по дендрарию, Саня пробовал мириться с мыслью, что Лора робот, да еще такой совершенный! Я же принимал ее за человека! И она тут не одна такая, их тут много. Получается, что я совершенно не разбираюсь – кто здесь человек, а кто робот. Ну, и как они это отличают? Потом подумал: кстати, получается – Лора – идеальная жена и усмехнулся. А может здесь все роботы? - зацепился он вдруг за экстравагантную мысль. Может человечество порабощено роботами? Может быть я тоже робот! - только не знаю об этом. В самом деле, почему бы и нет?

            Он подошел к широкому окну, стилизованному под иллюминатор 19 века, и загляделся на серое подводное пространство, подсвеченное редкими прожекторами. Из всего недалекого, серого вида, порадовало глаз лишь медленное перемещение какой-то небольшой остроугольной субмарины.

            Его раздумья оборвал голос Эммы:

- О чем задумался?

            Саня обернулся.

- О чем я думал? Я не могу прийти в себя, узнав о том, что Лора робот.

- Разрешение дано и теперь ты знаешь об этом.

- Какое еще разрешение?

- Раньше ты не должен был знать о том, что здесь среди людей есть роботы. Теперь эта информация для тебя открыта. Тебе рассказал, Стас?

            Саня утвердительно кивнул.

- Но она же один в один как человек. Ну, как ты, как другие женщины. Как же их отличать от людей, Эмма?

- Ну, одно из отличий, это вес – он будет немного больше человеческого, а температура тела ниже, чем у человека.

- И что, мне теперь везде с градусником ходить, что ли?

- Сейчас ты не сможешь отличать нас от людей.

            Саня медленно перевел взгляд на Эмму.

- «Нас»? Ты, что тоже?!

- Да, я тоже.

- Ну конечно, это же логично, как я сразу не допустил этой возможности. Это же так просто – ты мой секретарь – помощник и естественно робот.

            Саня медленно и осторожно прикоснулся к ее щеке.

- Ты искусственная? – спросил он, внимательно разглядывая ее так, словно видел впервые.

- Я искусственная, но устроена довольно сложно – по образу и подобию.

- Вообще-то я не верю. Мой рассудок отказывается это принимать, – Саня замотал головой. - Это хорошо видеть в фильмах – все что угодно, но наяву! Я совершенно не готов… Где доказательства? Я хочу доказательства, - что ты искусственная. Все это знаешь…

            Саня опять вгляделся в серую однообразную картину за иллюминатором.

- Эмма, эти унылые кадры за окном можно сменить на более живописные?

            Эмма подошла вплотную к иллюминатору и ответила:

- Зачем. Это реальная картина подводного мира. Так сказать, за бортом.

- Мы сейчас под водой? – спросил он спокойно. – Подземное сооружение на острове имеет подводную часть?

- Мы сейчас не на острове в Тихом океане, а в глубине Атлантического океана.

- Я опять что-то пропустил.- Саня усмехнулся. - На моей памяти, мы прилетели на остров в Тихом океане.

- Верно. Затем, тебя доставили сюда для реабилитации. Здесь находится один из реабилитационных центров.

            Подойдя к иллюминатору, Саня прислонил к нему руки.

- Атлантика, – произнес он многозначительно, - А Титаник где лежит?

- Отсюда он далеко. Мы находимся намного южнее. Но если захочешь, как-нибудь  побываем возле него.

            Саня, все еще глядя в иллюминатор, всматривался в бездну, ничего не отвечая. И резко оживившись, серьезно обратился к Эмме:

- Но, вернемся к вопросу о доказательствах.

- Что я искусственная?

- Мне очень интересно.

- Понимаю. Тебе пора принимать пищу. Пошли?

- Пошли.

            Сане по расписанию давали специальные пищевые составы, и теперь как раз наступало время их приема.

- Только не уходи от ответа, – попросил он.

- И не думаю.

- Ты же робот, ты думать не можешь по определению.

            Они прошли в зал для приема пищи и сели за один из столиков. Зал был устроен под альпийское кафе с горными заснеженными массивами за окнами. Людей здесь было не много: кто-то оживленно беседовал, кто-то спокойно перебрасывался словами, иные молча ели в одиночестве.

            Как только они уселись, к столику подошел официант и поставил перед Саней порцию какого-то снадобья и чем его запить в высоком стакане и пошел обратно.

            Саня проводил его взглядом – не робот ли? огляделся вокруг и поморщился, глянув на свою еду.

- Все вокруг заказывают что хотят, а я вынужден постоянно жрать эту баланду, – он посмотрел на Эмму и ему вдруг стало очень неприятно, от того, что употребил слово «жрать». «Как колхозник» - подумал он.

            Эмма не замедлила с ответом:

- Наверное, когда пройдет полное восстановление вашего организма, Александр, тогда, наконец, и перестанете ее жрать.

            Саня, как раз, было, примерился к еде, но ее насмешка заставила его резко откинуться на спинку кресла.

- Это не правда, ты не искусственная, – сказал он твердо.

- Тогда слушай, - начала она таинственно, - мы роботы, имеем искусственный интеллект и как только настанет час «Х», мы захватим планету. И вы – люди, не сможете нам противостоять, – ее глаза расширились и сделались безумными, – И как только этот час настанет – мы проявимся во всем нашем величии. Эра людей завершается...

            Саня слушал все эти перлы и не мог понять, как в данном случае надо себя вести.

- Эмма, где у тебя находится кнопка, чтобы выключить весь этот бред. У тебя, наверное, программа слетела.

- Это шутка такая.

- Ты не искусственная. И хватит стебаться – надоедает. Ты недавно уже шутила – до сих пор прохожу реабилитацию.

            Эмма сделала лицо серьезным и уставилась на Саню немигающим взглядом.

- Теперь, шутки в сторону. Смотри на мои волосы внимательно.

            Саня скептически уставился на ее белые волосы. Несколько секунд ничего не происходило. Тогда он посмотрел Эмме в глаза и ехидно улыбнулся. Но в этот момент ее волосы начали на глазах сереть, а затем быстро поменяли свой цвет на черный.

            Сане невольно пришлось удивиться, потому что перед ним, теперь сидела шатенка с цветом волос вороного крыла.

            Все это произвело на него впечатление, но все же он решил не сдаваться.

- Не знаю как это возможно, но это может быть простым фокусом.

- Для чего? Я что, по-твоему, в цирке работаю?

- Нет просто, чтобы убедить меня.

- Для чего? – спросила она. - Лучше из тарелки ешь свою жратву.

- Ну, хватит уже… Вырвалось слово, случайно, теперь будешь доставать меня при каждом удобном случае.

- Такие слова у нас не употребляют. А ты уже наш человек.

- Что же, буду отвыкать.

            Принимаясь за еду, Саня с тяжелым вздохом уставился на тарелку, а когда глянул на Эмму, то увидел ее лицо быстро меняющимся. Глаза сделались раскосыми и узкими, форма носа, губы уши, щеки, принимали новые очертания. Через минуту перед Саней сидела японка. Японка улыбнулась ему и сказала, что-то непонятное, видимо, по-японски.

            Саня, пытаясь не выдать своего волнения, принял отрешенно-задумчивую позу и томно протер переносицу. Но даже после этого перед ним сидела японка.

- Ты и, правда, не человек?

- Как ты догадался? – по-русски спросила японка.

- А у тебя там, - он не мог подобрать слова, - ну, все места… Извини, что спрашиваю об этом… Как бы так сказать?

- Мои интимные места?

- Они тоже есть?

- Ну, не штекер же у меня там для подключения к компьютеру.

- Кстати, для него там было бы самое удобное место.

- Там все в норме – без отличий.

- Вот это уже по-настоящему удивительно, – Саня мечтательно откинулся на спинку кресла, - Женщина-робот – идеальная жена.

- Размечтался. Направление твоих мыслей мне понятно.

- Я не животное.

- Да-да-да, а кто же на меня западал? Какие слова, какие знаки внимания.

            Японка постепенно стала обратно превращаться в Эмму.

            Саня начал оглядываться по сторонам и ерзать в кресле.

- И что в этом плохого? Я же не знал тогда, что ты всего лишь машина с процессором в голове и, наверное, насосом вместо сердца.

            Эмма на этот выпад никак не отреагировала, а продолжала добивать его компроматом:

-  Потом, стоило мне отлучиться по делам, на некоторое время…

            Саня повторил:

- Отлучиться…

- …как ты, едва придя в сознание, сразу же запал на медсестру.

            Саня нервно откинул руку на полированную деревянную столешницу.

- Давай, давай, Эмма, рассказывай.

- Променял меня… - она закатила глаза.

- Ты, наверное, отчеты все время пишешь: куда я пошел, что делал, что говорил, да?

- …на Лору! – Эмма многозначительно улыбалась и специально растягивала слова.

- А как ты со мной поступила на острове?! – Саня, оглянувшись по сторонам, понизил голос. - Работа есть работа, понимаю. Приказали – Эмма сделала. Представляю, если бы поступил приказ меня убить – завалила бы без разговоров.

- …и Александр быстро оправился от потрясения. Первые мысли появились, когда еще был разноцветный. Разноцветный, а туда же.

- Ну, ладно, - я потерянный. Пусть так. А можно подумать ты не спишь со своим начальством, если у тебя там все так нормально устроено. Может тебя подкладывают под каких-нибудь высокопоставленных стариков, например, как Лору - робот же – какая разница.

- Представь себе, что нет.

- Я сейчас заплачу. Слушай, я уже пожил на свете – насмотрелся всякого дерьма. Этим все начинается, этим и заканчивается! А у тебя с этим вообще никаких проблем быть не должно, приказали – надо сделать.

- Здесь тебе не там. Здесь все по-другому.

- А я и говорю, что уже пожил на этом свете и понял, что все и везде устроено одинаково и незатейливо.

- Ты здесь новичок и ничего еще не понял. А вот прошлое твое действительно незатейливое.

- Что же ты усмотрела такого незатейливого в моем прошлом?

- Ты жил с двумя женщинами, находясь в законном браке. Хотя короткое время, но все же. Шесть женщин у тебя было после развода, плюс проститутки и две пьяные групповые оргии.

- Ну, если я такой плохой, чего же вы со мной до сих пор тут нянчитесь? Робот не должен и не может судить человека. Правила робототехники помнишь?

- Да что ты говоришь… Я не сужу о тебе, а рассказываю о твоем прошлом, а судишь себя ты сам, поэтому и ведешь себя так нервозно.

- Я смотрю у вас тут доступ к интимной информации, как у Господа Бога! Да, в конце концов, тебя что, заклинило на этой теме, что ли?! Может тебе пора уже перезагрузиться?

- Это твой компьютер на работе глючил, что тебе периодически его приходилось перезагружать или вообще менять систему. А все от чего? Наверное, от того, Саша, что по порносайтам надо было меньше лазить.

- Я тащусь, вы меня взяли в серьезную разработку!

- Голос понизь на пол тона. Конечно, серьезно.

- А ты видела мой комп? Барахло еще то. Зато у директора комп крутой, ноутбук, да еще у его секретарши – сучки. У замов, тоже. Что они там со своими компами делают? Точно порнуху смотрят, да еще, наверное, погоду и все. Бабы свихнулись на знакомствах через интернет…

- А ты что делал, когда по порносайтам ходил?

- Блин, ты, Эмма… Вот ты достала… Смени тему – заколебала уже… Ты меня специально из себя выводишь… Совсем дура, что ли? У тебя, наверное, батарейки садятся. – Саня вспылил. - Могу я, в конце концов, пожрать спокойно или нет?!

            Окружающие начали на них посматривать.

- Остынь, остынь, остынь. Что тебя так взяло за живое?

- Чего ты тогда достаешь меня?!

- В отличие от меня, у тебя были слабости в прошлой жизни, вот и все, - ответила Эмма примирительно.

            Ничего не говоря, Саня молча глотал пищу.

- Это еще не самое страшное, что люди вытворяют в жизни, - добавила она.

- Догадываюсь, – произнес он недовольно, не переставая активно жевать.

- Кстати, у меня нет внутри батареек.

- А что у тебя там, вместо сердца – пламенный мотор?

- Извини, ну, не буду больше тебя доставать.

- Спасибо, я тебе буду очень признателен, – ответил он обижено, отвернул лицо в сторону и недовольно хмыкнув, выговорил. - Ты, по-моему, вообще с законами робототехники не знакома.

- Ладно, мир. Честное слово. А то мне еще, правда, влетит за тебя.

Эмма с серьезным видом, подала ему свою изящную руку для примирения. Саня немного недовольно помялся, а затем нехотя протянул свою. Рукопожатие примирения состоялось.

- Это за что же может влететь тебе? – спросил Саня.

            Эмма привстала и, придвинувшись к нему, сказала:

- За то, что ты баланду свою не дожрал.

            Тут она рассмеялась, едва сдерживая в себе хохот. Саня посмотрел на нее снисходительно, не выдержал и засмеялся тоже.

 

            Теперь реабилитация проходила довольно быстро. После всех процедур, направленных на восстановление организма, последовал комплекс мероприятий для повышения, как общего иммунитета, так и отдельных участков внутренних органов.

Лихацкому приходилось много спать, но, как известно, спать хочется, когда человек испытывает утомление, но если чувствуешь себя великолепно, бодро, а нужно заставлять себя засыпать – это очень непросто.

- Ничего если я тебя потревожу? – спросил густой бас.

            В комнату к Лихацкому вошел Геннадий Викторович.

Глянув на гостя, Лихацкий потерял присутствие духа. Настроение обвалилось в пасмурную густоту. Этот он отправил меня на остров! Саня встал с постели и накинул халат.

- Чего надо? – спросил он, не скрывая своей враждебности.

- Зашел проведать и поговорить.

- А проведать меня на острове, не возникало желания?

- Что с тобой я знаю: и на острове и здесь, – он рукой остановил Санин порыв и продолжил. - Пришло время объясниться. Помнишь, я говорил, что ты нам не подходишь?

- Я помню – это были твои слова!

- На острове ты прошел начальный уровень входа. Ты выдержал. Изменилось твое отношение к жизни и к смерти. Ты стал сильнее. Ты нам подходишь – говорю я теперь.

- Если бы мне объяснили, что будет со мной на острове – я бы сказал свое твердое - «нет».

- Ты сказал - «Да», и открыл этот путь.

- До сих пор не знаю, правильно ли я поступил?

- Что ты теперь скажешь? «Да» или «Нет»? – спросил Викторович.

            Саня вместо ответа нервно засмеялся и не сразу успокоился.

- Ты со мной больше не проделаешь эту дрянь!!!

- Уходи или оставайся. Ну же, - ты свободен, - выбирай!

- Разве не понятно, что это было похоже на предательство ребенка! Я доверился тебе, а ты подло ранил меня в сердце! А теперь заставляешь выбирать: хочешь, - оставайся, хочешь, - уходи! Я ждал освобождения от рутины, надеялся на творческий процесс. Думал, что здесь меня поймут, сделают лучше и мои способности как-нибудь пригодятся! И что? Что я нашел? Жаждущий истину – получил лишь ложь и надеющийся на спасение – средневековую инквизицию.

- А результат?!

- Что результат?

- Что получилось в итоге? – спросил Викторович. - Нужен конечный результат. Его величество – результат!!!

- Можно выражаться яснее!

            Геннадий Викторович игнорировал Санин пыл и высказываемые обиды.

- Был Александр Лихацкий – слабый, запутавшийся в собственных страстях и желаниях, деморализованный и деградирующий тип. Он боялся смерти и страшился жить. Он желал, чтобы ему однажды подарили полнокровную жизнь, как он это понимает и как он этого хочет! Чтобы все произошло и устроилось само собой!

- Хорошо так рассуждать, когда имеешь силы и успех! О борьбе, о победах на последнем дыхании! Хорошо так жить полнокровной жизнью в уютном кабинете, когда у тебя за спиной стоит целая цивилизация! Царственно указывать другим: «Ты должен!» Конечно, - победителей не судят, как и людей, владеющих реальной властью. А если ты остался один, упал и не имеешь силы подняться – вряд ли тебя поднимут, скорее – вытрут ноги и станут смотреть с отвращением. Знаешь, от чего я устал? Мне надоело воевать с собственным роком. Как ни крути – смерть единственная награда для всех нас. Поэтому отвечу поговоркой. Как там? Живому псу лучше, чем мертвому льву. Наверное, понимать ее нужно так, что живому рабу лучше, чем мертвому господину.

- Ты раб – живой ты или мертвый.

- Не называй меня так!

- Что случилось? Уже не нравиться?! Что же могло произойти с тобой? Уже чувствуешь в груди этот огонь? В концлагерь, в кавычках, вошел бедный и несчастный Александр, а вышел владеющий духом и утерявший страх – обновленный человек. Поэтому я и говорю: смотри на результат! Все что там было – только борьба с самим собой и не более того.

- Ну и метод!

- Метод или алгоритм – это прошлое, будущее за озарением. Оставь свои обиды. Пойдем дальше, и ты увидишь свой первый горизонт.

            Они присели на стулья. Молчали долго, и тишина казалась естественной.

- Расскажи мне все наперед, - отозвался Саня.

- А твоя система знаний? Пропустит ли она свет? Сможешь ли ты понять, о чем я буду говорить?

- Объясните хоть что-нибудь…

            Геннадий Викторович вздохнул, обдумывая ответ, и сказал:

- Когда ты лазил по вентиляции, твое перемещение постоянно регистрировалось… Кстати, она законсервирована и не используется очень давно…

- А как же подается воздух?

- По другим каналам… в жидкости.

- Это все хорошо, но я сейчас не об этом, - сказал Саня, испытывая взглядом собеседника.

- Ладно. Какие системы счисления ты знаешь?

- Что за странный вопрос?.. Это что: десятичная, двоичная, шестнадцатеричная?..

- Достаточно. В какой системе счисления ты можешь думать?

- В десятичной, наверное…

- А откуда взялась эта десятичная система, ты знаешь?

- Наверное, потому что у меня на руках десять пальцев.

- Уже кое-что. Теперь представь себе Солнечную систему.

- Представил.

            Викторович замялся, словно испытывал неудобство.

- Ладно, подожди.

            Он вышел куда-то и через некоторое время вернулся и позвал Саню.

- Пошли со мной.

- Меня спать заставляют, тут с этим строго, - ответил Саня.

- Обойдутся.

            Они вышли за пределы реабилитационного центра и вошли в пустое помещение. Помещение имело круглую форму, овальный стол у стены, окруженный стульями и пол, разделенный  разноцветными кругами и секторами на части.

- Специальный зал для тайных дискуссий, - пояснил Геннадий Викторович и сказал в воздух. - Нужна наглядная модель Солнечной системы.

            Перед ними появилась небольшая визуальная модель Солнца. Вокруг яркого солнечного шара на своих орбитах вращались разные по величине планеты со своими спутниками-лунами. Казалось, что этот маленький солнечный мир осязаем.

- Какое отношение имеет Солнечная система к десятичной системе?

- Прямое.

Теперь Солнце предстало в разрезе и планеты выстроились перед ним в одну линию, а их орбиты проявились белыми тонкими овалами. Викторович продолжал:

Вот центр Солнца. Из этого центра начинается десятичный отсчет, и выстраиваются внутренние структуры: один, два, три… до девяти. Цифра «Десять» – это край солнечного диска. Так сказать переход в новый уровень.

- Так, - согласился Саня, - интересно. И дальше?

            От центра Солнца визуально протянулась линия к планете Меркурий.

- Меркурий – это цифра «Двадцать»

- Я уловил закономерность, - сообщил Саня, - Венера – это цифра «Тридцать».

- Да. А Земля – цифра «Сорок» - сакральное число Земли.

- Да, точно, – покойников поминают через сорок дней, сорок ударов плетью и еще наверняка можно вспомнить…

- Вспомнишь, потом. Видишь эти переходы: десять, двадцать, тридцать, сорок… Вот десятичная система и твои десять пальцев. Из них важные переходы – пять на шесть и девять на десять.

            Солнечная система снова приняла свой целостный вид и завертелась в воздухе.

- Интересно… - сказал Саня, обходя ее кругом. - Никогда не думал об этом. И что с того?

- А куда бы ты поместил «Ноль»?

- Цифру «Ноль»? По этой логике ее нужно было бы поместить в центр Солнца.

- Ноль – это уже не цифра. Первооснова, - признак отсутствия, рождения и возврата. Что же находится его другую сторону, по ту сторону бытия?

- Сразу же напрашивается: минус один, минус два, минус три… Но из твоих слов можно догадаться, что это и есть Тот Свет.

Когда древние говорили, что Солнце – это окно в потусторонний мир, они были не далеки от истины.

- Как это может быть?

- Солнце – это стык… - Викторович продолжал объяснять, а визуализатор наглядно отображал его слова, - переход из потустороннего мира в мир наш – их органичное взаимодействие. В центре Солнца существует, так сказать нуль-переход, этого взаимодействия, - объясняя, он посмотрел на наморщившегося Саню и изменил изъяснение. - Хорошо. Ты человек технический. Вообрази - короткое замыкание, проскакивает разряд между проводниками нашего Мира и Мира иного: возникает Солнце, образуются планеты. Но! С самого начала это зарождение происходит, подчиняясь закону Абсолюта. Солнечная система живет, подчиняясь законам материальным, через законы духовные.

- Слегка уловил, - сказал Саня. – Перед нулем – есть «Этот Свет», а после - «Тот Свет». Тогда получается, что наше Солнце существует одновременно – в двух мирах.

            Геннадий Викторович засмеялся.

- Ты как математик, уже близок к теории двух нулей, потом дойдешь до матрицы нулей и так далее.

- Честно говоря, это уже метафизика какая-то. Я это понял, но какое непосредственное отношение все это имеет ко мне?

- Ты рожден на Земле в двух ипостасях, в двух сущностях: живешь в материальной оболочке – теле и имеешь источник жизни, как ты выразился: «с Того Света».

- То есть, типа космонавта – мое тело это скафандр, а душа (с Того Света) может в нем существовать и действовать, пока не устареет и не разрушиться скафандр. И здесь имеется одно «Но»: космонавтов обычно посылают для выполнения особого важного задания.

- Молодец, ты делаешь успехи! И у него есть невидимая связь, тот самый жизнепровод, с помощью которого он может общаться и получать все необходимое из своего мира.

- Не совсем так, - с космического корабля.

- Верно. И тут очень важен паритет, при взаимодействии с материей, на которую он высажен. Уклон в материальность – грозит деградацией, вырождением; склонение к излишней духовности – разрушение тела и равен невыполнению собственной миссии.

- Человеку приходится балансировать. По моим наблюдениям, люди большей частью склонны сваливаться в материальность. Да и как же можно устоять? – материя притягивает! Хочется иметь нужные вещи, а так же деньги и власть, - рассуждал Лихацкий.

- Трудно жить в этом мире, если кто не укажет твой путь. Если не окажется поводыря в ослепляющем отражении света от материи. Если не указано: Что делать? - именно тебе. Можно жить чужой судьбой, а можно своей собственной. Итак! Пойдем дальше. Скажи, что ты знаешь о возникновении жизни на планете Земля?

- Есть разные версии. Например, одна из них: много миллионов лет назад в результате случайных биохимических превращений синтезировались первые аминокислоты. С течением времени, по нарастающей, образовывалась и совершенствовалась жизнь – сначала в воде, потом на суше, что в результате эволюции привело к появлению человека…

- Случайно?

- Так говорят ученые! Дарвин, например.

- Скорее, так говорили популярные издания, в свое время. А еще?

- Что Бог сотворил Землю и все что на ней в шесть дней.

- Послушай вот что: Солнечный свет, кроме видимых лучей несет в себе тайную духовную составляющую. Именно она приносит на Землю код рождения жизни из того, потустороннего мира. Не случайно воздействуя на Землю, а совершенно, разумно и именно в тот момент, когда это целесообразно для Абсолюта. Я сейчас оперирую словами и выражениями, чтобы ты мог их понимать.

- Получается, что этот световой код зарождения жизни исходит из того самого «Нуль-перехода»?

- По крайней мере, ты теперь можешь понять, что для зарождения жизни не нужно случайных совпадений растянутых на миллионы лет.

- Он повелел и получилось.

- Да. В начале были созданы определенные условия и живое возникло из неживого. Повинуясь свету: аминокислоты соединились, зародились одноклеточные и так далее. Посмотри вокруг внимательнее, и ты заметишь во всем единое разумное начало.

- То есть, свет действует избирательно, - я правильно понял? Как бы наше Солнце управляемо из вне, а через него управляема сама жизнь. Если это так, то получается, что ученые просто никогда не найдут эти самые эволюционные переходы, например, между питекантропами и неандертальцами. Их просто не может существовать в принципе! Они все – это зародившиеся самостоятельно и вымершие обособленные виды.

- В тебе тоже есть разумное начало. Но не все так просто на самом деле. Если существует прямая связь «оттуда», то естественно должна иметься и обратная связь – «туда». Свет – есть прямая связь, обратная связь проходит через центр Земли к Солнцу в Абсолют; осуществляется взаимодействие с материальным миром. Выходит так, что жизнь развивается определенными периодами – циклами. Например, свет приносит тайный код зарождения, и синтезируются аминокислоты – информация о положении дел уходит по обратной связи к Абсолюту, на Земле проходит какое-то время, затем начинается следующий этап. Он базируется на обработке и синтезе полученной информации с духовной составляющей, адаптации ее к земным условиям, происходит новый виток эволюции, усложняя порождаемые виды на Земле. Растения, рыбы, животные, человек и так далее. На Земле рождается новая форма жизни. Мы называем этот процесс: «Дыхание Солнца».

- Хм, значит вполне возможно, что следующие более высокоразвитые люди будут смотреть на нас в палеонтологических отделах своих музеев, как на первобытные государственные племена, с их многоэтажными городами-питомниками, примитивной техникой и, конечно же, восстановленными образцами допотопного военного вооружения. Можно почтить память живущих. Но это так, к слову. А вообще, очень интересно: «Дыхание Солнца»! Значит древние люди, поклоняющиеся Солнцу, были правы и знали то, что я сейчас впервые слышу?

- Поклоняться Солнцу тоже, что покланяться фонарному столбу. Не обманывайся. Видимое Солнце – это звезда, материальный объект и не более того. Когда ты видишь на экране телевизора горный пейзаж, ты же не думаешь, что он действительно спрятан где-то в его коробке. Хотя интересный факт: у древних людей отношение к смерти было иным. Представь, было время, когда жрецы выбирали лучшего человека из рода, детально инструктировали его и отправляли с прошением к Богу, при добровольном согласии посылаемого человека. Этот ритуал известен тебе как человеческое жертвоприношение. Конечно, этот ритуал в дальнейшем извратился до неузнаваемости.

- Геннадий Викторович, если что, я своего согласия не даю: нет, нет и нет! И я под этот ритуал не подхожу!

            Викторович засмеялся.

- Будь спокоен. Подобной практики у нас нет.

- Ну, мало ли, я на всякий случай.

- Ладно, успокойся. А теперь о знаниях, которые ты только что получил. Все это я говорил тебе, чтобы дать тебе всего лишь пищу к размышлению. Но не делай окончательных выводов. Все это маленькое знание дано тебе с великим искажением, только для того, чтобы ты смог его принять и осмыслить.

- Почему так?

- Если взять абсолютное знание за шар, то ты владеешь лишь его малым сегментом. Вдобавок ко всему этот сегмент собран из различных спорадических кусков. Ты у порога цельной системы знаний. Только ты должен соответствовать этому высокому доверию. Поэтому с тобой обращались на острове так с одной единственной целью – активировать в тебе жизненно важные процессы. Прими в себя эту высокую ответственность. О тебе делали запрос, в Тот Мир у Абсолюта и ответ пришел. Теперь ты здесь, не как раб, а как драгоценность, только еще не обработанная. А вообще, знаешь, передо мной сейчас стоит свободный, пышущий здоровьем сильный мужчина, который не похож на себя прошлого и уж совсем не похожий на узника концлагеря. Мы стоим теперь с тобой лицом к лицу. И я говорю тебе: пошли дальше…

            После Геннадий Викторович провел Саню обратно в реабилитационный сектор. У палаты их ожидали три человека.

- Это сюрприз, – сообщил Викторович, указывая на мужика богатырского телосложения.

- Это же Говорун! – изумился Саня.

- Собственной персоной, – подтвердил тот.

            Двое других приблизились к Сане и поприветствовали его. Один из них был «заложник» Коля, другой имел неясные знакомые черты, однако непонятно кто.

- Говорун, - обратился к нему Саня, - подозреваю, что ты тоже участвовал в театральной постановке на острове.

- Такая работа. Ведь я робот.

            Саня ударил его по широкому плечу и сказал:

- Мне надоело удивляться… И ты не умирал… Знаешь, за работу тебе можно поставить пять баллов – все выглядело очень натурально.

- Я тоже не умер, как видишь, - вставился в разговор незнакомый мужик.

- Слушай, - сказал ему Саня, припоминая, - не обижайся, не могу тебя припомнить.

- Ну-у… - протянул незнакомец. – Ты же меня продырявил очередью из автомата на острове.

- А-а, моя первая кровь… В этом… на авиационном кладбище, так?

- Да, да. Совершенно верно. Наглый такой паренек, вспомнил?

- Так тебя починили?

- Что-то вроде этого.

- Единственное, кого не смогли восстановить, - сказал Коля, - это был спецназовец, которому ты дал очередь в голову – в верхнем вентиляционном зале. Его восстановление оказалось нецелесообразным.

- Почему нецелесообразно? – удивился Саня. – Прикрутили бы другую голову – он же робот, как я понимаю.

- Высокий уровень изготовления, - заговорил Геннадий Викторович. – Почти одно и то же, что прикручивать человеку другую голову.

- Я все хотел спросить, Коля, - обратился Саня, меняя тему. – Этот склад древних самолетов на острове, для чего?

- Да, это наши так называемые «летчики» коллекционируют самолеты. Знаешь, в свободное время, собирают их по всему миру, восстанавливают, так, что на них даже летать можно. В общем хобби у них такое. Забились уже в дальний угол на острове, чтобы им никто не мешал, а тут мы, представляешь: перестрелка с тобой и все такое. Продырявили несколько самолетов…

- Это я помню, - подтвердил Саня. – В самый разгар перестрелки, вдруг боевые действия прекращаются и до меня доносятся недовольные крики, какая-то ругань.

- Вот-вот это как раз были они. Услышали про перестрелку в своих владениях, подошли и начали выговаривать, что это их территория, что они и так забрались на край света и так далее.

            Саня опомнился.

- Ну, что мы здесь с вами стоим? Пойдем лучше куда-нибудь, присядем, пообщаемся.

- Мы и не против, - ответил за всех Коля.

 

            Настал день, когда здешние медицинские светила посчитали свою работу над Саней законченной, в двери комнаты, где теперь обитал Саня, вошла Эмма и растормошила его, заставив проснуться. Она объявила ему, еще борющемуся с остатками сна, что настало время покинуть подводный мир и подняться на «Поплавок».

- Зачем? – спросил Саня.

- Пора улетать домой.

«Поплавком» называлась огромная подводная платформа, которая выполняла функцию для временного приема различных по назначению летательных аппаратов и подводных плавсредств. В заданное время, она поднималась из глубины на поверхность Атлантики и выпускала в полет, либо забирала в себя разные по назначению подводные и летательные аппараты. Тут же проводилась их диагностика, а если необходимо, техобслуживание. На «Поплавке» пассажиры в ожидании могли проводить некоторое время, если вылет, по каким либо причинам откладывался. Эта платформа располагала большим пассажирским корпусом с гостиницей и мощной базой отдыха.

Эмма с Саней направились на «Поплавок». Его удивила та простота и обыденность, с которой они это делали. Это можно было бы сравнить с обычной поездкой в каком-нибудь маршрутном такси. Они вошли в специальный шлюзовой блок, сели в челнок и после непродолжительной процедуры погружения в воду, направились через водяную толщу Атлантики, вверх на платформу, с которой им предстояло стартовать в Россию.

            Снаружи челнок походил на коршуна, согнувшего в полете свои крылья. Внутри он был беспилотным, автоматически управляемым и комфортным, хотя и немного тесноватым для возможных восьми пассажиров. Иллюминаторов не было. Все окружающее пространство отображалось на экране, имитирующем форму большого лобового стекла. Кроме того, на нем отображались окружающие предметы, их удаление, масштаб, трассировка пути следования и другая подобная информация.

            Челнок вылетел из тела подводного центра и взял курс на платформу, находящуюся в это время на поверхности океана.

            Саня обратил внимание, что, несмотря на большую глубину, водное пространство очень хорошо освещено и видимость отличная, как в хороший погожий день на земном просторе. Словно они летят где-то в воздушном пространстве, а не плывут сквозь водные толщи. Насколько он понимал, так не должно было быть, и этим соображением он поделился с Эммой. Она разъяснила ему, что на самом деле, за бортом челнока темно и видимости нет никакой. То, что отображается на экране, эмулируется путем обработки поступающей информации из многих источников, работающих не только на челноке, но и в океане, а затем синтезируется и выдается в наиболее адаптированном виде на экран.

            Все это было так занятно, но «Поплавок» приближался, вырастая на глазах до невероятных размеров. Челнок плавно вошел в его подводную часть и опустился на стапеля в просторном, светлом приемном блоке.

            Через несколько минут Саня с Эммой уже шли через большие, наполненные оживленными людьми помещения, немного походящие на какой-нибудь центральный вокзал с куполообразными потолками. Люди разных рас и национальностей проходили мимо и пропадали во входах и выходах различных проходов и коридоров. Атмосфера «вокзала» была благопристойной. Залов ожидания здесь было несколько. Центральный зал состоял из различных секций, начиная от полукруглых рядов сцепленных вместе просторных кресел, индивидуальных столов – типа «конторское бюро» со всем необходимым оборудованием для работы: визуальными мониторами, мультибумагой и в этом же стиле, книгами, журналами; до отдельных комнат. Под потолком, словно на поляризованном луче света, висел большой прозрачный шар с искусно выведенными на нем странами, материками и континентами. Световой луч, нисходя в него сверху, распадался внутри шара на многие лучи для указания времени по всей Земле. Некоторые люди, сидя в креслах или стоя тут и там вызывали фантомы своих друзей и знакомых, неожиданно возникающих рядом, и непринужденно с ними беседовали. Мимо проследовала команда искусственных людей в грубых потертых комбинезонах. Искусственность этих роботов не нужно было доказывать, она кидалась в глаза по их одинаковым лицам с большими выпуклыми каплевидными глазами и грубой синтетической кожей. Следуя вместе отдельным порядком, они походили на громил из какого-нибудь военного спецназа. Эмма пояснила, что такие роботы созданы специально для выполнения грубой и тяжелой физической работы.

            На нескольких ярусах расположенных выше, можно было пообедать, активно отдохнуть или просто уединиться, взяв гостиничный номер.

            Саня сидел в зале ожидания и среди проходящих мимо людей, пытался распознать человекоподобных роботов. Но тщетно, он не мог себе ответить на вопрос – кто есть кто? Да и какой мог быть ответ, если рядом сидящую Эмму, он постоянно принимал за человека. Ему приходилось себе периодически напоминать, что Эмма робот. Иногда, мимо них шустро проносились носильщики с поклажей. Этих Саня без колебаний логично относил к роботам из местного обслуживающего персонала.

            Идущий из Южной Америки пассажирский корабль, делал транзитную посадку на «Поплавке», чтобы отправится далее в Индокитай. По пути он заруливал в Россию, делая специальную остановку для Сани с Эммой.

            Засиживаться в ожидании отправки не пришлось; он прибыл, и они пошли на посадку.

            Различные по форме и назначению корабли стояли в отдельных широких отсеках. Один из них вообще являл собой по форме скругленный на краях геометрический цилиндр. К одним из них проходило множество пассажиров, к другим – один или двое.

            Вопреки ожиданиям, Саня так и не вышел на простор к бескрайнему необъятному океану. Он предполагал, что люди выходят на посадку к кораблям, прямо на верхнюю палубу платформы, на самом же деле все оказалось намного прозаичнее. Они вошли в широкий, округлый трюм, высоко вверху которого за стеклянным порталом с витающим в нем как мыльный пузырь, силовым полем, был виден кусок голубого, безоблачного неба. В это время, корабль уже стоял там и из него выходили прибывшие пассажиры. Они шли к выходу, по пути огибая летательный аппарат по виду, отличный от виденных Саней раннее. Он остановился и начал глазеть на него, пока Эмма его не поторопила.

            Модель корабля, на борт которого они с Эммой входили, была похожа на виденный Саней впервые, но имела некоторые отличия. Он имел обрубленный зад, сильно скошенный к низу, более заостренный нос и серебристо-серый цвет.

            Его салон немного отличался частностями: формой кресел, их расположением и количеством посадочных мест, продольным освещением, но, в общем, был устроен так же.

            Они взлетели вверх, через стеклянный портал. Только с борта корабля Саня, наконец, увидел безбрежный атлантический океан – водную гладь, простиравшуюся кругом до самого горизонта. Только что казавшаяся огромной темная квадратная платформа, с покатыми контурами и белыми мерцающими знаками, на глазах становилась маленьким, игрушечным коробком, теряясь за гранью обзора. Лететь пришлось совсем не долго.

По пути следования к месту назначения, корабль сделал две посадки. Первую – в Испании, совсем недалеко от Мадрида, где среди густо зеленеющих деревьев, прибывших пассажиров уже заранее ожидал пассажирский автобус. Вторая – была совершена в Румынии в горах, где по каким-то причинам, пришлось ожидать минут двадцать пять разрешения на вылет. Но когда взлетели, то уже не делали остановок, пока не прибыли на место. Посадка была совершена вечером прямо в центре города, в тихом, безлюдном месте городского парка около озера. Саня с Эммой сошли с трапа. Корабль исчез как призрак, прямо за их спинами.

- Ну, вот я и у себя дома. Раньше жил выше земли, теперь ниже. Хотя наглость невероятная, – сказал Саня, оглядываясь по сторонам.

- Ты о чем? – спросила Эмма.

- Мы сошли с НЛО прямо в центре города. Сейчас вечер, но еще довольно светло. Я так понимаю, что нас никто не заметил.

- Верно.

- Как же это возможно?

- Полный контроль над ситуацией в момент приземления. Рассчитывается время и место в городе, где точно не будет людей, а так же их возможных взглядов. Любопытных и зевак в такой момент отвлекают, так что если они даже видят странное мимолетное явление – сочтут, что им что-то лишь только показалось.

- И на что я надеялся, когда лез по вентиляции?

- Кстати, мы могли запросто приземлиться в другом месте города. Например, на пустыре, товарной базе, на стадионе и даже на кладбище – все зависит от ситуации.

- На стадионе во время футбольного матча – это было бы круто!

- Ну да, с иллюминацией, музыкой и призывной надписью городского футбольного клуба.

- Я не люблю футбол.

- Я знаю. Так. Давай пойдем чуть быстрее, чтобы точно успеть выйти на остановку к трамваю.

Ты и трамваи контролируешь?

- Нам нужна «8-ка», лучше всего; пропустим – следующую будем ждать минут двадцать.

- Не понял, а почему нам не подали машину? Хотя бы ту «девятку» затрапезную уж могли бы дать.

- Саша, пройдись немного, подыши воздухом.

- Ага, а потом от такого воздуха меня опять в реабилитационный центр потащат.

- Не потащат. Смотри как красиво в парке.

- Вижу. А где будем входить под землю?

- В старом городе, в коммунальном дворике, там сейчас для нас откроют вход.

- А почему не в том многоэтажном здании в центре – откуда выходили в прошлый раз?

- Посмотри на время – здание уже закрыто.

            Они вышли на остановку ровно к прибытию трамвая. Городской трамвай – все как обычно: сутолока людей в дверях на входе, протискивающийся между пассажирами кондуктор с помятой сумкой, неразборчивый голос в динамиках, качание в такт движения вагона с натужным звуком электромотора и мельтешащие кварталы.

            С трамвая пришлось пройти несколько кварталов пешком. Сане постегивал свое воображение – что он муж, а Эмма жена. И еще ему откровенно льстило, что он идет с эффектной женщиной-роботом, а никто не знает. На Эмму и, правда, заглядывались прохожие мужики. И в такие моменты, он старался ей что-то сказать, выказывая при этом важный вид Эммо-обладателя.

            Эмма остановила Саню и его воображение перед входом в назначенный двор. Этот тесный дворик был самый обычный, из тех, что еще сохранились на улицах старых кварталов; в нем ютилось много жильцов, застроивших его до предела множеством своих коридорчиков с крылечками и навесами.

- Постоим здесь немного, – сказала она.

- Чего ждать будем?

- Чтобы не увидели, как мы будем входить.

- Ты это сможешь определить?

- Да. Мы войдем незамеченными, как только я получу разрешение на вход.

- Ты связана с главным сервером на «базе», – предположил Саня.

- С сервером на «базе», - усмехнулась Эмма, - Это же не наш век.

- А мы с тобой сейчас живем в котором?

- Наше время течет не так, как у этих людей на улице. И потом, живешь ты, а я существую. Все – хватит болтать, пошли.

            Они вошли во двор по вымощенной кирпичом дорожке и поднялись по металлической лестнице под навес к входной двери. Дверь оказалась не запертой и Эмма, пропустив Саню вперед, быстро закрыла ее за собой. Тесные комнаты освещались светом тусклой лампочки в прихожей и были завалены полуразобранными пыльными принтерами, факсами, мониторами и прочим компьютерным хламом; компьютерное «железо» валялось на полках, на столах и в проходах, так, что через него приходилось даже переступать.

- Это какая-то мастерская, что ли? – спросил Саня.

- Да, – ответила Эмма, продвигаясь в глубину комнаты, - Полулегальная. Иди за мной.

            Они вошли в сумрачную комнату с плотными шторами на окнах. Комната походила на офисный кабинет со шкафом забитым бумажками, темным кожаным диваном, письменным столом, усыпанным разнообразной канцелярией, факсом и плоским монитором. В углу комнаты, квадратный кусок темного ламинированного пола бесшумно провалился вниз. На его место выехал подсвеченный квадрат с круглым турникетом посередине и замер в ожидании.

- Нам сюда, – кивнула Эмма, ступая на квадрат, и облокотилась на турникет.

- Я понял, – ответил Саня, подошел к ней и взялся за турникет руками.

            Квадрат начал опускаться.

- А что если кто-нибудь случайно раскопает этот вход, например, прокладывая новые трубы… Да, мало ли что…

- Они найдут только нетронутую слежавшуюся землю.

 

 

Глава 22

 

- Как хорошо опять оказаться на диване в собственной квартире, – сказал Саня, беседуя после завтрака с Мэром.

- По твоему виду становиться ясно, что приключения тебе пошли на пользу, – ответил Мэр.

- Знаешь, я до сих пор до конца не понимаю, как нужно к этому относиться.

- Саш, к тебе посетитель.

- Кто?

- Твой опекун – Геннадий Викторович.

- Конечно, пусть заходит, – сказал Саня, поднимаясь с дивана.

            Перед Саней возник фантомный образ.

- Здравствуй Саша. Извини, что не могу присутствовать лично, – пробасил он, заложив руки в карманы.

- Все нормально. Раз так, предполагаю, что ты явился по делу.

- Да. Завтра ты отбываешь в Гималаи. Эмма тебя проводит.

- Зачем?

- Считай это своим дальнейшим обучением…

- Викторович, мне первого обучения хватит на всю оставшуюся жизнь.

- В горах встретишься с проводником, примешь от него посвящение.

            Саня подошел к опекуну вплотную и покачал пальцем перед его лицом.

- Учти, Викторович, издевательств я больше терпеть не буду.

- Этого не требуется. Твое внутреннее перерождение сейчас открывает удобное восхождение на следующую ступень – медлить бессмысленно.

            Саня отстранился от фантома и прошелся по комнате.

- Ну, что ж, если ты заешь, что мне делать лучше меня… Хорошо, завтра так завтра.

- Мэр соберет все, что нужно тебе в дорогу. Вылет завтра с утра. Время сообщит тебе Эмма дополнительно. Всего наилучшего.

- До свиданья.

            Фантом исчез.

- Мэр! - позвал Саня. - Слышал? Собирай меня в дорогу!

- Уже сделано.

 

 

 

Глава 23

 

            Саня ступил на землю с борта корабля в восточных Гималаях, около границы с Индией, солнечным, безоблачным утром. Эмма следовала за ним.

            В этих горах пришлось некоторое время идти по снегу, пока не появились каменные жилые строения, довольно оригинальные для человека, большую часть своей жизни обитавшему среди европейских городских построек.

Эмма повторяла Сане свои напутствия и в частности говорила:

- … около домов в той деревне тебя встретят. Ожидай на дороге, понял?

- Да, понял я все! Сколько можно повторять? По-нял!

            Эмма остановилась. Саня сделал несколько шагов и оглянулся.

- Что ты остановилась?

- Дальше иди сам, – ответила она.

- В смысле? Тут, что дальше земля должна разверзнуться?

- Нет. Постарайся понять, восстановлено только твое тело, но не дух. Ты же человек, а не робот.

- Что же мне теперь предстоит? Представляю, если с моим телом вытворяли, что хотели, что же предстоит испытать моему духу?

- Тебе не причиняют зло, но и оставаться большим ребенком не позволят. Было время, когда ты жил в неведении, теперь тебе необходимо стать сильным во всех отношениях. Укрепись, твое время пришло.

- Укрепляюсь. Плохо, что ты не знаешь, что такое боль и скорбь.

- Нет, но я могу это объяснить.

            Саня пожал плечами.

- Объяснить и почувствовать не одно и то же. Что же мне остается, - пойду вперед один.

- Ты человек, чтобы ты про себя ни думал, - ответила Эмма, - Поэтому ты идешь дальше, а я ухожу назад.

- Корабль еще ждет тебя?

            Эмма кивнула.

- Мы еще встретимся? – спросил Саня.

- Обязательно.

- Даже если для этого понадобится целая жизнь? – спрашивал Саня, делая карикатурный образ расставания с любимой, - Я вернусь даже с другого края галактики. Ты меня будешь ждать?

- Да, - подтвердила Эмма, выражая скепсис, - Пока не сядут батарейки.

            Саня выпрямился, перекидывая сумку через плечо, манерно засмеялся – словно выказывал презрение неизвестности, махнул рукой и пошел.

            Ярко светило солнце, но было холодно. Погода была безветренной. Окружающие горы в заснеженном безмолвии встречали своего нового постояльца.

В воздухе явно не хватало кислорода. Саня, преодолевая одышку, неторопливо шел по тропинке, через лощину, поднимаясь вверх к небольшой горной деревеньке, состоящей всего из нескольких домиков расположенных на возвышенности. От домов длинными ступенями тянулись гряды обрабатываемых сельхозугодий, окаймленные по периметру кладкой булыжника.

            Сойдя с тропинки на грунтовую дорогу, он прошел в деревеньку, состоящую из двух рядов небольших двухэтажных домов. Немного походив по единственной улице туда и сюда, Саня смутился, не увидев нигде встречающих.

            Из дома напротив, вышел одетый в темно-зеленый пиджак смуглый сухощавый старик с копной волос – черных, как орлиное перо. Он, глядя на Саню, прошел мимо, широко улыбнувшись. Саня машинально сказал ему: по-русски: «Здравствуйте» и испытал конфуз – старик не понял его приветствие и пошел дальше, скрывшись за каменной кладкой недостроенного дома. Постояв немного в растерянности, Саня увидел вынырнувшего откуда-то лохматого черноволосого мальчишку, который с интересом начал разглядывать его. Но его окликнул женский голос и тот тут же убежал в дом.

            Больше никто не появлялся, и Саня  еще немного побродил по дороге взад и вперед, разглядывая местные необычные дома. Встречающих не было. От нечего делать, он уселся на каменную кладку начатой постройки, недоумевая, что же делать дальше.

            От бесцельного ожидания, Саня, как ребенок, принялся играть в курение. Он достал из кармана воображаемую пачку сигарет и манерно, двумя пальцами, вытащил из нее предполагаемую сигарету. Поводив ею около носа, он вдохнул аромат отменного табака и губами прижал ее оранжевый фильтр.

            Игра продолжилась. Он похлопал себя руками по всем карманам, как бы рассеяно ища свою зажигалку. Так, решил он, если уже воображать зажигалку, то пусть лучше будет не какое-то там барахло, а дорогая Zippo. Наконец, он вытащил ее из внутреннего кармана куртки и, повертел в руках ее блестящий металлический корпус, огляделся по сторонам, чтобы кто-нибудь его не увидел за этим глупым занятием, прикурил, прикрывая огонь ладонями.

Сделав первую глубокую затяжку, Саня откинул голову вверх и не спеша выпустил воздух из легких. Посидев немного в раздумье, он опять поднес два пальца ко рту, намереваясь затянуться еще раз.

- Бросай курить, – раздался за спиной тихий грудной голос.

            Саня вскочил и развернулся. Перед ним стоял пожилой бородатый, белокожий мужчина, одетый в светлый длинный балахон, по которому струились длинные белоснежные волосы. Его взгляд иссиня-голубых глаз был прям и спокоен, но, тем не менее, Саня не смог его выдержать, так что отвел глаза в сторону.

- Я не курил, – пробормотал он, невольно оправдываясь, - Так… делать было нечего… просто…

            Бородач молчал, как бы испытывая своего собеседника.

            Саня попробовал выйти из собственной неловкости и сказал уверенно:

- Просто так, от нечего делать…

            Ответа опять не последовало.

            Сане стало обидно за свои мальчишеские оправдания и его нелепое молчание.

- Я приехал сюда по делу. Наверное, к вам, - сказал он, потеряв терпение.

- Называй меня Деда, – приказал властно старик и пошел прочь, добавив на ходу, - Иди за мной.

            «Начинается» - подумал Саня и, зацепив лямку своей походной сумки на плечо, пошел следом.

            Сойдя с дороги на каменистую тропинку, они пошли прочь от деревеньки вниз по косогору и, миновав широкую седловину, поднялись на взгорье и стали подходить к одинокому поместью с двумя деревянными двухэтажными домами.

            Чтобы как-то нарушить гнетущую молчаливость ходьбы, Саня попытался сделать неуклюжий шаг к общению.

- Надеюсь, мы следуем правильной дорогой.

            Старик остановился и, полосонув его взглядом, ответил:

- Здесь все дороги ведут в никуда. Можешь выбрать себе любую.

- Тогда куда же мне идти?

- Идти за мной молча, – отрезал Деда и пошел вперед.

            Саня постоял немного, и недовольно сморщив лицо, последовал за стариком.

            Они проходили мимо сельских подсобных помещений, как к ним подбежала странная невысокая и очень лохматая собака с огромной светлой шевелюрой, плотно укрывающей ее глаза. Старик, мимоходом, рукой подал ей знак, и она беззвучно села в стороне, провожая шагающего мимо незнакомца взглядом, если конечно что-то можно было увидеть сквозь ее густую мохнатую челку.

            Они вошли в дом, миновав поддерживаемую столбами широкую веранду, и поднялись по деревянной лестнице на второй этаж.

            Указав на узкую постель, с лежащей на ней циновкой и на узкий невысокий столик, сработанный из фанеры, старик объяснил немногословно:

- Спать и есть будешь здесь. Местные люди не понимают по-русски, – и больше ничего не говоря направился к выходу.

- Ну и как я с ними буду объясняться? – запоздало спросил Саня ему вдогонку.

            Ответа не последовало.

- Какой теплый, радушный прием, ничего не скажешь, - сказал Саня сам себе, осматривая пустую комнату.

            Он глянул в небольшое окно на простирающийся за ним живописный горный пейзаж и, кинув взгляд на незатейливую металлическую «буржуйку» для обогрева в комнате, положил рядом с кроватью свою походную сумку. Потом спустился вниз и вышел на улицу, осмотреть окрестности.

            Все здешние хозяева состояли из парня и девушки, которые жили в доме напротив. Одеты они были просто: женщина ходила по двору в цветастом пуховике – наверное, китайском, парень в длинном темном пальто. Их смуглые лица, раскосые глаза и черные волосы были необычны для человека ни разу, не путешествующего по Азии. Но они, казалось, располагали к себе.

Все-таки, как на другой планете, сделал заключение Саня, впервые оказавшись с людьми, отличными от него по виду.

            Пару раз, Саня пробовал с ними заговорить, но толка от этого не было никакого. Хотя они ярко выказывали свое дружелюбие и много улыбались. Саня быстро оставил это бесполезное занятие, занявшись осмотром живописных окрестностей.

            Проболтавшись, таким образом, до вечера, уставший, он поднялся в свою комнату. Усевшись на циновке у стола, он поужинал съестными припасами из сумки.

            Настала ночь. В нетопленной комнате было холодно. Хотя в ней и находилось незатейливое отопительное приспособление – покрытая копотью «буржуйка», но Саня отапливать комнату традиционными методами не стал, а достал из своей сумки специальный спальный мешок с контролем подачи тепла и вентиляции, раскинув его на циновке, умастился в нем и быстро уснул.

            Утром, едва он привел себя в порядок и перекусил, к нему пришел хозяин и поманил его рукой, что, мол, нужно выходить на улицу. Парень отрывисто жестикулировал и говорил что-то по-своему, но Саня понял только то, что нужно выходить куда-то во двор. Он вышел за парнем из дома.

            И тут парень повернулся к нему лицом и выговорил вдруг на чистом русском языке:

- Иди за мной, я проведу тебя к тропе.

- Ты говоришь по-русски? – удивился Саня.

            Но парень не сказав больше ни слова, развернулся и пошел, приглашая рукой следовать за ним. Они прошли от дороги по тропинке и с пол часа шли по ней друг за другом молча. Внезапно парень остановился и, показывая руками на тропу, забиравшую вверх к горным вершинам, опять сказал по-русски:

- Дальше иди сам на перевал. Иди по тропе и не сворачивай.

- Куда идти-то? – не понял Саня.

- Иди туда. Тебя ждут, – сказал парень и пошел обратно.

            Саня даже испытал облегчение от того, что остался один. Сзади оставалась долина, впереди вилась тропа, круто берущая на горные пики. Светло-коричневая земля была залита утренним солнцем. Растительности не было в пределах всей видимости, а только каменистые выступы и ломаные цепи горных вершин. Он пошел вверх по тропе, часто останавливаясь – быстро приходило утомление и одышка от недостатка кислорода в воздухе.

Он находился в горах один, а грезилось ему, что он один в целом мире. Здесь не было привычных звуков, а только едва уловимые колебания прозрачного воздуха. Тишина и покой – ему казалось, что такого состояния он еще не испытывал в своей жизни никогда. Беспокойство, хлопоты и суета – все это больше не терзало его, словно внезапно оставило его и пропало где-то далеко, далеко в низу.

Временами Сане делалось жутко от сознания того, что теперь здесь нет тех привычных законов установленных в обществе, от которого он оказался отторгнутым. Любой человек или зверь, привидение, дух, то, что сильнее его, могут сделать с ним все что угодно. Например, выскочивший из-за бугра голодный волк? Саня обнаружил, что он совершенно беззащитен. У него не было с собой даже ножа! Он удивился своей беспечности. Ни фляжки с водой, ни еды, ни огня. Тропа круче взяла на подъем. Он остановился, переводя дыхание. Спальник тоже остался внизу. Ладно, подумал Саня, впереди меня ждут, и если уж пустили одного по этой тропе, то уж видно не для того, чтобы я достался на растерзание какому-нибудь местному динозавру.

Он шел вверх по тропе, часто отдыхая, то сидя на рельефных выступах, то лежа прямо на камнях. Тропа петляла, по отлогому хребту, опускалась ниже, забирала вверх на самый пик зазубренного хребта, где с одной и другой стороны внизу обнажались глубокие лощины спадающие накатами между подножием гор. Ходьба в несколько часов к ряду без запаса воды в сильно разряженном воздушном пространстве требовала много усилий.

Миновав седловину, Саня остановился, переводя дыхание. Отрезок тропы пропадал впереди во мгле белого тумана. Вся высота горы, скрывалась под белым плотным маревом. Что бы это значило? Выбор небольшой: надо идти вперед. Заблудиться видимо не дадут. Продышавшись, Саня вошел во мглу. Он шел с пол часа, еле разбирая дорогу под ногами. Потом туман рассеялся, опустился к ногам, и Лихацкий продолжал медленно подниматься вверх, по колено утопая в белом молочном дыме. Странная природная метаморфоза: ярко светит солнце, вершина горы видна как на ладони, а пространство внизу задернуто ровным слоем облаков, словно белой плотной пеленой. Не прошло и пятнадцати минут, как пелена слезла вниз и открыла тропу.

Взбираясь к вершине, он сильно устал: колени его дрожали, сильно колотилось сердце, перед глазами шли синие круги. Он вышел, наконец, на голое плато у самой вершины горы и, задыхаясь, в изнеможении опустился на колени. Саня лег на спину, и широко раскинув ноги и руки, уставился в небо. Он решил отдохнуть здесь некоторое время и, набравшись сил, выйти на вершину. В изнеможении он прикрыл глаза, пытаясь постигнуть смысл своего одиночного похода к этой мало примечательной вершине Тибета.

Солнце заслонила чья-то тень. Лихацкий открыл глаза. Над ним склонялась человеческая фигура. Саня подкинулся с места и встал, отступив от незнакомца.

Перед ним стоял вчерашний седовласый, белобородый старик. Сейчас он был облачен в иное одеяние. Его плечи покрывала просторная мантия, струящаяся вниз до самой земли; ярко-красная снаружи, и с внутренней стороны – синяя, на изгибах она переливалась холодными лазурными оттенками. Его торс был облачен в цельное исключительно белое платье, которое также опускалось к земле, полностью укрывая ноги, опоясанный золотым широким поясом, искусной работы.

- Деда, это ты? – спросил Саня.

- Здравствуй, Александр, – поприветствовал его старик, глядя в глаза строгим взглядом, спокойно и без злобы.

            От этого взгляда Саня почувствовал прилив бодрости. Величие простора окружающей горной панорамы сделалось ближе, понятнее. Но подул ветер, и пространство вокруг быстро затянулось белесой дымкой, в этот раз едва заметной – прозрачной, что солнечный диск светил довольно ярко.

- Здравствуйте, - выдавил из себя Саня.

- Почему именно Тибет? – спросил старец.

- Вы у меня об этом спрашиваете?

- Ты думаешь, - чем выше в горы, тем ближе к небу. Впрочем, дух не витает в облаках, подобно Альбатросу, – сказал Деда, вглядываясь в глаза.

- Я ничего не знаю об этом. Могу только предположить…

- Я пригласил тебя повидаться, – продолжил Деда, так же, не сводя своего прямого взгляда.

- Ну, вот я и, здесь уже.

- На твоем месте желают быть многие.

- И это большая ответственность, – добавил Саня, преодолевая собственную неловкость.

- Да.

- Я извиняюсь, если покажусь неучтивым. Можно мне сказать, что думаю?

- Говори.

- Знаете, - начал Саня, стараясь выдержать взгляд старика, и не выдержал, - Антураж конечно великолепный: взобраться на высокую гору, таинственный старец, словно только что из сказочного мира – облеченный властью и так далее. Но я проходил все это раньше.

- Неужели?

- Конечно, все это было не так романтично, как сейчас, но я устал… Устал смотреть на одно и то же. Деда, можно спросить?

- Спрашивай.

- Для чего мы здесь собрались?

- Чтобы ты принял силу.

- Это что, оккультная практика какая-то, что ли? Наверное, какая-нибудь очередная особая религия, претендующая как всегда на знание исключительной истины в последней инстанции, - говорил Саня дерзостно, но на всякий случай поправился. - Деда, пойми меня правильно.

            Деда промолчал и Саня продолжил:

- Все эти водительства, откровения, озарения, все эти системы поведения людей при которых, якобы возникает достижение истины, просветления и чего там еще… Ах, да – любовь – это уж обязательно. Я думаю, что на самом деле ничего не возникает, все эти тайные и якобы мощные духовные системы, на самом деле, призваны отбирать силу, тем или иным способом, так или иначе, ничего не отдавая взамен.

            Старец внимательно слушал этот монолог, не выказывая своего отношения к нему даже мимикой.

            Саня, вдохновленный его молчанием, продолжил:

- Ну, как бы это объяснить? Я думаю, что все это, лишь старинные средства для незримого подчинения людей и управления ими; конечно глубоко проработанные и отточенные на людях живших прежде. Духовные ловушки расставляются таким образом, что в них обязательно ловятся те или эти – не важно, главное ловятся. Я повторяю, что устал от всего этого. Хотя нет… Знаете, о чем я сейчас подумал? Это страх! Да, да страх, а уж после него зомбирование. Точно! Это же просто, как я раньше не додумался до этого? Человеческое сознание растягивают между двумя противоположными бесконечностями. Эти бесконечности являются не чем иным, как абсолютные добро и зло. Представляете себе – абсолютные бесконечные категории, которые человек не в состоянии постигнуть?! Понятно, что он не может осмыслить ни того ни другого. В поисках ответа он зацикливает свой разум и простодушно принимает условия дальнейшей духовной игры – этой разыгрываемой стратегии в реальном времени, под названием религия. Интересно было бы узнать: кто же разрабатывает ее условия?

            Старец, наконец, убрал свой неотступный взгляд, так же молча прошел к обрыву и остановился, глядя куда-то сквозь белесую дымку. Сане стало легче, словно старец удерживал его своим взглядом, а  теперь отпустил; Лихацкий даже тихо выдохнул с облегчением, пока Деда на него не смотрел.

Саня обратил внимание на свою странную болтливость: из-за чего он вдруг так вольно разговорился перед незнакомым стариком, но почему-то еще больше воодушевился и продолжил монолог далее:

- Наверное, эти горы видели очень много разных людей, которые смотрели на них в благоговении… искали силу, защиту и много думали о себе. Ждали необычного, предпринимая усилия. Ну и что? Их время прошло. Их дела и мысли стерты временем. Эти горы и звезды над ними, Солнце и Луна все это наблюдали безучастно. У них другое время и иной смысл. И что же?

Все только и делают то, что ходят по кругу – великий круг жизни, я балдею. Лучше давайте скажем прямо: каждый человек не знает, зачем он сюда пришел и проводит жизнь, гадая – для чего же он здесь, а потом умирает. Прямо как животное в клетке, если вы позволите мне такую аналогию. Нет ответа на этот главный вопрос жизни. Нет его и все. А ведь хочется узнать. И тогда начинается. Если это знание недоступно или его вообще нет, то можно, по крайней мере, сделать вид что владеешь этим знанием. Завернуть эту видимость в оболочку теории, либо еще лучше, какого-нибудь религиозного учения и пошло поехало. Ведь все хотят жить и все хотят жить хорошо, а некоторые еще лучше. Значит, найдутся сподвижники. Какое великое поле получается для деятельности и взращивания урожая из семян суеверия. А урожай принесет прибыль. Все просто – самые большие деньги всегда делаются на самой большой глупости.

            Саня остановился и сделал паузу в своей тираде, так и не определив отношение старца к его словам. Помолчав, он продолжил:

            Теперь здесь появился я. Я так подозреваю, что вы необычный смертный. И вы, чувствую, не для того здесь, чтобы объяснить мне очередной философский трактат. Но имейте в виду, что я никому не доверяю. Вам тоже. У меня слишком много накопилось вопросов, на которые я не нахожу ответа. Знаете почему? Сначала я оказываюсь чудесным образом неизвестно где, - словно в другой реальности. Потом меня везут неизвестно куда. Потом изощренно пытают. Затем происходит мое чудесное освобождение и мне говорят, что это было что-то типа психологической операции для моего же блага. В след за этим, меня забрасывают сюда в Тибет, извините, к какому-то странному человеку, смахивающему на колдуна. Может быть, теперь ваша цель превратить меня в зомби? Знаете, что я на это отвечу? Я не согласен. Нет, нет и нет. Если что, я стану сопротивляться до последнего…

- Ты и есть зомби, – перебил его ровный ответ старца.

- Я зомби? Я не зомби, - усмехнулся Саня, - я нормальный. По крайней мере, еще отличаю правую сторону от левой. И не терплю насилие над собой в любой фор…

            Старец приблизился к Сане и сделал пасс рукой в его сторону, словно выбрав в воздухе что-то невидимое. После этого, Лихацкий оборвал свой монолог на полуслове и остолбенел: ему перестали подчиняться ноги и руки; он видел, слышал, моргал глазами и шевелил беззвучно губами, но не мог даже двинуться с места и вдохнуть в себя воздух.

- Сопротивляйся, – предложил старец.

            Вопреки своей воле, Саня стоял на месте, словно окаменевший.

- Не можешь?

            Старец прошел кругом, внимательно разглядывая человека-истукана.

- Ты и есть зомби, – продолжил он. - Свободный человек не имеет лазы для управления из вне.

            Он сделал еще раз витиеватый пас рукой и Саня, рухнул на землю, втягивая в себя с тяжким надрывом воздух.

- Я же просто человек! – выдавил он из себя с одышкой. - А я по глупости было подумал, что здесь все равные!

- Чтобы быть равным, тебе надо стать равным.

- Это же безумие какое-то, – прошептал Саня, поднимаясь с земли.

- В мире, безумие выдается за истину, почему бы истине не выглядеть безумной? Ты не сможешь жить как раньше. Если попробуешь – сделаешься духовным инвалидом или погибнешь от тоски.

            Саня тяжело вздохнул и помолчал, раздумывая над сказанным ему старцем.

- Деда, «я зомби», что это значит?

- Есть оковы плотские, есть оковы духовные. Плотские оковы больше подходят для животных, для человека, выгоднее устроить духовную западню. Если это произошло, то человек чужую волю начинает принимать как свою собственную. Из него станут исходить желания, которые он бы никогда не принял, живя свободным. Твой дух изнывает под этим бременем до сих пор. И ты не можешь найти ответ.

- Другими словами, мною кто-то манипулирует. Но для чего?

- Ты человек и этого достаточно.

- Какой же в этом смысл?

- Закабаляют обычно для собственной пользы.

- Кто же это делает?

- Это не люди.

- Интересно. Кто же это может быть? Инопланетяне, что ли?

- Назову, и ты упадешь в припадке, как эпилептик.

- Почему? Что, сработает, типа, защита?

- Сработает твой приученный мозг.

- Странно это все, – сказал Саня. - Деда, давай с тобой конкретно определимся: я дошел до этой вершины – я пойду дальше. В прошлую жизнь я не вернусь. Только знай, что бы там не случилось впереди – на хорошее я дою свое согласие, а на плохое нет. Звучит, конечно, невразумительно…

- Хорошо, что ты перешел на «ты». Пойми вот что – разум несовместим со страхом смерти.

- Звучит красиво, но может чего-то все-таки необходимо опасаться.

            Саня подошел к краю пропасти и указал рукой вниз.

- Если я бесстрашно шагну в эту пропасть, то разобьюсь, чтобы я об этом себе не думал. Деда, что-то здесь не стыкуется.

- Я говорил о разуме! Хотя, ты сейчас наглядно показал один из законов материального мира – силу притяжения. Этот закон выполняется независимо от того, что о нем думают люди. Он существует как данность. Ее можно обойти, но с ним человеку приходится считаться. Ты слышал о законе – «не убий»?

- Ну, да не убий, не укради, и так далее, короче десять заповедей…

- Можно убить другого человека?

- По моему, люди это делают постоянно.

- Какой же это закон, если его можно не выполнять? Шагнув в пропасть, ты разобьешься. Заметь – действие-следствие. Но если убил человека, наказание может не наступить.

- Это точно. Было бы иначе – убийств бы не было.

- «Не убий» - закон другого мира. В этом мире он звучит как пожелание, через то, что ты назвал бы совестью.

- Весть с того света, да?

- Закон духовного мира, в котором он выполняется так же, как здесь – сила притяжения. При нарушении духовных законов, происходят превращения на духовном уровне, а в материи это отражается позднее.

- Очень может быть.

- Убийство, само по себе, это разделение души и тела. Душа уходит – тело остается.

- Я понимаю, я здесь как космонавт? Мое тело всего лишь скафандр, а я внутри него?

- Космонавтов посылают в космос с определенным заданием.

- Все оказывается не просто – если это так на самом деле.

- Посмотри на Солнце.

            Саня глянул на сияющий диск. Сквозь белую пелену солнце не резало глаза.

- Я видел его и раньше, но что с ним не так – вы скажете.

- Глядя на Солнце, ты сейчас видишь взаимодействие духовного с материальным. Тоже и звезды. Свет, посылаемый от Солнца, имеет странную природу. Кроме материального образования, с ним приходит тайная энергия. Можно сказать это окно в иной мир. Оттуда являются инструкции к образованию и развитию жизни. Оно источник и конструктор жизни на этой земле. Жизнь возникает и исчезает по воле духовного мира при взаимодействии с материей, в том числе и через Солнце. Солнце оказывает свое влияние избирательно. На каждое живое существо оно действует по-своему.

- Но наступает ночь.

- Ты вдыхаешь и выдыхаешь.

- Хорошо бы, чтобы ночь в моем сердце когда-то закончилась, и наступило утро.

- Ночь закончилась. Утро наступило. Поднимайся, укрепись и действуй. Я наполню тебя силой, но открыть ее тебе нужно будет самому. Не бойся, не малодушничай, потому что за тебя заплачена высокая цена.

- Что за цена? Кто заплатил?

- Деньги сейчас явлены эквивалентом жизненной силы – там внизу, но выше они не значат ничего. Жизненная сила – это цена. Вместо твоей, свою жизненную силу отдадут другие. Жизнь за жизнь.

- Что сделают с этими другими за меня? Надеюсь, их не убьют?

- Физически они не умрут. Они будут жить. Но на их жизнь ляжет груз ничтожности, и их дела станут тщетой. Каждому в свое время.

- Я не могу так. Я на это не согласен. Деда, я никогда не жил за чужой счет.

- Согласие они приняли добровольно. Это сознательное решение. Приняв этот груз, они забудут все связанное со своим решением. После многих дней скорби к ним придет воздаяние. Ночь и день. А ты, младенец, не перечь старшим! У тебя нет силы, у тебя нет знаний, и разум твой едва приоткрыт. Лучше иди своим путем и не мешай идти другим по своему пути. Пока очищено только твое тело, а сознание еще нет.

- В каком смысле?

- Чтобы тебе стать свободным, необходимо снять духовные оковы.

- Что мне теперь делать?

- Прими силу. Время остановилось и врата открыты. Прими посвящение! Слово твое: Да или Нет?

            Когда старец еще говорил, окружающее пространство начало меняться, облекаясь в текучие формы, и сделалось ненатуральным, как во сне. Саня ощутил великий груз собственного тела и, преодолевая всеобщую нереальность, отчетливо слышал только произносимые старцем слова. Он почувствовал внутри себя немой вопрос, как одному ему понятный вызов; будто не старец, а неведомая сила настоятельно просила дать этот ответ. Он собрался духом и произнес в меняющееся очертаниями пространство слово: «Да!»

            Призрачный сон улетучился. Саня увидел себя на вершине покатой горы покрытой сочной зеленью трав и разливами тонких ароматов великого множества цветов. Солнце сияло в зените, наполняя благоухающую местность мягкими радужными переливами. Прозрачная речка огибала ровным изгибом подножие горы и впадала в серебристое озеро. На широту горизонта тянулись удивительные статные вековые леса и перелески со многими полянами, озерами и петляющими речками. На душе сделалось благоприятно; в сердце вошло умиротворение. Тело совершенно легкое и свободное, словно воспарило в безмолвно-музыкальной безмятежности ликующего эфира.

            Саня обратил внимание, что находится на перекрестии двух троп. Но здесь их не было! А теперь есть! Со спины послышался приближающийся нестройный топот копыт и раскатистое трубное гудение.

«Не оглядывайся!» - повелел голос невидимого старца, и Саня принял это как данность.

            Топот превратился в мощный резонирующий гул с криками, свистом и лязганьем железа. Конная армия летела в спину, готовая смести одинокого человека со своего пути. Ужас нарастал и приближался. Животное желание воспламенило первобытный страх и властно приказывало бежать и спасаться.

«Стой на месте, смотри вперед!» - приказал голос.

            Ужас разбился о спину и рассеялся, так же внезапно, как и появился. Осколки звуков растворились в безмолвии.

            Лихацкий некоторое время стоял, не двигаясь, и вдруг увидел идущего по тропе ребенка. Впереди появился маленький мальчик, взбираясь по тропе, он шел навстречу, радостно протягивая руки. Мальчик показался Лихацкому родным и знакомым, только он не мог понять кто это может быть. Он просто душой чувствовал родную близость с ним. Малыш остановился рядом и потянул руки, желая слиться в объятии, как сын или дочь. Чувства любви и защиты для родного крохотного существа овладели Саней и переполнили неодолимым влечением протянуть руки навстречу и сильно сжать его в своих отеческих объятиях.

«Не трогай его!» - повелел голос, словно это был смертный грех.

            Саня нехотя опустил руки, смертельно переживая о маленьком существе. Мальчик обиделся и зарыдал, всхлипывая и роняя на траву крупные слезы. Лихацкому до боли горько сделалось смотреть на его страдание.

«Пропусти его назад и не трогай!» - велел голос.

            Саня так и поступил. Он отстранился. Мальчик прошел мимо, всхлипывая и вытирая слезы. Саня смотрел, как он удаляется, останавливаясь и оглядываясь. С каждым шагом сердце его рвалось на части и ныло, как при расставании со счастьем, а душа наполнялась тоской. Мальчик ушел, сердце потеряло надежду и опустело.

            Подошел Деда и стал рядом. Саня повернулся к нему поникшим лицом.

- Это было мое все, а ты не дал мне к нему даже прикоснуться!

- Оставь свое прошлое прошлому! Пусть оно уходит в древность своим чередом.

            Старец повернулся и поднял руки в сторону Солнца. Он простоял так довольно долго, а затем, все вокруг сделалось белым и блистающим. С неба снизошло озарение. Тонкий солнечный луч вонзился в его ладони, и облик старца мгновенно переменился. На нем полыхнул огонь, объяв его своим искрящимся пламенем меняющим свечение. Луч исчез внезапно, как и появился. В ладонях старца остался гореть белый сияющий клубок огня, как раскаленный белый камень.

- Не касайся силы, а прими ее, – повелел он и подошел с пылающим огнем в своих руках.

            Саня онемел и не произнес ни слова.

- Прими ее ладонями своими, – повелел старец снова.

            Огонь полыхал так, что у Сани резало глаза и текли слезы. Он укрепился, сомкнул ладони и протянул к огню. Полыхающее пламя, наклонилось и перешло из рук в руки. Огонь оказался не жгучим! Приняв огонь, Саня ощутил его внутри себя, и его стало лихорадить. Он не понимал что происходит: его мышцы стали конвульсировать сами по себе, а изнутри поднимался ужас; от животного страха в глазах потемнело, и по спине прошел холод.

- Деда, я не могу держать… я сейчас огонь вот-вот выроню на землю.

- Держи! – приказал тот властно.

            Саня перекосил свой рот и напрягся изо всех сил.

- Не тужься, твоя сила тебе не помощник. Используй волю.

            Саня посмотрел на огонь в своих ладонях и внутренне расслабился, уловив чутьем бесконечность вверху и бесконечность внизу, бесконечность справа и бесконечность слева. И что он стоит на перекрестке времени и боязнь его ничтожна. Он принял неизбежность и укрепился, дав ход воле. Тьма в глазах рассеялась, а тело начало светиться, словно освещалось изнутри блистающим светом. Ужас улетучился. Он увидел мир так ясно и во всеобъемлющей полноте, словно все время знал, понимал и мог делать и судить обо всем от начала и до конца. Не обдумывая и не придумывая мысли, а данностью, так как оно есть на самом деле. Это запечатлелось в его сознании как короткое событие, но он бы мог честно поклясться самому себе, что это произошло с ним вне времени.

            Огонь вошел в него и растаял внутри. Саня принял свой обычный облик.

Реальность исказилась, пропадая в белом молочном тумане, и исчезла, как наваждение. Два человека оказались среди снегов в белой холодной пустыне. Морозный воздух превращал дыхание в пар.

- Деда, - позвал Саня, - сила теперь во мне?

- Да. Только открой ей путь, – ответил старец.

- Как?

- Время подготовит случай. Воля и разум раскроют ее в тебе. А теперь возвращайся.

            Саня утвердительно кивнул и оглядел вокруг себя белую безмолвную даль.

- Спасибо, Деда.

- Иди, – услышал он ответ, но седовласого старика с ним уже не было.

            Теперь он стоял один как перст, утопая ногами в снегу в центре белой пустыни. Лихацкий оглядывался кругом, как бы приходя в сознание от наваждения. С каждой минутой становилось холоднее и холоднее. Саня заволновался.

- Деда! Верни меня обратно! – крикнул он вдаль и прислушался. – Я одет не по сезону! Что за шутки!

            Саня попробовал пройтись по снегу и набрал его в туфли. Ни тропы, ни дорог, сплошной белый горизонт, утопающий в холодной дымке. Он растер коченеющие уши и руки, недоумевая, что ему делать дальше. От мороза ноги уже заледенели и отказывались повиноваться.

- Саня! – услышал он сзади радостный мужской голос.

            На снегу стоял небольшой летательный аппарат в форме диска и рядом с ним жестикулировал мужик.

- Ну, наконец-то! – крикнул Саня с облегчением и сорвался с места, пытаясь бежать в снегу. – Холодно тут, однако!

            Мужик рассмеялся и ответил:

- Далеко же тебя занесло!

            Саня подбежал.

- Я задам тебе единственный вопрос – Где я?!

- В Арктике!

- Где?!

 

 

Глава 24

 

             

             На пригородном пустыре около реки, совершило посадку сразу три корабля. Всех прилетевших пассажиров ожидал большой междугородний автобус. Он довез Саню к стенам того самого многоэтажного здания, из которого он выходил в город первый раз, следуя на остров. Родные места встретили Саню моросящим промозглым дождем и холодной сыростью. Но он был очень рад своему возвращению.

            Наблюдая через мокрое автобусное окно за мелькающими домами и улицами, Сане казалось, что он не был здесь уже несколько лет к ряду. Хотя ни каких изменений город вовсе не претерпел, за исключением, по ходу следования: пары новых магазинов, новой кафе-пиццерии и парикмахерской. Все остальное, как и раньше: люди, машины, дома, как и пять и десять лет назад, как всегда.

            Автобус не стал подъезжать прямо к входу, а подрулил к стоянке. Саня вышел под моросящие капли дождя и заметил ожидающую под зонтом Эмму. Она пошла на встречу и благоразумно раскрыла запасной зонт.

- Привет, Эмма! Мне кажется, я год тебя не видел!

- Как обстояли дела на «Крыше мира»? – спросила она, отстраняясь от его объятий.

- Великолепно. На этот раз меня не пытали, и не приходилось захватывать «грузовики».

- И не убивать честных роботов, – продолжила Эмма.

- И не испытывать предательство секретаря, – парировал он.

            Эмма похлопала Саню по плечу:

- Это всего лишь часть моей работы. Не огорчайся. На самом деле я не умею плакать и сострадать.

- Я всегда помню об этом, - заметил Саня, перед тем как они вошли в широкие стеклянные двери.

            …………………………………………………………………………………………

 

            В кабинете Саня сидел напротив Геннадия Викторовича.

- Твой вводный уровень закончен, – говорил Геннадий Викторович, откинувшись в кресле. - Исход благотворный.

- Это хорошо. Что мне делать дальше?

- Дальше тебе необходимо пройти обучение.

- Чему учиться?

- Сила дремлет в тебе. Разрешение дано. Пробудить ее и овладеть ею – твоя задача.

- Что ж это за сила?

- Очень могущественная. Ее название определяется в иной системе знаний. Тебе ее не с чем даже сравнить. Рассказывать о ней бесполезно.

- Там был огонь от Солнца. Теперь он внутри меня. Я что, смогу теперь воспламенять взглядом? – если мне можно пошутить.

- Хорошо, что ты не утерял чувство юмора. Сейчас можешь отдохнуть несколько дней.

- У меня отдых? То есть я смогу получить путевку в санаторий?

- Выберешь сам, где тебе лучше отдыхать. Можешь выбрать теплые острова или провести время в лесу на Кавказе, в Сибири, в Европе или Америке, в Азии, где только захочешь. Спроси об этом Мэра, он тебе все объяснит.

- Только не теплые острова! – я еще не готов туда вернуться. Сколько дней мне можно отдыхать?

- Четыре дня, – ответил Геннадий Викторович.

- Что ж так мало?

- Больше нельзя – необходимо приступать к тренировкам. Время обращения успешного воплощения твоей силы имеет свой ритм.

- Ну, вот, как всегда – в той цивилизации отпуск обрезали, как только могли, все норовили воткнуть зимой и здесь то же самое. Четыре дня – отличный отпуск.

- Успеешь еще отдохнуть. Даже станет надоедать…

- Не уверен… Да, еще одно, - Саня немного замялся. - Я хотел бы извиниться перед девушкой, которую оскорблял, там, на острове, так сказать, во время захвата грузового корабля…

            Геннадий Викторович обозначил головой знак своего понимания.

- Это просто. Где она находится, узнай у Мэра или Эммы.

 

Глава 25

 

            Весна в этот год выдалась особенно солнечная и теплая. Серые деревья быстро покрылись сочной изумрудной листвой. Голый, скучный пейзаж, холодных улиц, восторжествовал, пробуждая забытые лирические чувства.

            Первый раз, оказавшись в коротком четырехдневном отпуске, Саня сперва решил навестить ту девушку, с которой обошелся крайне неприлично, хоть и извинял себя обстоятельствами. «Да, шевельнулось сердце, да, познакомиться с девушкой, да, нашел повод, – и что здесь такого?» - сдался он, наконец, перед достававшим его внутренним голосом.

            Стремительно переместившись из нового мира в мир старый, он сходу ворвался в городскую суету. Следуя по шумному городу, пересекая и смешиваясь с людскими и автомобильными потоками, Саня чувствовал себя отчужденно. Словно человек, который ни разу  не путешествовавший, внезапно попадает в далекую чужую страну.

            Он оказался один. Нет, страха не было. И окружавшие люди в толпе были прежними. Все они мелькали обычным равнодушным порядком. Просто пришло осознание того, что погружаясь в мельтешащую толпу, он уже не был одним из них.

            Саня освободился от сутолоки, свернув на второстепенную немноголюдную улицу, и по ней добрался до старых городских кварталов с их одноэтажными, зачастую ветхими строениями, порой еще дореволюционной постройки.

            Здесь доживало свой пережитый век давно забытое прошлое, отчаянно прячась в тесных двориках, за кое-где еще сохранившимися старинными железными воротами. Где-нибудь еще виднелись истертые чугунные ступени, ведущие к забитым наглухо, облупленным «парадным» дверям. На дороге, в асфальтовых дырах иногда виднелась старая булыжная мостовая, беспощадно укрытая временем за толстым слоем асфальта.

            На одной из улиц вообще было безлюдно. По тротуару навстречу Сане тихонечко шла, опираясь на бамбуковую палочку, одинокая седовласая старушка в вылинявшей до крайности серой болоньевой куртке. Она медленно передвигалась ему на встречу, шаркая резиновыми галошами, обутыми на шерстяные вязаные носки.

            Как много перевидал он в своей жизни этих убогих, отживших свой век, выброшенных заживо из жизни подобных пожилых людей. Бомжующих, влачащих жалкое существование, выживших из ума, просящих подаяние. Саня наблюдал однажды, как психически ненормальная бабушка была брошена, наверное, собственными «благодарными» детьми на автовокзале. Ее спрашивали, но она ничего не могла о себе рассказать.

            Вид встреченной Саней бабули углубил его в этот трагичный раздел повседневной жизни, в который иногда мысленно углубляются люди, чтобы потом все забыть разом. И что тут поделаешь? Если ты всего лишь сторонний наблюдатель чужой драмы. Посторонний, но что-то там, глубоко внутри старается тебе внушить, что ты, каким-то образом, к этой драме причастен тоже.

Погруженная в себя старушка, шаркая резиновыми галошами, проследовала мимо.

            Он, почему-то вспомнил, как однажды ему выпал случай помочь одной такой же бабушке, у которой словосочетания: жалкий вид и крайняя бедность совпали одно и то же значение. В продуктовом магазине она долго рассматривала выставленную на витрине колбасу и масло, качая головой и испытывая крайнее огорчение от невозможности сделать покупку. То ли этот образ нищеты возбудил в нем чувства сострадания, словно это была, как бы покинутая всеми, его родная бабушка, то ли игра противоречий в его собственной душе пересеклась в высоких чувствах и возбудила в нем действенное сострадание к ближнему: «…И так, как вы сделали это одному из малых сих, то сделали и Мне…».

            Он подошел к этой бабуле, рассматривающей с удрученным видом витрину, и предложил ей свою помощь:

- Бабушка, - сказал он, деликатно, - давайте я вам куплю продукты. Все, на что укажете, что будет вам необходимо…

            В ответ, она посмотрела на него совсем не тем, кротким благодарным видом, который ожидал увидеть пышущий лучшими чувствами меценат. Бабуля взглянула на него видом генерального директора, оскорбленного в лучших чувствах нерадивым подчиненным. Ее образ, побуждавший к жалости, разрушился мгновенно.

- Что?! – произнесла она надменным голосом на весь магазин. - Я сама покупаю себе, все что нужно! Смотрите, какой помощник выискался!!!

            Продавец и покупатели сразу же уставились на разыгравшуюся нестандартную сцену. Конфуз ситуации был очевидным. Желая сделать добро – Саня оказался застигнутым врасплох, как мелкий мошенник. И, правда, со стороны это выглядело: бедная бабушка, и молодой прохвост совсем уже без совести, если решился на обман пожилого человека. Этот мгновенно созданный вердикт окружающих людей, легко угадывался в обращенных к нему лицах.

            Либо она подумала, что ее как-то пытаются обмануть и не снизошла в собственных мыслях до сострадания к ближнему, либо была просто дурой по жизни, из тех, что из-за своей непомерной гордости существуют сами себе во вред.

- Я же хотел вам просто помочь… – произнес он, сдавленным голосом, осознавая себя идиотом.

- А-а мошенник! – торжествовала бабка, явно упиваясь статусом королевы положения, и понесла откровенный бред. – Глаза твои бесстыжие! Нужно ментов вызвать, чтобы дали тебе в мусарне хорошенько, один раз…

            Этот ее перл, окончательно вывел Саню из себя. Он поднял руки, привлекая к себе внимание окружающих, и сказал во всеуслышание, показывая на бабку:

- Господа покупатели, чтобы не было у нас разночтений: я хотел этой старой идиотке купить продукты за свои рубли, учитывая ее жалобный и чмошный вид, но жестоко ошибся, – он покрутил пальцем у виска. – Этой… уже помогать бесполезно.

            Покупатели туповато смотрели то на Саню, то на бабку. Бабка начала орать матом во все горло.

            Саня вышел из продуктового магазина, словно облитый помоями, захлебываясь отрицательными эмоциями.

«Старая, старая тварь! И я тоже дебил конченный…» - формировал он наспех собственные чувства в обрывочные, рубленые мысли.

            С этого момента он вывел для себя простое правило – помогать только тем, кто сам попросит о помощи.

            Ему пришлось сбросить с себя эти мрачные воспоминания, угадывая в следующем квартале окончание своего путешествия.

            Между тем, день обещал быть очень теплым и Саня уже пожалел о том, что вопреки совету Мэра, надел слишком теплую рубашку.

            Дом, к которому он подошел, оказался обычным, ничем не выделявшимся строением, среди таких же одноэтажных зданий. Вход во двор скрывался за кирпичным забором с выкрашенной в салатный цвет металлической калиткой.

- Открыто, входи в дом, – услышал Саня женский голос за калиткой.

            Он вошел в небольшой дворик. За калиткой женщины не оказалось. Что-то типа «Мэра» впустило меня, подумал он и направился к входной двери дома. На пороге, перед дверью, сидел серый кот, внимательно следивший за вошедшим человеком.

- Привет, – обратился он к коту. - Войти можно?

            Кот поднялся и отошел в сторону.

            Пройдя коридор, Саня попал в просторную светлую комнату. В приоткрытые окна проникал свежий воздух, колыхая длинные белоснежные гардины. Это был зал, с которым сообщались все остальные комнаты. Полированный сосновый пол источал мягкий желтый блеск. Блики солнечных лучей играли на ореховой мебели, гнутых мягких стульях, светлом округлом столе. Чистота и уют выдавали в доме заботливую хозяйку.

            Слева у стены высились тумбой старинные часы красного дерева с медленно качавшимся за стеклянной дверцей, длинным золоченым маятником. Часы привлекли внимание Лихацкого, что он даже не заметил, как в зал вошла девушка.

- Добрый день.

            Лихацкий повернулся к ней и, здороваясь, увидел привлекательного вида создание, стоящее, напротив, в легком сиреневом сарафане. Странно, как я раньше этого не заметил, подумал он.

- Засмотрелся на часы, – начал он разговор, оправдывая собственную невнимательность.

- Извини, что не успела тебя встретить.

- Все нормально, дела домашние – самые неблагодарные.

- Я работала.

- Да?.. А я думал, что ты здесь отдыхаешь, – сказал Саня, чувствуя себя скованно.

- И работаю тоже. Присаживайся, – она указала ему на кресло и устроилась напротив.

- Я узнал, что вас зовут Ольгой.

- А вас Александром – я узнала.

            Сане сделалось как-то не по себе. В большей степени, потому, что она ему понравилась, а этого он опасался больше всего. Так иной раз бывает у мужчин: если они разговаривают с женщиной – одной из многих, то разговор льется легко и свободно, но если вдруг им покажется, что это та самая, единственная, как периодически думают молодые мужчины, то иногда фразы приходится вытаскивать из себя буквально клещами.

Теперь он точно считал посещение этой девушки каким-то назойливым и неуместным. «Чего приперся? - переживал он. - Оторвал ее от дела, и теперь она решит, что я навязчивый ухажер.

- Ну, в общем, я совсем не хотел отвлекать тебя от дел… А зашел я только по одной причине – попросить прощение за свое экстремальное поведение. Помнишь? Хоть и не я был тому виной, но прошу прощение за те слова, обращенные в твой адрес…

- Все в порядке. Я быстро разобралась, в чем дело. Я сама оказалась там случайно, – она усмехнулась, вспоминая. - Вылетала от отца с Антарктиды, и не было прямого на «Поплавок», ждать не хотелось, а как раз появилась возможность быстрее добраться в облет. Так я случайно попала на остров. Подошла к первому вылетающему грузовику. А дальше испытала шок. Представь сам эту неожиданность: толпа мужчин, заложник - Николай, со спущенными штанами… окровавленное горло, брань… Испугалась, конечно, и удивилась. Я тогда думала, что все происходит по-настоящему.

- Я тоже.

            Саня решил быстро попрощаться и уйти. Он поднялся из кресла.

- Я рад, что ты не держишь на меня обиды, но мне пора уходить, – бросил он искусственно равнодушным тоном, от того, что ему становилось все больше неловко за себя, от того, что она могла расценить его извинительный визит всего лишь поводом для встречи. Сквернее всего, что внутри и в самом деле шевелились такие мысли, а сейчас терзали его самолюбие. Поэтому, он без лишних церемоний повернулся и направился к выходу с твердым намерением быстрее выйти на улицу, избавив себя от неловкости.

- Торопишься? – вопрос ударился о его спину.

            Лихацкому пришлось повернуться.

- Думаю, что да.

- И для этого ты прошел половину города?

            Вот обо всем догадалась… Может она читает мысли?

- Это что, каверзный вопрос?.. Знаешь, я теперь все время делаю что-то не то. Сейчас я думаю, что лучше было бы совсем не приходить, – он сделал небольшую паузу, внутренне приводя себя в равнодушное состояние. - Я пришел просто попросить прощение.

- Я не знаю, что для тебя было бы лучше, но ты пришел и не надо делать такой безразличный вид.

- Ты о чем?

            В ответ она сказала:

- Спешить тебе некуда.

- Ошибаешься, у меня буквально пять минут.

- Нет, не ошибаюсь, – Ольга подошла ближе, глядя ему в глаза. - Ты сегодня свободен целый день.

- Ты, что узнавала?

- Очень легко. Лучше не ври.

- Ну, вот и раскрыты все мои интимные тайны. Стоит только посмотреть в мое секретное досье, правда?

            Ольга засмеялась.

- Секретное досье?.. Да у тебя на лице все написано.

- Что, так плохо выгляжу? А знаешь, ведь это… Ты можешь думать что угодно, я могу думать что угодно…

            Она перебила:

- Ладно, давай лучше прекратим эту нудную дискуссию. Вот что, давай пойдем, погуляем по городу. Составь мне компанию.

            Саня посмотрел в сторону, как бы прикидывая эту возможность, и ответил:

- Делать мне нечего, как ты знаешь.

- Тогда решено?

            Саня, пожал плечами и прошелся по комнате, глянув на циферблат старинных часов. Стрелки показывали час дня. Он повернулся к Ольге.

- Честно говоря, мне самому… – начал он, но продолжения фразы не получилось. Внезапно раздался странный, саднящий душу низкий металлический звон. Вибрируя, он заполнил собой всю комнату. Мгновением позже звук пропал, растворившись в стенах.

            Застыв как парализованный, Саня не сразу смог совладать с собой, так, что это сделалось заметно Ольге, и она отметила это признаком улыбки.

- Это часы, – коротко пояснил он происхождение мощных звуковых колебаний.

- Сильный звук, правда? – она подошла и провела рукой их деревянной отделке. – Старинные  фамильные часы, между прочим.

- Да-а, - протянул Саня в ответ, - представляю, сколько людей падало перед ними с сердечным приступом.

- Звук у них особенный. Я привыкла, потому что при них выросла. Располагайся здесь, а я пойду, переоденусь.

            Ольга вышла из зала. В комнату вошел серый кот, тот самый, что сидел на пороге дома.

- Гулять идете? – спросил он писклявым голоском, между прочим, проходя мимо Саниных ног.

            Кот – говорящий! Без подготовки это могло парализовать не хуже боя часов. Саня совладал с собой, сообразив, что происхождение кота тоже из разряда роботов. Что-то типа обслуживающего персонала.

- Да, - ответил он, усаживаясь в кресло.

            Кот запрыгнул на стул, сел на задние лапы и уставился на Лихацкого.

- Что? – выразил недовольство Саня.

- Мне поручена безопасность этого дома, – кот выдержал паузу. - Безопасность Ольги в том числе. Когда вы пойдете гулять, мне нельзя будет вас сопровождать.

- Ну и что? Значит, я буду отвечать за ее безопасность, понял. Мы гулять идем, а не на боевое задание.

            Вместо ответа, кот поднял сжатую в кулачек правую лапку и, отогнув, свой маленький «указательный пальчик» с обнажившимся коготком, выразительно направил его в Санину сторону.

- Так и будет. Веди себя в городе осмотрительно, - сказал он.

- Кличка у тебя есть? – спросил Саня.

- Меня зовут Томасом.

- Как в мультфильме.

- Знаю.

            Саня качнул головой.

- Конечно, если ситуация выйдет из-под контроля – помощь окажется рядом, – продолжал кот.

            Саня к нему придвинулся и потерял терпение.

- Можно мы просто прогуляемся по городу?

- Можно.

- Тогда не доставай меня Томас!

            Кот сосредоточенно подался к Сане.

- Но вы необычные люди.

            Эта беседа, с не в меру предусмотрительным котом, Сане стала надоедать. Где там Ольга так долго копается? Глядя на кота, он заерзал в кресле.

- Ты тоже необычный кот! Перестань меня доставать! Ты что списанный инструктор по диверсионным операциям что ли?

- В отличие от тебя, между прочим, - Томас вальяжно развалился на стуле, - я много раз участвовал во внешней работе.

- Здорово, - ответил ему Саня. - Ну, где же Оля? Чего она так долго?

- Она же девушка! – бросил Томас с укоризной и, спрыгнув со стула, исчез в прихожей.

«Да, - подумал Саня, откинувшись на спинку кресла, - похоже женщины везде одинаковы».

            В прихожей послышалось движение, и в зал вошла миловидная статная женщина. Она была одета в простое бежевое платье с оборками на рукавах. Может соседка зашла или кто-нибудь? Саня встал, поздоровался, еще не понимая, кто она такая.

            Женщина прошла по залу, поставила кожаную сумочку на комод и ответила:

- Здравствуй, Саша. Вы с Олей гулять собрались?

- Да, но я…

- Не переживай. Я Олина мама. Я знаю о твоем приходе и откуда ты, – перебила его женщина и присела в кресло напротив. - Устала, пока ходила.

- Вы тоже работаете в этой… как бы сказать? - в этой системе? – спросил Саня, указывая пальцем в пол.

- Я работаю на телефонной станции. А там, - она указала рукой вниз, - Теперь, в основном, прохожу, то курсы восстановления, то просто отдыхаю. Гену вашего хорошо знаю.

            Саня вопросительно глянул на нее.

- Ну, Геннадия Викторовича, который занимается сейчас с тобой.

- А понял.

- Ты, может быть, покушаешь или выпьешь чего-нибудь?

- Нет, нет, ничего не надо, спасибо.

- Если что, перекусить вам можно будет и в городе. Оля знает, где есть такие кафе.

- Я тоже знаю город не плохо и хорошие кафе.

            Олина мама улыбнулась и сказала:

- Для нас не все кафе одинаковы. Оля расскажет.

- Да? Тогда ладно.

- Так, Ну, что она там копается так долго? Оля!

            «Вот и я о том же подумал!»

            Ожидаемое появление Ольги, оказалось столь неожиданным и эффектным, что заставило Саню, на некоторое время, забыть правила приличия. Он уставился на нее в восхищении. Это как раз был тот самый взгляд мужчины, который пытаются внушить к себе женщины, порой самыми невероятными способами.

            Из простого халата, олицетворявшего домашнюю обыденность, ее тело вместилось в легкое белое платье с цветными вставками, очень выгодно подчеркивающим все ее формы и контуры. Вместе с тем, платье не бросалось в глаза вызывающе. Ничего общего с нарядами кокеток, которые любят выдавать желаемое за действительное, нечаянно надевая на себя патентованную марку невежества, не соблюдая полутонов и чувственных движений по-настоящему отменного вкуса.

            Но платье было странным. Его воздушный струящийся материал был великолепен, вызывая чувства грации.

            Саня даже вспомнил слово «гламур», плохо понимая его значение.

            Переложив из руки в руку черную дамскую сумочку, Ольга помахала рукой перед его глазами. Саня нашелся.

- Платье очень красивое и тебе очень идет.

- В самом деле?

- Но я, правда, никогда еще не видел ничего подобного.

- Ты и не мог видеть ничего подобного. Как ты думаешь, из чего соткан материал платья?

- Из чего-то невероятного, из какого-нибудь гренландского шелкопряда…

            Ольга засмеялась и отрицательно качнула головой.

- Ну, тогда, я не знаю, из шерсти канадских грифонов или из пуха египетских пингвинов…

- Оно соткано из паутины пауков.

- Невероятно красиво. Кому-то же пришло в голову так жутко заморачиваться.

            Олина мама проводила их до калитки с напутственной речью.

            Беззаботно гуляя по городу, они болтали о малозначительных вещах, стараясь найти к обсуждению достойную тему. Пустопорожняя болтовня, как известно, является деликатным средством выяснения отношений – стоит ли знакомиться ближе или нет.

            Таким образом, прогуливаясь, Саня для себя отметил, что его спутница оказалась самым несерьезным человеком. В ее разговоре и поведении сквозила детская непосредственность. В живом общении это выглядело очень мило. Саню всегда воротило от кокетливой женской игры в житейскую мудрость предполагающую обязательное получение дивидендов, поэтому ему сойтись с Ольгой оказалось очень даже просто. Они быстро начали воспринимать друг друга, и их общение становилось интереснее, без вымученных запинок и пауз: « …ну что бы еще такое придумать и сказать?!»

            А Саня, было, подумал, что придется играть в общение: говорить по принуждению, подбирать нужные слова и делать заинтересованный вид, смеяться – если нужно, поддерживать ускользающую тему разговора и желать, чтобы общение как можно быстрее закончилось. Но все получалось легко и свободно.

- Оля, послушай. Мне твоя мама говорила, что для нас не все кафе одинаковы. Что это значит?

- Правильно. В городе нам можно есть только в определенных кафе.

- Это я уже понял. А почему?

- Ты проходил очищение и восстановление своего организма?

- Да.

- Не рекомендуется его снова засорять, - пояснила Ольга и, указав на продуктовый магазин, дополнила. - Никогда не ешь эту гадость.

            Саня остановился.

- Неужели дела в мире настолько плохи?

- Ешь, если хочешь, потом будешь валяться на активаторе.

- Опять разноцветным?! Не хочу.

- Тогда ешь только наши продукты.

- Что, с этикеткой: «Только для людей параллельной цивилизации!»

- Тут недалеко есть ресторан… – сказала Ольга.

- Ресторан – звучит неплохо. Разве, что перекусить.

- Пойдем, сам все увидишь.

            Они свернули на одну из центральных улиц и после неспешной прогулки, подошли к ресторану с названием «Генеральская усадьба». С виду ничего особенного: полностью остекленный зеркальный фасад, буквы названия, как генеральские лампасы витиевато извивались над входом, украшенные золотыми дубовыми листочками, а на стеклянных половинках входной двери блестели две золотые звезды.

- Звезды на входе, - сказал Саня, - прямо как на воротах воинской части. Не удивлюсь, если крышки столов будут сработаны под генеральские погоны.

- Что поделаешь, если его держит отставной генерал, – ответила Ольга.

            Они вошли в просторный зал с квадратными колоннами и сели у окна за темным лакированным столиком. Кафе оказалось уютным. Посетителей было немного. Приглушенно звучала кельтская гитара. Направленный свет излучался в зеркальном ущелье барной стойки, над которой скрестились две инкрустированные сабли. Стены сливались в одно панорамное панно со старинными бальными сценами.

- «А деньги? У меня нет денег. Бестолочь!» – спохватился Саня. - Послушай, Оля, - обратился он, наморщивая лоб, - когда я шел к тебе, то не думал, что окажусь с тобой в ресторане, - в общем, у меня нет денег.

- У меня есть немного…

- Нет, нет, нет. Ничего не получиться.

- Почему?

- В этом отношении у меня взгляды самые консервативные.

- Что, не будем, теперь, есть?

- Вот… Вот так у меня всегда!

- Поняла. Знаешь, мои деньги – твои деньги. Юмор в том, что ты и я не зарабатываем себе на жизнь. Разницы-то нет – у тебя деньги или у меня.

- Надо же, ни подумал, ни о связи, ни о деньгах… Я просто забыл… Я уже привык, что платить ни за что не надо… - он усмехнулся. - Оказывается, в мире еще ходят денежные знаки…

- Ну и что теперь?! Успокойся.

- Попробую.

            К ним подошла молодая официантка в пестрой гусарской форме, вся в галунах и регалиях. Саня отвернулся, чтобы не смущать официантку своей ироничной улыбкой. Ольга сделала заказ из альбома меню, официантка записала и ушла.

- Саша, – обратилась Ольга.

- Да? – отозвался Саня, поворачивая голову от окна и запирая в себе дыхание.

- Я заказала тебе тоже, что и себе, пока ты приходил в себя от вида официантки.

- Правильное решение. Ты заказала, по-моему, пиццу?

- Да, и сок.

- Хорошо. Надо сказать, что у этого генерала богатое воображение. Оригинальное заведение – как на Новогоднем утреннике, честное слово. Не был здесь ни разу.

- Не стандартно для генерала, правда?

- Это, наверное, все, в чем выражается теперь генеральское благородство.

Официантка принесла заказ довольно быстро, выложила с тонкого деревянного подноса пиццу в больших инкрустированных тарелках и поставила сок в длинных граненых стаканах.

- Оля, - позвал Саня, - так эта пицца не одно и то же, что едят хоть вон те посетители?

- Нет. И сок тоже. Для нас все готовится отдельно. – Ольга внимательно посмотрела на Саню. - Ты же не желаешь снова сделаться цветным чудовищем?

- Я же говорил – только не это.

- Правильно, не ешь всякую гадость, которую продают в городе.

- Так что, получается, тут работают все наши люди?

- Нет не все. Официантка – да. Причем она Анадис. – Ольга обвела взглядом зал. - Еще кто-то.

- Вот люди удивились бы, если бы узнали. Кстати, у пиццы вкус отменный. Невероятно вкусно, - Саня задумался и внимательно посмотрел на Ольгу.

- Что?

- Да, так, пришла в голову странная мысль… Почему-то художники не любят писать картины с жующими людьми. Я лично вспомнил только одну, называется: «Человек, едящий спагетти».

- Ты знаешь, никогда не задумывалась над этим. Мне кажется это потому, что во время еды люди приобретают животные черты. Исчезает одухотворенность.

- Наверное.

- А ты часто посещаешь такие заведения? – спросил Саня.

- Вообще, я редко бываю в городе. Сейчас приходится много работать.

- А кем ты работаешь?

- Оформляю жилые помещения – чтобы людям было комфортно в них жить. Эта работа творческая – как у художников. Все начинается с человека. Например, учитывается: его мировоззрение, желания, привычки, характер. Кстати, квартира, в которой ты сейчас живешь, - оформляла я.

- Интересно… А ты много где бывала?

- Да. Приходит время отдыха, выбираю место на земном шаре, где хотелось бы побывать и отправляюсь туда. Вот последний раз, была у папы в Антарктиде.

- Здорово. Я почти нигде не был.

- Уверяю – у тебя еще все впереди.

            Саня помолчал и ответил задумчиво:

- Да… И позади у меня тоже – все.

- Гложет прошлая жизнь?

- Уже почти нет. С женой мы в разводе, но с ней живет моя дочь. Кем ее вырастит мама – не знаю. Наверное, такой же… - Саня запнулся.

- В этой ситуации тебе обязательно помогут.

- Это хорошо. Ну, - сказал Саня, мгновенно меняя тему, - куда пойдем дальше?

- Не знаю.

- Понимаю, что этим городом тебя удивить невозможно, но может быть подойдет парк? Хотя туда трястись на трамвае.

- Почему на трамвае – возьмем такси, – ответила Ольга и пригласила к столику официантку.

            Та подошла очень быстро. Ольга положила бумажную купюру ей в блокнот.

- Все хорошо? – спросила официантка, захлопывая блокнот с деньгами.

- Спасибо, – сказал Саня.

- Может вам деньги оставить? – опять спросила официантка.

- Нет, не стоит, - ответила Ольга, - возьмем в банкомате.

- Хорошо, - сказала официантка и ушла.

            Ольга перехватила Санин взгляд.

- На счет денег не беспокойся – они такие же мои, как и твои. Тут недалеко есть уличный банкомат – возьмем там.

            В кафе было тихо и уютно. Улица их встретила городским шумом и рокотом проезжающих машин.

             Они подошли банкомату, вмонтированному в стену дома. Ольга воткнула в него пластиковую карточку. Пока она нажимала кнопки, сзади подошла переполненная собственным достоинством парочка в белоснежных одеждах. Их сложные изображения на лицах явно желали преувеличить собственные достоинства за счет мнимой классовой привилегированности. Беря лишь форму такого поведения и не чувствуя сути, они выглядели очень забавно.

            Сане сразу же стало интересно за ними наблюдать.

            Толстый мужчина с выбритой лоснящейся головой, неторопливо полез в борсетку, словно это несложное действие олицетворяло собой таинство, исполненное королевским пафосом. Его сопровождала молодая спутница. Сразу же бросалось в глаза, что эта девица с ядреными формами молодой доярки, своим поведением старается выдать принадлежность к некой элите, при полном отсутствии необходимых внутренних качеств.

            Ольга ждала – экран банкомата выдал красный перечеркнутый круг, сообщая тем самым о невозможности совершения операций некоторое время.

            Девица тут же откровенно продемонстрировала отсутствие элитарной особенности, высокомерно уставившись на Ольгу.

«Жена или дочка?» - старался угадать Саня, рассматривая эту аномальную парочку, но внезапно все прояснилось само собой.

            Перекормленное круглое лицо мужского тела, с выразительным вторым подбородком, повернулось передом к своей несравненной спутнице и обратилось к ней:

- Зая.

Последовала пауза, пока Зая сделала перезагрузку для адекватного восприятия реальности, так как с презрительной иронией наблюдала за действиями Ольги, поэтому с некоторым опозданием отреагировала на зов своего благодетеля.

 - Ты хотела научиться брать деньги из банкомата, – сказало мужское лицо с нежностью, на которую было только способно.

- А разве я не умела? – спросила та с затаенным психом, принимая в руку пластиковую карточку, и нервно затеребила ее в своих пальцах.

            Зая, испепеляя взглядом, выглядевшую проще, но намного эффектнее Ольгу, невольно оказалась скомпрометированной в некомпетентности по отношению к деньгам перед своей невольной соперницей, только что ловко нажимавшей кнопки банкомата.

            На ее месте, другая «Зая» не предала бы столь большого значения, походя сказанным словам, но это оказался не тот случай. Накопленная отрицательная энергия быстро перешла свой коллапс и получила выход.

            Сначала у Заи еще больше покоричнивел ее искусственный загар и так неумеренно отцвечивающий от ее гладкой кожи. На месте аристократки мгновенно оказалась уязвленная простолюдинка. Гордость закровоточила и потребовала немедленного отмщения, выработанный яд необходимо было в кого-нибудь впрыснуть.

- Милая, - зло обратилась она к Ольге с нарочитой фальшивой мягкостью, - что ты так долго пялишься на экран… Это же тебе не телевизор!

            Хотя Ольга всего лишь ждала пока банкомат придет в рабочее состояние и отреагировала на этот явный выпад совсем не адекватно. Как бы извиняющимся взглядом она посмотрела в сторону своего гордого оскорбителя и скромно ответила ей, полностью принимая ее неуместные претензии.

- Извините за задержку, просто в банкомате отсутствует связь с банком… - ответила она голосом золушки, скромно стоящей перед своей вредной мачехой. -  А вот он уже включился… Пожалуйста, проходите, я вас пропущу вперед.

            Это добровольное Ольгино унижение у Сани вызвало необходимость восстановить попранную справедливость.

- Похвально, милая, - обратился он, к упивающейся самодовольством Зае, - Вы в первый раз держите в руках пластиковую карточку, а уже так уверенно отличаете банкомат от телевизора.

            Ольга тут же попыталась одернуть Саню, делая ему успокоительные знаки.

            Ответ Заи долго ждать себя не заставил:

- Милая?! Я с тобой вообще не разговариваю – урод! Заткнись, пожалуйста!

- Д-а, - протянул Саня, - происхождение не купишь.

            Ольга отчаянно дернула его за руку.

            Зая стала в хищную позу и тщетно пытаясь проявить свое благородное положение, ответила:

- Чтобы так разговаривать со мной, ты должен быть нашего круга, дорогой мой! А до этих пор вали под ручку со своей подстилкой куда-нибудь…

Лощеное лицо папа-мужа, начало проявлять признаки недовольства, но не угадывало момент для вклинивания в разговор, смысл которого, по-видимому, для него оставался еще темен. Ему стало понятно только то, что на Заю наехали.

- Про подстилку вы лучше спросите у своего папы, – при этом Саня показал рукой на рядом стоящего с вытаращенными глазами Заиного борова.

- Шли вон отсюда, быдло! – завизжала Зая.

- Я не понял, что за дела? – воткнулось в разговор тело супруга.

            Ольга взяла Саню под руку и оттянула в сторону.

- Как доставать деньги, вас научит папа, а остальное, вы, думаю, уже умеете, – не унимался Саня.

            Папа-муж подался своей фронтальной частью вперед, улавливая бессильные ноты отчаянья в голосе своей молодой супруги.

- У вас есть несколько секунд, пока я набираю номер, произнес он, стараясь при этом держаться стороны чопорного аристократизма, все больше и больше краснея с каждым нажатием кнопки на своем сотовом телефоне.

- Рабочий и колхозница  - картина постмодерна! – бросил им Саня, увлекаемый Ольгой проч.

            В ответ тело лишь царственно взглянуло на него как на ненормального и, усмехнувшись нелепому простодушию визави, досадно мотнуло головой.

            В этот момент, Зая, нежно обхватив руку своего супруга, корчила на своем лице обиженно-достойные гримасы.

- Вы это серьезно? – удивился Саня, - Послушайте…

- А ты как думал, – съязвила Зая, в довольстве обнажая отполированные зубки.

- Да, пойдем же отсюда, – дернула Саню за руку Ольга. - Ты что делаешь?!

- Ну и гордость, – усмехнулся он.

- А вы можете уже не спешить! – крикнул им вслед толстопуз, прерывая разговор по мобильнику.

            Но Саня его уже не услышал. В его голове прошла активация внешнего оператора, и голос в ушах начал докладывать обстановку, связанную с произошедшим нечаянным инцидентом.

            У Ольги заиграл мелодией сотовый телефон, в который она на ходу стала внимательно вслушиваться.

- …уходите отсюда немедленно… - неслось в Саниных ушах.

- Идем отсюда, быстро! – сказала Ольга, ускоряя шаг.

«Ну и что же такого произошло?» - еще любопытствовал Саня, стараясь идти в такт с Ольгой, длинные тонкие каблуки, которой мешали ей быстро идти по тротуару.

«Ты породил скверную историю. Быстро следуйте вперед по тротуару, я скажу, где свернуть» - командовал оператор.

- Говорят, надо быстро убираться отсюда, – обратился он на ходу к Ольге.

- Это я уже поняла. Но я не могу бежать – у меня каблуки, а не кроссовки.

«Необходимо выиграть немного времени, - несся доклад оператора. – Вас будут преследовать четыре парня крепкого телосложения. Они подъедут на Фольцвагене. Пересекут проезжую часть для остановки на вашей стороне. Им помешает встречный транспорт, но не надолго. Слева от себя вы видите двор перед пятиэтажками. Пройдите его через открытые ворота до конца»

- Уйдем? – поинтересовался вслух Саня. - И вообще, почему мы должны от кого-то бежать? Оля, уходи спокойно, я сам разберусь с этими придурками.

- Делай то, что тебе говорят, – ответила она серьезно.

«Прекрати думать о самодеятельности» - добавил оператор озабоченно.

            Саня с Ольгой, сцепившись руками, с возможной для них скоростью, прошли какой-то незнакомый двор.

«Следуйте во вторую дверь слева, - сказал оператор, подсвечивая визуально в Саниных глазах маршрут, синей стрелкой к нужным дверям. - Ваши преследователи уже рядом, они проскочили встречный транспортный поток и бросили машину на тротуаре»

- Лучше бы отключили толстому телефон! – бросил вслух Саня оператору, открывая перед Ольгой дверь в подъезд.

«Не нужно было создавать проблемы» - ответил оператор.

«Теперь что?» – спросил про себя оператора Саня, очутившись с Ольгой в каком-то нечищеном старом подъезде. Проход в подъезд оказался сквозным, но оператор скомандовал -  подниматься наверх по лестнице.

            Один из молодых парней спортивного вида, вбегая в пустой двор, заметил движение закрываемой двери в подъезде и, указав направление остальным, ринулся к ним.

            Ольга и Саня успели подняться лишь на второй пролет подъезда, как входная дверь с грохотом раскрылась и в нее, один за другим, вломились четверо парней.

- Там выход глянь! Костян, наверх! – послышался отрывистый командный голос.

            Скрипнули двери и другой голос, азартно предположил, что на выходе так быстро скрыться они бы не успели, кто-то прыжками поскакал по лестнице.

            Ольга с Саней успели только подняться на третий пролет, когда их снизу настиг, видимо Костян, и, остановившись, восторженно заорал остальным:

- Э-э… я нашел их!

            Снизу понесся нестройный топот. За это время, беглецы успели подняться еще на один пролет и остановились на лестничной площадке.

- А ну стоять! – прикрикнул Костян, следуя за ними, и остановился рядом.

Саня загородил собой Ольгу.

            Костян, ничего не говоря, вальяжно оперся локтем на перила и спокойно глядел на них. Ему показалось несколько странным поведение мужика, который загородив свою бабу, не проявлял при этом, даже признаков скрытого страха, но стоял спокойно,  задумавшись о чем то.

            В этот момент, Саня вовсю общался с оператором:

«…сейчас нас прессовать уже начнут… ага, это называется все под контролем… ну, мне уже некогда… и что?... потому что биться иду с реальными пацанами… что не ввязывайся? А, что просто стоять и ждать?.. Надо что-то делать…»

            Подоспели еще трое парней и грубо оттеснили Саню с Ольгой в глубину подъезда. Из них самый деловой, расталкивая остальных, подошел вплотную к Сане.

- Ты дергался сейчас там, на улице? – спросил он, чеканя слова, сжав в твердом кулаке Санину рубашку.

            Голос оператора в голове Лихацкого уже умолял, что ничего не надо предпринимать, даже при любом развитии событий. Внутренне общаясь с ним, Саня не выдержал и произнес вслух абсурдную для пацанов фразу:

- Ну да, высшее достижение сверхцивилизации.

            Деловой пацан, стянув еще плотнее рубашку в кулаке, хотел было рубануть напыжившегося лошару в скулу, но услышав от него неадекватную фразу, чуть промедлил.

- Ты че, осел, параноик, что ли?

            Вдруг, внизу на лестнице, раздался старушечий голос:

- А ну не трогайте их!

            Все уставились вниз. В пролете, между лестничными маршами появилась древняя сухонькая старушонка с морщинистым, землистым лицом в выцветшей серой болоньевой куртке и галошах.

            Пацаны такого прикола еще не встречали, поэтому слегка опешили, соображая, в чем его скрытый смысл.

Старушка поднималась по лестнице, хватаясь подрагивающей жилистой рукой за перила.

- Брык, это че такое? – обратился один из пацанов к главному.

            Брык не нашелся, что ответить, отпустил Саню и подошел к перилам.

- Че те надо, старуха?! – обратился он к бабке.

- Проваливайте отсюда, быстро, – приказала она, все так же продвигаясь вверх по лестнице.

            Саня сразу узнал в ней ту самую старушку, которую случайно встретил сегодня на улице. Это точно была она!

            Брык улыбнулся, вопросительно глянув на пацанов.

- Та, она больная, наверное, – предположил один из них.

- Че, дура, да? – спросил ее Брык, стараясь, при этом, выглядеть эффектно.

- Как же ты разговариваешь с бабушкой? – укоризненно спросила его Ольга.

- Заткнись сука! – небрежно бросил тот в ее сторону.

            Ольга дернула Саню за руку и выразительно посмотрела ему в глаза.

- Опять сука. По твоей милости, между прочим.

- А ну оставьте их! – приказала бабка и остановилась перед пацанами.

            У пацанов произошло некоторое замешательство.

- Слышь, старуха, - вздохнул Брык, - быстро вали отсюда на помойку. Я не шучу, плесень!

- Да какие тут шутки, забирай своих братков, и свалили быстро из подъезда, – ответила бабушка серьезно.

            Этот разговор со строптивой бабкой развеселили Брыка, - он засмеялся.

- Макс, быстро утащи ее отсюда, – повелел он высокому мастодонту, тупо взиравшему все это время на этот неожиданный беспредел.

            Рослый парень, немилосердно схватил бабку за шиворот, с явным намерением отволочь ее вниз по лестничной клетке, но неожиданно резко неуклюже присел перед бабулькой на корточки, стараясь высвободить свою руку из ее захвата. Произошел ненормальный короткий эпизод: Макс, тщетно пытался вырвать свою лапу из тонкой сухой руки бабули, нелепо кланялся и сопел, стараясь высвободиться, потом бабуля разжала пальцы, и он упал на задницу.

            Так по-дурацки пасть перед братвой, по желанию сухой старухи, мгновенно Макса привело в бешеную ярость. Он вскочил на ноги и, концентрируя в крепко сжатом кулаке всю свою обиду, резко хлестанул им в голову бабули. Бабушка пригнулась. Кулак описал в воздухе бесцельную дугу. В ответ, Макс получил от старушки неслабый удар в живот с придыхом и при ее же помощи, съехал по лестнице вниз.

            Остальные трое пацанов оказались совершенно не готовы к такому странному повороту событий. Однако показная крутость делает людей глупыми – глупыми, но не трусливыми. Теперь, на бабку ринулись двое, один с намерением влупить ей ногой в грудь, чтобы она улетела вниз по лестнице, а другой, за ним следом – из банального побуждения не стоять на месте.

            Но старушонка оказалась проворнее пацанов. Она ловко нырнула вниз в сторону от пролетающей ноги противника, одновременно помогая ему свободно лететь мимо нее. Противник, не встретив ногой ожидаемого препятствия, неуклюже проспотыкался вниз через возившегося Макса, отчаянно цепляясь за перила, и затормозил спиной об стену. Второй, следуя за первым, явно не ожидал столь совершенного владения своим телом от немощной старухи. Он увидел взглядом стороннего наблюдателя, как она, взбегая по ступеням мимо него, технично разворачивается вокруг своей оси, словно балерина, бьет ногой в его спину, усиливая поступательное движение его тренированного тела навстречу крашенной бетонной стене подъезда. Его тщетные попытки остановить это перемещение не принесли должного результата, и телу тоже пришлось удариться о стену.

            Наблюдая такое необычное шоу, Брык забыл об Ольге и Сане.

            Старушка очутилась перед ним.

- Думаем, думаем, – проговаривала она назидательно.

            Но на Брыка оказала пагубное действие привычка: сначала бить – потом думать. У него всегда нормально получались удары сначала в нос, потом в живот. Мощный полет его тренированного крепкого кулака был прерван сильным ударом галошей в плечо. Его кинуло на перила. Превозмогая приступ боли в плече, Брык отпрянул от перил и двинулся на бабку как танк. Сделав обманное движение правой рукой, бабуля рубанула Брыка в скулу кулаком слева. Он улетел вправо и столкнулся с дверями.

             

            С обратной стороны этой двери, напряженно вслушивались к доносившимся опасным звукам хозяева квартиры.

- Что там происходит? – обращалась шепотом испуганная женщина к мужчине, стоявшему на цыпочках у входной двери. – Леня, не смотри в глазок, я тебя умоляю.

- Они двери сейчас нам выбьют, – зашипел испуганный Леня, после удара о дверь снаружи, словно женщина была в этом виновата. – Наверное… звони в милицию.

            Женщина, перебежала в спальню и из приоткрытой двери выглядывала в прихожую. Она испугалась и закатила глаза. Мужчина, стоя в нерешительности, поправил свои спортивные штаны и продолжил прислушиваться.

- Мне страшно! – выговорила женщина.

- Та заткнись ты, - задергался на нее всем телом Леня, как паралитик. - Это может даже разборка, – заключил он, прислушиваясь к звукам.

- Чего?.. – не поняла женщина.

- Закрой рот! - зашипел мужчина, предупреждая ее внезапную истерику. – Принеси мне лучше нож с кухни.

- Чего? - женщина дрожала и казалась на грани обморока.

            Леня продолжил суетливо шептать:

- Утот, большой… Ну, по которому молотком бьем, когда мясо рубим!

- Я боюсь! - отрезала женщина, срываясь на фальцет.

Леня, молча, лихорадочно затряс в ее сторону скрюченной рукой и с безумными от страха глазами осторожно проскакал мимо женщины на кухню.

- Леня, ты будешь пороть людей ножом?! – прошипела ему в след женщина на последнем дыхании и закрылась в спальне.

           

Пришедший в себя Макс, зашел со спины, щелкая глянцевым лезвием кнопочного ножа. Наступая, таким образом, на бабку сзади, он не врубился, как дергавшийся в поединке с бабулей Брык сначала вылетел на перила, а потом улетел в другую сторону, грохнувшись о двери.

            Макс был в ярости от этой старой «немощной твари», которую намеревался с большим удовлетворением пырнуть в поясницу, а затем истыкать и порезать все ее тщедушное старое тело, вместе с теми двумя уродами, стоящими спокойно в стороне.

            Но где у бабушки только что был зад, там мгновенно оказался перед. Макс делая выпад, увидел пред собой серьезное лицо бабули, ощутил хруст своей руки, сжимавшей нож. Затем почувствовал ее костлявые пальцы, клещами сжавшие его горло; звук падающего ножа, удар кулаком в живот и удар коленом в лицо. Почти ничего не чувствуя, он брякнулся спиной к дверям на мягкую резиновую подстилку с широкой белой надписью «Welcome».

            К этому моменту очухался и поднялся Брык. Его тоже привлекла спина бабули. Он успел дернуться ей на встречу и получил, резкий удар голошей в грудь. Брык бухнулся к Ольгиным ногам.

            Когда Брык еще бился головой о двери, двое пацанов уже оклемались на лестничном пролете.

- Дан, ствол в машине? – спросил Костян, опираясь на стенку.

- Да, под панелью, – ответил Дан, преодолевая болевой приступ.

- Ну, падла! – заключил Костян. - Короче, давай вдвоем!

- Только одновременно, – согласился Дан.

            В это время, бабушка, по-деловому, инструктировала Саню с Ольгой.

- Сейчас поднимаетесь на последний этаж. Потом, по металлической крашеной лестнице вылезаете на крышу. Там вас подберут, – теперь она обратилась непосредственно к Сане. - Выход на крышу – через люк. Люк закрыт навесным замком, – бабушка протянула брелок, - Моя открывалка, - пояснила она. - Вставишь в замок и все, только хорошо его придерживай. Все – идите.

- Ба, у тебя что, черный пояс по кун-фу? – спросил Саня.

- Поднимайтесь по лестнице! – отрезала бабуля.

- А ты, бабуль?

- Справлюсь, – махнула она рукой, глянув на взлетающих по ступеням пацанов. - Сильно не торопитесь.

            Пацаны, с перекошенными от злости лицами, бежали по лестнице, явно намереваясь, смести старуху своими плотными телами, размазать по стенке и потом долго бить ее обмякшее тело ногами.

            Саня с Ольгой не успели еще одолеть один лестничный марш, а бабуля, как нормальный боксер, с разворота уже успела отправить одного из нападавших кулаком прямо в нокаут. А другому, отбив его два удара, сделала выпад ладонью в грудь, так, что тот на мгновение замер; прошла за него и нанесла кулаком короткий удар ему в затылок, от чего пацан рухнул без чувств, словно мешок с мусором.

            Бабушка торопливо зашагала вниз по лестнице. На «поле битвы» копошились только пацаны.

            ……………………………………………………………………………………..

            В дежурной части городского отделения милиции раздался звонок по линии «02». Оперативный дежурный решил выдержать паузу до третьего сигнала, пережевывая послеобеденное бисквитное печенье, и бросив взгляд на АОН, между прочим, определил, что звонят с телефона автомата, расположенного на улице Московской недалеко от центрального шмоточного рынка. Этот номер он выучил наизусть на прошлой смене, потому, что в тот раз с него периодически звонили два отмороженных подвыпивших подростка и матом крыли всю милицию, наивно полагая, что с телефона-автомата их местонахождение засечь совершенно невозможно. В тот раз, они настолько достали дежурную часть, что пришлось высылать группу немедленного реагирования и отлавливать придурков

            Дежурный упал в кресло, крутнулся боком к столу, демонстративно закинув ноги на стол-приставку. Сделав большой глоток газированной воды из пластиковой бутылки, он резко схватил трубку и скороговоркой представился стандартной фразой.

            В телефонной трубке взволнованный сбивчивый женский голос, перемешанный с шумом городской улицы, путано пытался объяснить, что на лестничной клетке происходит что-то типа кровавой разборки, что несколько мужчин между собой дерутся и что-то выясняют. Что она, поднимаясь на этаж к знакомым, увидела кровавую разборку и очень испугалась, и что кто-то спросил у кого-то: «Где ствол?».

            Женский голос лепетал еще что-то, но дежурный остановил ее:

- Женщина! жен-щи-на! Вы меня слышите?

- Слышу вас, - осеклась та и продолжила. - Там может произойти убийство, понимаете…

- Вы сейчас с кем разговариваете?

- Я сейчас в милицию звоню! – не унималась та.

- Вы говорите с оперативным дежурным…

- Приезжайте сейчас же… там…

- Приезжать куда?! – рявкнул в трубку дежурный, нашаривая ручку и пододвигая ближе оперативный журнал – Вы вообще кто?

- Я женщина, - ответил с немалым удивлением голос.

- Женщина, может произойти убийство - где?!

- Здесь, вот, в пятиэтажном доме.

- На какой улице преступление происходит?!

            Женщина задумалась, соображая, и нашлась:

- А-а-а, улица Московская.

- А какой номер дома? – доставал по порядку информацию дежурный.

А-а-а, номер дома, сейчас скажу, - женщина замешкалась, - 152.

- 152? – переспросил дежурный.

- По-моему 152, - женщина опять замешкалась, - или 132.

- Так 152 или 132?

- Вроде 152. – ответила она неуверенно.

- Тогда, если мы приедем на 152, а окажется 132, вы преступников к 152-му дому приведите, пожалуйста.

- Чего?.. – не поняла женщина. - Точно номер 152.

- Ладно, - обрезал ее растерянность дежурный, - В каком подъезде вы видели преступление?

- С улицы есть вход во двор, огороженный забором, второй подъезд слева.

- Вы с телефона-автомата звоните около этого дома?

- Да.

- Понял. Секундочку побудьте на трубке.

- Не поняла…

- Трубку не бросайте, секундочку!

            Точно 152, подумал дежурный, глянув на схему района, и скинул ноги со стола, удобнее усаживаясь в кресло.

В дежурку вошел его помощник. Дежурный зажал микрофон телефонной трубки рукой и затараторил скороговоркой помощнику:

- Леха, быстро ГНР-щиков! (Группа Немедленного Реагирования). Пусть одевают подгузники (бронежилеты), каски; опера вызывай – он торчит в кабинете. Пусть быстро метутся на Московскую 152, - тараторил он, одновременно показывая помощнику запись в оперативном журнале. - К пятиэтажке, во двор заезд с улицы, второй подъезд слева. Там, похоже, какая-то месиловка, несколько мужиков выясняют отношения – может быть оружие. Водила где?

- Серега с группой на краже, Коля здесь.

- Тогда его… и быстро собирай группу!

- Участковый здесь – у бабки заяву принимает.

- Пускай бросает бабку и ломится в уазик! Быстро!.. Бабка пусть ждет!

            После этого дежурный переключился на женщину:

- Женщина, ваша фамилия, имя, отчество!

- А зачем?

- Вы сейчас сообщили о совершаемом преступлении в дежурную часть милиции. Говорите по порядку, о чем вас спрашивают.

- Удивительно.

- Ваша фамилия, имя, отчество?!

- Зачем вам моя фамилия? – простонал возбужденный голос.

            Дежурный тяжко вздохнул.

- Женщина, вы молодец, сообщили о преступлении, давайте уже до конца договорим с вами как положено по закону!

- Я не буду называть вам свою фамилию, - ответила женщина кокетливо, - но меня Ирой зовут, если что… Я боюсь…

- Женщина милая, послушайте…

            Дежурный не договорил – в трубке послышались частые гудки.

- Баба тупая, Ира блин! – Крикнул он в трубку и бросил ее на телефон.

- Что, сильно тупила? – поинтересовался помощник.

- «Я боюсь». Дура!

            Помощник со своего телефона уже вызванивал людей, собирая группу.

– Я во вневедомственную охрану позвоню, пусть тоже туда подтянутся.

- Да, давай, звони…

            ………………………………………………………………………………..

            С телефона автомата по улице Московской, расположенного напротив дома № 152,  в этот день никто не звонил. Его грязная трубка, целый день провисела на рычаге ни разу не тронутой. Люди теперь все больше и больше пользуются сотовой связью, оставляя телефоны-автоматы в полном забвении.

            ………………………………………………………………………………..

 

            Брык с братанами копошился лежа на лестничной клетке, вытирая сочившуюся из носа кровь рукавом своей дорогой черной рубашки. Голова гудела и сильно ныла левая рука, не давая ему нормально подняться.

- Костян, че валяешься? – спросил он братана.

- Тоже что и ты, – бросил в ответ Костян.

            Брык поднялся на ноги и посмотрел на кровь, размазанную по своей руке.

- Блин!

- Где бабка? – поинтересовался Дан, вставая.

- Макс! – окликнул Брык сидевшего у стенки квадратного парня с разбитым лицом, - Классно нам сейчас ввалила… бабка!

            Макс сопя как паровоз, ничего не сказал, поднялся на ноги и смачно харкнул на пол.

- Слышь, ни хера себе, бабка, – отозвался Дан.

- Костян, ты чего-нибудь понял? – спросил Брык и затрясся от смеха.

- Да-а, - протянул Костян, тоже заражаясь его смехом - Что это было? Я так и не въехал.

            Брык сделался серьезным и сказал, обращаясь ко всем:

- В общем, так, парни, дело мы сделали, толстый нам должен. О том, что здесь было – забыли. А с этой старой тварью еще поквитаемся – иначе, скоро об нас ноги станут вытирать.

            Снизу донесся гулкий звук открывающейся входной двери подъезда.

- Так, наверху посмотрите!.. Чего тебе?!.. Что?!.. В тот подъезд иди! – донесся снизу мужской распорядительный голос.

- Менты, – заключил Костян.

- Какая-то сука уже позвонила, - сказал Брык. - Слышь, бандиты… С ментами ведем себя по-умному. Макс – без дешевых понтов.

            Двое автоматчиков под тяжестью бронежилетов, грузно поднимались по ступеням. Увидев на площадке помятых пацанов с кровью на лицах, предусмотрительно остановились на лестнице, взявшись плотнее за цевье автоматов.

- А ну, парни, у кого оружие, бросайте на пол! – приказал милиционер, заглядывая на верхний пролет лестничного марша.

- Вовремя, как всегда, командир, - усмехнулся Брык. - Оружия у нас нет. Вон нож валяется… Чуть не порезали нас, командир!

- Давай вниз, по одному, – приказал милиционер.

            Снизу еще подтянулись любопытствующие милиционеры.

- Че, не видишь, мы все здесь потерпевшие, – оскалился Макс на милиционера.

- Терпила… - усмехнулся Дан.

- Заткнись, - огрызнулся Макс.

- Разберемся, – сказал милиционер, указывая стволом автомата, направление движения. - Давайте, двигайте вниз.

            Пацаны подчинились.

            Во дворе уже толпилась милиция.

- Ну и кто вам вломил? – допытывался у братков старший ГНР (Группы Немедленного Реагирования)

- Да, бабка старая какая-то… – начал, было, Костян глядя в сторону.

- Бабка? – не понял старший группы. - Че за бабка? Ты что, обкуренный что ли?!

- Бабку какую-то плетет… - резвилась рядом вневедомственная охрана.

- Какая бабка, че, ты гонишь?! – встрял Брык и обратился к милиционеру. - Командир, наехали на нас сейчас. Пока не знаю что почем. Мы на второй этаж только поднялись, налетели на нас пять или шесть придурков, сверху и снизу, пресанули и пропали. Нож ихний. Ну, сам видишь, что с нами сделали.

- Потерпевшие мы, – подложил язык Дан.

- А ствол?

- Ствол? Может и был у них, я не видел. Только, командир, заяву писать из нас никто не станет, понял. Сами разберемся.

- А мне по барабану, - ответил командир. - Вас сейчас в отдел доставим, а там пускай с вами опера и участковые разбираются.

- Та, доставляй, – согласился Брык.

            Следуя со двора в сопровождении милиции, Брык вынул из кармана мобильник и набрал номер.

- Вадим Станиславович, здрасте… А отец где?.. А… ну передайте ему, что меня в ментовку забрали… Да, нет, ничего не случилось… Да нет, не мы, а нас… Какие-то уроды… не знаю… Нет, я ему сейчас не буду звонить… Та, начнет орать, как всегда… Сейчас узнаю…

- Командир, в какой отдел нас повезут? – поинтересовался он у милиционера, шедшего рядом.

            ……………………………………………………………………………………….

 

            На пятом этаже Саня долез по вертикальной металлической лестнице до люка, закрытого на черный «амбарный» навесной замок. Достал из кармана бабушкин брелок, и бегло рассмотрев его потертый пластмассовый корпус, приставил его рабочую сторону к ключевому отверстию. Ждать не пришлось: замок внутри клацнул и отпустил свою толстую изогнутую дужку. Повесив замок на лестницу, Саня откинул вверх обитый железом деревянный люк и вылез в небольшое технологическое помещение на крыше.

            Вслед за ним в раскрытый люк проворно впорхнула Ольга, взявшись за предложенную им руку лишь только из вежливости. Сделав все, как велела бабуля, они вышли на плоскую крышу, покрытую гудроном и рубероидом.

            Свежий весенний воздух, и открывшаяся с высоты пятиэтажного дома панорама расцветающего города, под голубым небом с редкими белыми, как снег облаками невольно привлекли внимание.

«Быстрее на корабль!» – раздался голос в Саниных ушах.

- К чему такая спешка? – огрызнулся Саня.

– Быстро идите вперед к краю крыши и входите на корабль. Мы держим людей.

- Каких людей? – спросил Саня, потащив за руку Ольгу к возникшему в пустоте трапу.

- Тех, кто может вас увидеть.

            Саня на ходу посмотрел кругом из любопытства.

            Голос продолжил, не дожидаясь Саниного следующего глупого вопроса:

- Из окон домов, с балконов, лестничных площадок, вон с того высотного крана, например и так далее, понял? Всех кто мог бы увидеть, как ходите по крыше и внезапно пропадаете неизвестно куда.

- По-н-ял. – ответил ему Саня вслух, намеренно растягивая слово.

- Учись общаться про себя, - сделала замечание Ольга.

            ……………………………………………………………………………………

 

            Серега курил, высунувшись в открытое окно на кухне, беспечно глазея на улицу. У него сегодня был отгул, две банки пива, а вечером прогулка в кафе с Наташкой, ну и после кафе – с Наташкой. Отличный день! Он прищурил глаза, затянулся и пустил на улицу клуб дыма, который нехотя ввалился обратно в окно. Его взгляд, было, зафиксировал какое-то неясное движение на крыше противоположной пятиэтажки, но в зале зазвонил телефон, и ему пришлось положить недокуренную сигарету в пепельницу на подоконнике и пройти в зал.

            Кто-то ошибся номером. Женский голосок в трубке оказался таким приветливым, томным и ласковым, что Серега сделал попытку продолжить это нечаянное общение. Но если бы он оставался у открытого окна по-прежнему, то смог бы увидеть нечто странное: как на крыше противоположного дома появились мужчина и женщина, быстро подошли к ее краю и растворились в воздухе.

            ………………………………………………………………………………………

            Крановщик Сергеич, во время обеденного перерыва, еще пребывая под впечатлением, рассказывал рабочим о виденном им из кабины крана необычном небесном явлении:

- Точно я тебе говорю, перед глазами пловец в облаках… каждый мускул… точно, мужик плывет и все…

- Что, плыл по небу что ли? – интересовались рабочие.

- Нет, застыл среди облаков, как на картине, но как живой. Я смотрел на него, забыл про работу, глаз не мог оторвать. А потом он исчез.

- Сергеич, ты, наверное, принял на грудь…

- Не, тогда бы в глазах бабы плавали…

- От баб Сергеича жена закодировала еще прошлым летом…

- Ха-ха-ха, бестолочь… - огрызнулся Сергеич.

- Вообще-то бывает так, - вставил сиплым грубым голосом пожилой рабочий с наколками по всему телу, - Я позапрошлой зимой…

 

 

Глава 26

 

            Геннадий Викторович откинувшись в кресле, поочередно смотрел на Саню с Ольгой, сидевших против него. Он смотрел на них, как учитель на нашкодивших учеников. Натянутая пауза готова была растянуться в безмолвную тишину.

            Саня забарабанил пальцами по фигурному подлокотнику кресла. Ольга, заложив ногу за ногу, вызывающе грациозно молчала.

- Оля, - начал Геннадий Викторович, - обсуди с родителями этот случай.

            Она тяжело вздохнула.

- Мне все ясно… И потом… ну, я же была у отца только что… У меня работа…

- Навестишь еще раз. Поговори с мамой. Работа подождет.

- Ладно, – согласилась Ольга.

- Хорошо. Иди.

            Ольга поднялась и вышла из кабинета.

- Мне кажется, - начал Саня, - можно было бы вовремя заблокировать телефон у толстого, и мы бы спокойно ушли, вот и все. И не нужно было бы посылать к нам на выручку бабулю.

- Нужно было скромно уйти от банкомата, не вызывая раздражения людей, даже таких несимпатичных! Не создавать критическую ситуацию на пустом месте. Сделайте правильные выводы. Пусть этот случай послужит тебе уроком на будущее. Пойми, чтобы вытащить вас, пришлось жертвовать внешним оперативным работником.

- Почему жертвовать, бабушку что убили? – она же робот! – не понял Саня.

- Конечно, не убили. Но эта шайка полубандитов ее теперь вряд ли оставит в покое… судя по всему. Придется ее выводить с работы.

- А чем она вообще занималась?

- Круглосуточный оперативный сотрудник.

- Что же она могла такого делать? Она же бомжиха, судя по виду.

- В своей жизни, ты очень любил наблюдать за бомжами?

- Ну… не знаю…

- Они всегда на виду и всегда остаются невидимы. Мир не любит смотреть на безобразное. А нам необходим такой невидимый сотрудник. Ее функции многообразны, например: контроль закрепленной территории, работа с документами, перехват и изъятие информации, внедрение информации, обработка мусора, работа с людьми, наконец, - оперативная помощь в конфликтной ситуации Саше и Оле.

- Не простая бабуля. Как она прессовала нормальных пацанов – вот это была комедия! Викторович, я даже предположить не мог! Вдруг поднимается по лестнице немощная бабушка…  – рассмеялся Саня.

- Да – универсальная. Только теперь ее нужно будет заменять другим сотрудником. Проводить его адаптацию, а это целый комплекс мероприятий: нарабатывать знакомства, связи, привыкание людей. Все, оставим эту тему. У тебя, Александр, отдых отменяется: предстоит проходить элементы спецподготовки.

- У меня же были планы на эти дни!

- Их придется отменить. Дело в том, что в связи с этим случаем в тебе пошли изменения быстрее, чем это регистрировалось раннее. После отдохнешь.

- Когда же мне нужно будет приступить к обучению?

- Завтра.

            Саня вышел из кабинета. В приемной его ожидала Ольга.

- А ты чего ждешь? – спросил он.

- Тебя жду. Не хотела уходить не попрощавшись... Некрасиво как-то все получилось…

            Саня растерянно усмехнулся, не зная как быть. Дурацкий случай. Надо же было нарисоваться этому толстому со своей Заей! Как специально.

- Я думаю… - сказал он. – Ну, побродили бы мы бесцельно по парку… И что с того? А так, участвовали в приключениях… И все такое.

            Они вышли из приемной и не спеша пошли по коридору.

- Да уж – приключения…

- Оля! Не бери в голову! - сорвался Саня, что бы ни комкать слова в недомолвках и путанных вежливых фразах. - Что произошло, то произошло. Там возле банкомата меня возмутило твое унижение перед зажиточной дурочкой. Но я здесь человек новый, еще не знаю всех нюансов… Мне самому противно, знаешь.

- Да, не расстраивайся ты! – ответила Ольга и спохватилась. - Уже поздно, мне пора идти.

- Конечно пора. Проводить домой?

- Сама доберусь.

            Она пошла вперед к лифту.

- Передавай привет коту Томасу.

- Вы успели познакомиться?

- Это он накаркал…

- ???

- Ладно, прощай, - сказал Саня, махнув рукой.

            Ольга кивнула. Он развернулся и пошел прочь.

- Саша! – позвала она.

            Саня оглянулся.

- Знаешь, где я не была еще ни разу?

- Где?

- Не поверишь – в Париже.

            Саня пожал плечами, - ну и что.

- Может, как-нибудь побываем там вдвоем?

            Саня потупился, потом глянул на Ольгу и улыбнулся просто и свободно.

- Ладно, побываем.

- Ловлю на слове!

- Только знаешь что? – Саня сделался серьезным.

- Что?

- Сразу же возьмем с собой бабулю.

            Ольга рассмеялась.

- Ну да, она вроде как бесхозная уже.

 

 

 

Глава 27

 

            Брык сидел за рулем «Фольксвагена», припаркованного к тротуару, рядом высотными многоэтажными домами. Рядом на переднем сидении откинулся Костян, сзади возлегал Дан.

- Давай раскумаримся, Брык, – предложил Дан.

            Брык повернул к нему голову и ответил:

- В прошлый раз ты уже раскумарился, что тебя на такой приход пробило… - он засмеялся, глядя на Костяна.

            Костян тоже оглянулся и, подыгрывая Брыку, добавил:

- Подсел на умняк – философ, блин.

- Лучше заткнитесь, вы, уроды! – отбивался Дан. - А тебя Костян, как мы в субботу еле до дома доволокли!

            Брык ударил руками в руль и рявкнул:

- Где Макс лазиет так долго?! Позвони ему, Костян.

            Костян вытащил сотовый телефон и набрал номер Макса.

            Дан, протянул через кресла спичечный коробок, и наглядно демонстрируя его в своей руке, сказал:

- Ну, что парни, так и будем сидеть?.. Зная вашу вечную байду, я «корабль» с собой зацепил.

- Опять брал у Перламутрового? – спросил Брык.

            Костян, поймав Макса на сотовом – интересоваться, где он и что.

- А че, Перламутровый «банкует», – ответил Дан. - Зато у него план всегда прет. Не так как Макс помнишь, притащил фуфло… - Дан расхохотался.  - «Мне нормальные парни подогнали!..» - всунули ему солому какую-то левую…

- Короче, - вклинился Костян, убирая телефон, - все ничтяк, Макс сейчас придет, сам все расскажет.

            Брык нетерпеливо прокрутил руки на руле и, обращаясь к Костяну, сказал:

- Ладно, давай пыхнем пока. Доставай «штакет» в бардачке.

            Костян вытащил пачку «Беломора» и, вынув из нее две папиросы, передал их Дану.

- На Дан, забей. Максу «пятку» оставишь, если не успеет.

            Некоторое время сидели молча.

- Сейчас на хавчик пробьет, – сказал задумчиво Брык.

- Гавно вопрос, - ответил Дан, набивая папиросу с ладони. – Пожрем где-нибудь в кафешке.

- Машина планом провоняет, - продолжил Брык. - Слышь, парни, пошли на улицу.

            Подождали, пока Дан управился и вышли из машины. Стали под деревом.

- Ну, че стоим так, пиплы, - подогнал друзей Брык, - взрывайте уже.

            Костян с Даном раскурили длинные папиросы, глубоко затягиваясь дымом.

- Блин, - засмеялся Брык, принимая папиросу от Костяна.

- Че? – не понял тот.

- Глянь на Дана. Дан с такой «торпедой» во рту.

            Костян посмотрел, как Дан своеобразно держал изломленную углом папиросу и подставил ладонь к его рту, перекрывая струю плотного белого дыма. Дан засмеялся и ответил:

- Такой же, как и у тебя.

- О, Макс нарисовался, – обрадовался Костян, увидев вынырнувшего из-за угла рослого, плотного дылду.

            Макс вошел в круг, почти на голову возвышаясь над компанией.

- Без меня уже претесь, нравственные уроды?! – сказал он игриво.

- Ты где был так долго, кабан? – спросил Брык, мгновенно развеселившись.

- На, ворвись, – вклинился Дан, бережно передавая Максу изогнутый косяк.

            Макс глубоко затянулся, втягивая в себя дым вместе с воздухом.

- Ну, что там с бабкой? – снова спросил Брык.

- Короче, пацаны, такая тема… - начал Макс, сделав еще одну глубокую затяжку. - Эта бабка – бомжовка фиговая. Ходит по помойкам, собирает в мешки всякую дрянь.

- Для чего? – не понял Брык.

- Та, я откуда знаю, - ответил Макс. - Сдает куда-нибудь, наверно, всю эту хрень. Я так, интересовался у людей – обычная бомжовка. Говорят, даже спит на улице. Короче, я ее выследил. Сейчас она на мусорке торчит, какую-то грязь помойную в мешки собирает.

- Она тебя Макс, случайно не опустила там, на мусорке? – затрясся Дан от смеха.

- Сщас я, блин, тебя опущу, клоун стремный, – ухмыльнулся Макс, ткнув кулачищем Дана в плечо.

- Да-а, - протянул Костян, - эта бабка нас тогда не по-детски опустила.

Брык стал в задумчивую позу и насупился, что-то взвешивая сам в себе и решая.

- Вот что, парни, идем в машину, - сказал он серьезно и прошел на водительскую сторону.

- Брык, тормозни, - возмутился Макс. - Дай косяк добить.

- Добивай быстрее, Макс… - ответил тот и сел в «Фольксваген».

            Они подъехали на указанную Максом мусорку и остановились на некотором расстоянии против нее. Место было тихое, за линейкой кирпичных гаражей, примыкающих к частному сектору. Ряды мусорных баков были загорожены забором, сделанным из металлической просечки с широкими, распахнутыми настежь воротами.

- Вот она, - заметил Макс, - с мешком ползет.

            Бабка, глядя себе под ноги, неспешно проковыляла внутрь мусорки и принялась возиться там, укладывая в мешок давленные пластиковые бутылки.

- Ну, что, братаны, - спросил Брык, серьезным тоном, - сделаем бабку?

- Есть варианты? – спросил Дан.

- Дан, у тебя есть варианты: или быть опущеным, или нормально сделать дело, – ответил Брык -  Короче, пацаны, я знаю в жизни только одно реальное правило: или ты или тебя. Стерпишь один раз, и тебя поставят на колени. В общем, я оскорбление, прощать не собираюсь, От любого... А вы как, парни?

            Костян поерзал в кресле и ответил:

- Я – за. Только откуда ты знаешь, что она нам и в этот раз не навалит. Похоже, что она крезанутая на всю голову.

- Может она в каком-нибудь спецназе всю жизнь прослужила, – поддержал его Дан.

- А мне как-то похеру, – произнес Макс.

- А зачем нам ее бить? – произнес Брык. - Завалим бабку и все дела.

- Замочим ее прямо здесь на мусорке?! – сделал круглые глаза Костян. - На мокруху идти, ради этой чамурной бабки?! А если увидят… а если стуканут… Да она не сегодня-завтра сама сдохнет – срок мотать из-за нее! Нет, на это мужики я подписываться не стану!

- Костян, какой срок? Ты че, гонишь что ли?! – возмутился Брык. - Да она нахер никому не нужна! Посмотри вокруг, Костян, - нет никого! Уже темнеет, завалим, кинем в багажник, закопаем в лесу – все!

            Брык рассмеялся и добавил:

- Где тут люди? Где ты тут вообще людей увидел, что сразу уссался. Костян, ты че?!

- Я зассал?! Ты это мне говоришь, братан?! Я говорил об осторожности, для всех нас… - обиделся Костян.

            Он нагнулся под руль и полез рукой под панель.

- Ладно, парни, чего вы разосрались из-за какой-то бабки! – вставился Дан.

            Немного прокопошившись, Костян вытащил из-под панели самодельную кобуру; вынул из нее револьвер системы «Наган» и глушитель. Свою глубокую обиду Костян демонстрировал резкими движениями.

- Остынь Костян, – улыбнулся ему Брык и попросил его вежливо. - Дай сюда.

            Костян отстранился, торопливо навинчивая, глушитель на ствол, ответил нехотя:

- А чего, меня уже тут за ссыкуна принимают?!

- Чего вы там сцепились вдвоем? Брык, дай мне ствол – я бабку кончу! – отозвался Макс сзади.

            Брык спокойно положил руку на собранный револьвер и сказал Костяну миролюбиво, но настойчиво:

- Слышь, прости меня братан, если я не прав. Дай мне ствол… – бабку валить буду я.

            Тем временем, бабка, неуклюже ковыряясь в мусорных баках, пропала где-то в глубине мусорки.

- Значит так, - начал распоряжаться Брык, - Макс, Дан – быстро глянете по сторонам и сразу ко мне. Как только завалю бабку, быстро хапайте ее и в багажник. Костян, - подгоняй машину задом  к мусорке, прямо в ворота.

            Вечер уже напустил на очертания города свою чернильную синеву.

            Брык резво вылез из машины и, пряча удлиненный глушителем револьвер под кожаным жилетом, стремительно прошел в распахнутые ворота. Макс и Дан прошлись по месту в разные стороны и, крутнувшись, проследовали к Брыку. Костян вышел из машины огляделся кругом и сел за руль «Фольксвагена».

            Бабушка шла к выходу с мешком давленых бутылок. Из-за переполненного мусором бака ей на встречу вылез Брык и направил наган с фигурным набалдашником на стволе прямо ей в грудь. Она машинально выпустила из рук мешок и остановилась перед ним в полном недоумении. Брык секунду колебался, желая сказать ей что-нибудь эффектное напоследок, но передумал. Без слов – надежнее. Это были не выстрелы; скорее прозвучали три вымученно-сдавленных хлопка. Бабушка упала вперед и, дернувшись, замерла, уткнувшись лицом в раздавленную картонную коробку.

Макс подошел к бабке и пнул ее ногой – она не шевелилась. Тогда он игриво спросил:

- А контрольный в голову, Брык? Дай я ей в затылок жахну.

            В ворота задом влетел «Фольксваген».

- В голову? - спросил Брык. - А кровищу ты будешь убирать? Дан, быстро найди кусок целлофана или что-нибудь – подстелить в багажнике.

            Все случилось быстро: подстелили целлофан, закинули бабку в багажник, затерли немногие кровавые следы и уехали прочь. Дан удивлялся, что тело бабки оказалось тяжелее, чем можно было предположить на первый взгляд.

            В плотных сумерках они ехали по улицам города с трупом в багажнике, переполняемые до краев собственной крутостью. Дело было сделано и все позади. Дан «забивал» еще две папиросы. Настроение сделалось мажорным.

- Надо захватить пару лопат, парни, – заметил Брык резонно, испытывая небывалый душевный подъем.

- Ко мне поехали, – отозвался Макс с заднего кресла.

            Так и сделали. Макс открыл багажник у припаркованной к тротуару машины и закинул лопаты прямо на бабку. По пути перекусили в кафешке, важно перекурили у машины, мимоходом цепляясь к девкам, и двинулись дальше.

- Мы че, на мост едем? – не понял Костян.

- Конечно, - подтвердил Брык, вращая руль.

- А нас мусора не спалят? – продолжил интересоваться Костян.

- Не, менты нам не кенты – особенно сейчас, – вставил Дан. - Проверят багажник, и нам жопа.

- Поехали на север, через дачи, Брык, – предложил Костян.

- Там менты тебя спалят еще быстрее, – ответил Брык. - Ты что думаешь, они не знают все эти мутные выезды? Братва, расслабьтесь, я знаю, что делаю. Все будет ничтяк.

            Брык припарковал машину в квартале от поста ГИБДД на выезде из города и начал наблюдать за гаишниками. Вечером, через пост проезжало очень много машин. Вот гаишник в светоотражающей куртке махнул своим полосатым жезлом, и легковая машина съехала в сторону из общего потока и остановилась. Через минуту тормознули еще одну легковушку, а за ними припарковалась длинномерная большегрузная «фура».

- Все, теперь поехали, – сказал Брык и, газанув с места, ловко вклинился в автомобильный поток.

            Пост проезжали в тихом напряжении, наблюдая за действиями гаишников. Но на их машину никто даже не глянул. Два гаишника озабочено изучали документы у остановленных водителей. Все обошлось, пост остался сзади, а машина выехала на мост и понеслась вперед по чернеющей в сумерках трассе. Компания взорвалась дружным весельем: парни улюлюкали, ржали над убитой бабкой и отпускали бранные шутки по поводу милиции.

- А мусора стоят капусту рубят! – веселился Дан, обращаясь к Максу. - Прикинь, бабку в багажнике прощелкали!

- Дан, забивай!… - крикнул Брык и пробарабанил кулаком по рулю. - Праздника хочется!

- Уже готово, - ответил Дан, протягивая папиросу вперед Костяну.

- Когда ты успел? – не понял Костян.

- Ты же сам мне две «штакетины» передал. Костян, тебя, что коротнуло, что ли?.. Забей на то что я забил! – пошутил Дан. - Все равно нужно когда-то забивать…

- А может ты, и пыхнуть без нас хотел? – спросил Макс, шутливо схватив Дана за горло.

- Отлезь, бестолочь, косяк сломаешь! – огрызнулся Дан, отпихивая Макса.

- Что, прямо в машине раскумаримся? – не понял Костян.

            Брык подумал немного и ответил:

- Давай в машине. Только, э-э! мужчины! Если хоть один кропаль упадет на кресло – в клочья порву! Взрывай Костян.

- Ага, - ответил Макс самодовольно, - а потом пахан, разорвет тебе задний проход за пропаленное кресло!

- Окна открывайте, - добавил Брык, принимая папиросу от Костяна. - Машина моя, а не пахана. Хотя все-таки нужно будет проветрить.

            Брык включил магнитофон: его панель засветилась красным флуоресцирующим светом. Мгновением спустя салон наполнился электронным барабанящим ритмом. Брык сделал звук тише и закивал головой в такт индустриальному ритму.

            Макс, в приподнятом игривом настроении забавлялся с Даном.

- Дан, сука, а тебе не стремно в одного раскумариваться?! Ты братана кинуть решил?! Ах ты, крыса такая, давай сюда «торпеду»!

- Где ты крысу нашел, плуг колхозный? – не зло отшучивался Дан. - Теперь не косяк, а писю мою возьмешь за крысу, понял!

- А-а, понял! Ты мою писю хочешь взять?! – спросил Макс, выхватив папиросу из его руки и легко вставив голову Дана себе между ног, выговорил на распев. - На, бери Дан, мою писю: толстую, вкусную писю!

            Дан тужился и рвался из-под сильной руки Макса, не в состоянии высвободить торчащую между ногами голову.

- Макс, брось! – кричал он, отчаянно сопротивляясь. - Откушу скотина!

- Э-э, придурки! - повернулся к ним Брык. - Че вы там делаете, педики? Машину уже по сторонам кидает, дебилы!

- Макс! - крикнул Костян. - Ты, блин… у тебя приходы, как у первоклассника-дегенерата!

- А че он без меня пыхает? – ответил весело Макс, выпуская струю дыма в оконную щель.

- Кто пыхает?! – поднялся отпущенный Дан, пытаясь нервно поправлять руками прическу. - Это ты уже весь косяк выдолбил, козел! Меры вообще никакой не знаешь! Урод!

- Ну, че ты Дан? На пятку, братан, вместо писи, – протянул ему примирительно Макс горящую папиросу.

- Да иди ты в жопу! – крикнул в лицо ему Дан, схватил папиросу и демонстративно отстранился.

- Дан, - продолжил Макс, легонько ударяя его в плечо, - ты же знаешь - я же за тебя порву любого, как тузик грелку! Братан!

- Да ни чего, Макс… Только мне как-то не в масть твой плуговской юмор!

            Макс миролюбиво обнял Дана, засмеялся и сказал:

- Тогда придется Дана закопать рядом с бабушкой.

            Обнятый Дан отошел от психа и засмеялся в ответ:

- Это я тебя закопаю с ней в обнимку, бычара. Короче, наказание тебе – яму сам будешь копать.

- Это ты сейчас сам придумал, лодырь?

            Вдруг Макса озарила идея. Он подался вперед к Брыку с Костяном и сделал предложение:

- А давайте бабку расчленим, а?

            Все дружно заржали.

- Ну, у тебя и приходы, Макс! - заорал Брык. - Я в ужасе!

- У тебя точно крышу рвет! – вставился Дан.

            Костян повернулся и уставился на Макса.

- Слышь Дан, отбери у Макса косяк, а то он еще раз пыхнет и бабку трахать кинется!

            Заржали снова.

            Макс воткнул кулак Костяну в кресло.

- Чего вы ржоте – лошади! Приедем, убью лопатой сначала Дана, потом тебя Костян!

- Ладно! – унял их Брык. - Вы че вцепились в братана! Кончайте гнилой базар, парни!

            «Фольксваген» минут через двадцать, съехал с трассы на второстепенную дорогу и через некоторое время повернул с нее на грунтовую. Куда ехали, никто кроме Брыка особенно не понимал. Въехали в лес. Рассекая лучами фар темный серпантин узкой ухабистой дороги, машина медленно пробиралась попутно высвечивая темные раскидистые деревья и плотные ряды кустов. Остановились в какой-то мрачной, лесной низменности. Мотор заглох. Погасли фары, и замолк магнитофон; остались гореть габариты. Парни, клацая дверями, вылезли в темноту.

- Ну, что, - начал Брык, - берем лопаты, работы осталось, только на вырытую яму. Костян, возьми в машине фонарик и габариты погаси.

- А где будем рыть? – спросил его Дан, потягиваясь.

- Да, сейчас, отойдем в лес, метров на тридцать. Ну, че стоим, берите лопаты и пошли.

            Шли за Брыком молча, хрустя ветками, огибая деревья, путаясь в кустарнике и маяча невпопад фонариком. Брык остановился и закурил сигарету.

- Здесь будем копать, – сказал он, указывая на место, усыпанное серой прошлогодней листвой. – Только быстрее парни, нам еще в сауну к бабам ехать, так что работа сдельно-премиальная.

Дан с Максом воткнули в землю лопаты. Костян светил фонариком.

- Давай, Макс, приступай, – приказал Дан.

- Ты че, бык, землекопа во мне увидел? – не понял Макс. - Бери лопату, фраер!

- Это у тебя руки под лопату заточены!

            Брык возмутился:

- Макс! Дан! Вы че как два дебила?! Блин, бабку валить – я, везти вас сюда – я, сауна с девками – я! Может мне еще и бабку начать закапывать?!

            Дан с Максом все еще припирались. Костян не выдержал, психанул и, схватив лопату, начал копать сам. Увидев это, Макс тоже нехотя взял лопату и стал засаживать ее в сырую землю.

- Дан, - сказал он, - для тебя с бабкой копаю.

- Не бзди, братан, - ответил Дан, прикуривая сигарету. - Я у Костяна сейчас лопату возьму. А как глубоко рыть будем Брык?

- Не знаю, - ответил тот. - Может на метр?

- Ты че, на метр! – изумился Дан.

- Да откуда я знаю… - ответил Брык. - Копайте пока, потом посмотрим. Главное чтобы бабка в яму вошла, ну и присыпать потом, чтобы звери, типа, не выкопали.

            Копали все по очереди, кроме Брыка. Брык периодически поторапливал своих подельников, чтобы быстрее работали. Вышло углубление в форме окопа. Посветили фонариком, посмотрели, прикинули, - вроде бы яма получилась нормальной – в размер.

- Ну, че? Теперь тащите бабку, – скомандовал Брык.

            Дан пустился в рассуждения:

- Блин, она тяжелая… Тащить теперь ее по лесу… Зашли хрен знает куда: можно было бы и поближе яму выкопать.

- Дан, - возмутился Брык, - тебя слушать – мы тут до утра возиться будем. Пошли все вместе к машине. Костян, свети нам под ноги.

            Костян направил фонарь вдаль между деревьями. Луч высветил полотно белого тумана и неясные очертания теряющихся в нем деревьев.

- О, туман сел, – удивился Костян.

- В лесу так бывает, – сообщил ему Брык. - Ладно, идем.

            Парни прошли метров пятнадцать и остановились в недоумении. Обратный путь им преграждала темная стылая вода. Она была впереди, насколько пробивал луч фонаря, словно они подошли вплотную к тихому ночному пруду.

- Я не понял? Че за дела? – изумился Брык.

Братаны тоже в изумлении смотрели на воду и вглядывались в черную туманную темень.

- Мы зашли не туда – правее идти надо было, – сориентировался Костян. - Пошли теперь вправо.

- Да нет тут никакой воды, - сказал Брык. - И шли мы правильно. Что я совсем идиот, что ли?

- А это что? – резонно заметил Костян, скользя лучом по водной глади.

            Пошли вправо, в туманный мрак, через кусты, треща гниющими сухими ветками, и снова уперлись в воду и плотный туман.

- Пошли обратно парни к яме – там сориентируемся, – предложил Дан.

- Да, не может здесь быть ни какой воды, – выговорил Брык недоумевая.

- Ладно, - согласился Костян, - правда, пошли к яме, а то заблудимся.

            Пришли назад к вырытой яме.

- Так, – начал рассудительно Брык. - Мы пришли оттуда.

- Да, – согласились все.

- Теперь там вода. Наводнение что ли? – не понимал Брык.

- Не похоже… - ответил Макс.

- Что не похоже, - занервничал Брык. - Там у нас машина, бабка… Пошли быстрее, берем круто влево.

            Пошли круто влево и снова уперлись в воду. Луч фонаря скользнул вдаль по укрытой туманом водной глади, насколько смог высветить белую пелену.

- Мистика какая-то, – проговорил Брык, теряя в голосе уверенность.

- Это что-то не то. Пошли еще раз обратно к яме, – предложил Костян, разрезая лесную темноту фонариком во все стороны.

            Дан попытался обосновать свое предположение насчет «крутого прихода» от дури, но Брык резко оборвал его нескладные рассуждения.

            Макс тихо выговорил:

- А вдруг бабка была ведьмой?

            Он сказал тихо, но его слова молнией врезались в воображение друзей. Действительно: ночь, лес, туман, непонятки, - ведьма.

- Слышь, Макс, - ответил ему Брык, делая голос как можно увереннее, - нам сейчас, правда, не до приколов. Пошли обратно к яме!

            Двинулись обратно друг за другом. Костян шел первым и внезапно остановился как вкопанный. Вся компания ткнулась друг другу в спины. Парни не поняли в чем дело.

- Смотрите, – прошипел им Костян, потеряв голос и направляя луч фонаря вперед.

            На бугре свежевырытой ямы, в свете электрического луча, боком к ним, стояло какое-то большое, черное, косматое животное. Существо ковыряло лапой свежевырытую землю.

Брык чуть поправил фонарь в руке Костяна и прошептал:

- Это черная собака. Если что, свети ей в глаза, может, не увидит.

            Вздрагивающий луч фонаря скользнул по лохматой шерсти и высветил профиль мощной головы с изогнутым вырезом клыкастой пасти. Пес повернулся на свет, наставив на парней большие искрящиеся глаза, словно два круглых блюдца.  Костян, дернувшись от страха всем телом, машинально выключил фонарь. Парни сжались вместе и не могли двинуться. Глаза привыкли к темноте, и стало видно, что от черного лохматого пса исходит бледное струящееся сияние. Это огромное черное чудовище мотнуло мордой и с клокотанием рыкнуло, изрыгнув из оскаленной огненной пасти сполохи бурого пламени. Завоняло серой.  Пес снова повернулся боком и сев на задние лапы, потянулся вверх. Громкий скулящий вой наполнил округу тяжелыми колеблющимися обертонами. Парни стояли, не помышляя двинуться. Протяжный вой прервался, и округа леса прояснилась холодным серебристым свечением. В небе высветилась большая круглая Луна. Ее сияние просвечивало серую листву, и черные тени деревьев хищно вытянулись по земле угольными очертаниями тонких ломаных щупалец. Круг тумана отступал, проявляя свободный от воды лесной островок.

            Холодный свет струился сквозь замерший ночной лес, переливаясь на шерсти черного лохматого пса. Парни, немного придя в чувства, попятились назад, но пес блеснул на них своими большими глазами и рыкнул, выбросив из пасти огненные искры, что они невольно замерли на месте.

            Шок потрясения прошел и в души начал вливаться осязаемый леденящий душу страх.

- Это собака ада, - прошипел Макс, - Мне бабушка говорила… Эту ночь мы не переживем.

            Пес заскулил, сорвался с места и бросился в сторону прямо по воде, оставляя на  водной глади лишь маленькие тонкие круги, пока не исчез за белой стеной тумана.

            Одновременно выдохнув свой испуг, парни некоторое время не могли говорить, а только как безумные хватали друг друга за руки.

            Первым, нарушив безмолвие, не своим голосом пролепетал Брык:

- Точно ведьма.

- Мы попали… - вполголоса произнес Дан.

            Костяна откровенно колотило, он еле выговорил дрожащими губами:

- Надо что-то делать…

            Тишина, словно соединившись с лунным светом, была полной и казалась непроницаемой. Брык, собрался с силами, пришел в себя и, опомнившись, огляделся по сторонам. Сзади себя он ясно разглядел узкую тропинку, ведущую через водную гладь прочь с островка.

- Пошли туда, – сказал он, неуверенно делая шаг к дорожке.

- Вы че, не врубаетесь? – зашикал Макс. - Это не просто так. Это же специально… Там наша погибель.

            Брык отступил обратно к друзьям.

- Че ты предлагаешь? – спросил он Макса, вплотную придвинувшись к нему.

            Макс молчал.

- Рванем по воде? – предложил Брык.

            Макс ответил:

- Там Кикиморы…

            Не понимая, что делать дальше, парни в трепете оглядывались по сторонам, предчувствуя что-то ужасное и непонятное, что-то, что должно было вот-вот случиться, но только еще медлило с исполнением. Словно лес, в ярком лунном свете, напитывался жутким страхом, изгоняя из себя всякую надежду.

- Смотрите… - громко выговорил Дан и осекся, указывая рукой куда-то.

- Чего ты орешь?! – перепугался Костян.

- Что там? – не понимал Брык, стараясь угадать, на что указывает Дан.

- Тени деревьев движутся! – ответил Дан, так же громко, ведя рукой по кругу, - Все тени движутся к нам, словно показывают нас кому-то.

            Тени, приобретая зловещие очертания,  со всех сторон медленно ползли к сгрудившимся в кучу парням.

- Му-жж-ики, - заговорил, запинаясь, Макс, - Нуж-жна моли-тва!

            Его слова словно прозвенели рядом и унеслись в пространство.

            После слов Макса ударил сильный штормовой ветер. Парни еле устояли на ногах. Лес наполнился свирепым гулом. Летели куски старых веток и не догнившая прошлогодняя листва. Деревья и кусты начали с натугой размахивать своими ветвями и хлопать ими о землю, словно били крыльями жуткие гигантские птицы. Сквозь бешеный рев ветра не могло прорваться ни слова, ни крика. Ветви хлестали парней и те, спасаясь от кошмара, защищая головы руками и куртками, побежали по узкой дорожке, увлекаемые вперед попутной стихией ветра.

Дорожка закончилась, вода осталась позади, но парни в панике все бежали, пока не остановились на большой поляне, окаймленной по кругу лесом. Ветер стих внезапно – так же как и начался. Воцарилось безмолвие. Чувствуя неминуемую жуткую развязку, пацаны, утратив признаки гордости и достоинства, стали хаотично бегать по полю, желая вырваться из этого злобного наваждения. Каждый из них уже проклинал себя за то, что они все вместе сделали (отчаянно стараясь обходить в мыслях слово «убили») со старушкой. Каждый по-своему пытался обратиться в самом себе к высшей духовной защите. Этот единый порыв, от ужаса невозможной реальности, безотчетная паника и полная беззащитность перед сверхъестественными зловещими силами, пробудил в их душах неуемное стремление обратиться к Богу. Но как обращаться к Тому в кого не верил и кем пренебрегал всем течением своей жизни? Каким образом просить защиты, если внезапно случилось, то, чего никогда не может быть. Если «это», оказывается, есть и происходит по-настоящему? И «это» грозно заявляет о своем присутствии и ставит последнюю черту между жизнью и смертью. Теперь скажи ему: «не верю» и умри, но нет – все нутро свидетельствует о том, что этим дело не закончится и на этом не остановится ужас нисхождения. Теперь момент истины, теперь можно пробовать – не верить.

- Стойте! – крикнул Брык и остановился сам. - Да, стойте, я говорю! Вместе надо!..

- Нужна молитва, – крикнул Макс безумным голосом, подбегая вплотную к Брыку.

            Все собрались в кучу, переводя судорожное дыхание и озираясь. Чувство присутствия чего-то злого не покидало их.

Увидев, как делает Макс, парни тоже стали накладывать на себя крестное знамение.

- Кто знает молитву? – спросил Костян так, что стало ясно, что у него зуб на зуб не попадает.

- Иже еси на небеси… - произнес кто-то из парней.

- Ну… дальше…

- Да святится имя твое…

            Молчание. Все вспоминали.

- С молитвой выйдем из леса все вместе!.. - крикнул Брык, хватая обезумевшего Дана за грудки. - С молитвой выйдем!..

            На середине поляны внезапно вспыхнул большой костер, обрывая длинные языки пламени в ночное небо. Парни встрепенулись, наблюдая за этим новоявленным зрелищем, не переставая оглядываться по сторонам. Немного погодя внутри окаймляющего поляну серебристого ночного леса начали мерцать крупные парные разноцветные огоньки. Они мерцали повсюду, то прячась в темноте, то снова принимаясь выглядывать на поляну. Вдруг пламя с неистовой силой взметнулось к небу, и от костра изошел дикий утробный рык, который словно ударился о черное ночное небо и уже оттуда распространился по всей округе. Лес ответил остервенелым воем. Из этого бесовского хора понеслись бессвязные сумасшедшие людские крики, вопли, плач и отчаянное рыдание, рявканье и скулеж, переходящий в тягучее завывание и все вместе сливающееся в единый, мерзостный вой.

            Пламя костра усилилось и заиграло на лицах парней яркими сполохами.

- Чую человечину! – раздался сзади клокочущий утробный рокот.

            Парни увидели бредущее гнилое смердящее серой чудовище, тянущее к ним свои костлявые клешни. Полуобглоданная лошадиная голова, на истлевшем человекоподобном теле мерцала красными огнями глаз и, принюхиваясь, исторгала из ноздрей тягучий зеленый пар. Чудовище двигалось, будто не видя людей, а только чувствуя их на запах. Чудовище трясло от нетерпения, и оно махало клешнями, словно приглашая людей к себе.

- Чую, человечину! – снова проговорило оно утробным истомным рокотом, сделав хватающий выпад своими клешнями и не поймав никого, залилось детским плачем.

            Парни схватились бежать прочь, но обомлели, упав на землю. К ним, сбоку, сидя на метле, подлетела женщина в красном лифчике и вытертых джинсовых шортах. Она улыбалась широким ртом, неестественно оскаленным до самых ушей.

- Меняю свежую кровь на золото! – взревела она и залилась хохотом, рассыпая под ноги парням сверкающие золотые монеты. Пролетев над ними и дурно заржав, она быстро унеслась в сторону пылающего костра. Там где упали монеты, земля просела и задымила черными смрадными клубами. Из этого дымящегося смога на землю полезли длинные, толстые змеи с головами напоминающие кабаньи рыла. Они отрыгивали дым и шипели на людей, раскрывая свои широкие, клыкастые пасти.

            Спасаясь от змей, парни невольно поползли на четвереньках ближе к пламени костра.

            Вой усилился, костер взметнул толстый столб лилового огня, и над ним, в лунном ночном небе, воспламенилась красными тонкими лучами большая пентаграмма, отражаясь отблесками на поляне. Одобрительно взревев, из леса на костер полезла разнородная нечисть. Пентаграмма закружилась над костром. Костер превратился в огромный огненный фонтан.

            Четыре человека, обезумев, вскочили на ноги и стали хаотично метаться по полю взад и вперед, ища спасения, уже плохо соображая, что они делают.

            Перед костром пустился в пляс хоровод различных адских тварей. Под пентаграммой на метлах вились ведьмы и огромные летучие мыши, образуя своеобразную дьявольскую карусель.

- Бежать некуда! – ударил в уши Брыка тяжкий трубный голос. Вслед за этим, Брык ощутил, как постепенно чувства оставляют его: исчезает способность слышать, видеть, а в рот и нос влезает разлагающийся тлетворный смрад. Он слышал перед собой торжествующий злорадный крик так, словно его уши были забиты ватой.

- Вяжите их! Тащите к костру!

            Со всех сторон кошмарные рогатые монстры подскочили к Брыку и принялись ловко вязать его тело черными скользкими змеями, по ходу действия превращающимися в веревки. Он еще слабо сопротивлялся, но уже отстраненно думал о том, почему еще находится в сознании. Связанных парней нечисть торжествующе тащила к костру. Под завывание и свирепое гиканье их поставили на ноги и придержали перед самым жаром костра.

            Брык глядел в пекло. Огненные языки пламени, превращаясь в клыкастых  зверей, скалясь и рыча, старались достать до него своими огненными зубами, как взбесившиеся цепные псы. По бокам его держали два свирепых рогатых чудовища с вытянутыми саблезубыми рылами.

- Кидайте в костер жертву! – раздался клокочущий рык, и пламя вогнулось внутрь костра,  как бы стараясь удобнее принять в себя людей.

            Брык, все еще что-то видел и слышал. Не имея сил кричать, он собрал немногие силы и проговорил отрешенно:

- Господи… я… помоги… я не прав…

            Раскат грома громыхнул в ночном небе и взрывом прокатился по округе, заставляя землю дрожать. Две молнии, перекрестившись в небе, исторгли из себя белый тонкий луч света, который разрезая тьму, пронизал вращающуюся пентаграмму и вонзился в центр костра. Костер мгновенно притух, разразившись диким шипением. Пентаграмма остановила свое движение и упала, рассыпавшись по земле красными гаснущими искрами. Со всех сторон понеслось недовольное раздраженное урчание. Белый свет прошел по поляне тонкими кругами и привел танцевавших у костра чудовищ сначала в дикое замешательство, а затем в жуткий трепет. Летающая нечисть безоглядно помчалась в сторону леса, оставляя за собой клубящиеся шлейфы ядовитого дыма. Адские монстры кинулись с меркнущей поляны кто в костер, кто к лесу, испуганно завывая и жалобно взвизгивая.

            К Брыку начали возвращаться утраченные чувства. Туго давящие тело черные веревки, сами собой разорвались, упали на землю, превратившись в скользких змеиных гадов. Эти черные змеи, неистово извиваясь, стали проворно заползать в гаснущее пламя костра. Костер потухал, превращаясь в теряющий силу огненный смерч. Смерч огрызнулся, выбросив кривое пламя, и облизал приходящих в чувства парней. Брык увидел, что падает в клокочущий крутящийся огненный вихрь.

 

Безмолвие.

 

            Брык открыл глаза и зажмурился от нестерпимо слепящего яркого белого света. Пришлось щуриться, приоткрывая веки, чтобы привыкнуть к сплошному светящемуся пространству. Сияние потеряло силу, и впереди стала различима стоящая неясная человеческая фигура. Только теперь он ощутил присутствие собственного тела, дернулся и, не удержавшись на ногах, свалился, ткнувшись коленями о каменный пол. Брык увидел друзей. Те тоже сидели, согнувшись на коленях, оглядываясь по сторонам. Их окружало свечение, переливавшееся слабыми радужными красками. Они всмотрелись вперед. Фигура проявилась, обрела ясную форму и цвет. По форме перед ними стоял человек в черном балахоне, на складках которого играли разноцветные блики. Его голову покрывал длинный свисающий капюшон. Из мрака капюшона на них кто-то смотрел, но кто смотрит оттуда: человек ли или может скелет – оставалось тайной. Балахон пришел в движение и приблизился к парням несколькими размеренными шагами. Парни переглянулись.

«Отсюда не убежишь!» - раздался вверху громовой голос.

            Брык, Костян, Дан и Макс внутренне согласились с этим утверждением, словно это утверждение было их собственным.

            Из балахона поднялись сухие старческие руки и откинули капюшон назад. Над ними возвышалась убитая Брыком бабушка. Пацаны в страхе отпрянули назад, но она провела рукой, останавливая их интуитивное движение.

«Вы хотите жить?» – спросил громовой голос. Губы старушки не двигались.

            Брык понял, что теперь нужно что-то делать и полез к ней на четвереньках.

- Мать! – завопил он, не скрывая собственного страха. – Прости меня, мать!

            Старушка рукой остановила его порыв. Друзья наблюдали и готовились сорваться в раскаянии следом за Брыком.

            Старушка протянула другую руку и просыпала из нее черный пепел.

- Хотите быть этим? – спросила она тихо.

«Внимайте молча! – снова загрохотал голос вверху. – Кто скажет слово – умрет на месте!»

            Парни, сомкнув рты, впились взглядом в старушку.

            Старушка продолжила тихим голосом размеренно:

- Вы хотели сделать так, как сделали. К зовущим смерть, смерть приходит не в свое время. Ныне ваши жизни принадлежат нам. Путь к спасению – найти свою судьбу. Вопросите об этом у Знающего пути или … погибните.

            Старушка набросила капюшон. Свет крайне усилился, пришлось зажмурить глаза. Реальность исчезла, и сознание заполнилось яркими видениями и отрывочными нелогичными образами. Пришлось долго бежать на непослушных ватных ногах от кошмарных преследователей. Лететь сквозь черную бездну с огромной скоростью вниз.

 

            Приходя в сознание, Брык резко дернулся и ударился головой о руль. Утренний лес огласился зычной нотой автомобильного сигнала. Он не сразу понял, что находится за рулем своего «Фольксвагена». Машинально пробежав ногами по педалям, он растеряно огляделся по сторонам. От гудка, друзья дернулись в креслах и очнулись. Всем было удивительно, что они находятся в машине на грунтовой дороге посреди утреннего леса. Это чудо никак не укладывалось в голове.

Утро успокаивало и делало вчерашний лес совсем не страшным. Жуткая ночь воспринималась как безумный сон. Будто не было ничего!

            Брык вылез из машины и заходил вокруг нее как потерянный, мучительно желая что-то вспомнить. Следом, оставляя дверцы распахнутыми, вылезли Дан, Макс и Костян.

- Мы пережили эту ночь, - промолвил Костян отрешенно.

- Будет следующая, - сказал Макс.

- Словно, как и не было… - отозвался Дан.

            Брык нашел глазами друзей и указал на открытый багажник. Все посмотрели внутрь – пусто, кроме целлофана испачканного кое-где кровью - ничего. Брык выкинул целлофан в кусты, хлопнул дверцей багажника и проговорил:

- Я что-то не понял…

            На него посмотрели внимательнее.

- Я что-то в жизни не понял, - снова повторил он, разглядывая друзей.

- Брык, глянь на свои волосы… - сказал Костян, словно первый раз его видел.

- Ты седой, Брык, - досказал за Костяна Макс.

- А это… - махнул он рукой и, простонав, добавил. - Это пустяки… Мне у отца нужно попросить прощение…

            Волосы парней в разной степени были подернуты сединой.

Макс стоял, опираясь на капот обоими руками. Он отдернулся от машины и выговорил со значением:

- Довези меня до города, Брык, я иду в церковь!

            Разговор прекратился – все напряженно думали.

- Я тоже иду в церковь, - наконец сказал Брык и добавил. - Не знаю как кто…   поехали.

- А куда же нам еще теперь? – спросил Дан, как бы рассуждая сам с собой. - Кроме Бога, идти больше некуда.

- Парни, - сказал Костян, тяжело дыша, - я уверен: если мы сейчас же не поедем в церковь… В общем, без Бога  – следующую ночь мы не переживем!

            Ехали молча. Брык остановил машину прямо на мосту, вышел из нее и оперся на ограждение моста; бросил в воду кобуру с револьвером и некоторое время задумчиво смотрел на медленное течение воды. После этого, он вернулся в машину и сказал:

- Так ребята… С этого места я меняю свой путь… Я уже не буду тем Брыком, которого вы знали раньше. С этого момента я начинаю другую жизнь. Что делать дальше, пусть для себя каждый решает сам. И еще: если сможете утерпеть, не рассказывайте про то, что случилось с нами людям – не поймут.

            Друзья промолчали.

            Подъехали к старинному городскому собору и, припарковав машину, вошли в его высокие арочные двери. В притворе было пусто, беззвучно. Навстречу им вышла полная старушка с завязанным платком на голове по-особому. Она удивилась раннему визиту круто одетых молодых парней.

- Вы что хотите, ребята? – спросила она, пытаясь понять смысл их визита.

- Нам нужен Бог! – ответил Максим в полный голос, парализовав, тем самым, на мгновение присутствующих.

            Она помолчала, разглядывая их, потом сказала:

- Жизнь не так проста, как кажется, правда?

- Это да, мать, – согласился Брык, - это да.

- А Бог живет в сердце, сынок, - сказала она смиренно. - Если нужен Бог: сперва преклоните колени в храме и покайтесь в своих грехах. При этом помните, что Бог знает и видит все.

- Извини, мать, - сказал Брык, - мы еще пока не знаем, что делать и как… С кем нам можно побеседовать об этом?

- Отец Михаил скоро будет здесь. А пока войдите внутрь храма, – ответила старушка и открыла для них широкие белые двери.

            Парни вошли в просторный зал – образец культового архитектурного зодчества ушедшей эпохи, вдыхая аромат ладана, умиротворяющий чувства и людские страсти.

           

Широкий воздушный экран растворился и исчез. Саня повернулся к Геннадию Викторовичу. Рядом сидящий анадис лет сорока пяти с виду, тоже вопросительно глянул в его сторону.

- Рэм, это должно быть выглядит смешно, - пробасил Геннадий Викторович, холодно обратившись к роботу.

- Мы поставили мистический замок в соответствии с эталонными правилами и возможными флуктуациями. Это идеальный вариант определения их жизни – пусть теперь сами выбирают, - ответил Рэм.

- Если я правильно понял, - вставился Саня, - это вид мистической театральной постановки.

- Что-то в этом роде, - подтвердил Геннадий Викторович. - Только не для тех, кто в ней участвует.

- Лучше испытать театральный ад, - добавил робот, - чем постепенно воплощать его в собственной жизни.

- Брык и компания, - добавил Геннадий Викторович, - парни, которым необходимо надличностное действие, но они подпали под материальную иллюзию жизненной необходимости в соответствии со своими установками и стремлениями. Они столкнулись с нами, и мы заставили переосмыслить их всю свою жизнь.

- А как же толстый со своей Заей? – спросил Саня. - Он ведь тоже вроде как участник. Эти парни – просто исполнители, скорее нужно было засунуть в костер этого толстого борова с его молодой наложницей.

            Рэм ответил:

- Это лишнее. Его скоро съедят собственные друзья: жена станет рвать деньги, - откуда только возможно, начнет психовать, в конце концов, рассориться с ним и останется без содержания, ловя призрачную удачу в новых богатых любовниках. У них еще будет время очень хорошо обо всем подумать.

 

 

Глава 28

 

- Меня зовут Адриан, – представился инструктор, когда Саня встретился с ним в переходе тренажерного комплекса.

Этот комплекс был огромен, состоял из множества отдельных помещений различного назначения. Он был дополнением разветвленного подземного мегаполиса и располагался на его окраине.

- Что будем делать? – поинтересовался Саня, когда они спускались по длинным плоским ступеням широкого прохода.

- Будешь учиться стрелять?

- Зачем? Нужно будет убивать кого-нибудь, что ли?

- Нет. Но ты же всегда хотел себя почувствовать суперменом. Только одно дело казаться, другое дело быть. Расслабься. Вспомни школьную игру «Зарница», вспомни, как ты в детстве любил играть в войнушку.

- Я уже наигрался в войнушку на острове.

- Грохнул двух роботов и одного человека взял в заложники – неплохо для мирного бумажного работника.

- Жалко тебя там не было.

- Был – в свое время…

            Они проследовали просторным коридором и вошли в помещение стрелкового тира. Тир был большим, широким, поделенным на линейные сектора. Через борт, вдаль уходила панорама сектора обстрела. Кроме этого, по бокам ограничительных бортов огневого рубежа, вращался визуальный каталог оружия различных модификаций – для удобства выбора. Инструктор провел Саню к двум длинным столам. Похоже, что на них лежали два одинаковых набора стрелкового оружия.

- Что, - спросил Саня, стараясь понять, - один стол для меня, а другой для тебя?

- Оба твои, – ответил инструктор.

            Саня подошел ближе и сравнил оружие на столах.

- Оно одинаковое. Что, что-то здесь не так?

- Правильно, - ответил Адриан, - слева - обычные образцы, справа специальные.

- Где же знаменитый пистолет «Десерт Игл»?

- Забудь ты про фильмы. Хотя, можешь пострелять, если захочешь.

            Саня рассматривал правый стол, стараясь понять – в чем отличие?

- О, тут целая линейка ножей! Боевые? - спросил Саня, схватив один и вытащив его из ножен, желая большим пальцем оценить его остроту.

            Инструктор властно одернул его руку и сказал серьезно:

- Положи осторожно его на стол, не прикасаясь к лезвию!

            Саня, недоумевая, уставился на Адриана.

- Что случилось?

- Делай что говорю!

- Ладно, не переживай. Видишь, ложу его на стол.

- Хорошо, – сказал Адриан, сразу же взяв этот нож со стола.

- Смотри.

            Инструктор взял с левого стола ручной пулемет, с длинным стволом и сложенными вдоль него сошками, по виду схожий с автоматом Калашникова.

- Это РПК-74 – Ручной Пулемет Калашникова. Ствол сработан из мощной стали.

 - И что?

            Инструктор обхватил ствол с сошками у цевья и демонстративно легко срезал его ножом, как камышовую тростинку. Отрезанный кусок ствола упал на пол. Адриан поднял его, пошел и положил части испорченного пулемета на специальный лоток у стены. Разделенный пулемет тут же скрылся из вида.

- Представляешь, что случилось бы с твоим пальцем.

- Раньше я бы употребил в этом случае слово «круто», а теперь просто спрошу – из чего сделан этот нож?

- Из материала сходного со стеклом – неимоверно прочного. Видишь, какое тонкое лезвие?

            Инструктор убрал нож в ножны и положил на стол.

- Справа все оружие такое? – спросил Саня.

- Да. Но о нем позже. Так, - сказал Адриан, приглашая Саню к левому столу, - из чего будешь стрелять?

- Даже, не знаю, – ответил тот, разглядывая оружие.

- Итак, как я уже говорил, на левом столе у нас лежат обычные образцы. Если захочешь что-то другое, выбери другое по визуальному каталогу - ВК. Проще он называется «ВиКа». Саня посмотрел на лежащие перед ним образцы, затем пробежал взглядом по визуальному каталогу на «Вике».

            Адриан начал объяснять, показывая на автоматы:

- Это АКМ, следующий – АК-74, АК-103, АН-94 «Абакан», ОЦ-14 «Гроза», АС «БСК», А-91М, АПС подводный. В общем, кое-что Российского производства. Пистолеты: Наган, Маузер К-96, ТТ, ПМ, «Стечкин». Теперь посмотри на образцы других стран.

            Саня осмотрел заграничные модели. Инструктор говорил их названия. Тут были образцы из США, из Великобритании, Австрии, Бельгии, Австралии, Китая, Японии…

- Это, по-моему, автомат М-16 – из США, – оживился Саня, увидев в зарубежном оружии что-то для себя знакомое. – А это «Томпсон» - оружие американской мафии, времен Аль Капоне.

            Адриан взял с левого стола АКМ с деревянным прикладом и, отсоединив от него магазин, показал его Сане:

- Все оружие уже заряжено. Все что нужно сделать, снять с предохранителя, передернуть затвор и соблюдая осторожность начать вести прицельный огонь по мишеням. Смотри не балуйся, а то еще получишь в лоб вылетевшей гильзой или отстрелишь себе что-нибудь, – сказал он, защелкнул магазин и вручил автомат Сане.

- Все что ли? Можно идти стрелять?

- Да, подходи к огневой позиции и начинай стрелять по мишеням. Видишь, на расстоянии пятидесяти метров стоят коробки, бутылки, мячики, стеклянные банки?

- Вижу. Я надеюсь в магазине не четыре патрона, как в армии на стрельбище?

- Полный комплект. Прицел выставь на «постоянный», мушку удерживай посередине прорези и начинай стрелять.

            Саня подошел вплотную к борту, переводчиком выставил автоматический огонь, передернул с лязгом затвор и, опираясь локтями на борт, изготовился к стрельбе.

            Грохнула короткая очередь и с подставки упала пробитая насквозь коробка. Саня оглянулся на инструктора, оценивая произведенный эффект. Адриан махнул рукой, мол, продолжай стрелять дальше.

            Саня продолжил. Разлетались бутылки, банки, улетали в разных направлениях мячики. Но он видел, что стреляет плохо.

После того как патроны в магазине закончились – гораздо быстрее, чем он предполагал, Саня отсоединил магазин и показывая его уставился на Адриана.

- Снаряжать магазин будешь сам, – ответил Адриан. – Вон, бери с лотка патроны.

            В этот момент, в секторе обстрела автоматически сменились мишени.

            Повозившись с заряжанием АКМа, потом расстреляв и эти патроны, Саня потерял к нему интерес. Взял, для разнообразия, «БСК». Этот автомат с интегрированным глушителем по всей длине ствола и вытянутым вдоль оптическим прицелом, привлек его внимание своим необычным видом.

            Когда Саня изготовился для стрельбы и воткнулся в прицел, инструктору пришлось внести некоторые коррективы:

- Учись не прилипать к прицелу, держись от него на расстоянии, а то когда-нибудь глаз себе выбьешь.

            Стрельба из него оказалась совсем тихой и отдача минимальной, только патроны быстрее заканчивались.

- Адриан, а мне можно стрелять из любого оружия на выбор?

- Из чего угодно, что только вызывает твой интерес.

Весь этот день, с перерывом на обед и небольшой отдых, Саня прозанимался с инструктором в тире. Он стрелял из различных видов оружия, со всего света. Автоматы, пистолеты, пистолеты-пулеметы, пулеметы, снайперские винтовки, что только за этот день не прошло через его руки. Попадались прямо замороченные казусные образцы: например, Адриан открыл какой-то металлический ящик, на деле оказавшийся автоматом. Сане приходилось стрелять из различных положений. При этом, борт сектора обстрела поднимался или опускался вниз, при необходимости, даже до линии пола. Так же менялись расстояния до мишеней. Иногда опускался сам сектор обстрела полого вниз или поднимался вверх, имитируя, тем самым, неровность местности. Сами мишени, тоже оказывались разными: бутылки с банками, сменяли различные человеческие профили, а те, в свою очередь, на стандартные бумажные мишени. Для удобства, сверху опускалась статистика на визуальном табло, где можно было отследить число попаданий и сделанные при стрельбе ошибки.

Все оружие допускалось брать только с левого стола или указывая по «Вике» на лотке слева. Саня периодически допытывался, в чем отличие оружия на правом столе, но Адриан непреклонно откладывал объяснение.

На следующий день обучение продолжилось теми же способами.

На третий день Адриан Саню провел другим маршрутом.

Сначала они вошли в блок, состоящий из последовательных комнат с тренировочной экипировкой в специальных стеклянных шкафах.

Цилиндрический стеклянный шкаф ожил, засияв изнутри мягким струящимся свечением, и убрал закрытую, округлую дверь в сторону. В шкафу висели растянутые на специальных стойках и лежали в специальных контейнерах части тренировочного комбинезона.

- Этот костюм одевают последовательно, - объяснял Адриан. - Состоит он из нескольких частей.

- Для чего мне его одевать? – не понял Саня.

- Для практических занятий. Ты же уже легко попадаешь из автомата в коробки. Для занятий спортом, больше подходит спортивная форма. Так и эта «форма» больше подходит для занятий по стрельбе.

- Ладно, - согласился Саня.

 Ему пришлось надеть этот трикожий специальный костюм, как дополнительную оболочку для тела. Его первый слой напоминал собственно белую человеческую кожу: легко натягивался как тонкий влажный чулок, сначала на голову и далее двумя отдельными половинами, самостоятельно синтезируясь по швам. Эта вторая кожа органично повторяла голое тело, соединяясь с ним в единое целое, и передавала все тактильные, чувственные ощущения без искажений.

В зеркалах Саня увидел себя инопланетным существом: глаза, уши, нос, рот, ногти остались без изменений, все остальное – проявленное до мельчайших подробностей гладкое белое тело, без признака волос и пигментации.

Вторая кожа имела некоторую толщину и цвет: белый изнутри, а снаружи ярко-красный. Одевать ее нужно было, начиная со ступней ног, просто соединяя две половинки оболочки (переднюю и заднюю) по боковым швам. При соединении оболочка так же трансформировалась в единое целое. Одевалась она легко и самостоятельно органично подгонялась под рельеф тела, словно живое существо. Теперь Саня видел себя подтянутым, несколько массивнее, красным как сама кровь, с сегментами позвоночника и рельефом выступающей мускулатуры. Веки и губы оказались покрытыми тонкой оболочкой красной кожи. Дискомфорта не было, только чувствовалась некоторая грузность самого костюма.

- Я тут подумал, что делать, если мне захочется в туалет? – задал Саня каверзный вопрос Адриану. - Я здесь не вижу ни разрезов, ни швов.

- Эта возможность предусмотрена устройством самого костюма. Когда сядешь, испытывая нужду – раскроется клапан.

- Сам раскроется?

- Сам.

- Каким образом?

- Костюм накачан энергией.

- ???

- Лучше не спрашивай.

- Понятно. Нужно будет потренироваться как-нибудь в приседаниях.

- Потренируешься в другой раз. Давай, одевай мантию!

            Верхняя оболочка оказалась тонкой и состояла из трех компонентов: нижней части – до пояса; задней части с облачением для рук и головы; передней части торса и выемкой под горло. Внутренняя часть этого слоя кожи совпадала по цвету с предыдущим, то есть – была ярко-красной, а наружный слой – одноцветным матово-серым металликом. На голове присутствовала прическа из коротко остриженных волос.

            Как только костюм был одет полностью, он активировался, и Саня перестал ощущать его тяжесть. Тело перемещалось легко и свободно, словно костюма вообще не было: ни складок, ни растяжений материала, - ощущение полного естественного комфорта. Кроме того, через некоторое время матово-серый металлик изменил окраску, и проявил цвет человеческой кожи. Саня видел себя в зеркале искусственным человеком.

            Адриан открыл шкаф с одеждой.

- Теперь одевайся. Вся одежда твоего размера с учетом костюма.

- Тут много всего.

- Одевай что хочешь.

            Саня облачился в темные джинсы, черные кроссовки и светлую рубашку навыпуск.

            Адриан скептически посмотрел на одежду и сказал:

- Пойдем.

- И все-таки, для чего он нужен конкретно? – спросил Саня.

- Довольно сложная система для того, чтобы просто объяснить. Ее называют обучающей шкурой или «дрессировщиком». В двух словах: имитирует пулевое попадание; постепенно настраивает тело и приучает мышцы; воздействуя на нервную систему – вырабатывает навык. При этом обучение происходит в несколько раз быстрее. Ты же не хочешь на полгода зависнуть в тире?

- Не хочу.

- Идем.

Они прошли в большое и совершенно пустое помещение, от пола до потолка ровного серого цвета, с мельтешащими на нем разноцветными микро-блестками.

- И чего? – спросил Саня.

            Адриан подвел его к стене у двери и указал на нее рукой. На стене высветилась «Вика» с образцами оружия.

- Значит так, - сказал Адриан, - смысл занятия будет заключаться в следующем: в этом огромном пустом зале можно моделировать объемно-пространственный вид различных объектов: от джунглей до городских кварталов. Практически все что угодно. Мы смоделируем город. Для начала ты выйдешь – один на один с противником для тренировки в условиях города. Оружие, какое хочешь – на выбор.

- А противник настоящий?

- Это полная имитация реальности, поэтому твой противник будет тоже визуализированный. Его оружие – тоже. Твои патроны холостые – полная имитация выстрела. Отдачу будешь чувствовать. Направление полета пули и все поправки, вычисляются специально и будут визуализированы.

- Что-то мне не нравятся все эти заморочки. Опять что-нибудь случиться… Или нет?

- Ты же играл во все эти компьютерные шутеры от первого лица. Теперь у тебя имеется возможность самому влезть в компьютерную программу.

- Я уже один раз влез в такси…

- Так, хватит... – не выдержал Адриан и произнес громко в сторону. - Нам нужны городские улицы! Пусть будет пятиэтажная застройка – остальное на выбор.

- Давай, Адриан, начнем с города, - согласился Саня.

            В зале включился город. Визуализация выглядела потрясающе правдоподобно – без отличий. Саня с инструктором внезапно очутились на разделительной полосе асфальтированной дороги, многоэтажной улицы. Полная реальность. Словно это и был настоящий город. Летнее небо, ветерок, досужие звуки. Хотя отличия были: людей не было, машин тоже, кроме некоторых, что стояли припаркованными к тротуару.

- Ну, что начнем? – спросил Адриан, с интересом глядя на Саню.

- Ладно, возьму автомат, – Саня на мгновенье задумался. - Нет, лучше пулемет - такой, что ты ножом разрезал.

- Это пулемет РПК-74.

- Сколько в нем патронов?

- Сорок.

            Из стены выехал лоток с пулеметом. Саня взял его, передернул затвор, поставил на предохранитель, надел на грудь и кинул на него руки, словно бывалый солдат удачи.

            Адриан усмехнулся, и сказал:

- Разгрузку сначала надень… И смотри, не входи в объекты – это всего лишь зрительная копия.

- В настоящую стенку не врежусь?

- Нет. Стенку увидишь.

            Приготовления закончились.

Саня пошел вперед по улице, прижимаясь к тротуару.

-  Адриан! А тротуар объемный!

- Да, объемный! Дождешься, что подстрелят!

            Поединок начался.

Летний город полнился звуками. На деревьях трепетала листва, через дорогу висели пестрые рекламные растяжки. Силуэт движущегося человека с пулеметом  отражался от тонированных магазинных витрин.

            Приглядываясь, Саня путал реальность с ее воспроизведением. Обычная городская улица, только без толпы людей и потоков транспорта, словно все исчезли.

            На перекрестке он остановился, озираясь по сторонам, у стеклянного входа в угловой магазин. Все тихо – движения нет. Вдалеке, на соседних улицах неслись машины и ходили люди. Саня еще раз осмотрелся вокруг.

            Вот он! Впереди, из-за широкого дерева высунулся атлетически сложенный мужик и вздернул свой автомат в его сторону. Саня успел отпрыгнуть. Городскую идиллию распорола длинная автоматная очередь. Стеклянные двери магазина вздрогнули от пробоин и высыпались на пороге. Саня сжался за бетонной мусорной урной. Очередь, кинувшись за Саней вдогонку, запрыгала по урне цементными фонтанчиками.

            Скрючившись за небольшим укрытием, он спешил пристроиться для ответной атаки так, что длинный ствол пулемета прошел сквозь бетонную урну. Не облокотиться, ничего, недовольно думал Саня. Высунув пулемет с правой стороны, он, не целясь и не видя противника, решил очередью засунуть мужика обратно за дерево. Выстрела не произошло.

«Блин! Вот тупость! Предохранитель!»

            Выстрелы стихли.

Саня мельком выглянул из-за урны, как поплавок.

Мужик куда-то исчез.

Не сидеть же все время за урной, от которой к тому же несло табачным дымом. Приняв решение, Саня перебежал вперед через перекресток к ближайшему дереву и остановился за ним, прижимая пулемет к груди стволом вверх.

Противник прятался где-то рядом: либо за линией деревьев, либо за припаркованной с той стороны дороги Вазовской «Десяткой».

Вон, за ее стеклами осторожно замаячил край его башки.

Саня направил ствол на машину и дал длиннющую очередь. Авто покрылось хаотичными пробоинами. Расстрелянное заднее стекло, просыпалось блестящей крошкой на асфальт.

Саня не стал ожидать ответных действий противника, а уверенно пошел вперед, держа противника в секторе обстрела.

Противник медлил. Может уже труп? А может, прячется за машиной, со стороны двигателя. Некуда ему больше деться!

Находясь уже рядом с машиной, Саня выпустил в нее еще одну очередь.

В салоне авто полыхнуло огнем и громыхнул взорванный бензобак. Натуральный огненный взрыв с чернеющим дымом, пугнул Саню, что он машинально отскочил назад, прикрываясь от огня рукой. Он пропустил момент.

            Противник выпрыгнул на асфальт боком из-за капота и произвел три короткие очереди. У Лихацкого на груди и левом плече простучали болью места поражения, что он бросил пулемет и прижал руками плечо и грудь.

- Схватка закончена, – произнес воздушный мужской голос. – Бой выигран вашим противником.

            Сзади подошел Адриан.

- Больно, однако! – сказал ему Саня, но боль мгновенно прошла.

- Зачем ты пошел к машине? – спросил Адриан.

- А что еще было делать?

- Хотя бы перебежал за следующее дерево, вынуждая противника отступить вбок за машину. Ему за двигателем укрываться еще, куда не шло, а салон – сплошная жестянка. Пробить ее с пулемета легко. Причем сам бы оставался под прикрытием толстого ствола  дерева.

- Понятно, что я еще не супергерой.

            Машина разгоралась все больше и больше. Воняло гарью. К Сане подошел противник с коротким, угловатым автоматиком в руке, больше походившим на пистолет.

- Это я тебя еще пожалел.

            Саня повернулся к атлетически скроенному и по военному подтянутому противнику в темной футболке, заправленной в синие джинсы.

- Мужик, спешу тебя обрадовать – ты вообще не настоящий. Ты хоть знаешь, что подразумевается под понятием «жалось». Не обижайся, конечно, но…

- Это верно. Но скажи ему, Адриан, когда он пошел к машине, я мог бы ему снизу продырявить обе ноги.

            Адриан усмехнулся и промолчал.

- Ладно, ладно, ты лучше пушку свою мне покажи, - заинтересовался Саня, - такая маленькая вся и треугольная.

             Противник демонстративно повертел своим оружием, перед Саней, одновременно сообщая о нем некоторые сведения:

- Это пистолет-пулемет ПП-2000 Российского производства. Очень легкий. У меня магазин на двадцать девятимиллиметровых патронов. Для города – самое то.

            В это время, Адриан, между прочим, махнул рукой в сторону горевшей как факел машины: огонь исчез, а авто возродилось как до перестрелки.

- Так, хватит вам болтать! Захочешь – настреляешься из него в тире. А эту ситуацию мы еще разберем отдельно. Хотя и сейчас можем ее прокрутить. Давай отойдем немного в сторону, чтобы лучше было видно.

            Они отошли на тротуар подальше от машины.

- И я тоже буду идти так, да?- спросил Саня.

- Вот сам посмотри на свои действия со стороны.

- Адриан, звук тише можно сделать? А то у меня в ушах уже звенит.

- Хорошо. Покажите еще раз. И звук сделайте тише.

            Саня увидел себя идущим со стороны. Костюм делал его тело несколько идеальнее, словно супергерой из комиксов идет по улице с пулеметом наперевес. Полная реальность. Его даже передернуло.

- Саш, смотри, - позвал его противник, - видишь, я иду между деревьями. Замечай, как профессионально передвигаюсь.

            Саня смотрел, то на себя, то на противника. Вот он подходит к перекрестку и напряженно озирается. Противник уже прячется за деревом в полной готовности к нападению. Странно, что я его еще не увидел!

- Стоп! – скомандовал Адриан. Зрелище остановилось как стоп-кадр.

            Он прокомментировал происходящее:

- Твоя ошибка – вышел на открытое место. Но ты не можешь контролировать все пространство вокруг. Поэтому, необходимо использовать естественные укрытия, например, деревья, припаркованные машины, дома и так далее. По возможности, создавай этим противнику максимальные трудности. Открытые участки необходимо преодолевать быстро. Отдавай себе полный отчет в том, что ты делаешь. Сначала думай, а потом делай. И если принял решение, то действуй решительно. Продолжаем.

            Началась стрельба. Инструктор вставлял комментарии по ходу действия:

- Не растерялся, отпрыгнул к укрытию – хорошо. Где ответный огонь? Профессионал, - забыл снять с предохранителя! Надолго выпустил противника из поля зрения, предоставив ему возможность сменить свою позицию – перейти дорогу и оказаться аж за машиной.

            Тут Адриан обратился к противнику:

- Кстати, с чего ты вдруг начал отходить за машину?

            Ответил противник:

- Ну, он же только начинает обучение. Конечно, можно было просто использовать момент, когда он перебегал через перекресток.

            Вставился Саня:

- Когда я перебегал через перекресток, тебе уже сложно было вылезти. Я уже полностью контролировал ситуацию.

- Да что ты говоришь! Вот так! Пожалеешь парня, а он уже думает, что научился воевать! Да завалил бы я тебя на этом перекрестке!

- Хорошо, в чем же дело, давай еще раз попробуем!

- Хватит! – перебил их спор инструктор. - Выискались тут – солдаты фортуны. Сейчас выставлю другую часть города и продолжим.

            Обучение продолжалось с постепенным усложнением создаваемых ситуаций. Саня узнавал тонкости ведения боя: в городе, в лесу, в поле, в деревне, в пустыне и в любое время суток, в разные времена года. Постепенно вводилось изучение следов людей и животных. Костюм работал исправно – навыки и сноровка к овладению любыми видами оружия приходили быстро.

От простой визуальной имитации объектов и местности, перешли к специально выстроенным городским кварталам и разнообразным натуральным кускам местности. Сане приходилось обучаться в разнородных условиях: в квартирах, на лестничных клетках, в кафе, на крышах домов, на пересеченной местности, например, в оврагах, речках, горах. Сложность возрастала так же за счет увеличения числа противников. Через неделю, ввели: минную подготовку, ориентирование на местности, скрытное передвижение, уход от преследования.

Заниматься Сане было интересно. Не было нудных угнетающих занятий с забиванием в голову всякого ненужного хлама и материально скудных, костенеющих от маразма практических занятий. Все было точно наоборот, как в детстве: занимаешься просто потому, что тебе интересно это делать, а учитель, большей частью невидимо, помогает тебе победить всех твоих врагов. Ты сам объективно видишь, что пользуясь подсказками учителя, игра становиться еще интереснее и при этом, возрастает мастерство.

Хотя нельзя сказать, что Саня бегал и делал все как маленький ребенок. Эта тренировка требовала от него большой умственной и физической отдачи. Он научился делать быстро то, что диктует меняющаяся обстановка, быстро принимать решение, иногда из двух негодных решений – менее плохое. Действовать, а не стоять тупо в ступоре ожидая своего поражения.

Через две недели подготовки он уже ощущал себя подобием разведчика-диверсанта. Но инструктор указал на реальность, объяснив, что профессионалами за три недели не становятся, даже у нас.

- В чем же тогда смысл моей подготовки? – спросил Саня, когда они с Адрианом отдыхали после полуторачасового напряженного боя.

- Это очень важно для тебя, – ответил инструктор. - Назовем это регулировкой твоего прошлого. Понимаешь, давно ушедшие события, оказывают на тебя сильное влияние. Ты о них уже не помнишь, а они извращают твою жизненную основу. Так называемые скрытые глубинные мотивы твоих поступков.

- Х-м. И что же, для этого мне необходимо учиться стрелять? Весь этот спецназ. Я хочу спросить, неужели это необходимо?

- Да. Сейчас ты выходишь на новый уровень, предстоит смена системы знаний. Но прежде, тебе нужно сделаться цельным человеком, сильным и ответственным за свои поступки.

- «Цельным! Ответственным!..» Эти слова, словно вынуты из агитационной брошюры. Я с детства слышал подобную чушь, - она мне опостылела. Меня раздражают фразы: «Все как один», «Преодолевая временные трудности», «Трудиться ради общего будущего». Я много раз слышал эту чепуху.

- А я не собираюсь извиняться за весь тот мир, из которого ты взят. Представь себе, что для меня это тоже не новость.

- Вот я и говорю, что везде и всегда остается все так же и по-прежнему!

- Теперь выслушай меня, – перебил его Адриан, прекращая глупый, бесцельный разговор. - Да, тебя тестировали. На основе этой информации была выработана психофизическая схема, по которой ты сейчас проходишь подготовку. Кстати, схема очень сложна и на каждом ее перекрестке есть несколько возможных путей – все зависит от твоего выбора. Но для чего? Чтобы тобой манипулировать или тебя использовать? Оглянись вокруг! Посмотри внимательно! Сделать из тебя разведчика или диверсанта? Для чего?  Опомнись Саша. Секретная информация нам не нужна. Для нас нет замков и запоров, и все двери открыты. Притом, что такую работу Анадис выполнит лучше тебя.

- Я не удивляюсь, но это серьезное утверждение, что у вас есть доступ ко всем секретам мира. Даже при совершенной агентурной сети по всему миру, ну еще добавлю к этому хитроумные технические средства, думаю, что все секреты знать невозможно. Это же нужно постоянно контролировать и обрабатывать огромную кучу информации. Для этого необходимо иметь к ней постоянный доступ, совершенные каналы передачи. Иметь такой постоянный доступ и не засветиться – это надо… скажу я тебе.

- По-простому – быть на несколько уровней выше развития подконтрольной цивилизации. А контроль, Саня, может быть разным. Либо это ламповый передатчик, спрятанный где-нибудь в вентиляционном отверстии, для скрытного прослушивания тайной рабочей ячейки. А может быть, это всего лишь микроскопическая пыль не отличимая от обычной. Она присутствует везде, способна модифицироваться, самостоятельно проникать всюду, регистрировать и передавать информацию любого плана. К тому же, эта система разнообразна и имеет много различных категорий. В мире нет методов определения, регистрации подобных систем. И нет защиты.

- Ну, хотя бы случайно засечь частоты передачи?

- Нет здесь частот в известном тебе смысле. Движение информации основано совершенно на иных принципах, отличных от того, что ты читал когда-либо в учебниках. Но есть один упрямый факт: когда мир свалился в цифру – контроль над миром день ото дня делается все более и более легким.

            Но вернемся к тому, с чего начинали. Чтобы жить и работать в нашем социуме, необходимо обладать соответственным уровнем посвящения. В тебе же имеются лишь только зачаточные, необходимые свойства. Твоя система знаний не соответствует нашему уровню. Необходим выход на уровень посвящения. Тебе сейчас не отвечают на многие вопросы, чтобы не мусорить твой разум понятиями, которые ты усвоишь искаженно. Другими словами, зачем начинать закладывать кривой фундамент под развалюху там, где начинается строительство комфортабельного дома.

- Тогда могли бы, и ответить хоть на некоторые.

- Ответ на один вопрос, родит в тебе несколько следующих вопросов. Ты сейчас подобен ребенку, который едва вступив в новый для него мир, постоянно спрашивает и спрашивает, но при этом еще не научился уверенно ходить.

- Обычно детям как-то стараются объяснить сведения о мире, в который он попал.

- Но начинают объяснять не с чтения лекций по квантовой физике. По-моему, все, что должен знать ребенок, это то, что он находится в своей семье и его здесь любят.

- А я в своей семье, Адриан?

- Ты же сам себя отделяешь. Ты сам ставишь разделение между тобой и нами. Это выражается сейчас в твоих словах: «Я» и «Вы».

- Да, это так. Хотя я не делаю на этом акцент. Просто попробуй войти в мое положение.

- Знаю. Пойми, все, что с тобой здесь происходит, направленно к единой цели – сделать тебя разумнее и сильнее. Не запугать, ни зомбировать и ни лгать. Сделать разумнее и сильнее! Тебе необходимо выйти из состояния оцепенения прошлой жизни. Все чего ты так пугаешься здесь, беззастенчиво применялось к тебе там. К тому же, здесь за тобой всегда остается право выбора: остаться или уйти.

- Но все-таки, знаешь…

- Саня, хватит. Подумай, для тебя одного задействованы ресурсы и оборудование, о котором ты раньше даже помыслить не мог. Тебе реально открыты уровни познания, о которых мир лишь грезит в своих розовых снах. И у тебя есть честный выбор: остаться с нами или вернуться.

            Саня засмеялся и ответил:

- Остаюсь, конечно, а то ты будешь переживать.

- Что же, давай работать дальше.

 

 

 

Глава 29

 

            После двух выходных дней Адриан провел Лихацкого в тир. Наконец-то они остановились у правого стола.

- Как я ждал этого момента, – сказал Саня, подначивая Адриана. - Наконец-то тайна этого необыкновенного оружия раскроется!

            Адриан определил веселое настроение ученика, вздохнул и сказал:

- Ты видишь перед собой образцы специального оружия. С виду они идентичны обычным образцам.

- На самом деле это бластеры.

- На самом деле мы сейчас на занятии! С одним из боевых специальных ножей ты уже познакомился.

- Ты мне его даже в руках не дал подержать.

- Бери его теперь, соблюдая осторожность.

            Саня взял нож за рукоять и вынул его из ножен. Его тонкое лезвие, вытянувшись из тесного мрака, сверкнуло в руке.

- Он острый, Адриан, теперь с ним нужно что-то делать – вырезать подковы, бриться или что-нибудь.

- Вся прелесть этого ножа в том, что он обладает необыкновенной проникающей способностью. Но в этом и его недостаток. В обращении с таким ножом необходимо всегда помнить, что даже слабое прикосновение лезвия к телу, оставит долго незаживающий рубец. Тем более нежелательно случайно провести лезвием сквозь тело!

- Но рану же можно будет быстро вылечить?

- Конечно, если ты собираешься резать себя прямо на операционном столе. Но лучше с ним научиться безопасно, обращаться. Пожалуйста, не маши им без толку! Помни – этот нож спокоен только в ножнах. Итак, вот кусок стальной трубы.

            Адриан взял со стола кусок никелированной трубы, специально приготовленной для такого случая, и положил на подставку.

- Пробуй, только аккуратно, - напутствовал он Саню.

- Слушай, Адриан, а давай, может, я, как и ты, перережу ствол пулемета.

- Для тебя так будет интереснее?

- Конечно интереснее!

- Тогда лучше, вон посмотри, стоит Штатовская винтовка Барретт  - у нее ствол длиннее.

            У огневого рубежа на специальной подставке стояла полутораметровая крупнокалиберная, магазинная винтовка с расставленными металлическими дырчатыми сошками. Саня подошел к ней и занес нож над ребристым стволом с набалдашником на конце – дульным тормозом.

- Смелее и без излишнего усилия, – сказал Адриан.

            Лезвие ножа скользнуло поперек ствола, заодно проскочив и подставку. Короткий дульный кусок брякнулся о подставку и свалился на пол.

- Сказано – без усилия! Ну, вот, теперь ты испортил подставку.

- Вот это да! я и даже слабого усилия не почувствовал. Вот это «дура»! - Саня с восторгом осмотрел лезвие боевого ножа.

- Колоритно-тупые слова больше не употребляй. Согласен?

- Просто вырвалось.

- Хорошо, тогда продолжай.

            Саня аккуратно нашинковал ножом ствол винтовки, постепенно укоротив его на полметра. Куски резаного металла раскатились по полу в разные стороны.

- Хватит! Дай мне его, - произнес Адриан, принимая рукоять в свою руку. - Боевому обращению с этим ножом научишься отдельно, если захочешь. Но у него есть еще и другие возможности. Смотри.

            Он подошел к огневому рубежу и указал на опустившуюся сверху мишень.

- Структура материала мишени специально изготовлена для удержания в себе лезвия подобных ножей, Расстояние десять метров. Смотри! Кидаю в белый сектор.

            Овальная мишень пестрела симметричными разноцветными секторами. Он метнул нож с рукоятки. Нож воткнулся точно в центр белого сектора.

- Хочешь попробовать?

- У меня не получиться. Последний раз, я метал кухонный нож еще в школе… по-моему.

            Мишень подъехала вплотную к огневому рубежу, и Адриан вытащил застрявший в ней нож и протянул Сане.

- Получится. Бери его и попади в белый сектор.

- Я что, Робин Гуд, что ли?

- Что трудно взять нож и метнуть? Вот так теперь и будем стоять, смотреть друг на друга…

            Адриан протянул нож.

- Ладно, давай попробую, только в белый сектор попасть не обещаю.

            Мишень уехала на исходную позицию. Саня изловчился и как смог метнул нож, надеясь попасть хотя бы в мишень. Нож в полете описал дугу и точно воткнулся в середину белого сектора.

- Чего-то я не понял, – озадачился Саня.

- Кидай еще раз в белый сектор, чтобы понятнее было.

            Опять нож описал дугу и воткнулся в то же самое место.

- Этот нож, - пояснил Адриан, не дожидаясь Саниных расспросов, - сам находит заранее намеченную цель – он управляем.

- То есть, он идет по целеуказаниям, как, крылатая ракета?

- Не так примитивно, но можно сказать – да. Если, конечно, ты его не станешь метать в противоположную сторону.

            Показывая возможности ножа, Адриан произвел броски, заранее указывая на места попадания: красный сектор, желтый сектор, синий сектор. Саня не понимал – по виду – обычный нож: тонкое лезвие, удобная фигурная ручка. У него получалось попадать в цель не хуже инструктора.

- Как он это делает? – спросил Саня, внимательно рассматривая нож и не обнаруживая на нем каких-либо устройств самонаведения.

- Вопрос состоит в том: что его наводит на цель, - ответил Адриан. - Причем, мы сейчас находимся в тире – в идеальных условиях. А если, например, будет дуть боковой ветер или цель будет находиться выше, ниже, или за препятствием? По сути, ты принимаешь только решение и кидаешь, а технику исполнения берет на себя интеллектуальная система.

- И где эта система находится – внутри ножа что ли?

- Внутри, только исполнитель, а помысел – вне.

- Помысел? Для этого слова, какой-то странный контекст.

- Да, помысел. А теперь вникни в смысл. Здесь рядом нет специального электронного оборудования или машины с локаторами для наведения. Лучше представь, что система заранее знает, что ты собираешься делать с ножом. Она знает местоположение мишени, расстояние до нее, силу броска или определит ее во время броска и тому подобное – все факторы, которые необходимы для попадания будут учтены. Вся эта в совокупность необходимой информации аккумулируется в «помысел» и поступает в нож. В ноже активируется «исполнитель» и наводит его на цель. «Исполнитель» сам по себе маленький мозг, который может решать тактические задачи. Кроме того система распознает смысл твоих действий. Например, возьми со стола любой другой нож и вытащи его.

Саня взял нож и попробовал вынуть его из ножен. Нож не вынимался, словно его намертво заклинило.

- Не получается, правда? – спросил Адриан.

- Почему? Ведь я всего лишь хочу использовать его для тренировки. Я тебе не угрожаю, даже не испытываю скрытой ненависти. А вообще-то, кстати, у меня возник вопрос: если вдруг нож, по каким либо причинам, оказался в руках врага. И он хочет реально меня убить. Я усложняю ситуацию. Враг маскируется под друга и, пользуясь моим полным доверием,  наносит удар мне в грудь.  Сможет ли действовать система в такой момент?

- Вынимай нож и наноси мне удар в грудь, – сказал Адриан.

- Я же не буквально, а только, к примеру, чтобы ты мне объяснил.

- Я и объясняю; нанеси мне в грудь удар ножом.

- А если не сработает?

- Ты любитель ходить вокруг да около. В конце концов, нанеси мне удар ножом. Я сейчас тебе приказываю, как инструктор.

- Запомни, ты сам сказал.

- Ну!

            На этот раз ножны легко выпустили нож и Саня, после недолгого колебания, стремительно ткнул им в грудь инструктора. Молния прошила его руку и разорвалась в теле. Нож вылетел из руки в самом начале движения и плашмя упал на пол. От внезапного приступа боли, Саня схватился за плечо, в раздражении швырнув ножны в стенку.

- Ты что дурак, что ли?! – прокряхтел он, массируя парализованную руку.

            Боль прошла, и рука восстановилась.

- Мы договаривались – без выражений, – сказал Адриан.

- Ты сам сначала попробуй! Мог бы просто словами объяснить. Мне руку сейчас две тысячи вольт прошило!

- Ладно, извини, - рассмеялся Адриан, поднимая нож и ножны с пола. - Можно сто раз рассказывать, но у нас ведь практическое занятие.

            Саня и сам засмеялся, встряхивая рукой, еще не веря ее быстрому восстановлению.

- Я его больше вообще в руки не возьму.

- Возьмешь. Ты сейчас понял гораздо быстрее и больше, чем, если бы я тебе нудно об этом рассказывал. Учти, что это только один из видов нейтрализации. Но на самом деле, внутренних врагов здесь нет.

- Вот так и нет?

- Это так. Продолжаем занятие.

- Адриан, только теперь без глупостей, пожалуйста.

- Этот нож может сделать еще кое-что, – сказал Адриан, эффектно крутанув нож в руке.

Перед мишенью один за другим свесились пять армейских бронежилетов. Адриан направил клинок ножа в их сторону и кивнул головой, предлагая сейчас быть внимательнее.

- Цель снова белый квадрат, только за препятствиями, – пояснил он.

            Саня увидел, как лезвие ножа бесшумно выстрелилось из рукояти и исчезло, прошив бронежилеты насквозь. Адриан кинул рукоять на стол, взмахнул рукой, давая знак. Бронежилеты взметнулись вверх. Мишень приблизилась вплотную, в белом квадрате торчал хвост лезвия.

- Пять бронежилетов! Здорово. Давай я тоже попробую.

- Видел? И хватит с тебя. Я тебе предложу попробовать кое-что лучше этого.

            Мишень убралась, а на ее месте возникла широкая толстостенная труба. В ее центре висел бронежилет.

- Саня, - обратился Адриан, - бери нож со стола и подходи сюда.

            Взяв со стола нож, Саня вытащил его из ножен и подошел к Адриану.

- Просто наставь нож в сторону бронежилета и смотри что будет.

            Саня так и сделал.

- И что будет? – поинтересовался он.

- Готов?

- Давай.

            Лезвие ножа бесшумно ушло в бронежилет, и тут же его передняя бронированная секция обвалилась ровными кусками, бряцнув обрезками в тыльную часть.

            Саня спросил, смеясь от восторга:

- Послушай, Адриан, ну, это просто «шведский ножик» какой-то! Он все может!

- Да, он может делиться на сегменты. Смотри еще, что будет.

            Адриан взял следующий нож. Мишень сменилась на торс манекена в бронежилете. Лезвие ножа вылетело, прошив защиту. Манекен высыпался на защитную трубу резаными кусками.

- Так, - сказал Адриан, - Подойди к столу и посмотри сюда. Это известный тебе пистолет «Макарова».

- Я знаю: до сих пор состоит на вооружении Российской армии – известный всем ПМ.

- Правильно.

- Если нож был не прост, то вообще молчу о ПМ-ме.

- Начинается... Лучше молчи.

- Танк, наверное, разносит на куски.

- Чтобы разнести на куски танк, лучше не стрелять в него из пистолета.

- Народная мудрость.

- Закон целесообразности. Теперь постарайся сделаться серьезным, конечно, насколько это у тебя сейчас сможет получиться.

- Все, я серьезный.

- Уверен?

- На сто процентов.

- Тогда продолжим: вот пистолет «Макарова», - Адриан взял его со стола и, сняв с предохранителя, передернул затвор. - Я ложу его на стол, вот сюда. Теперь, определим ситуацию: к примеру, ты мой противник и обстоятельства вынуждают меня, тебя нейтрализовать.

- То есть: или – или.

- Совершенно верно. Иди на меня и следи за пистолетом.

            Саня медленно пошел на Адриана и увидел, как лежащий на столе ПМ, самостоятельно повернулся в его сторону. Грохнул выстрел. Уши заложило. Саня удивляться не стал, быстро оглядел себя, взял ПМ. Пистолет вывернулся в его руке стволом в грудь и снова выстрелил.

- Та перестань ты! – крикнул Саня на пистолет и поставил его на предохранитель. - Адриан, прикажи ему! Ну, как тут не материться?! У меня чуть перепонки не вылетели! Ты, что специально что ли?! - он кинул ПМ на стол.

- Здорово, правда?

- Я сейчас вообще уйду отсюда! Ты надоел уже, Адриан, своими приколами!

- Ладно, все, извини!

- Что извини?! По-твоему получается, что на занятиях по стрельбе меня вообще расстрелять надо! Короче, еще одна такая шутка и я приму ее за оскорбление, понял?

- Все! Больше не буду! Не обижайся… Мир?

- Ладно…

- Хорошо. Продолжаем занятие.

            Инструктор взял с лотка небольшую картонную пачку, высыпал из нее на стол 16 патронов, взял ПМ, перезарядил обойму и, подходя к огневому рубежу, сказал:

- Обычная мишень, двадцать пять метров, первая пуля в десятку, остальные семь по кругу, наблюдай.

            Мишень с кругами и цифрами подалась сверху на исходную позицию, а на огневом рубеже вверху и по бокам возникли экраны ее визуального отображения. Восемь выстрелов, один за другим, первый лег точно в десятку и остальные семь, по кругу – как и обещал Адриан.

- Хочешь попробовать?

- Давай, - согласился Саня. - Только по другому; мне нужно сделать два точных квадрата: по окружностям восьмерки и девятки. Так получиться?

- Конечно. Снаряжай магазин.

            Саня стрелял размеренно восемь раз и аккуратно положил в мишень восемь пуль, обозначив на ней два ровных квадрата – на уровне восьмерки и девятки.

- Идеально точно, – сказал он, отпуская с фиксатора затворную раму. – В чем тут дело?

            Адриан принял из его рук ПМ и разобрал его на части.

- Визуально ты не увидишь отличий ни в элементах конструкции, ни в применяемых патронах. Но управление есть и оно подобное ножу. Здесь применяется специальный патрон с пулей, которая наводиться на цель – в разумных пределах конечно.

- Пуля же в полете крутиться, насколько я знаю.

- Да, это сложная комплексная система управления пистолетом. И еще, - управляемый дульный срез, – Адриан показал Сане круговую выемку на конце ствола, – тоже имеет большое значение. Значит так, сегодня, до конца дня, у нас тренировка с этими видами оружия.

 

 

 

Глава 30

 

            Следующий этап обучения был посвящен рукопашному бою. Саня одел специальный костюм, состоящий из нескольких компонентов. Для этого ему пришлось раздеться наголо и стать в специальную нишу, точно повторяющую контуры человеческого тела. Сначала на него самостоятельно наделась тонкая и мягкая как желе поддевка. Он даже до конца не понял, как она сама быстро влезла на него и соединилась с телом в одно целое. Вторая часть костюма оказалась толще и плотнее; с виду, она повторяла рельеф человеческого тела и совершенно не сковывала движения. Одевание закончилось ребристым шлемом, который наделся спереди как второе лицо. Тройной ремень, как живое существо затрепетал в руках и самостоятельно застегнулся на поясе.

            Саня прошелся в своем новом одеянии туда и сюда, ощущая тонус играющего силой человека. При этом, создавалось впечатление легкости и пластичности движений, словно костюма вовсе не было.

            Вместе с Адрианом они прошли в небольшой квадратный зал с полом из желтых полированных досок и таким же дощатым, скругляющимся к центру потолком. По периметру зала стояли длинные деревянные лавки.

В центре зала их уже ожидал мужик в обычном синем спортивном костюме. Как только Саня с Адрианом появились на входе, он направился к ним навстречу.

- Этот робот специально создан для спаррингов, – представил Адриан Саниного напарника. - Сейчас будете драться друг с другом. Можно сказать, что это будет вариант заурядной уличной драки.

- Я думал, сначала проведем специальные тренировки, будем отрабатывать приемы. Как это – сразу драться? – возмутился Саня.

            Адриан ответил:

- Вот так, сразу. Смелее, Саша, в этом костюме ты ничего не будешь чувствовать. Понимаешь, боли не будет, ни одной травмы. Абсолютная защита всех частей тела, в том числе шеи и головы. При ударах ощущения такие, словно к тебе только резко прикасаются и не более того.

- Странно как-то. Насколько я знаю, обычно все начинается с силовой подготовки, постановки ударов, отработки приемов и так далее. А тут – давай дерись и все. А если я не умею так просто начинать драку?

- Вот и научишься. Позволены все удары, все приемы. Все просто – выходи на середину зала и приступай.

            Саня с тяжелым сердцем вышел на середину и стал против робота. Все-таки сказано: лупить друг друга, как в обычной уличной драке.

- Ну, и что будем делать? – обратился он к роботу.

            Робот, без предисловий, налетел на Саню и с двух ударов сбил его с ног. Не успев опомниться, Саня уже лежал на спине под роботом, а тот сидел на нем, и озверело, лупил его кулаками по лицу.

            Инструктор лег у стены на лавочку и, подперев голову рукой, невозмутимо наблюдал за разыгрывающейся потасовкой.

Да, как и предсказывал Адриан, боли не было, но этот робот с перекошенной рожей, долбил кулаками прямо по Саниному самолюбию. Это же не сносно, когда твою голову кто-то начинает считать боксерской грушей. Когда под ударами голова кидается в разные стороны, сначала, быстро начинаешь ненавидеть собственное бессилие, а затем, всем сердцем, и дубасящего тебя урода. Саня машинально защищался руками и пытался засадить кулаком роботу по рылу, но тот постоянно блокировал его удары и продолжал над ним неистово изгаляться. К тому же, Саня никак не мог вырваться из-под его задницы.

Через мгновение, измеритель Саниного ожесточения зашкалил за красную метку и разбился вдребезги. Он заорал как раненый зверь в истерике и, обхватив голову робота, со всей дури, начал долбить своим лбом ему по носу. Робот, отстраняя взбесившегося противника, схватил его за шею. Не теряя инициативы, Саня изловчился и сжал промежность робота. Тот неистово заорал, потеряв контроль над ситуацией. Воспользовавшись моментом, Саня скинул его с себя, попутно зарядив кулаком ему в ухо.

Лихацкий подкинулся с пола первым, а робот, немного запаздывая, поднялся, вытирая рукавом сочившуюся из носа красную жидкость. Однако, Саня, не стал колебаться, а с остервенением напал на робота, перезабыв, при этом, все приемы, о которых имел какое-то представление. Он напал – «по колхозному», мутузя противника руками и ногами, поймав клин на удовлетворении собственной обиды. При таком напоре, ему удалось робота сбить с ног два раза. Тот тоже в долгу не оставался и несколько раз долбил Саню ногами, но на более профессиональном уровне.

Схватку прекратил Адриан, когда противники, выбившись из сил, уже полулежали на полу, и тяжело дыша, периодически обменивались вялыми ударами.

- Все, хватит! – крикнул Адриан.

Саня обратился к роботу:

- А чего ты так быстро выдохся?

            Робот поднял к нему свое разбитое лицо и пояснил:

- Я настроен так, что уровень моей подготовки должен быть немного больше твоей.

- А дыхание, синяки и кровь – для полного реализма?

- Так точно. Пользуйся моментом, пока я так настроен.

- А я тебя сегодня хорошо отделал.

- В костюме неваляшки? – робот подмигнул. - У нас ведь все еще впереди – боец.

- Посмотрим, стращатель.

- Прекратили паясничать! – приказал Адриан. - Схватка закончилась.

            Следующие десять дней, драк не было. Все занятия проходили в тренажерных залах. Настала тяжелая мускульная работа, плюс отработка действий на реакцию и собственно отработка самих приемов.

            В известном смысле, склонения к какой-либо школе рукопашного боя не было. Из Сани словно доставали и вытягивали интуитивно понятные ему приемы, как бы создавая его собственный бойцовский стиль. При этом, исследовались его микродвижения, спонтанные способы защиты, манера нападения и постановки ударов, общее психофизическое состояние, конечно же, его рост, вес, длинна рук, ног и другие индивидуальные особенности. Все это учитывалось, обрабатывалось и превращалось в индивидуальный план тренировок. Саня жил на особом режиме: пил, что давали, ел, что давали, отдыхал столько и тогда, когда этого требовал режим.

            По прошествии десяти дней он снова встретился с роботом в рукопашной схватке. Костюм был другой. Как пояснил Адриан: «Будешь чувствовать слабую боль и только при сильных ударах». На бой робот вышел, как новенький и был настроен на тот же уровень подготовки, что и в прошлый раз.

            Теперь, Саня не дал застать себя врасплох. При первом обмене ударами он крепко достал робота в скулу и живот, правда, сам получил, при этом, в солнечное сплетение. Как и обещал инструктор – пришлось скривиться от боли. Но тренировки не прошли даром. Саня увидел, что в технике драки он перешел на более высокий уровень. Терпимая боль шла ему на пользу, заставляя активнее защищаться и точнее проводить удары и даже применять некоторые изученные приемы. Хотя процесс еще мало чем отличался от простой уличной потасовки.

            Сегодня роботу досталось гораздо сильнее. Когда Адриан разнял выбившихся из сил противников, он выглядел плохо: его лицо было разбито в синяки и ссадины, из расквашенного носа и левого уха стекала «кровь». Он сказал, что вывихнул в запястье правую руку. Его левая нога также оказалась травмированной, и он ушел из зала хромая.

- Все, - сказал Саня, едва освободившись от костюма, - надоело.

- Что случилось? - спросил Адриан.

- Мне нужен отдых.

- Но так нельзя. Необходимо продолжать тренировки.

- А мне нужен отдых!

- Ты не понимаешь! В тебе высвобождение энергии может произойти в любой момент – это же трансформация всего организма и процессы в тебе уже идут. Необходимо наблюдение.

- Хотя бы дня два, не больше. Неужели два дня сделают погоду и что-то решат?

            Адриан поразмыслил, преодолевая в себе затруднение, потом сказал:

- Ладно, попробуем, но пройдешь обследование. И отдыхать будешь рядом со мной.

- Хорошо. Поехали на Ямайку.

- Почему на Ямайку?

- Там была моя знакомая. Ну, я там уже был, некоторым образом.

- Когда это ты там успел побывать?

- Визуально.

- Понятно. И тебе понравилось?

- Просто мне будет интересно там побывать.

            После медицинского обследования, Саня с Адрианом вылетели в двухдневный отпуск на Ямайку. Они прибыли на этот остров в уютный, живописный уголок, километрах в двадцати от Кингстона. Все два дня, Саня грелся на солнышке, путешествовал по окрестностям, катался на катере и нырял с маской, изучая прибрежный подводный мир.

            В первый же день они поехали в Кингстон, побродить среди пальм по улочкам этого тропического города. И в городе зашли в сувенирную лавку. Когда он рассматривал, привлекшую его внимание статуэтку, продавец – темнокожая метиска, находилась рядом. Саня, рассматривая деревянного индейца, невольно сказал, что хотел бы его приобрести на память об отпуске. Но после своих слов неожиданно осекся. В своей жизни он знал только русский язык. Ну, еще английский со словарем – по крайней мере, так он писал в анкетах. Здесь же он подумал на русском, а неожиданно вслух выговорил свою мысль на английском языке и остолбенел, соображая – что бы это значило.

            Продавец, обращаясь к нему на английском языке, торопливо похвалила этот товар и выдала цену в американских долларах. Саня ее отлично понял! Не говоря больше ни слова, он сконфуженно закивал и вытащил Адриана из лавки на улицу; оглянулся по сторонам, чтобы никого не было рядом.

- Адриан… а я умею говорить по-английски, – засвидетельствовал Саня данный факт.

- Поздравляю, - ответил Адриан.

- В меня, что, переводчик вмонтировали и забыли предупредить?

- Я же предупреждал, что процесс в тебе идет, а ты: на Ямайку, на Ямайку! Отдохнуть надо! Вот теперь успокойся и отдыхай.

- Да???

- Да. Здорово! Теперь ты, по крайней мере, в состоянии нормально говорить с любой продавщицей в мире.

- Давай лучше без дураков. У меня что, в мозгу происходит трансформация?!

- Не ори так на русском языке – люди оборачиваются.

            Саня схватился за голову, пытаясь осознать происходящие с ним изменения.

- Ты дал свое согласие, - сказал Адриан, глядя на его внутренние терзания. – Со временем получишь доступ к сокровенным знаниям – естественно, что в тебе меняется структура мозга. Так сказать, готовится основание. А ты переживаешь… В прошлой жизни ты назвал бы это перерождение словом «круто».

- Вижу, что у нас не заскучаешь…

- Правильно «у нас»… Что же, поехали купаться?

- Поехали…

 

 

 

Глава 31

 

            По возвращении из отпуска, снова началась декада сложных физических тренировок. Используемые Саней различные тренировочные костюмы - «дрессировщики» быстро приучали тело навыкам профессионального бойца. Начались короткие спарринги с помощью роботов-помощников, в которых Саня должен был закрепить отработку того или иного приема. Постепенно задача поединка стала склоняться к быстрой нейтрализации противника. Для этого началось усложнение условий схватки: против двух противников, затем трех.

            Кроме этого, Саня с Адрианом постоянно посещали тир и различные имитаторы реальности, где приходилось стрелять из любых положений. Иногда Адриану надоедало контролировать Саню со стороны, и тогда они «ходили на задание» вдвоем.

            Настал день, когда Саня снова стоял перед роботом в квадратном зале с дощатым полированным полом. Он был одет в черные брюки, белую футболку, черную легкую кожаную куртку и темные кроссовки – защиты не было.  Робот отличался в одежде: коричневая куртка, желтая майка и бежевые кроссовки.

- Уровень подготовки робота остается тем же, – объяснял Адриан исходную ситуацию перед схваткой. - Твоя задача – нокаутировать противника, стараясь использовать, при этом, отработанные на тренировках приемы.

            Готовясь к драке, Саня кивнул.

- Начали! – крикнул Адриан и отошел в сторону.

            Приняв боевое положение, противники начали сходиться. Робот первый кинулся, молотя кулаками воздух широко расставленными как у краба руками. Саня, выбрав момент и, отступив чуть в сторону, блокируя удары противника, нанес два точных боковых удара ногой под ребра и в сгиб ноги робота. Робот оступился и, припав на колено, схватился за бок, пропустив следующий удар ногой в затылок, повалился на бок и замер.

- Схватка закончена, – крикнул Адриан и хлопнул ладонями.

            Робот поднялся, подошел к Сане и, хлопая его по плечу, сказал:

- Совсем другое дело, Саня, - кое-чему ты уже научился.

- А ты говорил: я так настроен… - сказал Саня.

            Робот многозначительно глянул Сане в глаза и ответил:

- Знаешь пословицу – Не буди лихо, пока оно тихо.

- Не пугай, - ответил Саня.

- Ладно, - сказал робот и, улыбнувшись, отошел в сторону.

            Адриан подошел и спросил:

- Боялся? Ведь защитного костюма в этот раз не было.

- Было волнение, и был страх.

- Это была чистая победа, - подытожил Адриан. - Это уже результат нашей совместной работы!

- Здорово, – ответил Саня и на волне своего успеха попробовал поддеть Адриана. - А слабо тебе, Адриан, со мной подраться?

- Мне с тобой драться нельзя, – ответил тот.

- Но я знаю, что учителя единоборств, обычно демонстрируют собственную силу своим ученикам.

            Адриан посмотрел в потолок, как бы взвешивая все за и против, ответил:

- Ладно, сейчас пойдем, перекусим, а после… продемонстрирую.

После обеда они вошли в тренажерный комплекс.

            В зале стоял толстый глянцевый деревянный столб. Они подошли к нему вплотную.

- Смотри внимательно, – сказал Адриан, показывая рукой в середину столба.

            Саня заинтересовался и начал наблюдать, что теперь будет.

            Адриан внутренне подготовился, медленно сжал кулак и произвел имитацию удара в середину столба. Выпад явно был сделан без напряжения и силы. Саня увидел, что его кулак остановился в нескольких миллиметрах от столба, даже не коснувшись его гладкой, круглой поверхности. Потом отвел кулак от столба и показал его Сане.

- Видишь? – спросил Адриан и засмеялся.

- Что видишь? - не понял Саня.

- Пойдем отсюда, – сказал Адриан и повел Саню к выходу.

            Саня остановился, отказываясь понимать смысл происходящего.

- Что и все что ли?! Ну, я смотрел, и что я увидел?

            Адриан остановился.

- Ты не увидел самое главное – суть происходящего! Ты увидел только форму, поэтому тебе обязательно нужен эффект – впечатление, чтобы увидеть у явления его внешнюю сторону и понять суть производимого действия.

- Может быть. Только, может быть, я ожидал, что ты разорвешь этот столб на куски.

- Вот твой столб!

Адриан повернулся к столбу и протянул все еще сжатый кулак в его сторону. Саня озадачился – что он теперь сделает? Адриан медленно разжал кулак, направив пальцы в столб. Синхронно с этим действием, древесное туловище столба затрещало и стало колоться по длине, образуя трещины. Адриан резко выпрямил пальцы, и столб разорвало: точно от места удара, он разлетелся в обе стороны как веер; через мгновение на его месте лежала только куча мусора и оседала древесная пыль.

Адриан глянул на Саню. Тот внимательно разглядывал кучу мусора и не сразу обратился к нему.

- Мое почтение, Адриан. На счет драки – я пошутил, - сказал Саня, наконец, опомнившись.

- Ты сегодня победил своего противника, - сказал Адриан. - А теперь возьми и выкини свои лавры, словно успеха вовсе не было. Забудь – если хочешь научиться побеждать.

 

 

 

Глава 32

           

            Следующий тренировочный этап растянулся на шестнадцать дней.

            В одном из тренажерных залов, Сане нужно было отрабатывать постановку ударов руками в лицо и торс противника с последующим блокированием его ответных ударов. Зал был наполнен экзотическим оборудованием, помогавшим оттачивать совершенство владения приемами. Кроме него в зале занималось еще несколько человек. На подстраховке, как всегда, пребывала «скорая помощь» роботов.

Когда Саня только еще готовился тренировке, произошел несчастный случай. Рядом с ним отрабатывал постановку блоков руками незнакомый ему парень. Видно было сразу, что техника выполнения приемов у него мастерская. Тренажер был выставлен на высокий уровень – без защитного ограничения удара. Он был выполнен в форме человеческой фигуры, с манипулятором, приделанным к его поясу со стороны спины, так что эта кукла могла свободно выполнять любые фронтальные и боковые движения. Саня видел, как парень пропустил прямой удар в грудь. Последовал мгновенный тычок, и его отбросило на три метра. Парень сразу потерял сознание.

Саню поразило, как быстро и слажено действовала «скорая помощь». Мгновенно, над пострадавшим засуетилось три робота. Парню сразу же оказали медпомощь, и через пятнадцать секунд в зале его уже не было.

- И такое бывает, – развел руками Санин робот-страховщик.

- Да, не хотел бы я оказаться на его месте.

            Санин тренажер был несколько иной и состоял из туловища, рук и головы; на уровне таза начинался манипулятор, который уходил, изогнутой, как змея, гибкой трубой к пологому основанию, сцепленному с полом. В общем, зрелище не для слабонервных. Он чем-то напоминал монстра из комиксов; по крайней мере, явно не был рассчитан на получение эстетического удовольствия. Его голова, – человеческая один к одному, была склонена вперед и глаза закрыты, так что он недвижимый напоминал собой спящего мужчину. Его обнаженные мускулистые руки висели как плети.

- Просыпайся            , андроид, пришло время поработать, – обратился к нему Саня, разминая кисти рук.

            Голова тренажера медленно поднялась, пребывая по-прежнему в «состоянии сна». Следом раскрылись веки, обнаруживая белые бельма с закатившимися глазами, которые несколько позже съехали на положенное им место. Лицо поморщилось, словно присматриваясь к стоящему перед ним человеку. Только после этого к груди подтянулись руки, и стало понятно, что тренажер «включился».

- Я готов, – сказал тренажер.

 - Давай попробуем на втором уровне первую ступень сложности, – сказал Саня.

 - Я понял.

После подготовительных совместных движений, при которых тренажер метался взад и вперед, как бы приводя себя в боевое положение, началась тренировка.

Робот-страховщик, наблюдая за тренировкой, постоянно ходил туда-сюда, предохраняя Саню от падений.

Для начала, Саня проделал обманный удар рукой в грудь и, встретив ожидаемый блок, вторым ударом пытался достичь верха живота андроида, но тот вовремя его парировал. И только третьим выпадом, Саня сумел нанести удар в солнечное сплетение. Лицо тренажера скривилось, демонстрируя нестерпимую боль, а тело сжалось, прижимая руками, верх живота и вырвался стон. Но он быстро принял исходное положение.

- Хорошо, Саша, только при выпадах сильно открываешься, – предупредил тренажер.

- Учту, пробуем дальше.

            Тут же тренажер провел комбинацию ударов и заехал кулаком Сане в скулу. От полученного хлесткого удара, тот провернулся на пол оборота. Удар оказался чувствительным – в глазах помутнело.

- Я же говорил – открываешься, – снова заметил тренажер.

            Саня стиснул зубы.

Тренажер передвигался и выбирал положения, оптимально реагируя на перемещения своего противника.

Саня проделал еще несколько подходов, достигая более-менее приличных результатов; иногда отлетая назад.

            Периодически пропуская удары, Саня, поневоле, вышел на уровень ожесточения, когда тренинг переходит в личное выяснение отношений. И, правда, стараешься делать все предельно правильно, и тут же получаешь мастерски поставленный болезненный удар в голову или торс. Возрастает чувство собственной неполноценности и начинает казаться, что окружающие смотрят на тебя с сожалением – «мальчик взялся не за свое дело». А когда, чувство внутреннего равновесия утеряно, приходит отчаяние и тогда до боли обидные удары инициируют отчаявшееся сознание на спонтанные действия. И не важно, кто перед тобой – тренажер или человек – кто бы он ни был – он уже враг. Это как садишься на стул и нечаянно ударяешься ногой о ящик стола – возникает спонтанное желание треснуть стол в ответ.

            В зал вошел Адриан и заинтригованный остановился сзади, наблюдая, чем же все теперь закончиться.

            Робот-страховщик крутится рядом, то поддерживая, то поднимая Саню  с пола.

Саня взвинтился и, не выдержав прикрикнул на страховщика:

- Да не крутись ты под ногами!

- Работа такая! – цыкнул робот.

- Пора прекратить тренировку, – вставился тренажер категорично.

            Саня решил не сдаваться:

- Зачем прекращать? Только начали. Работаем дальше. Ставь выше уровень! Давай!

            Начался жесткий обмен ударами. Пропуская удары, два раза Саня падал на пол, затем поднимался и, маяча разбитым лицом, снова бросался в спарринг.

Но запальчивость до добра не доводит. Разъяренный Саня, кинувшись на противника, открылся и пропустил три сильных удара: в плечо в живот и в челюсть. Он брякнулся, заерзав клубком по полу.

Первым к нему подскочил страховщик, затем, - два мед-робота постарались оказать помощь: уложить на «самолет» и сопроводить в реабилитационный центр.

Вдруг Санино возбуждение пробилось сквозь боль и обиду. Внезапно, он ощутил отсутствие боли и понял, что сила быстро растет. Ее усиливающееся появление было подобно началу действия алкоголя – анестезия, сопровождаемая энергетическим взлетом; напоминало, но не более того. В одно мгновение Саня ощутил в себе способность порвать тренажер на части. Эта мощная энергия бурлила в нем и словно потворствовала его желанию. Он открыл глаза, легко раздвинул суетящихся над ним роботов и стремительно кинулся на тренажер.

- Саня! Нет! – крикнул Адриан.

            До Сани его крик донесся как посторонний шум.

            Тренажер попытался профессионально заблокировать его порывистый наскок. Саня разбил его руки в стороны и нанес прямой сильный удар в лицо. Сразу после этого выпада силы оставили его и он упал на пол как подкошенный.

            Все, кто находился в зале, остановили свою тренировку и посмотрели в сторону прозвучавшего дикого удара. Было видно, как тренажер спонтанно болтал сломанными руками, а его разбитая вдребезги голова, неестественно свисала вывороченная на спину.

            Впрочем, ни на одного из присутствующих это событие не произвело сильного впечатления – после короткой паузы тренировка возобновилась.

Обессиленному и мертвецки бледному Сане, мед-роботы воткнули в нос дыхательный прибор, аккуратно уложили в белую кушетку «самолета» и немедля доставили в реабилитационный центр.

Адриану удалось попасть к Сане в покой только утром. Тот еще лежал погруженный по горло в стеклянную емкость с прозрачной питательной жидкостью и был очень слаб; в его изголовье находился мед-робот с задачей – постоянный контроль самочувствия. Комната была овальной и практически пустой, не считая Саниного фантомного образа и нескольких цилиндрических, прозрачных приборов около белоснежной стены.

            Саня заметил вошедшего Адриана и сказал, тяжело выговаривая слова, сохраняя недвижимость:

- Что это было, Адриан?

            Тот ответил, положив руку на стенку «аквариума»:

- Спонтанный вход энергии. Мощные ощущения, правда? Ты остался жив, только потому, что в тебе сработала защита.

- Это та самая энергия?

- Ты только прикоснулся к этой силе. Тебя вообще могло разорвать изнутри. Такой самопроизвольный энергетический вход – кратковременный импульс большой силы, как правило, увлекает за собой энергетические запасы организма; от этого твоя крайняя слабость. Случается он очень редко. Считай что тебе «повезло».

- Знаешь, в тот момент я был богом, извиняюсь – равным ему, – сказал Саня, делая неумелую попытку засмеяться.

- Хорошо, что твой организм получил лишь легкие повреждения – вот это везение уже от Бога.

- Повезло?

- Да. Обследования показывают, что ты скоро поправишься.

            В комнату вошла Эмма.

- Здравствуй, неугомонный убийца роботов! – сказала она, помахав рукой над Саниным лицом.

- Эмма, ты как всегда вовремя, – ответил Саня, стараясь повернуть голову в ее сторону.

            Она обратилась к Адриану, жеманно показывая на Саню:

- Одного оставлять нельзя…

- Эмма, последнее время ты появляешься, когда я либо на кушетке или вообще в ванной,  – заметил Саня.

- Саша, - позвал его Адриан, - тебе предстоит поладить с этой силой.

 

 

Глава 33

 

            Санин организм восстановился полностью. Его еще удивляли эти стремительные метаморфозы: вот твой организм полностью разбит и уничтожен, а через неделю ты снова чувствуешь себя прекрасно, полон сил и энергии. Недавнее прошлое воспринимается нереальностью, словно яркое сонное видение. Все-таки первый раз подобная процедура воспринимается эффектнее, теперь же, когда появляется опыт – намного спокойнее. Все-таки человек очень быстро привыкает ко всему.

Полностью восстановленному Сане необходимо было сдать своеобразный экзамен. Он должен был продемонстрировать уровень своей подготовки, то, чему учился на практических занятиях. Он один – против троих вооруженных молодчиков. Место действия выбрал сам: копия небольшого городского кафе. Так ему захотелось. Пришлось одевать тонкую «шкуру» - для имитации ранений. Саня взял для себя пистолет «Десерт Игл» - обыкновенный без здешних доработок и умный боевой нож – тот самый с правого стола.

Адриан довольно скептически отнесся к выбору оружия.

- Я бы не советовал тебе брать именно этот пистолет, - сказал Адриан, критически рассматривая, как Саня манерно вращает в руке длинный увесистый ствол.

- Да, ладно, - отнекивался Саня. - Зато у него огневая мощь убойная.

- Ладно… жертва Голливуда.

            Саня демонстративно передернул хромированный, блестящий затвор, поставил пистолет на предохранитель и профессионально воткнул его в кобуру под темно-серую куртку.

- Мне осталось нажать курок и сбацать рок! – ответил он, растянув губы в лезвие улыбки, и развернувшись, пошел к кафе.

- Ну да, профессионал… Не забудь, в магазине только восемь патронов!

            Продолжая идти, Саня поднял руку, мол, ладно.

В комфортабельном кафе за стеклянными тонированными столиками сидело довольно много посетителей, играл какой-то рок-медляк и потолок, утыканный маленькими фонарями, изливался мягким хроматическим светом.

Лихацкий прошел к барной стойке, попутно оглядывая посетителей и заказав чашку кофе, сел за пустой столик, ближе к служебному входу. Публика вела себя обычно: заказывала меню, общалась, пережевывала пищу, входила и выходила из кафе. Саня, маленькими глотками отхлебывая кофе из парующей чашки, старался определить своих противников, не забывая поглядывать в открытый служебный вход. На него не обращали внимания. Лихацкий решил дать себе фору: запустил руку под куртку и снял пистолет с предохранителя – все-таки лишняя секунда.

В кафе зашли три мужика, один за другим. Один из них не спеша подошел к барной стойке, двое других – на противоположных столиках от входа. Правый, присаживаясь, расстегнул и расправил свой длинный кожаный плащ, но не снял его. Левый, тоже расстегнул куртку и сидел так, метнув в Саню косым беглым взглядом. Вероятно, вероятно, очень может быть, подумал Саня, стараясь не выпускать из поля зрения всех троих. Мужик у барной стойки, болтая с продавцом, как бы, между прочим, сдвинул вниз «молнию» куртки и удостоил Саню рассеянным взглядом. Может да, а может, и нет. Вот, теперь левый повел глазами, разглядывая посетителей и среди всех прочих, отметил и Саню. Лихацкий поднял чашку левой рукой, а правой запустил пальцы под куртку – все же уйдет еще меньше времени. Мужик, у стойки ожидая заказ, демонстративно повернулся, облокотившись на столешницу, запустил левую руку под куртку. Может ты стреляешь левой. Лихацкий, не выдавая напряжения момента, обнял рукой прохладную рукоять пистолета. Продолжая следить за ним и за двумя другими, он напрягся как сдавленная пружина. Сейчас начнется… Вот он момент истины… Чего это я? Что я так волнуюсь? как первоклассник на школьной линейке! Спокойнее надо быть, спокойнее.

Мужик, наконец, пошел от стойки с чашкой кофе к Саниному столику. Надо же, столько времени занимать продавца и взять лишь чашечку кофе! А те двое вообще, типа, просто посидеть, сюда зашли. Вот они – поглядывают. Ага.

- К вам можно подсесть? – галантно осведомился мужик.

- Пожалуйста, - между прочим, ответил Саня, фиксируя каждое его движение.

- Спасибо, - поблагодарил мужик и занес блюдце с чашечкой высоко над столом. При этом он проявил неловкость: ложечка сорвалась с блюдца и зазвенела, подпрыгивая на стеклянной глади стола. Двое дальних мужиков одновременно поднялись со стульев.

            Лихацкий не повелся на этот дешевый трюк, выхватив взглядом одновременное движение мужика правой рукой под куртку. Выстрелю в этого – он ляжет, отбежать не успею, двое других меня завалят. Мужик дернул рукой, и Саня зафиксировал ударом ладони в его грудь половину выдернутого из пазухи пистолета. Кофе пролилось из чашки на стол. Лихацкий сориентировался быстро: следующий удар нанес мужику в кадык, прыгнул за спину, обхватил его горло и упер свой ствол ему под лопатку. Двое других уже приближались в проходе. Первый из них на ходу вытащил из-под длинного плаща укороченный многозарядный помповый дробовик с уложенным наверх плечевым упором и передернул затвор.

            Нельзя медлить! Этот попробует оказать сопротивление, отогнется и те двое меня прикончат. Оттаскивая свое живое укрытие к служебному входу, Лихацкий выстрелил в своего пленника громким пушечным выстрелом, пробив его насквозь. В кафе началась суматоха: кто-то убегал прочь, кто-то падал на пол под прикрытие столов. По ходу действия ему удалось еще раз выстрелить из-за падающего тела, но не попал – те двое вовремя успели отпрыгнуть в разные стороны. Саня пропал в глубине служебного входа. За этим входом по проходу внутрь налево оказался кухонный зал с плитами, металлическими стеллажами и обслуживающим персоналом.

- Бегом отсюда! – крикнул Лихацкий, мужику и двум женщинам в белой поварской форме, усиливая слова увесистым блестящим стволом. Они без лишних слов побежали вон.

            Следом за ними Лихацкий, сжимая пистолет обеими руками, попробовал выглянуть через проход в створ кафешного зала присев на корточки. Они уже рядом! Саня успел выстрелить, зацепив дальнего в ногу и нырнул обратно под стену, получив ответный выстрел из дробовика. Он встал и выпрямился, прижавшись к стенке. Нырнуть под широкую плиту? Саня, было, рванулся в этом направлении, но ружейный выстрел через окно выдачи заказов снес с плиты кастрюлю и остановил его движение. Три патрона истрачено, остается пять, подсчитал Лихацкий, прислонившись к стене и по-прежнему сжимая увесистый «Десерт Игл» обеими руками. Все стихло. Слышно плохо и еще воняет пороховой гарью. Где они? Торчат за стеной. У меня не самая удачная позиция, но ладно. Еще есть запасной магазин и нож, прорвемся.

            На кухонный пол боком влетел мужик и саданул из пистолета. Саня успел дернуться и увернулся от пули; выстрелил в ответ, разворотив мужику плечо. Следом ввалился его напарник с дробовиком, желая истратить патрон Лихацкому в грудь. Саня отбил ствол рукой; бахнул выстрел, картечь разнесла оконное стекло. Дробовик заехал Лихацкому в скулу и следующим хлестким движением ствола, выбил из его руки пистолет. Раненый мужик на полу, пересиливая боль, пробовал прицелиться. Саня вцепился в дробовик. Завязалась потасовка. Грохнуло два выстрела с пола, отколупывая на стене штукатурку. Вторая пуля чиркнула Саню по спине – место попадания обожгло и нестерпимо заныло. Лихацкий навалился сильнее на мужика в плаще и, воткнув его в стенку стеллажа, отбросил назад на напарника, пытавшегося в этот момент подняться. Пока те падали и путались друг в друге, Саня выхватил нож. Исход дела теперь решали доли секунды. Мужик в плаще, приподнявшись, перещелкнул дробовик и двинул стволом для выстрела. Саня успел выставить нож ему в грудь. Лезвие ножа, бесшумно вылетев, распорола мужику плащ, грудину и «сердце». Дробовик упал на пол. Санина спина ныла, словно с нее вырвали клок зубами. Лихацкий озверел, он прыгнул на раненого мужика, сжимая рукоятку ножа, и отбил его пистолет в сторону. Грохнул выстрел, со стеллажа просыпалась разбитая посуда. Раненый мужик отчаянно сопротивлялся. Ревя зверем, Саня, левой рукой отводил ствол пистолета от себя, а правой – пытался бить рукояткой ножа ему по голове. Преодолевая боль, мужик защищался свободной рукой от наносимых ударов. Удара по голове не получалось. Рядом лежал и мешался убитый мужик в плаще. Тогда Саня изловчившись, всадил рукоятку ножа противнику в раненое плечо. Тот взвыл от боли, потеряв на мгновение контроль ситуации. Лихацкий прыгнул на руку с пистолетом и попытался его выхватить, но мужик держал оружие мертвой хваткой. Они сопели, стонали и барахтались на полу, старались достать друг друга ногами и руками, но силы оказывались примерно равными. Этот дурацкий пистолет сковывал проведение приемов и удары. Бахнуло еще два выстрела впустую, в порыве борьбы. Наконец, противник изловчился и перевернулся, взгромождаясь Лихацкому на грудь. Саня сумел поджать ноги и словно выстрелил ими, выкинув его от себя на спину. Дробовик лежал рядом с трупом; он уже взведен, осталось, только до него дотянутся, навести на цель и выстрелить. Лихацкий перекатился через труп, хватая дробовик. Мужик приподнялся и навел пистолет. Саня выстрелил первым ему в лицо, привстал на колено, передернул затвор дробовика и выстрелил еще раз в грудь.

            Лихацкий в изнеможении упал на спину, пытаясь погасить боль от «ранения». Боль быстро прекратилась. К нему подошел Адриан, живо разглядывая побоище.

- Поздравляю, - сказал он, протягивая Сане руку.

Тот, еще разгоряченный схваткой, поднялся и, сделав несколько шагов, поднял с пола свой «Десерт Игл».

- Да, Адриан, - согласился он, дыша неровно. – Это слишком тяжелый пистолет.

 

 

Глава 34

 

- Чему будем учиться на этот раз? – спросил Саня, чувствуя в себе силу, аккумулированную в мышцах и то, как она мощно придает ему уверенность, грацию и ловкость во всех его движениях. Система прошлых тренировок явно шла ему на пользу.

- Теперь тебе необходимо пройти последнее практическое занятие, - ответил инструктор.

            Он подвел Саню к закрытым дверям в узком холле. Створки бесшумно разошлись в стороны. За открытыми дверьми тянулся вдаль широкий длинный коридор, в котором стояла без движения человеческая фигура.

            Инструктор посмотрел на Саню внимательным взглядом и немногословно раскрыл смысл практического занятия, указывая рукой вперед:

- Твоя задача – пройти через коридор и выйти в двери на другом его конце.

- А стоящий там мужик причем? – резонно поинтересовался Саня.

- Это робот, специально созданный для такого рода тренировок. Укрепись, потому что он отлично владеет рукопашным боем.

- Мне, что, нужно будет с ним драться?! – удивился Саня.

- Да!.. Твое последнее практическое занятие…

            Саня глянул на инструктора, потом на робота. Анадис стоял, недвижим, как большое монолитное изваяние: высокий и широкий в плечах атлет.

- Это последний раз? – спросил Саня.

- Победи его и выйди в те двери.

- И все?

- Все.

- Я пошел?

- Ага.

Саня переступил порог. Двери закрылись. Он остался один на один с созданием, преграждавшим путь к выходу на той стороне коридора. Наступила неудобная тишина.

            Создание стояло спокойно, ни чем, не выказывая своей агрессии. Одетый в обтягивающий красно-белый костюм и коричневые ботинки, робот производил впечатление тренированного мужчины с идеальной атлетической фигурой.

            Саня заходил взад и вперед от стены к стене, недовольно бурча себе под нос:

- Вечно придумают… Нашли тут Геракла… Сам бы пошел и завалил этого быка… других посылать…

            Голос Мэра вставился в его бормотание:

- Он побеждал такого же робота, - в свое время.

            Саня на это ничего не ответил, но изменил ход своих мыслей: для чего драться-то, чтобы просто попасть на ту сторону и войти в двери? Бред какой-то. С другой стороны заманчиво было бы победить такого робота; ведь если мне говорят это сделать – значит это сделать, возможно! Может быть. А может, он будет драться в пол силы или вообще просто поздоровается, когда я к нему подойду и все. Может главная моя задача просто победить свой страх! Саня вцепился в эту мысль и подумал, что, может быть, можно с роботом просто договориться.

            Он сделал несколько шагов, проверяя, таким образом, его реакцию. Робот не шелохнулся. Тогда, Саня прошел к нему по коридору ближе, сохраняя, однако, с ним некоторое расстояние.

- Привет! – обратился он к застывшему существу, чувствуя неловкость, - Тебя как зовут?

            В ответ, робот медленно повернул к нему свое мужественное мускулистое лицо и жестким немигающим взглядом посмотрел на Саню.

- Ваня, - ответил он холодно и сделал несколько уверенных шагов в Санину сторону.

- Такие дела, Ваня... Мне сказали, что нужно пройти мимо тебя в те двери, – сказал Саня, показывая пальцем мимо него.

- Попробуй, – ответил робот без выражения, но при этих словах у него на щеках дернулись жилки.

- Дурацкое у нас с тобой положение, правда? – сказал Саня, сокращая дистанцию.

- У тебя – да, у меня – нет, – ответил робот. - Подойдешь еще ближе – сильно пожалеешь об этом.

- Какой у тебя грозный вид, Ваня, – поразился Саня, останавливаясь перед ним в двух шагах. - Ты ведь меня не пропустишь?

- Не пропущу, – ответил робот.

- Ладно, Ваня, я все понял. Но у тебя есть разница между формой и содержанием.

- Ты о чем?

- О том, что ты всего лишь робот. Не мне с тобой тягаться. Я ухожу, – произнес Саня, разворачиваясь от него, как бы желая уйти, но тут же рванулся в бок к стене и вперед, стараясь быстро проскочить мимо робота.

            Ваня среагировал мгновенно, сбив Саню на пол ударом ноги. Тот сделал попытку встать, но получил пинок подошвой ботинка прямо в лицо и откинулся на спину. Робот наступил ногой ему на горло. Саня сделал неумелую попытку сопротивления. Короткий удар в живот заставил его свернуться от приступа боли.

            На этом Ваня не остановился. Он схватил скрюченного Саню за шиворот и поднял на ноги. Потом, обхватив его горло цепкими, как клещи пальцами, несколько раз тряхнул его и, приставив его лицо к лицу, посмотрел в его глаза взглядом полным ненависти и превосходства.

- Сынок, - сказал он, держа Саню отвесно, - судя по всему, ты не сможешь пройти мимо меня. Лучше ходи другими путями. И вот тебе первый урок.

            Ваня отодвинул Санино лицо на расстояние удара и врезал своим кулаком ему в нос. И пока тот под действием силы притяжения собирался падать на пол, добавил еще удар ногой ему в грудь, так что Лихацкий изменил траекторию падения на касательную.

            Корчась от боли и пытаясь в себя втянуть порцию воздуха, вдобавок он обнаружил струящуюся из носа кровь. Ваня отошел дальше, от беспомощно копошащегося на полу противника и, опершись спиной на стену, безучастно отвернулся в другую сторону.

            Немного отлежавшись, Саня принялся неловко подниматься с пола. Раскорячено встав на локти и колени, он посмотрел на стоящего у стены робота, одновременно пытаясь удержать кровотечение из разбитого носа.

- Мортал Комбат… - выдавил он, гундося, и кряхтя, пытаясь встать на ноги. - Ты чего, урод, сделал?

            На эти слова Ваня не отреагировал.

            Посмотрев на него со своей нелепой позы, Лихацкий, наконец, встал на ноги в полный рост и, покачиваясь, растер по лицу стекающую из носа кровь.

- Я еще вернусь, – пробубнил он негромко, направляясь обратно к входу.

            Он отчаянно силился выглядеть хладнокровным, с достоинством, покидающим это «поле боя», но на самом деле, от отчаяния, боли и обиды, вопреки его желанию, у него на глазах выступили слезы, что его взбесило еще больше.

            Уходя, он огрызнулся на Ваню еще раз:

- Жди здесь, я приду еще!

            После этих слов прорвало Ваню.

- Как я испугался! – ответил тот высокомерно. - Я сейчас заплачу!

- По башне получишь, понял!.. – крикнул Саня, находясь от робота уже на почтительном расстоянии.

            Со своей стороны робот тоже не унялся. Он, карикатурно изображая испуг, молитвенно согнулся и протянул дрожащую руку.

- Пощадите меня, Мастер. Мне так страшно, что я сейчас уписаюсь.

            Саня никак не ожидал такого шутовского оборота, от этого драматического для себя события, поэтому не смог подобрать к данной ситуации достойные, подходящие слова.

- Ты, придурок!.. – отпустил он оскорбление, находясь уже в дверях.

            За линией дверей его подхватили и, доставив в лабораторию, оказали необходимую медицинскую помощь. Заживало все очень быстро, можно сказать, прямо на глазах.

            Переодетый уже в чистую одежду, Саня сидел в кресле с тяжелой душой, пребывая в самом худшем расположении духа. Он недовольно поглядывал в сторону сидящего рядом Адриана.

- Ну и для чего все это было нужно? – задал он риторический вопрос Адриану, отстраняя от своего лица руку Эммы, прикладывавшую к его носу небольшое белое устройство.

- Так больно, что невозможно терпеть? – поинтересовался тот.

- Хм-м, Мне сказали, что ты тоже проходил по такому коридору.

- Да, проходил, в свое время.

- Интересно…

- Пройти по коридору необходимо. Борьба необходима, чтобы научиться быть, а не казаться.

- Мне это необходимо для самоутверждения? Ну, это же все равно, что драться с танком! – возмутился Саня.

            Эмма опять начала одевать ему на нос белое устройство.

- Дай сюда, – он выхватил устройство из ее рук и кинул на столик.

Обиженная в лучших чувствах Эмма, бухнулась в кресло напротив и сказала:

- Подумаешь, в нос получил. Ты должен вести себя мужественно, как настоящий мужчина.

- Ты то, что знаешь о настоящих мужчинах?! – заметил ей Саня. – Может кто-то и способен ломиться как бык на тепловоз… Дуристика какая-то… Сила, сила… Когда она уже проявиться!

            Инструктор начал объяснять:

- Она пребывает сейчас в спящем состоянии. Эту силу необходимо раскрыть…

- Проинсталлировать… - поправил Саня.

- Кроме тебя, - продолжил инструктор, - этого сделать никто не сможет. И потом, если ты не победишь этого робота – как же тебе станут подчиняться остальные? Все роботы тебя просто перестанут уважать…

            Саня вопросительно глянул на сидящую в кресле Эмму.

- Значит, ты вышел в те двери, победив робота, – констатировал Саня, заерзав в кресле.

- Я проходил, другие проходили. Поэтому имею право сказать, что и ты должен подтвердить на деле и раскрыть в себе все что принял. Понимаю, - это трудно, но необходимо. Раскрой себя в этом деле. И чтобы твоя победа была реальной, необходим достойный противник. Иначе это пустой самообман.

- Это не реальный противник! – вставил Саня.

            Адриан засмеялся:

- Тогда пойди и объясни ему это.

            Инструктор пересел на диван, заложив ногу за ногу.

Представь, - продолжил он, - что у тебя теперь нет ничего в жизни, кроме той закрытой двери.

            Саня молчал и думал глядя в потолок.

- Когда будет следующий раз? – спросил он.

- Завтра, – отрезал инструктор, поднимаясь с дивана. - А сейчас иди еще раз на обследование.

            Наступило завтра. Поднявшись рано утром с постели, Саня чувствовал себя очень бодро. Угнетенное состояние бесследно исчезло. 

Но его дух метался между двумя решениями: одно подразумевало победу в непростой борьбе, пускай даже не по настоящему, с роботом, который, в конце концов, не убьет, а другое – поддаться искушению собственной слабости, за которым презрение, если даже не окружающих, то свое собственное. Иными словами – согласие с собственной ущербностью и неполноценностью. И что же дальше? Кто захочет доверить многое тому, кто не справился с малым. Тут он вспомнил свою прошлую жизнь, а потом детство. Как бывало, он проигрывал в драках. Даже когда его противник был объективно сильнее, все равно приходилось как-то оправдываться перед друзьями, а более перед самим собой. Нет-нет, это происходило не часто, но когда это случалось, мир менялся не в лучшую сторону.

            По-другому зазвучали в голове слова инструктора: «Ты должен научиться побеждать не естеством. Законы физики не дадут тебе преимущества перед тем, кто сильнее тебя. В тебе находится сила, которую необходимо раскрыть. Как только это произойдет – сразу почувствуешь. И физика станет относительной и сила сильного превратиться в ничто. Перестать быть рабом, наверное, это и есть мой первый уровень посвящения.

            «Раскрой в себе силу! – прокручивал Саня эти слова. - Но как? Моя подготовка ничтожно мала! Я знаю, что к этому подбираются годами, посвящают целую жизнь! А меня кинули под паровоз. Раскрой в себе силу! Каким образом? Все нужно сделать самому. Легко говорить тому, кто это уже прошел. Ладно, когда-то нужно начинать свое становление. Нужно признать, что это и есть самый удобный момент в моей жизни. Зачем сдаваться? Мне это очень тяжело дается, но это и есть тот самый случай в жизни, когда пан или пропал».

Они с Адрианом снова стояли у заветных дверей. Санина уверенность быстро улетучилась.

- …Вот с этим вот быком, что ли!? Посмотри, какой он здоровый! О-ой, я вижу это никогда ни кончится. Я что, терминатор что ли…

- Делай, что тебе говорят, – посоветовал Адриан.

- О нет, - взмолился Саня. - Может быть, мне еще поотрабатывать приемы рукопашного боя или еще что-нибудь? Ну, это же не реально!

- Бесконечно говорить и производить впечатление – это реально! Займись настоящим делом!

- А я согласен заниматься делом…

- Тебе кажется это абсурдом?

- Да.

- Здесь с тобой никто не играет. Я тебе говорю только то, что необходимо сделать обязательно – уясни это, наконец.

            Инструктор похлопал Саню по плечу и направился к выходу. Саня остановил его в дверях.

- Послушай, может быть, я тоже уйду? Ну, не хочу я с ним драться, понимаешь, – Саня хмыкнул и заговорил с инструктором пониженным тоном более доверительно. - Посмотри, какая там рама стоит. Ну, страшновато как-то, он же убьет меня с первого удара.

- Понимаю, - сказал инструктор и вздохнул, наблюдая Санину нерешительность, потом добавил. - Ты, конечно, можешь выйти отсюда в любые другие двери, но лучшее для тебя – пройти к тем заветным дверям.

            Двери распахнулись, открывая коридор с непобедимым Ваней. Саня морально готовил себя к предстоящему поединку, то подпрыгивая на ногах, то нервно дергая руками.

            Наконец, он пошел вперед. Стоящий спиной Ваня развернулся к Сане и, покачав головой, усмехнулся:

- Ты и в этот раз будешь пробовать пробежать мимо меня?!

- Нет, в этот раз я буду пробовать, – ответил Саня.

            Они остановились напротив друг друга.

            Робот развел в недоумении руками и сказал:

- Заметь, я не делаю тебе ничего плохого. Более того, я даже не желаю с тобой драться. И потом, я же не человек, а робот. Просто у меня приказ не пускать тебя к тем дверям и все. В отличие от тебя я не вправе ослушаться. А ты наоборот можешь просто уйти. И ведь это плохая затея. Уверен и ты думаешь так же.

- Бывает так, что у людей нет другого выхода…

            Саня сделал вид, что полностью расслаблен. Началось! – завертелось в его голове. Он, имитируя удар рукой в голову, с разворота попытался нанести короткий удар ногой в живот. Ваня отреагировал молниеносно, заблокировав его подошвой своего ботинка, тут же ответив другой ногой в открытый живот. Если бы Саня не успел, хоть как-то, парировать удар своей рукой, то наверняка свалился бы на пол от приступа боли. А так он сумел отскочить назад, избавив себя от следующего приема.

            Испытывая на себе силу и ловкость этого спеца, Саня забыл все, чему его учили, и натужно пробовал быстрее открыть в себе заветную энергию, которая не спешила появляться.

            Он заметил, что Ваня становиться в стойку, зеркально противоположную его собственной и моментально решил выгодно использовать создавшееся положение в свою пользу. Делая своим туловищем обманный выпад в сторону от выставленной ноги противника, и уловив его начальное движение в этом же направлении, Саня постарался провести боковой удар в коленку Вани, выбивая его из равновесия, и тут же попытался провести удар кулаком в лицо. Но видимо, того трудно было застигнуть врасплох. Ваня просто отвел назад свою ногу, причем ровно на столько, сколько требовалось для ухода от удара и, не раскрываясь до конца, рукой заблокировал полет кулака в направлении своего лица. Молниеносно сам перешел в нападение, используя Санино плечо как рычаг, чтобы тот на мгновение потерял равновесие, и когда это произошло, нанес ему короткий и резкий удар внутренней частью ладони в шею.

            Упав, Лихацкий на секунду потерял сознание, но оказавшись на полу, тут же пришел в себя и начал подниматься. Ваня выждал этот момент и, схватив его за волосы, подбил опорную ногу и сильно ударил лицом о коленку. Тот успел выставить перед собой руки, но не смог защитится от удара. Испытав резкий болевой шок, Саня снова повалился на пол, все-таки делая слабую попытку сгруппироваться и привести в порядок мутящийся рассудок. Его охватила злость звериного бессилия, так, кстати, восстановив рассудок и придавая новые силы.

            При этом робот спокойно подошел с боку и нанес сильный удар по ребрам. Сане это помогло окончательно войти в животную эйфорию. Он выпрямился на полу, произведя захват опорной ноги Вани, весь вложившись в проведение приема. Робот, не удержавшись на ногах, моментально присел на пол, без лишних движений освободился из захвата и из сидячего положения нанес удар ногой сверху прямо в Санину грудь. Саня высвиснул из себя весь воздух, давясь от спазма и силясь сделать вдох.

            Ваня присел перед ним на корточки. Схватил Санину голову за волосы, развернул и пристально посмотрел ему прямо в глаза

- Достаточно? – спросил он. - Или нет?

            Стараясь прийти в себя, Саня впал в состояние прострации и ощутил знакомое до боли чувство одиночества, что мир его оставил и предательски отвернулся от него, как от самого последнего неудачника, что ему всегда не везло и от начала уготована роль изгоя и тому подобное.

            Робот увидел слезы, хлынувшие из глаз человека. Саня, отрицательно покачав головой, схватил его рукой за волосы, чему собственно Ваня и не сопротивлялся, а другой рукой, изловчившись, ударил противника по щеке. В общем-то, это оказался даже не удар, а шлепок.

            Ваня вздохнул, и одобрительно кивнул головой.

- Значит, еще нет.

            Он приподнял Саню за шиворот и врезал кулаком ему в челюсть. Тот грохнулся об пол и обездвижил. Ваня присел к нему, достал маркер и поставил на Санином лбу черную надпись. Потом схватил побежденного человека за ногу и выволок его обратно за двери, бросив тело прямо перед инструктором и Эммой. После этого молча удалился обратно.

            Лихацкий снова оказался в медкомплексе. Только после трех часов, восстановительных процедур и всевозможных проверок ему позволили уйти к себе.

            В апартаментах его уже ожидал Адриан. Он сидел в кресле и разглядывал журнал. Саня молча опустился в кресло напротив и безмолвно уставился на инструктора. Тот с интересом пролистал еще несколько страниц и только потом, отложив журнал в сторону, вопросительно глянул на Саню.

- Что-нибудь интересное? – разрушил затянувшееся молчание Саня, кивая на журнал.

            Инструктор сразу же уловил народившуюся твердость в голосе Сани и некоторый затаенный сарказм.

- Да так, занятная статья…

- Ясно, – отрезал Саня. – Как известно я сегодня опять бился с этим быком-роботом… Безрезультатно.

            Адриан молчал.

- Он мне выбил челюсть, – Саня уже не говорил, а декламировал собственные слова, словно возвышенный стихотворный монолог. - Потом меня починили. Кстати, это необыкновенно интересно – чувствовать себя, то внезапно очень плохо, то внезапно очень хорошо.

- Лучше возьмись за это дело с другой стороны, – предложил инструктор.

            Саня пропустил его слова мимо ушей и продолжал говорить:

- Но что-то я этой энергии совсем не наблюдаю. Какой я был – такой я и остался.

- Я это понимаю: трудно побеждать, когда ничего неизвестно заранее.

- Это же просто шоу. Ведь все это не по-настоящему!

- По-настоящему здесь только победа! Можно много говорить, загораживая словами собственную немощь, создавать видимость могущественного человека, напускать туман на собственный страх, а можно взяться и победить.

            В тебе живет сила, и раскрыть ее можешь только сам. Слабость – хорошая почва для принятия силы. Загляни в себя, куда боялся смотреть всю свою жизнь – теперь ты откроешь для себя там много нового и необычного. Тогда и узнаешь, как быть с вензелем, написанным Ваней на твоем лбу.

            Саня подскочил с кресла и ринулся в ванную к зеркалу. В отражении, на лбу, зияла черная надпись: «Я от Вани».

            Саня пришел обратно и уселся обратно в кресло с чистым красным лбом.

- Что, это шутка идиотская такая? И медики возились со мной и не стерли…

- Ладно, не бери в голову, – ответил Адриан.

- Я уже взял на голову… Когда делали эту машину для драки, кто-то придумал ставить на лбах побежденных клеймо – очень смешно.

- Ты думаешь…

- Хоть бы кто-нибудь заикнулся… – Саня начал раздражаться. - Ржали, наверное, все как…

- Я далек от производства роботов, но могу просветить тебя, как дилетант, конечно.

- О чем, о производстве роботов?

- Ты, наверное, до сих пор думаешь, что их изготавливают на конвейере, как, к примеру, автомобили? Что у Вани в голове находится процессор и оперативная память, а заводится он кнопкой от аккумулятора.

- Только не говори, что у него там человеческие мозги – это будет уже – все, я буду в ауте, - Саня начал фантазировать. - Мертвые люди работают на благо цивилизации, или нет, - мозг шимпанзе разогнан до человеческого, путем утроения тактовой частоты. А нет – там позитронный мозг…

- Перестань идиотничать.

- А мне сегодня опять в бубен набили…

- Ладно, тогда я подожду, пока ты закончишь, – согласился инструктор, листая журнал.

- Эй, Мэр, сообрази нам по стаканчику хорошего сока!

- Я не буду, – отозвался инструктор, не отрываясь от журнала.

- Все готово, – послышался голос Мэра.

- Вот хоть этот Ваня, - Саня не торопясь поднялся с кресла и направился за стаканом, - Вместо того, чтобы подать мне, а хоть бы и стакан сока, так сказать выполнить свою прямую обязанность – помочь человеку. Он, вместо этого, мутузит меня почем зря. И для чего? Чтобы я открыл одну заветную дверь!

            Саня нервно отхлебывал глоток за глотком, не переставая доставать инструктора своими умозаключениями.

- Ну, за стаканом ты и сам сходить не перетрудишься, – отозвался инструктор безразлично.

- Это уже прямо как в сказке – заветная дверь!

            Инструктор не обращал внимания. Тогда Саня поставил рядом с ним на столик пустой стакан и снова ввалился в свое кресло.

- Ну, вот что. Давай по существу. Как мне все-таки победить этого непреступного быка Ваню?

            Только теперь, откинув журнал, инструктор посмотрел на него заинтересованно. Он вдруг преобразился в один момент и кинулся из своего кресла прямо на Лихацкого. С силой схватил его за руку и, глядя на него прямо в упор, заговорил, четко чеканя каждое слово.

- Ах, ты хочешь его победить?! – сильно сжимая его руку начал инструктор.

            Саня, отметив в нем молниеносную перемену, не нашелся, что ответить и пока прикидывал в уме, не ополоумел ли тот.

            Инструктор продолжал:

- Ты этого действительно хочешь?!

- А у меня есть выбор, да? – ответил на вопрос неуверенно Саня и, испытав на себе напряженную молчаливую паузу, продолжил сдавленным голосом. - Да, я хотел бы попробовать.

- Попробовать?! – не переставая смотреть в упор, спросил инструктор.

- Да, попробовать, - повторил неуверенно Саня. - Попробовать сделать это!

- Пробуют те, кто уже заранее согласен с проигрышем. Кто готов согласиться с неудачей.

            Саня посмотрел ему прямо в глаза, начиная терять терпение.

- Адриан, - он же сильнее меня! Как я могу говорить об этом уверенно! Он мне неравный противник! И нереальный противник!

- В этом ты ошибаешься! - ответил инструктор, - как раз все по-настоящему, и он твой реальный противник! Он для тебя сейчас реальнее всего на свете!

- Это почему?

- Через него решается твоя дальнейшая судьба.

- Ну, какая разница?!

- У тебя нет в данном случае выбора: ты или победитель или побежденный! Причем навсегда.

- Ну, почему?! – вконец потерял терпение Саня. - Что за цвета? Только черное или белое! А где остальные? Где пропали полутона и блики, где все остальные краски? Я понимаю, вы желаете из меня сотворить сильного воина, эдакого титана, повелителя роботов… – Саня засмеялся. - У меня даже есть мысли вернуться обратно и забыть обо всем.

            Настало несколько мгновений полной тишины.

- Поздно, – произнес инструктор.

- Что поздно?

- Поздно возвращаться. Возвратишься, и удержанная в тебе сила скиснет и как уксус постепенно разъест тебя изнутри. Хуже не придумаешь. Серьезно, чисто медицинский случай.

- Мною пройдена точка невозврата? – спросил в тон ему Саня. – К чему тогда эти разговоры о возвращении назад… Ваня сильнее меня и это правда!

- Знаешь в чем смысл выражения – победи или погибни? Здесь все свободны. Но чтобы освободиться и стать равным, тебе необходимо победить. Если ты сейчас согнешься и станешь на колени перед собственной немощью – ты сделаешься ущербным до конца жизни. Это твой крест и перекресток: куда идти выбирать тебе.

- Может мне лучше головой о стенку с разгона удариться?!

- Тебе необходимо дать выход силе. Можно все время чему-то учиться, учиться, учиться и не совершить ничего. Это характерно для всей твоей прошлой жизни. Уясни, что ты теперь достаточно подготовлен, чтобы совершить это дело и подняться на следующую ступень. Справедливо и то, что по всем законам физики ты не в состоянии одолеть робота. Но ведь это только законы физики! Ты подготовлен и принял силу, которая может менять физические законы!

- Это метафизика какая-то и у меня нет выбора.

- Всего лишь подготовка к дальнейшей работе, – инструктор прошел к своему креслу и, повернувшись, продолжил. – У тебя же был ее спонтанный выход. Вспомни ощущения. Страх сковывает дух, и действительность превращает в ложь. В момент боя выпусти силу и дай ей развиться. Когда обретешь над ней власть – действуй и не останавливайся. Твои тревоги, как боязнь перепрыгнуть узкую глубокую пропасть – дело пустяк, но испуг сковывает движения и удерживает от прыжка.

- Непонятно это, когда видишь и чувствуешь одно, а делать приходится совсем другое. – Саня поднялся из кресла и прошелся, задумавшись по гладкому разноцветному ковру. – Ладно, чего тут лясы точить… Жизнь или смерть говоришь? Это мне начинает нравиться. Теперь это по мне. Рабом я больше не стану.

 

 

Глава 35

 

            На следующее утро Лихацкий снова вошел к Ване. Тот стоял неподвижно, обращенный к нему лицом, держа руки за спиной и широко расставив ноги. Медленно приближаясь к роботу, Саня пробовал открыть в себе ту неведомую силу, которая поможет преодолеть этот тяжелый рубеж. Мысли путались в голове и так или иначе мешали настроиться на ритм предстоящей схватки.

            Ваня спокойно наблюдал за приближающимся противником и, сделав  жест – немного повременить, вынул из нагрудного кармана черный маркер и показал его Сане.

            Они стали друг против друга.

            Лихацкий переживал. Подлая, ядовитая змея поражения, ползая вокруг, искала вход в душу, пытаясь завладеть сознанием, ввести в ступор и склонить к трусливому отступлению. А почему бы и нет? Слишком много было логичных и обоснованных доводов «ЗА». Но он был увлечен идеей победы – прежде всего над собой, поэтому нашел в себе возможность, противостоять идее рабской капитуляции. Открыть в себе этот новый горизонт, еще неизведанный; словно встать и подняться возрожденным, после смертельной, мучительной болезни. Иначе жизнь потеряет всякий смысл и тогда останется лишь бесцельное и жалкое биологическое существование. Остаются только желания, ведущие к неминуемой дегенерации. Такие мысли неслись в его голове, и их время вышло, наступила очередь боя.

            Ваня, используя некоторую внезапность, провел серию ударов руками и ногами первый. Но Сане удалось уйти в защиту и, блокируя его выпады увернуться. Робот, используя преимущество наступления, обрушил следующую серию приемов. И на этот раз достал последним коротким ударом Саню в грудь. Тот отлетел от Вани со спертым дыханием, но смог удержаться на ногах, а затем отскочить назад.

            Время может сделаться относительным, когда человек попадает в ситуацию, выбивающую его сознание из привычного, обыденного равновесия. Так и Саня, превозмогая боль, вдруг увидел наступающего на него Ваню в замедленном действии, как бы плывущим к нему. И как учил его инструктор, он отстранился от происходящего и сосредоточил внимание в себе, стараясь позволить дать ход той силе, которая сможет оказать более мощное действие, против силы и ловкости робота.

            Лишь только Саня об этом подумал, как боль в груди отступила и мгновенно исчезла. Он почувствовал в собственном теле непонятное благотворное движение. Но робот уже подошел к нему на расстояние удара. Саня инстинктивно дернулся. Время взяло обычный ход. И Саня увидел, что Ваня, сделав отвлекающее движение руками, собирается проводить прием, перешел в защитную стойку и напряг мышцы для отражения ожидаемой атаки. Движение в его теле замерло. Попытка возобновить его, напрягая мозг, результата не дала. Тем временем Ваня не обманул ожидания и, пробив блокирующее положение Саниных рук, провел два сильных удара – кулаком и ногой – в лицо и ребра.

            Саня брякнулся о стенку, и беспомощно съехал по ней, пригибаясь к полу. Робот схватил его за ворот и, хорошенько встряхнув, свирепо глянул в его мутные моргающие глаза. Из носа вытекла кровь тонкими струйками. Для Сани, удар в голову оказался нокаутирующим. Он только смог схватиться рукой за Ванино горло. Тот отпустил ему увесистую пощечину, отбросив на пол.

            Перед Саниными глазами снова появилось Ванино лицо. Тот поднял кулак, словно прицеливаясь, и ударил прямо лицо.

            Лихацкий хаотично шевелился, стараясь прогнать белую пелену, застилающую глаза и почти не осознавал, что его куда-то волокут по полу. Скорее, он отстраненно наблюдал, как мимо него проезжала стена, потом двери и это движение неожиданно закончилось в коридоре.

            Он повернулся на бок и увидел стоящие рядом мужские туфли. Все тело ныло, и было слишком трудно дышать – это лучше было бы назвать хрипением тяжелораненого зверя. Голова гудела, и звенело в ушах, во рту присутствовал противный соленый привкус.

Саня с трудом повернул голову вверх – над ним высился инструктор. С другой стороны, над ним суетился медперсонал. Ему в глаза заглядывала озабоченная Эмма. Но его не тревожило окружающая суета и возбуждение. Он пытался навести резкость своего взгляда на инструкторе и рассказать, что он вообще о нем думает и о роботе тоже, но из разбитого до крови рта вылетали лишь обрывочные, нечленораздельные звуки. Когда до Сани наконец дошло, что говорить у него не получается совсем, он скрестил два указательных пальца и показал их инструктору. Его уложили на носилки.

Саня проснулся в пятом часу утра выспавшимся и бодрым. Немного ныл левый бок. Рядом с его медицинским ложем сидела на стуле Эмма.

- Ты что, сиделкой устроилась? – спросил он.

- По долгу службы, – ответила она.

            Саня встал и быстро оделся. От воспоминаний о вчерашнем поединке его передернуло. Он осмыслил, что это безумие еще продолжается и сегодня или завтра ему снова придется встретиться с Ваней и как всегда он снова окажется здесь у медиков. Призрачная надежда на победу еще оставалась, но логика и опыт внушали обратное. Саня вдруг почувствовал себя раздавленным ни на что не способным ничтожеством. Ему почудилось, что его уже сбросили со счетов, что за его спиной смеются и автоматически ждут лишь тот момент, когда он будет сломлен окончательно. Это как критерий отбора, думал он, подходит лишь то, что отвечает определенным стандартам – остальное забраковывают и кидают в отброс. Что бы ты там о себе не думал и какие бы воздушные замки для себя не строил. Все просто.

- Ты куда? – спросила Эмма, когда Саня молча направился к выходу.

- Пройдусь.

- Восстановление организма еще не закончено.

- Не беспокойся за меня.

            Саня бесцельно погулял по залам и переходам. Везде было пусто, и никто не досаждал ему своим присутствием. Он прошел к заветному коридору и открыл двери: внутри стоял Ваня. Саня постоял в дверях, раздумывая; робот выразительно махнул ему рукой. Муторное утреннее настроение испортилось в конец. Он принял решение и пошел обратно. Подобрав для себя: туфли, куртку, рубашку и штаны, он начал быстро переодеваться.

            В комнату вошла Эмма.

- Куда ты направляешься?

- Домой.

- Ты уже принял решение? – спросила Эмма, схватив его за руку.

- Это ведь никогда не кончится, – ответил он нервно и, отстраняя руку. - И потом, я уже здесь многого натерпелся, а конца этому не видно. Давай, вызывай всех – группу поддержки, инструктора.

- Я понимаю твои чувства… Сейчас ты делаешь ошибку.

- То-то и оно, что ты, Эмма, понимать ничего не можешь в принципе. Наверное, уже принимается решение об очистке моей памяти, и я ничего не буду помнить. А может быть, со мной поступить радикальнее – убить, и нет проблем. Подумаешь, человек! Мало их, что ли гибнет, а мое место займет другой. Вот и все. Вообще-то извини Эмма, я не в себе и несу всякую ахинею. Прости. Просто мне сейчас нужно вздохнуть свежим воздухом.

            Саня посмотрел на Эмму, кивнул ей, прощаясь, вздохнул и вышел из комнаты. Она последовала за ним.

- Ты думаешь, что все закончилось? Что можно так просто уйти? – говорила она, следуя за ним.

- Думаю, что не просто. Отстань, устал я, дай отдохнуть, – отвечал он на ходу.

- И куда ты направляешься?

- Хочу встретиться с матерью и с дочкой, а там хоть трава не расти.

            Эмма дернула его за руку и остановила.

- Да, тебе сейчас тяжело, но пойми, - заговорила она умоляюще, - лучшее для тебя – закончить с этим делом. Тебе остался только шаг, всего лишь один шаг!

- До чего – до светлого будущего? Знаешь, наверное, я похож на осла, который все время тянет воз, устремившись за пучком травы на палке. Я всю жизнь хожу по кругу. А я уже видимо дошел до предела.

- Правильно! Тебе осталось его только перейти, – ответила Эмма.

            Сзади раздался голос инструктора:

- Не удерживай его, - пусть идет!

            Саня глянул на него и обратился к Эмме:

- Слушайся шефа.

- Иди… улетай к матери, к дочке, если тебе так хочется! – выговорила Эмма и остановилась.

- Спасибо, что позволили! – сказал Саня и пошел мимо Адриана на выход.

            Обида от поражения направляли ход его мыслей. Оправдание найти было не трудно. Но его не удовлетворяли поверхностные отговорки. Он пытался найти извинение собственной несостоятельности в глубине собственной души: что, мол, и опытные воины тоже проигрывали и что невозможно победить превратную судьбу – нельзя человеку противостоять тому, что сильнее его. Но это звучало слабо, позорно и неоткровенно. Тогда он обратился к возвышенным образам, последовавшим чередой из его раненного самолюбия. Да, я проиграл, но как раненный гладиатор после рокового удара склонившийся перед бесстыдно ревущей толпой – убить! Как бедный странник, бредущий по чужому суетливому сытому городу. Бедный странник – одиночество – это твой крест – для всех времен и народов! Нужен всем, пока есть что взять, и никому не нужен, если в тебе ничего не осталось!

            Наполненный такими мыслями Лихацкий подошел к «перрону», решив ехать к матери подземным транспортным путем. Он вошел в пассажирский вагон и уселся в кресло. Через двенадцать минут он прибыл на место. На поверхность он поднялся через широкий лестничный портал, расположенный в дорогом офисном помещении и вышел в город, миновав турникет с вычурными охранниками.

            Родной город встретил Саню равнодушной суетой. Последний раз он был здесь два с половиной года назад. Что же изменилось? Появились новые многоэтажки, стало меньше деревьев, больше машин, рекламы, плитки и пластика. Магазины, магазины, магазины…

            Саня остановился ошарашенный мыслью, что он такой растяпа. Не взял деньги! Второй раз! Ну и что теперь делать? Идти обратно? Или встретиться с мамой и сказать: мама дай денег?! Полный бред. Саня бесцельно пошатался по улицам, потрясенный до глубины души размерами собственной глупости.

            Проходя мимо нового здания банка, он обратил внимание как на его ступеньках стоя за вмонтированным в стену уличным банкоматом бородатый  мужик зыркнул в его сторону и придвинулся к нему вплотную.

Параноик, - подумал Саня. Вслед за этим, он вспомнил Ольгу около банкомата со всей последующей неприятной историей. И тряхнув головой, отбросил эти воспоминания, как наваждение.

- У меня нет денег, - проговорил он себе под нос, испытывая большую неловкость. - К матери идти неудобно – что она обо мне подумает?

            В ушах включился голос оператора:

- Рядом с тобой банкомат, подойди к нему и возьми деньги.

- У меня нет карточки.

- Возьмешь без карточки. Сколько тебе нужно?

            Бородатый мужик, уходя от банкомата, еще раз подозрительно посмотрел на Саню и быстро пропал за углом.

- Ну, тысяч десять, пятнадцать… - поразмыслил Саня.

- Иди, бери, только чтобы людей рядом не было, - ответил оператор и замолк.

Тем временем, к банкомату подошли две девушки, не переставая весело о чем то стрекотать. Лихацкий ждал пока они уйдут. До него доносились обрывки их разговора:

- … теперь код.

- А, код… Галка не мешай… Да помню я сама…

- Ага… Здравствуй дерево…

- … И чего?

- Не эти кнопки…

- Сучка ты такая … И объясни…

- Вот – «другая сумма» – написано …

- И теперь?

- И нажимай…

            Девчонки весело спорхнули со ступенек. Банкомат оказался в одиночестве.

            Лихацкий взобрался по ступенькам.

- Банкомат, банкомат – дай мне денег, - тихо произнес он, переживая, чтобы никто, случайно, не обратил внимания на его неадекватное поведение.

            Экран банкомата самостоятельно ожил и высветил сумму 25000 и приписку «нажмите «Да» если верно». Саня нажал «Да» и в щели выдачи появилась пачка денег, а на экране высветилось: «Пользуйтесь нашими услугами на всей территории Земного шара»

- Спасибо тебе банкомат, – прошептал Саня и сошел со ступенек, пересчитывая купюры.

- Не за что, - ответил оператор.

 

            Его внезапное появление, как ни странно, не вызвало у мамы отрицательных эмоций. От входных дверей она с радостью встретила его так, словно его прибытие вообще не являлось для нее неожиданностью. Саня протянул ей цветы.

- Ты вовремя, - радушно говорила она, когда он снимал куртку и туфли в прихожей, - А я думала, мало ли, может самолет задержат или еще что-нибудь. Переживала, сейчас на самолетах летать опасно, в новостях передают, не дай Бог.

            Саня хотел было задать ей резонный вопрос, почему она в курсе его неожиданного приезда, но в этот момент он переключил внимание на новую и дорогую мебель с зеркалами и подсветками в прихожей.

- Мам, а что это у тебя за мебель такая новая? – искренне удивился он.

- Купила, - произнесла она загадочно в ответ, - А ты проходи в зал и посмотри.

            В зале удивленный Саня увидел уют и благоухание.

- Евроремонт, – с достоинством произнесла мама.

- Да, но тут вся мебель новая и ремонт… Ты вышла замуж за олигарха?

            В его ушах снова активировался оператор:

- Это подарок маме и тебе. Не задавай глупых вопросов!

            Маму это искренне развеселило.

- Нет, не угадал. Слушай, я же специально к твоему приезду стол накрыла. Ты, наверное, устал. Пойдем, поешь, а я расскажу тебе все по порядку.

            Саня все-таки задал глупый вопрос:

- Ма, а как же ты узнала, что я сегодня приеду?

- Здрасте! Ты же мне сам звонил несколько раз и из Новосибирска, и уже у нас из аэропорта.

            Мать посмотрела внимательно на сына, не болен ли он. Саня быстро сориентировался,  догадавшись, кто неоднократно звонил ей по телефону и ответил:

- Ой, мам, я просто устал сегодня – этот перелет. Так получалось, что меня могли не отпустить с работы… Знаешь, как это бывает?.. Все нормально.

- Может, отдохнешь с дороги? Ложись у себя в комнате и отдыхай.

- Нет, не хочу, правда.

            Новая кухня превзошла все ожидания. Кухонный гарнитур был достоин восхищения и так функционально встроен в пространство кухни, что произвел на Саню большое впечатление. А новый холодильник – вообще был за далекой гранью его прошлых денежных ресурсов.

- Мам, - обратился он, усаживаясь за сервированный стол, - так расскажи мне, что все это значит.

            Мама подсела к нему с другой стороны стола и начала рассказывать:

- Это вот началось, буквально вслед за тем как ты уехал в Новосибирск. Кстати, до сих пор не пойму – ты так быстро все решил, собрался, поехал. Зачем, денег-то так много высылал? Сам-то ведь еще не устроенный.

- Я же кажется, тебе все объяснял и рассказывал?

- Звонил, писал письма, но почему так быстро уехал?

- Так, ма, не отвлекаемся от главной темы.

- Ну, так вот, приходит как-то ко мне извещение с просьбой явиться в 432 кабинет. На следующий день собралась, пошла. Сидит в кабинете за столом, один, мужчина, такой представительный в костюме, спрашивает меня -  по какому я вопросу пришла. Протягиваю ему бумажку и говорю, что сама не знаю, зачем меня вызвали. Он берет бумажку, смотрит в нее, заглядывает в какую-то папку и говорит, что меня вызвали по поводу акций – предприятия. Ну, это где отец еще на севере работал. Говорит, что произошла ошибка при распределении акций и мне теперь положена компенсация за акции и за нанесенный материальный ущерб – за мужа. А я спрашиваю, что, мол, моему мужу покойному выдали только сертификаты и все. Он отвечает, чтобы я эти сертификаты принесла ему и еще паспорт, и кое-какие бумажки. Ну и что ты думаешь? Я сначала решила, что это как всегда брехня какая-то. Но потом подумала – какая разница – все равно лежат они у меня дома, пылятся, так и пролежат – ничего не будет. Ладно, собрала положенные справки, взяла паспорт, сертификаты, прихожу к нему. Он смотрит в них, сверяет, что-то там у себя записывает и вызывает свою помощницу. Заходит девушка, он ей говорит и объясняет – то се, в общем, мне выдают банковский документ, а в нем мой личный счет, как ты думаешь на какую сумму?

- Ма, ну я не хочу угадывать.

- 4 миллиона 365 тысяч рублей! Немного погодя, ты мне присылаешь 250 тысяч. Неужели на твоей новой работе так много платят?

- На моей работе это возможно. Я даже сам сначала не верил.

- Хотя, ты же теперь у меня начальник!

- Понятно, за эти деньги ты сделала ремонт и сменила мебель.

            Они были здесь и сделали многое для моей мамы, думал Саня, оградили ее от проблем и извечной скудости жизни.

            На следующий день, пошатавшись праздно по улицам и посетив свои ностальгирующие городские места, Лихацкий устал от бесцельности этих похождений удивительно быстро. Он попутно наблюдал и искал высокий смысл существования встреченных им людей и не находил его: в их лицах, образе жизни и желаниях. Сейчас их смысл существования казался ему мелочным. Точнее сказать, теперь казался. С тех пор как он перестал быть одним из них. После того, что ему пришлось пережить, он отказывался понимать себя прошлого, например, все эти престижные желания: купить новую машину, модную шмотку, исчезло такое обыденное влечение к встреченной где-нибудь случайно смазливой девчонке. Влечение, исходящее от застарелого болезненного чувства – может быть это она? Теперь он понимал жизнь по-другому. Не так как раньше. Можно сказать – на другом уровне. Чувства оказались упорядоченными, как клавиши на фортепиано, а не бились судорожно во все лады, образуя какофонию и доводя его порой до отделения от разума. Он стал понимать очевидное, так как оно есть. Примитивные животные желания остыли и исчезли совсем. У него возникло ощущение, что туман в его голове удалился прочь, что сброшен мысленный ненужный хлам – мусор, которым раньше до отказа была забита его голова. Словно все эти годы спал тревожным сном и внезапно проснулся. И новое неясное чувство, родившись, тревожило его все более и более о том, что находится он перед чем-то неизведанным и мощным – на пороге.

            Возвращаясь с прогулки, он на улице случайно встретил своего школьного приятеля с женой. Тот окликнул его первым, открывая с брелка сиреневую Тойоту.

- Саш, привет! – окликнул его приятель, благожелательно улыбаясь.

Долго мы не виделись, отметил Саня. Жена приятеля, казавшейся настоящей куклой Барби с прической - «Золотой дождь», глянула на него оценивающе, то есть, нужно ли удостаивать этого типа своим вниманием или без лишних эмоций сесть в свою машину.

- Привет, Серега! – поздоровался Саня, пожимая ему руку.

- Давно не виделись.

- Почти со школьной скамьи.

- Да-а… Знакомься, это моя супруга Наталья, – представил Серега свою жену. Та, в ответ, лишь слегка обозначила приветствие головой. Видимо произведя в своей женской голове необходимые расчеты, решила, что - «не стоит», и без лишних слов уселась в машину, натужно хлопнув дверцей.

- Ну, рассказывай – как ты, где ты? – наседал приятель, как-то чрезмерно радуясь их неожиданной встрече, доставая сигарету из пачки «Парламента».

- Да, что мне рассказывать, - отвечал Саня, пытаясь собрать воедино скудные отрывочные сведения о собственной жизни в Барнауле. - Недавно переехал и живу теперь в Барнауле – это столица Алтайского края.

- Чем занимаешься? – с неподдельным интересом спросил его Серега, прикуривая и блестя бриллиантами грузной золотой печатки на пальце.

- Работаю компьютерщиком на фирме, – ответил наобум Саня, думая параллельно, что стоит узнать точнее легенду о теперешней собственной жизни. - Знаешь, там, формирую базу данных, в общем, звезд с неба не схватил. Живу себе.

            После этих слов его товарищ заметно погрустнел, выпуская изо рта клуб дыма.

- Ну да, профессия компьютерщика теперь в цене, - произнес Серега уже деланно, утрачивая настоящий интерес к своему собеседнику.

- Ты то как?

- Ну что тебе сказать? – произнес он нарочито, задумавшись. – Тружусь в бизнесе, раньше занимался оптовой торговлей, теперь просто – торговые площади сдаю в аренду, – он помолчал немного, раздумывая говорить – не говорить. - Был в Америке, в Европе, в Малайзии, – все-таки сказал он снисходительно. – Сейчас занимаюсь только собственной жизнью.

- Что ж, молодец, а я вот еще тружусь на благо других… - ответил Саня, разводя руками.

            Сергей перебил его, выбрасывая недокуренную сигарету:

- Надо же, совсем забыл! Послушай, Санек, извини, мне сейчас нужно ехать, – сказал он, глядя на Саню стеклянными глазами и бросив скорый взгляд на часы, протянул ему на прощание руку. – Как-нибудь, в другой раз, еще увидимся.

- Обязательно, – ответил Саня, пожав ему руку и тоже не скрывая собственного отторжения.

- Удачи тебе, Санек! – бросил Серега на прощание, уверенно открывая дверцу машины.

            Серега быстро уехал, поморгав на прощанье их юности поворотником европейской Тойоты.

            Как он безошибочно определил – свой-чужой, подумал Саня. А ведь когда-то мы мечтали создать свою группу, бренча на гитарах в школьном ансамбле. Тогда мы восторженно слушали Битлов и Deep Purple и носили красные транспаранты на демонстрациях. Легко верили, что живем в лучшей стране на свете и не представляли себе, что это такое значит, - когда нет будущего.

            Правда и то, что Серегин папа, постоянно отирался в райкоме партии и дружбу старался водить с «сильными мира того». Видимо Сереже, от этой дружбы что-то перепало, и он не растерялся всуе. Let It Be, - подумал Саня, освобождая память от бывшего товарища.

            В этот день Саня оказался в гостях у еще одного своего школьного приятеля. Костя жил в тещиной двухкомнатной квартире с женой и двумя детьми. Прием оказался простым и радушным. На кухне сели за стол ужинать. Пить за встречу, Саня с извинениями отказался. За чаем разговорились. Оказалось, что Косте удавалось пахать на четырех работах одновременно. Из-за такого напряженного графика работы он почти всегда появлялся дома только поздно вечером. Сане повезло – Костя выкроил для себя выходной, поэтому они и встретились. Жена – по специальности экономист, сидела дома, но не без дела – оформляла за деньги бухгалтерскую отчетность для какого-то частного предпринимателя. Она производила впечатление приятной достойной женщины. Поболтали немного о том, что было, где и как кто устроился в жизни.

У них было затеялся разговор: «А помнишь… А помнишь…», но дальше этого беседа не шла, и через некоторое время Саня понял, что говорить, то собственно больше и не о чем. Он заметил, что на Костю, его бешеный ритм жизни наложил свой отпечаток. Тот периодически отвлекался на телефонные переговоры, профессионально нажимая кнопки на своем новеньком коммуникаторе. Внезапно отрывался от разговора, чтобы помочь жене с неизменными словами: «Да, да, говори Саша, я тебя слушаю». Былая бесшабашная юность в нем давно прошла. Теперь Костя превратился в автомат для добывания денег, и очевидно, что времени у него хватало только на это. Все силы этой семьи были положены на достижение приемлемого жизненного уровня, но сама жизнь проходила стороной. Так показалось Сане. В глазах Костиной жены он отчетливо увидел безысходную тоску.

Но вот паузы в беседе стали длиннее и ощущение неловкости заставляло соображать – что бы придумать еще такого интересного для поддержания разговора? Саня ощутил тот самый момент, когда будет правильным попрощаться.

Он возвращался домой поздно вечером темными, второсортными улицами города с крайне редко светящимися фонарями. Где-то на полпути от дома, его нагнала болтливая стая молодняка. Саня шел спокойно, но пьяная компания, следуя за ним по пятам, без стеснения, материлась, на чем свет стоит, и явно нарывалась на приключения. Саня решил дойти домой без всяких историй, но пьяные придурки успели обматерить встречную женщину и на ее осторожное замечание в их адрес ответили ей площадным матом и пинками. Женщина заныла, причитая, чтобы ее не били.

Ну, это все уже, вскипел Саня, развернулся и подошел к пьяной компании. К нему тут же подскочил рослый паренек со смещенным центром тяжести, болтая в алюминиевой банке недопитое пиво.

- Так, дал быстро сигарету! – приказал он Сане.

- Курить бросил! – в тон ему ответил Саня.

            В ответ, паренек плеснул ему пивом в лицо. Саня сдержался. Пьяные подростки глумились над женщиной. Саня взял инициативу и хлестко всадил обидчику кулаком в скулу. Тот отвалился в сторону.

- Эй! - крикнул он, обращая внимание компании к себе, - недоноски, - женщину отпустили!

            На него уставились.

- Братва! Эта шелупонь Гитлера лягнула!

- Ни хуа себе!

Женщину бросили, но подбежали к Сане и взяли в кольцо. Пацаны смеялись и матерились, пробуя Саню бить ногами, но еще осторожничали.

- Последний герой, да!

            Пришел в себя Гитлер и оскорбленный в пьяных чувствах, растолкав друзей, швырнул пивную банку Сане в голову. Саня уклонился. Почти одновременно в затылок врезалось что-то тяжелое. В глазах потемнело. На асфальт брякнулась полная пивная банка. Он схватился за голову и машинально присел, опустившись на одно колено. Его стали бить ногами: в голову, в спину, в грудь, по очереди, выражая лицами праведный гнев.

Лихацкий дивился этим мелочным ерундовым ударам. Однако теперь его охватила черная мстительная злоба. Ему захотелось разорвать придурков на части – всех до одного. Он прочувствовал, что сможет это сделать реально, своими руками. Но это было мгновение, перед тем, как сделалось легко и свободно. Вдруг, злость загнанного в ловушку зверя мгновенно сменилась уверенностью сильного человека. Отчаяние словно вымылось вливающимся потоком внутренней силы. То, чего постоянно не хватало ему всю жизнь, вдруг заполнило жаждущие прилива пустоты. Эффект был настолько мощным, что поверженный на колени Саня ощутил себя в новом качестве и укрепился.

- А ну стой! Тихо, пацаны! – скомандовал коренастый парень, делая для всех останавливающий жест, - Жека, стой! – крикнул он одному из рьяных дружков.

Парням не терпелось участвовать, но они тормознули посмотреть – что будет. Все отступили на шаг. Коренастый, отскочив назад, - для разгона, кинулся вперед, с намерением, ударом ноги отправить Лихацкого в нокаут. Компания с интересом уставилась на коренастого.

            Действие замедлилось. Саня увидел, как коренастый разгоняется и бежит. Он размеренно приподнялся с колена и немного отклонился в сторону. Вот уже летит его нога, нанося удар, усиленный всем телом. Саня даже успел удивиться – как легко нога отводится рукой в сторону и летящее по инерции тело встречается с этой же рукой, словно со шлагбаумом. На самом деле все произошло быстро. Пацаны не въехали, как коренастый столкнувшись грудью с рукой, сделал сальто и шваркнулся плашмя на асфальт.

            Пока парни, образуя круг, соображали, что случилось, Саня схватив за горло одного из них, притянул к себе. Паренек  попробовал сопротивляться, но у него из этого совсем ничего не выходило. Его товарищи разом опомнились и ринулись в атаку. Саня скосил нападающих спереди, мотнув по ним зажатым в руках пареньком, словно пустым мешком. Парни остались лежать на тротуаре, скошенные как деревья на лесосеке. Задним противникам, он бросил паренька на встречу, так что двое из них, приняв на себя летящее тело, брякнулись, раскинувшись на тротуаре. Зазевавшегося бойца Саня, войдя в раж, просто швырнул спиной на стенку рядом стоящей пятиэтажки. Тот съехал с нее уже без признаков движения. Далее он повернулся к последнему оставшемуся бойцу, глупо окаменевшему в глубоком ступоре. Им оказался тот самый с банкой пива – Гитлер. Саня вывел его из оцепенения, хорошенько тряхнув его за шиворот.

Потом, схватив за воротник, протащил его по тротуару, давая короткое наставление.

- Курить вредно! – сказал он ему в ухо и, подхватив, закинул на дерево. Парень застрял в рогатине веток, и отчаянно кряхтя, безуспешно пытался высвободиться из этой ловушки.

            Лихацкий огляделся. Вокруг ползали и валялись парни. Один из них отползая от него, срываясь на плач, закричал:

- Ты, козел, я милицию вызываю!.. Ты пахана моего еще не знаешь!..

            Женщина пропала в ночи. Вдруг Лихацкий заметил в смутном сумраке здоровенного мужика, который пристально смотрел на него и тут же ушел за угол квартала. С другой стороны улицы – двое рослых парней, отметив, что Саня обратил внимание на них, демонстративно развернулись и тоже исчезли. Мои ангелы-хранители, подумал Саня. Он пошел своей дорогой. Гордости от одержанной победы не было. Лишь что-то приятно оседало и успокаивалось внутри. Теперь он почувствовал в себе силу, о которой раньше даже не мечтал. Но как ее не хватало в прошлом! С другой стороны, что бы он с ней делал? – думал Саня, - где бы стал использовать ее? Скорее всего – мелочные дела, прикрытые оправданием собственного эгоизма, а затем чужого. Последствия не остались бы незамеченными и пошло-поехало, пока не очутился бы в тюрьме или в цирке, либо, в конце концов, прибили бы. Нет, нет, нет! Что за вздор?

            Саня пришел домой. Мать смотрела какой-то женский сериал по своему плоскому телевизору. Он прошел в ванную, оттер грязь с куртки и штанов, чтобы мать не заметила. Сделав это, уселся рядом с ней на диване, пытаясь понять смысл разыгравшейся на экране драмы.

            Мать, увидев его крайний скептицизм по поводу сериала, поспешила прояснить собственную позицию:

- Я не смотрю сериалы, но этот… пронимаешь, тут чувства благородные… возвышенная любовь…

- Понимаю, – сухо ответил Саня. - Какая это серия?

- Сто тридцать какая-то, не помню… Он уже заканчивается. Переключай, если хочешь, – заявила мама, пытаясь показать, что она полностью контролирует ситуацию в собственных желаниях.

- Мам, смотри спокойно.

- Просто у тебя такой вид…

- Какой там вид, чего ты? Это у тебя такой вид… Я сижу спокойно и ничего не говорю. Здесь хоть память никто не теряет?

- Здесь нет, – ответила мама с достоинством.

- Великое достижение.

            Тем временем, сериал закончился, и на экране появились титры.

- Ну вот, - произнесла мама, вручая Сане, пульт от телевизора. - Он уже закончился. Теперь смотри, что хочешь. Пойду, приготовлю ужин.

            Саня откинулся на спинку дивана, играясь телевизионным пультом. На экране замельтешила красочная реклама. Боже, телевизор! Как долго он его не видел. Телевизор! – какое убожество, он ведь может показывать только плоское изображение!

            По телеку, как раз, образно расхваливался неповторимый вкус того, к чему Сане запрещено было даже прикасаться. Он переключил канал и попал на глянцевых девок, долдонящих о своих сексуальных пристрастиях. Следующая программа: опять реклама, теперь уже региональная, – под переливчатое тягучее соло баяна пел народный хор, агитируя зрителей приобретать доски, шифер и цемент на лесоторговом складе. На следующем канале: иностранный фильм про чудовищ и бойцов из спецподразделения. Далее по порядку: старый черно-белый фильм про бравых летчиков; потешная передача с раздеванием; трудовые будни экстрасенсов и колдунов; новости гламура; угадай-ка-лохотрон для взрослых.

            Саню словно тронули за больное место. В нем снова начало всплывать подзабытое чувство отвращения. Он выключил телевизор и кинул пульт на другую сторону дивана.

            За ужином мать рассказывала историю о ссоре с новым соседом по лестничной клетке. Тот делал ремонт и насвинячил прямо перед ее дверью.

- Я его спокойно попросила за собой убрать, - объясняла мама. - Просто ходить уже было невозможно. По всему подъезду разбросаны эти кучи мусора. И потом, зачем мне это надо? Скажи своим рабочим, чтобы убрали – и все; ну, можно же убрать, когда тебя по-человечески просят. Нет. Куда там, он этот – «новый русский»; евроремонт сделал, на машине дорогой ездит. Говорят бандит какой-то, водительскими правами торгует направо и налево. Ну, это ладно, так вот… А вот еще – если музыку заводит – хоть из квартиры беги, честное слово, в той комнате вообще находится невозможно.

- Ма, не отвлекайся от главной темы повествования, – поправил ее Саня.

- Ну, вот слушай, я увидела его и высказала свое отношение к этому всему свинству. Почему я должна все это терпеть? Что тут началось, если бы ты только слышал. Он на меня и матом и «заткнись», и «дура», «… да я тебе башку сорву». Представляешь? Я на диване отлеживалась дня два, лекарства пила, давление поднялось… Думала, сердечный приступ будет. Ох, и люди. А ведь сказала, то спокойно, по-соседски.

- Я понял мама. Сейчас я с ним пойду, поговорю по-соседски, – сказал Саня, вставая из-за стола.

            Мать его остановила и усадила обратно за стол.

- Сиди! Ты послушай, что дальше было! Ну вот, на лестничную клетку хоть не выходи – мало ли что у таких идиотов бывает на уме. Раз, нахожусь дома, постирать как раз затеялась, пока погода – на балкон вывесить, к вечеру просохнет…

- Мам, извини, не хочу показаться бестактным, - вклинился в ее монолог Саня, - только белье тут вообще не причем.

- А ты послушай, я же женщина, тем более одинокая, общения мне катастрофически не хватает – вот и пытаюсь выговориться.

- Ма, я же извинился, прости еще раз.

- Ну, вот о чем я говорила?

- Что ты постирать собиралась.

- Ты такой же, как твой отец – вечно перебиваешь на полуслове.

- Куда же мне деваться…

- А, вспомнила: значит, я дома; вдруг раздается звонок в дверь; иду, открываю. И что ты думаешь? На пороге стоит этот сосед с большущим букетом цветов. У меня так сердце и зашлось; скоро соображаю про себя – что же он удумал? А он, представляешь, дарит мне букет цветов и извиняется передо мной самым галантным образом. Знаешь, как будто со мной уже говорит совсем другой человек. Вот так бывает в жизни, Саша! «Пожалуйста», «извините», а его громыхающей музыки вообще теперь не слышно.

- Невероятно, - сделал удивление Саня, понимая тайный смысл всех этих «извините» и «пожалуйста».

            После ужина он не мог найти себе достойного занятия. Телевизор смотреть не хотелось совсем, собрался было почитать книгу, но так и не смог отыскать в книжном шкафу ничего для себя интересного. У него все начало валиться из рук. Даже лениво пролистав газету в туалете «Городские известия», он не нашел ни одной стоящей статьи – чиновники что-то разъясняют, реклама, советы для похудения, раскрутка лекарств, телепрограмма, советы автомобилистам, как не давать взятки гаишникам и тому подобное.

            Что происходит? – размышлял Саня, как будто проявляются первые признаки хвори, чувства угасания организма, разбавляемые, почему-то огромным, но еще не ясным чувством вины.  Даже мать заметила, что с ним стало твориться что-то неладное.

- Саша, ты что, заболел?

- Мама, ну с чего ты решила? У меня все нормально.

- На тебе же лица нет. Смотри, какой ты бледный! Болит что-нибудь?

- Нет. Все нормально. Я просто сильно устал – знаешь, ходил целый день. Пойду, прилягу.

- Может быть, тебя где-нибудь просквозило? Болезнь лучше предупредить… У меня есть лекарство от простуды, – засуетилась мама.

- Ничего не надо, – остановил ее Саня. - Просто устал. С кем не бывает.

- До чего же ты вредный, – по-доброму заметила мама. - Лучше предупредить болезнь, чем потом осложнения, не дай бог!

- Нет, правда, все нормально. Нужно выспаться.

            Саня лег в постель в своей комнате, но не мог уснуть долго. Он чувствовал, что с ним происходит что-то и это не являлось признаком банального заболевания простудой. Он чувствовал, что телом совершенно здоров, но изнурение разливалось внутри, оседая на сердце неподъемной тяжестью. От чего так происходит, понять он не мог. Метаморфоза – крайняя слабость пышущего здоровьем тела! Это неестественное состояние усиливалось. Словно, что-то там внутри делалось с душой. Оказался нарушен порядок внутреннего мира. Будто двойку получил. Нет, не подходит. Депрессия? Тоже нет. Что-то там глубоко, тревожило его все больше и больше. Словно нагрубил родителям – да, подобное состояние, только много чернее его. Внутри темнело и меркло, свет закрывался, наступала непроглядная ночь. Темнота души – нечто новое, думал Саня. Кому я дорогу перешел? Вот сейчас мне по-настоящему сделалось плохо, депрессия – ерунда! Конечно, он увязывал это со своим отступлением. Трудно догадаться! Его мысли постепенно направлялись к принятию важного решения. К ответственному выбору, состоящему из двух бесконечных противоположностей. В нем стали возбуждаться чувства такой силы, что он даже несколько раз подскакивал с постели и ходил бесцельно по комнате взад и вперед, раздвигал гардины и вглядывался в окно в темную непроглядную ночь. Ложился, вставал, пробовал забиться в угол и прижимался к стене. Его начинал пробивать холодный пот. Отпускало. Он ложился в постель и пробовал уснуть, но не спал, ворочался; лавинообразный поток мыслей не давал погрузиться в сон. Тварь дрожащая! Лучше убить робота, чем переживать сейчас нечто подобное. Лучше убить десять роботов!

            Саня понимал: то, что он принял, теперь действует на его сознание и проявляет себя физически, властно подводя к развилке на  жизненном пути. Это и есть та самая точка невозврата – можно идти куда угодно, но от принятого выбора вступят в силу последствия. Вот она моя человеческая судьба зашевелилась!

            Саня определил для себя этот принцип и через некоторое время забылся в нервном судорожном сне. Его начали одолевать кошмары. Ему снился огонь, бушующий вокруг избы, а он внутри и что нет выхода и сильная жара; он берет ведро с холодной ключевой водой, а там парующий кипяток. И страх, страх, страх. Саня внезапно проснулся в холодном поту, дернувшись так, словно его тело прошила молния. Некоторое время он соображал, где он находиться, а когда понял, почувствовал, как неистово колотится в нем сердце.

            Он быстро встал с постели, тяжело дыша, и прошелся туда и сюда по комнате. Было ранее утро – только самое начало, когда за окном лишь немного проясняются очертания домов. В комнате сделалось душно и не хватало воздуха. Он распахнул окно и начал наполнять себя, ворвавшимся внутрь свежим утренним воздухом. Сделалось чуть легче.

            Еще вбирая в себя утренний воздух, Лихацкий отчетливо ощутил приглашение к действию. Некий внутренний зов сокровенными неслышимыми вибрациями, проникал из сердечной глубины на поверхность рассудка и влек за собой. Словно тайная дверь, неведомая, надежно запертая на замок, обнаружила себя, вызывая неодолимое желание открыть ее и войти.

            Зов усиливался, упорядочивая чувства в неизменное влечение разрешиться в выборе. Комната его стала теснить, и захотелось простора, немедленно, и свободного свежего воздуха в широком земном пространстве. Захотелось подняться вверх, выше, подняться над миром и сейчас же.

            Стараясь не разбудить мать, он оделся и вышел из квартиры в утреннюю тишину подъезда. Подъезд беззвучно спал. Саня пошел наверх по лестнице в технологическое чердачное помещение и через него поднялся на крышу. На светлой линии горизонта уже отчетливо проступила яркая полоска рассвета, разгоняя сумерки и делая отчетливыми силуэты высотных домов.

            Здесь было свежо, даже холодно. Лихацкий смотрел на восток. Сердце заколотилось сильнее. Саня начал задыхаться до судорог, бешено хватая ртом воздух, но воздуха не хватало. Сделалось страшно. Озноб пробрал до самых костей. Он не знал, что делать. «Меня просто вычеркнули, - подумал Саня, с каждой минутой теряя силы, прислонившись к плоской кирпичной вентиляционной трубе. К этим несчастьям внезапно добавилась лихорадка. Его затрясло с такой силой, словно он оказался под действием электричества. «Все, это конец, меня просто слили. Все правильно – я оставил их, они оставили меня, - завертелось в его голове, а перед глазами уже плыл белый туман. Он удивился странной мысли, вроде бы неуместно пришедшей в голову: - Хорошо после смерти лежать на крыше – высота это хорошо».

            С первым лучом восходящего солнца появился ветерок, быстро крепнувший и набиравший силу. Постоянно усиливаясь, этот ветер мог оставаться теплым и ласковым.

            Сане захотелось спрятаться и укрыться от этого странного и стремительного наваждения, но он смог сделать только один шаг в сторону от вентиляционной трубы и замер, не смея шевельнуться. Сдерживающие его обрывки логики, чувств и желаний вращаясь вокруг немощного утробного опасения, разлетелись и исчезли, выпустив из глубин естества нечеловеческий животный ужас.

Ветер превратился в настоящий ураган. Лихацкий стоял как застывший монумент. Лилово-красный диск оторвался от горизонта, блеснула зарница, как стремительная белая вспышка и, переливаясь разноцветными огнями, в мгновение достигла застывшее на крыше трепещущее существо и заполнила собой весь мир, словно бы его никогда и не существовало. Бренный мир заполнило красочное разноцветье. Пришло ощущение полета – в пространстве чистого блистающего огня и пронизывающего света.

Происходящее не с чем было сравнить, как невозможно думать о том, что еще не предоставлено к человеческому разумению.

Внезапно ужас исчез, и наполняющая мир суета растворилась и пропала. Саня это ощутил физически и мог бы уверенно подтвердить, что окружающее его пространство наполнилось гармонией благоухающей тишины и что ничего подобного с ним никогда еще не происходило.

Если бы он смог глянуть на себя со стороны, то увидел бы как его тело тоже начало светиться, преобразовывая внутри себя и отражая заполнившую стихию огня, как бы излучая свет в обратном направлении.

То, что случилось, можно было бы приблизительно назвать гармонией, неприкасаемым чувством, сопричастностью чистого огня. Исчезновением вопроса: «Почему?».

Вместе с этим родившись из пустоты и заполнив вселенную, проявились ладные музыкальные интонации, обозначив себя влечением, как зов или приглашение от которого отказаться не возможно. Белая огненная река открыла свой источник.

То, что произошло и случилось далее, не поддается описанию, так как нет таких слов и нет подобных человеческих представлений, коими можно было бы как-то передать либо выразить это событие. Если назвать это абсолютом, то изображение будет искажено и неверно. Таинство свершилось.

Прошло время вне времени.

Саня опять воспринял себя стоящим на крыше многоэтажного дома с горьким осадком в душе, как от разлуки с чем-то родным и близким, неуютно осваиваясь в чуждом, ограниченном пространстве.

Он не сразу ощутил, что его глаза слепит солнце и, зажмурившись, наконец, получил способность к движению. Солнце поднималось над горизонтом, озаряя лучами сонный утренний город. Пространство снова наполнилось суетой и разнородными городскими звуками.

Свершилось – путь определен. Время идти и действовать.

Саня вошел в квартиру исполненный деловой решимостью. Первый раз в жизни он испытывал такую безграничную уверенность в том, что намеревался делать. Он быстро приводил себя в порядок.

Подошла мать.

- Ты куда-то собираешься? – спросила она удивленно.

            Саня повернулся к ней и ответил:

- Да, мне нужно сейчас же решить свои дела.

- Так ты позавтракал бы хоть немного. Куда ты спешишь? – сказала она, взглянув на него пристально и восхищенно.

- Нет, я не голоден. Тем более дело не требует отлагательств… Что ты так на меня смотришь, мама? – спросил Саня, не понимая смысл ее восторга.

- Ты как-то с утра необычно выглядишь.

- Что такое?

- Ну, как-то мужественно.

- Серьезно? – спросил он.

- Знаешь, я, к стыду своему, не замечала раньше, что мой сын такой красивый мужчина, – продолжила мама.

            Саня мельком глянул на свое отражение в зеркале и, особенно не обольщаясь по этому поводу, скрыл от мамы свою снисходительную улыбку.

- Ладно, не думаю, чтобы за одну ночь я бы мог, сделался писаным красавцем, – заметил он ей и засобирался к выходу. – Мне пора идти, мама.

- Когда вернешься? – спросила она, провожая его к дверям.

- Не знаю точно, но обязательно вернусь.

- Ты просто светишься настоящим мужчиной, – вдруг опять начала она.

- Мама, не заставляй меня испытывать неловкость.

- Я твоя мама! – ответила она твердо. – Ладно, иди, иди. Позвони мне, если что!

            Саня вышел из подъезда. Дорогу ему перегородил мужчина с волевым морщинистым лицом.

- Поехали? – спросил мужчина и, указав на стоящий рядом темный джип, добавил, - Машина подана.

- Поехали, – ответил Саня.

 

 

 

Глава 36

 

            Все по-прежнему: те же длинные, тоннельные переходы с множеством ответвлений, дверные проемы различных модификаций, идущие по своим делам немногие люди, искусственная дорога, ведущая к цели в этом тайном подземном мире. Знакомые, узнаваемые мелочи окружающей обстановки, близкие, теперь, – домашние.

            Загораживая собой заветные двери, стоял инструктор, заинтригованно разглядывая решительно следующего в его сторону Саню.

- Будешь пробовать еще раз? – спросил он, угадывая Санино абсолютное намерение.

- Пропусти меня, Адриан,… пожалуйста, – попросил Саня.

            Адриан сказал:

- Твое колебание произвело нежелательное действие… В общем, роботу теперь разрешено все. Ты можешь не вернуться.

- Отойди в сторону.

            Повинуясь, инструктор отошел, освобождая проход и наблюдая за Лихацким.

            Ваня стоял в коридоре, держа руки за спиной и широко расставив ноги. Саня шел к нему ровным шагом. Расстояние сокращалось. Они стали друг против друга.

            Робот не церемонился. Он, используя некоторую внезапность, провел серию ударов. Сане удалось уйти в защиту и, блокируя его выпады увернуться. Ваня, используя преимущество наступления, обрушил на противника следующую серию приемов и достал прямым коротким ударом Санину грудь.

            Эта схватка теперь была не борьбой, а неравной игрой, которую Саня вел с наседавшим на него противником. У него сейчас не было необходимости расчетливо  контролировать собственные движения, мобилизовать себя, применять сверхусилия, словно спортсмену на соревнованиях и отдавать все силы ради достижения победы в борьбе любой ценой как раньше. А борьба оказывалась неравной, только теперь чаша весов была низко наклонена в другую сторону. Эту чашу весов могуче склонила к себе та сила, которая теперь гармонично и мощно сообразуя себя с действиями человека, давала ему великое преимущество перед его противником.

            Саня поймал Ванину руку и сжал ее пальцами мертвой хваткой. Попытки высвободить руку окончилась неудачей. Ваня попробовал вывернуться для постановки удара ногой, но так и не смог этого сделать. Саня, используя сжатую Ванину руку как рычаг, придавил напрягающегося изо всех сил робота к полу. Но тот не думал сдаваться. Как только Саня отпустил его руку, тот, как распрямляющаяся пружина совершил прыжок от пола на уровень головы и провел прямой удар ногой в верхнюю часть грудной клетки противника.

Странное дело, Саня успел среагировать и сумел не только увернуться от такого мощного и мгновенного удара, а так же используя его инерцию и направление движения, проскочить под ним, толкнуть его с большой силой вперед как снаряд. Ваня ловко приземлился на ноги, только уже перед входными дверьми, которые услужливо для него раскрылись.

Робот развернулся лицом к противнику и, рассмотрев свою руку, только что не сумевшей противостоять руке человеческой, с силой сжал ее в кулак.

В это время, Саня глянул на заветную дверь, которая теперь оказывалась свободной, но пошел на робота, решив все-таки  довести поединок до логического конца.

Ваня преобразился – исказил лицо дикой гримасой, принял позу зверя приготовившегося к прыжку и, издавая протяжный остервенелый крик, рванулся вперед.

Противники кинулись друг на друга. Ни тот ни другой не хотел уступать. Шел на риск только Саня, а робот, сгруппировавшись, уже просчитал самую выгодную позицию для нанесения удара. Только в его идеально рассчитанной боевой комбинации, не было той мощной, неведомой энергии, которая раскручиваясь внутри, по каким-то причинам подчинилась человеку, поддалась его управлению и, войдя в резонанс, заполнила его немощь могуществом.

Каждое движение робота было выверено, и последовавшая техничная серия ударов, при его инерции движения по направлению к противнику, в сочетании с нечеловеческой силой и ловкостью, должна была привести к неминуемому поражению последнего. На деле Ваня натолкнулся на незримую преграду, которая не только выдержала его ошеломляющий натиск, но и отбросила по касательной к стене, парируя всю силу этого движения.

Теперь Ваня перестал казаться неодолимым профессионалом. После того как робот беспомощно проехал вдоль по стене, Сане даже стало его жаль, так как у него, в отличие от людей, не было выбора, а только установка к исполнению своих обязанностей.

Ваня, совсем как побитый человек, упав на пол, попытался подняться, опираясь руками на стену, но не смог этого сделать с первой попытки и только немного оправившись, сделал это постепенно.

Он поднялся, неуверенно держась на ногах и подергивая головой. Казалось, что это стоит человек. Но Ваня снова принял боевую позицию и, не медля, перешел в нападение.

Некоторое время единоборство происходило при явном Санином преимуществе. Наконец, Саня нанес удар ногой в боковую часть туловища робота и тут же второй короткий сильный удар рукой в живот, заставив противника слегка податься вперед и используя этот момент, нанес мощный прямой удар кулаком в нос. Тот  попятился назад и нелепо качнувшись, рухнул на спину, оставаясь недвижим.

Саня, подойдя ближе, увидел, как из ноздрей Вани струйками потекла алая кровь. Победитель, стоял в ногах лежащего замертво робота.

- Ваня, ты что, правда, отключился? – спросил Саня. – Непонятно. Ну не искусственное же дыхание тебе делать. Ты же все-таки робот.

Неожиданно, сзади распахнулась дверь и возникший в ней инструктор, крикнул Сане:

- Назад! Отойди от него!

Саня оглянулся на инструктора, и этого момента оказалось достаточно, чтобы роботу провести верный техничный прием, которым он выкинул Санино тело в двери, прямо на стоящего инструктора.

            Они вдвоем грохнулись на пол и дверь за ними закрылась. Сбросив с себя побежденное тело, инструктор поднялся с пола, и тяжело вздохнув, мрачно покачал головой. Беспорядочно ползая в его ногах, Саня некоторое время не мог прийти в себя и подняться с пола. Инструктор опустился подле него на корточки и ловил момент сказать что-то. К ним подошли двое сотрудников медцентра, но инструктор сделал им знак и они принялись ожидать.

- Не надо, - попросил Саня, вставая на ноги. - Ничего не говори.

            Инструктор кивнул и встал, не проронив ни слова.

Саня успокоился, пришел в себя и, не обращая внимания на присутствующих, вошел обратно к Ване. Тот изобразил удивление.

- Я думал, что люди восстанавливаются дольше роботов, – произнес он, скидывая с себя спортивную куртку, демонстрируя мускулистое атлетическое тело, прикрытое лишь белой майкой.

- Закончим теперь же, – ответил Саня и сблизился с ним на расстояние удара.

            Робот сделал выпад для удара кулаком в лицо противника. Саня среагировал так, словно все время только ожидал данное направление удара и крепко сжал его запястье в своей руке. В ответ на это робот пытался высвободить руку, применяя силу и извиваясь всем телом, пытаясь наносить удары свободной рукой и ногами, только со стороны это выглядело, как будто непослушный ребенок пытается высвободиться из крепкой руки взрослого. Попробовав силу, таким образом, Саня, схватив робота обеими руками, и швырнул его вбок на стену. Ваня брякнулся о стенку, однако извернулся, амортизируя столкновение со стеной руками и ногами, но тут же отлетел к противоположной стене.

Наступило мгновение, в котором робот оказался, раскрыт и уязвим. Тут же последовал удар в середину его туловища с такой силой, что со стороны спины, под майкой, выдавился позвоночный столб и исчез только, когда Ваня отправился в полет с приземлением на пол в трех метрах от исходной точки.

Что-то испортилось или сломалось у робота во внутренностях, потому что его слаженный, сильный и крепкий механизм начал давать сбои. Внешне это проявилось в непоследовательно-хаотичных движениях при попытках подняться на ноги.

Саня ждал рядом, пока Ваня придет в себя. Наконец, робот встал и восстановил контроль над собственным телом, хотя его руки продолжали немного трястись, а на лице подрагивали мускулы. Саня терпеливо выждал все его приготовления.

Настроившись, Ваня снова кинулся на Саню, но оказался отброшен назад сильнейшим сметающим ударом в верхнюю часть туловища. Робот пролетел часть расстояния в воздухе и, приземляясь все-таки смог, неумело группируясь, кувырком прокатиться по полу. После такого поражения он довольно быстро поднялся, неуклюже опираясь на дрожащие руки, и уверенно начал приближаться, прихрамывая на правую ногу.

Саня не смог бы сказать с уверенностью, что он повелевает силой подчинившейся ему. Скорее это походило на странное совместное творческое взаимодействие двух стихий – человеческую и тайную, только едва обозначающую в физическом мире свое могущество. Интуитивно поддавшись этому взаимодействию, Саня осознал, что ему делать дальше.

Робот подошел практически вплотную, неумело выбирая положение для нападения почти как избитый человек. Странно было наблюдать отсутствие на его лице даже малейшего признака проявления боли или мучений. Он сделал резкий выпад на удар кулаком в голову. Даже при таком удручающем состоянии робота, обычный человек не смог бы ему противостоять. Санина рука начала движение одновременно с рукой робота, отбив в сторону жесткий кулак и сделал пасс правой рукой в середине Ваниного торса, сжав пальцы в кулак. Робот глянул на это странное движение и пробовал атаковать. Опережая противника, Лихацкий нанес левой открытой ладонью удар в грудь, сжимая правый кулак. Робот свалился на спину. Он приподнялся на спине и сказал:

- Я кое-что припас для тебя напоследок. - Ваня поднимался с пола, вытаскивая из кармана нож. - Ты знаешь, как эта штука разносит человека на куски.

- Это совсем уже не шутки, Ваня! – ответил Саня, протягивая к нему крепко сжатый кулак.

            Робот встал, покачиваясь, и ухмыльнулся кровавой улыбкой.

- Не шутки, - согласился робот.

- Убери нож и останешься целым, - предупредил Саня. - Тебе не дадут им воспользоваться.

            Робот засмеялся и ответил:

- Ты что, не в курсе? Перед поединком с меня сняли все запреты!

- Врешь!

- Тогда смотри… Прощай Саня!

            Робот вынес нож в направлении противника. Саня разжал кулак и направил пальцы Ване в грудь. Лезвие ножа, выстрелив, разделилось в полете на десятки сегментов и, скользнув в стороны от Сани по конусу, исчезло в стенах, потолке и полу, оставив на них лишь тонкие прорези. Робота разорвало в клочья. От него осталось только бесформенное месиво с изодранными конечностями в красно-желтой жиже и забрызганные потолок и стены.

            Из лежащего куска лица, казалось, еще смотрели глаза, но потеряв всякую выразительность – отчужденно.

Саня стоял над ним, разглядывая собственные руки.

Подошел инструктор и, глянув на останки, сказал:

- Вижу, этот прием тебе пригодился… А Ваня погиб…

- Ты говоришь так, словно это был человек.

- Нет, конечно, - робот. Ты все сделал правильно. Прими мои поздравления.

            Саня, нагнулся закрыть Ванины глаза.

- Хватит возиться с прошлым, – остановил его инструктор и похлопал по плечу. - Иди, открывай двери.

            Они пошли вперед по коридору. Саня ощущал в себе легкую, соразмерную ладность. Дело было сделано и являлось воздаяние в гармонии души и тела.

- Я благодарен тебе за науку, Адриан.

- Это была моя работа. Теперь уйду в отпуск и буду славно отдыхать.

- Куда поедешь?

- С женой собираемся на острова.

- Прекрасного вам отдыха.

            Инструктор молча поднял руку в знак согласия.

Они подошли к заветным дверям. Адриан сделал шаг назад. Массивные двери разошлись в стороны. Лихацкий прошел под высокие своды огромного пантеона с куполообразным, сложным интерьером. Верхний купол светился прорезанным у основания кольцом окон. Поперечные стены боковых помещений с арочными колоннами, ясно освещались многочисленными световыми проемами. Минуя этот своеобразный вестибюль, пришлось подниматься по каменным блестящим ступеням к открытым арочным дверям. Перед Лихацким открылся просторный круглый зал с белыми колоннами, расположенными кругом, одной ажурной аркадой. Зал оказался пустой и сумрачный. В его центре стоял овальный стол с каменной фиолетово-красной крышкой отсвечивающей стеклянным блеском.

Лихацкий повернулся к Адриану.

- Что теперь? – спросил он.

- Подожди немного. Сейчас будешь принимать поздравления.

            Через некоторое время в зал начали сходиться люди разных национальностей одетые торжественно. Через время началась церемония. Лихацкого пригласили подойти к столу, около которого уже находилось семь человек. Остальные люди образовали замкнутый круг около колон. В центре стола поставили золотой кубок искусной тончайшей работы. Зал озарился дневным сиянием. Столбовой поток солнечного света, нисходя вертикально, устремился в центр стола на кубок и, разливаясь в полированной глади стола, изменил ее отсвет на изумрудно-зеленое блистание. Заиграла музыка, наподобие органной, мелодичным мягким звучанием. Из числа семи к столу подошел Деда в белом церемониальном одеянии. Он взял кубок и, подойдя, передал его Лихацкому из рук в руки.

- Это отборное вино, - сказал он, - эссенция солнечного света. Выращено особым образом на лозе для тебя. Теперь ты можешь принять его по праву. Ты вошел в первую привилегию знания. Будь достоин сего приобщения.

Деда дал знак, и Лихацкий выпил вино. Мелодия возвысилась. Старец отставил кубок на край стола и, взяв у помощника из ларца выложенный в нем золотой медальон с алмазом особой огранки, надел его Лихацкому на шею.

После этой возвышенной части торжество продолжилось. К Лихацкому начали подходить многие люди разных национальностей и поздравлять, высказывая комплименты. Он чувствовал исходящую от них искренность и благожелание. В его душе играла новая мелодия, и новые высокие чувства наполняли сердце гармонией и тактом.

После того, как поздравления и комплименты закончились, к нему подошли представители Анадисов. Странное дело, Лихацкий теперь точно знал, что это роботы и мог их свободно определять среди людей. Представители подошли и поклонились в знак уважения и признания господства над собой. Среди них были в том числе: Эмма, Говорун, а так же все роботы с острова, Лора и другие.

 

 

 

Глава 37

 

            Лихацкий шел по улице в плотной городской толпе. Теперь он находился в отпуске и направлялся к дочери с подарком. Он шел и разглядывал людей, как может идти обычный беззаботный человек по многолюдной улице. Толпа влекла его воображение. О чем они все думают? О чем они могут думать? О суете, конечно. О суете думают и в ней живут. Думать им, в общем-то, некогда. По себе знаю. Интересно, что получиться, если убрать у них из головы мысли, сконцентрированные в двух словах: «хочу» и «имею»? У большинства останется пустота. Во мне нет гордости. Я один из вас! Просто у меня другая цель и иной путь.

Под словом «думать» я сейчас понимаю хотя бы то первичное состояние, когда вы перестаете пользоваться собственным мозгом, только лишь как средством для достижения материального комфорта или лучше сказать, как компьютерным «винчестером», вытягивая из него готовые чужие мысли как файлы, считая их своими собственными. Файлы там уже заранее загружены, но придуманы и сформированы не вами. Послушайте, там ведь лежит какая-то макулатурная, мусорная библиотека никчемных, лишних, обрывочных идей! И когда необходимо что-либо обдумать, вы начинаете тщетно рыться в этих каталогах ненужной, пустопорожней информации и устав от этого занятия, как всегда, пользуетесь привлекательным готовым решением – извне. Думать страшно. Человек не может бороться с тем, что сильнее его! Это справедливо, поэтому я и заострил внимание на слове «думать». Конечно, это не для всех. Порочный круг вращается.

Мы живем рядом с вами, а вы не видите и не знаете. Мы проходим мимо вас, общаемся с вами, работаем и отдыхаем бок о бок. Можно привести в пример множество вариантов. Это может быть ваш тихий пожилой сосед по лестничной клетке, а может директор большого предприятия или высокий государственный функционер. Ну а чем плох студент или обычный работяга? Да, кто угодно. Вполне возможно, что вы здоровались с роботом. Да, да, - с Анадисом. Поздравляю вас! Не может быть? Вы точно знаете, что это человек! Понятно.

Мир не знает нашей тайны, а даже если узнает, вряд ли отнесется к этому открытию серьезно. У людей есть дела важнее, чем думать об этом и верить во всякий вздор. Ну, статья в газете – проходящая желтая сенсация, ну телепередача о всяком таком необычном. Конечно, кто-то догадывается, знает наверняка. Смешно. Где доказательства? Нет доказательств! И фактов нет! Точнее, факты свидетельствуют об обратном. Остается только верить. Вздор! Любое мало-мальски серьезное исследование определенно докажет, что этого просто не может быть. Почему? Потому что...

Потому что у нас с вами различные направления развития. «Мир и Безопасность» - ваш вожделенный идол, правда, он едва стоит на глиняных ногах и периодически падает. Потому что жить по-настоящему страшно, но ведь только по ту сторону смертного страха как раз и начинается та самая настоящая жизнь. Власть и обладание, подчинение и превосходство – двигатель вашей жизни. Вы все время падаете на взлете, потому что глупость у вас оказывается привилегированной и свободной, а разум поругаем и скован узы.

А что же мы? Мы есть само молчание, мы есть безмолвие. Нас нет.

Я иду по улице, но… В данный момент я тружусь в городе Барнауле компьютерщиком или… Кстати, кем я там работаю? Надо же, не взял на себя труд узнать свою должность. Да какая разница. Та вот, если вы придете ко мне на предприятие, заглянете в мой кабинет, то увидите там мою идеальную копию. Это же я, Лихацкий! Живу в двухкомнатной отдельной квартире в пятиэтажке, а езжу на работу в общественном транспорте. Хотя у меня имеется машина – стандартный штампованный Опель, но у него есть одно отличие – он никогда не ломается и масло менять не надо, а при желании может ехать даже на воде. Понятно, что об этом знаю только я. Сам по себе, я спокойный человек. Работаю и желаю повышения по службе. Мой новый начальник, такой же, как и старый, смотрит на меня с превосходством. Какая ерунда. Суета-сует. Один раз меня доставляли в милицию: «За появление в общественном месте в нетрезвом состоянии». Ничего страшного, знаете, как это бывает: отмечали День рождения, возвращался домой поздно вечером, а навстречу милиционеры ППС. Я же живой человек! и далеко не идеал. Да, еще, раньше был протокол: «За переход проезжей части в неположенном месте» - заплатил штраф. У меня есть друзья и недруги. У меня есть женщина – такая же копия, как и я. Мы с ней встречаемся, иногда выходим в люди, бывает, что она остается у меня дома. Бывает, что скандалим. Но все в пределах нормы – дело житейское, соседи понимают.

Я такой, каким меня желает видеть мир.