РЕШЕТО - независимый литературный портал
Вячеслав Foxlon Зайцев / Проза

Вход без приглашения Начало

2136 просмотров

Из-за ошибок сервера нормально произведение загрузить не удалось, поэтому пришлось делить его на части - пока. Приношу свои извинения читателям.

 

Глава 1

 

- Я Александр Лихацкий! Пришел говорить с вами!.. – громкие слова унеслись с отвесного утеса в бескрайнее горное пространство.

            Мужчина, лет тридцати пяти стоял на кромке обрыва, как пыльный, запыхавшийся солдат после жаркого боя; когда вокруг еще дымятся черные воронки и горят подбитые вражеские танки.

            Но войны не было. В горном лесу, в августе месяце, медленно качался жаркий воздух, мирно пели птицы и ярко светило солнце. Мужчина переводил дыхание и всматривался в необъятный простор волнообразных зеленеющих горных цепей.

Он шел сюда долго, взбираясь по извилистой тропе к своему заветному месту – вершине горы с отвесным утесом. Солнце почти подобралось к зениту. На его спине от пота взмокла джинсовая жилетка. Пот неприятно стекал вниз по телу, но он старался не обращать на это внимания.

Мужчина желал, чтобы по близости не оказалось случайных людей. Чтобы его никто не слышал. Он огляделся по сторонам и прислушался: вокруг пели птицы, шелестели листья деревьев, и только. Он отошел от обрыва, снял с плеча и поставил в тень кустарника свою единственную ношу – небольшую сумку, кинув сверху на нее взмокшую жилетку. Оглядевшись еще раз, выбрал место и лег спиной на теплую траву, вонзившись взглядом в чистое солнечное небо.

Прошло минут пять. Обдумав что-то, мужчина поднялся с травы и снова подошел к краю утеса. Горные цепи, как застывшие штормовые волны вздымались к небу до самого горизонта. Невероятно, какая полная природная тишина, подумал он, словно вся человеческая суета осталась там далеко внизу.

Вглядевшись в небо, мужчина картинно развел руками, мол, что тут поделаешь, и сказал немного смущаясь:

- Ну, вот я пришел поговорить... Уж не знаю, как это у меня получится… Надеюсь, может быть, кто-нибудь меня все-таки услышит, – немного подумав, он усмехнулся, испытывая неловкость. - Может быть… По крайней мере, мне хочется так думать. Хотя оглядываясь на весь свой прошлый жизненный опыт, предполагаю, что услышан не буду, что бы я тут сейчас не рассказывал. Например, моя логика утверждает с самого начала, что это все вообще идиотская затея, - он вздохнул. - Ладно, сейчас оставим логику в покое…

            Мужчина сделал паузу, подбирая высокие слова. Не подобрал. Почему я испытываю неловкость? – подумал он и продолжил, как мог:

- Короче, меня уже достала эта моя, так называемая, жизнь, – он задумался, поймут ли там, на верху слово «достала», а сказать: «надоела», - звучит как-то менее выразительно, и пришел к выводу, что тот, кто сотворил все, наверное, сумеет понять человеческий язык, в любой его форме. Разрешив это затруднение, он продолжил вслух. - Ну, достала, надоела, какая разница? Я сказал это, просто, чтобы было понятно, что моя жизнь – дерьмо. А если сказать откровенно, как я это переживаю то – моя жизнь, полное гавно!

Вот надо же, сказал, - вырвалось слово и что теперь делать? Мужчина постоял безгласно, ожидая суровой реакции сверху, но ответа не последовало, и он продолжил, усиливая слова нервной жестикуляцией:

- Зачем я вообще здесь нужен, зачем я появился на этот свет? Это что прикол такой что ли?! Вот я нормальный человек. Хотя может по вашим меркам я, кстати, мразь последняя – ну там, вам конечно виднее. И что? Получается, я здесь на земле в эдакой экстравагантной тюрьме отбываю наказание, что ли?! Думаю, что был бы я уродом – устроился бы лучше. Опять же, кто я такой – сверху виднее… Что? Терпение? Понимаю… Но нельзя же терпеть целую жизнь! Даже камни разрушаются от постоянного течения воды. Что это вообще такое? Сначала я думал, что это учеба, но потом понял, что это не то: нельзя же человека лупцевать постоянно. Это не учеба – это пытка.

Там слышат меня или нет?! Или я сам себе все это говорю?!

Слышите?! Что вы вообще делаете, вы понимаете? Хотите, чтобы я загнулся постепенно? И давите и давите. Ну, сколько можно! В терпении проходить жизненный путь… А для чего это надо? В чем его смысл? Да, читал я там все эти книжки; в них примерно с умным видом вещают одно и то же: так положено, наверху знают лучше, судьба, претерпеть, чтобы сделать тебя лучше и так далее и тому подобное; другими словами – лучше не спрашивай! Похоже, они сами не знают, о чем говорят. Они умно не разбираются в простых вещах. Нужно верить! Конечно, это вообще последнее прибежище, когда теория совершенно не сходится с практикой.

            Мужчина усмехнулся:

Насмотрелся я на всякие дела в суетные дни жизни моей… И что? Они что лучше? – он указал пальцем назад в сторону леса, потом махнул рукой в небо - Видел я – ханжество сплошное, да и только; ходят, повторяют заученные фразы, как зомбированные. Если это называется путем к совершенству, то я в глубоком трансе от такого совершенства.

            Солнце припекало сильнее. У мужчины выступила на лице испарина. Он решил было отойти назад, в тень деревьев, но передумал, задрал футболку, вытер лицо и продолжил:

- Может кто-то пользуется нами, типа как мы пользуемся домашними животными? Ну, типа высшие существа. Честное слово, похоже на то. И что, радоваться теперь по этому поводу? Не думаю, что бык, которого ведут на убой, радовался сам в себе, что таким образом послужит людям. Так и мы: какие-то загородки все время, невидимые заборы вокруг… Типа, так надо! Да, запарило уже все это! В общем, так: дайте жить или убейте. Что тут еще скажешь? У вас же сила и власть… наверное! В конце концов, что вам жалко? Хотелось бы мне знать, услышали ли вы меня или нет. Дайте знак. Честно говоря, я не рассчитываю на гром с небес или разряды молний. Что там еще? – трубный голос и тому подобное. Ну, хоть что-нибудь, чтобы я понял намек… Конечно, можно вам со мной сделать как обычно, мол, что такое плохо он еще не знает, но думаю, что это все-таки будет выглядеть не по-божески. Вот я сказал, как мог, а там смотрите сами.

            Мужчина опять вытер пот с лица, поднял руки к небу и крикнул во все горло:

- Все чему меня учили – неправда! Эй, там, наверху! Вот я человек, стою сейчас перед вами! – он прислушался и осмотрелся в некоторой надежде. Под кручей в который раз пролетели птицы. Жара и тишина. Все осталось по-прежнему. Ответа не было.

- Понятно, - с горькой иронией произнес мужчина и опустил руки, - Извиняюсь, что потревожил. Может, сказал, что не так, не берите в голову – мало ли что люди говорят, когда им не терпится. В общем, конец сеанса односторонней связи! Кстати, то, что я здесь говорил, говорил от души. Может это звучало не красиво, зато честно. Ладно, все, ухожу. Благодарю за внимание!

            Мужчина поднял жилет с сумкой и пошел в тень леса. Там он выбрал место, присел на мягкий как губка мох, прислонившись спиной к большому камню; открыв сумку, выложил стеклянную фляжку водки, пластмассовый стаканчик, пару бутербродов с ветчиной и выпитую на треть пластиковую бутылку минералки. Свернув с треском металлическую крышку на фляжке, он наполнил пластиковый стаканчик до края и долго держал его перед собой, погрузившись в тягостное размышление, как в забытье.

            В лесу было душно, но его особенная тишина и странный безмятежный покой умиротворяли его сердце, освобождая от тоски.

            Наконец, выходя из забытья, мужчина тяжко вздохнул, с отвращением глянул на стаканчик с водкой и резко плеснул ее на землю. Он поднялся, схватив стеклянную фляжку, уверенно подошел к обрыву и с размаха кинул ее под кручу.

- Так лучше. Обойдусь без анестезии, - сказал он для себя и крикнул в сторону неба. -  Буду бороться! И не надейтесь. Стану сопротивляться и действовать до конца – по собственным законам!

            Он вернулся обратно к своей стоянке, быстро съел бутерброды, запив их минералкой и собравшись, отправился в обратный путь – нужно было успеть сойти в поселок и попасть на местную маршрутку, а потом, на перекладных, добраться до города.

            Сотрясаясь в тесной маршрутке, он продолжал сам в себе рассуждать и обнаружил, что многое не сказал там, стоя на краю обрыва, что пришло ему в голову только сейчас, что он мог бы теперь говорить гораздо полнее, образнее и ярче. От этого осознания ему сделалось досадно.

 

 

 

Глава 2

 

            В роскошно обставленном кабинете загородного дачного дома сидели четверо мужчин. Трое из них выглядели солидно, были одеты дорого, как бы подчеркивая тем самым свой важный социальный статус, и образовывали треугольник, в центре которого находился четвертый по простоте своей одежды и престарелого возраста, совершенно отличный от них человек.

Статный средних лет мужчина, модельно не бритый, вальяжно восседал за зеркально отполированным дубовым письменным столом, свободно откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла. Он пристально всматривался в пожилое, морщинистое лицо человека лет шестидесяти, скромно сидящего на стуле, против него.

Этот пожилой мужчина, отрешенно рассматривал стоящую на столе пластиковую бутылку с минеральной водой, через свои широкие очки в коричневой роговой оправе.

Двое других коренастых мужика сидели на стульях справа и слева от пожилого мужчины и откровенно скучали. Левый, - рассматривал фотографии интерьеров, перелистывая толстый глянцевый журнал. Правый, - играл в «Тетрис», почти машинально перебирая кнопки сотового телефона.

Пожилой был подавлен и растерян. Он перевел взгляд на небритого, поерзал на стуле, и поправил очки указательным пальцем к переносице.

- Отлично держишься, - сделал ему комплимент небритый. - Ты редкостный человек для нашего времени.

- Ископаемое, – добавил боковой, свернул журнал в трубу и хлестанул им пожилого по затылку.

            От удара у пожилого слетели очки и упали на пол. Опасаясь еще одной затрещины, он боязливо нагнулся к полу и пошарил по нему рукой. Нащупав очки, он  сконфуженно надел их, сверкая одной лопнувшей линзой и подобострастно уставился на небритого.

- Даже, как-то, жаль будет расставаться с ним, – многозначительно сказал небритый, обратившись к боковому.

            Боковой просекая смысл сказанного, хмыкнул, игриво постучал журналом пожилому по голове, комментируя суть своих действий словами:

- Я могу кончить тебя, старпер, даже этим журналом.

- Правда, - продолжил небритый, делая останавливающий жест боковому, - В иные времена ты мог бы оказаться для общества полезным человеком – партизаном например или разведчиком.

            Пожилой глянул умоляюще на небритого и, поправив очки, выговорил ему сдержанно:

- Я вас по-прежнему прошу отстать от Лихацкого. Может, еще есть время остановиться. Что вы вообще делаете - опомнитесь.

            Небритый, грузно облокотился на письменный стол и закивал головой.

- Покаяться… Понимаю… Это бизнес, мужик, всего лишь бизнес – не более того. Если бы твой Лихацкий урегулировал квартирный вопрос со своей бывшей женой… Если бы его бывшая не оказалась полной дурой, то мы бы с тобой здесь и сейчас вообще бы не разговаривали. Лихацкий жил бы себе спокойно, его жена идиотничала бы по-своему, ты, по-прежнему играл бы на своем баяне, а мы бы работали, только в каком-нибудь другом месте. Поэтому, запомни для следующей своей жизни – свои дела всегда нужно доводить до конца, чтобы не создавать себе проблемы. И еще: никогда не лезть в чужой бизнес – наказуемо.

            С другой стороны, есть трехкомнатная квартира, почти бесхозная, - он оценивающе посмотрел на пожилого и продолжил назидательно. - Поверь, мне где-то жаль этих людей, но ведь их смерть даже никого не заинтересует. – Он рассмеялся и обескуражено развел руками. - А как ты хотел? Любой бизнес в том и состоит, что причиняет кому-то смерть.

- Любой? – удивился пожилой.

- Конечно. Ты даже представить себе не можешь, сколько людей, которые муху не в состоянии убить без душевных терзаний, нетерпеливо ждут, когда мы сделаем за них всю грязную работу. Главное, чтобы они этого не знали – как бы не знали. Ну, например, когда ты идешь в мясной магазин, ты же не задумываешься о процессе производства мяса. Как будто мясо производят на заводе сразу же из сена. Истина состоит в том, что животных убивают люди только для того, чтобы люди сытно ели. Например, мы с тобой. Или ты у нас вегетарианец? Поправь меня, если я не прав. На самом деле ты же любишь вкус ароматного, хорошо прожаренного куска мяса. Так и мы, работаем за кулисами цветущей жизни и делаем ее неприятную рутину, всего лишь для того, чтобы эта жизнь продолжала цвести. Ты-то вроде прожил уже достаточно для того, чтобы в состоянии это осмыслить.

- Хм, убийца-философ, – констатировал пожилой, несколько выходя из своего сконфуженного состояния. - От такой философии вам никогда не делалось жутко? Например, если в свою очередь вас, кто-то тоже посчитает обыкновенным животным – по вашей же философии и расправится с вами по вашему же закону.

- Кто?! Что-то я этого «кого-то» не знаю! Может, ты мне подскажешь, - Небритый искренне рассмеялся, вздохнул и сделался серьезным. - Во-первых, я есть то, что есть и мне поздно делаться иным. Во-вторых, это не я, а система – выше нас только Бог, – небритый усмехнулся и задумался. - Дурак ты, хоть и преподаватель по классу баяна. Джеймс Бонд доморощенный. Скажу по-другому, это системный бизнес, который приносит прибыль. Это будет нашим с тобой секретом, никому об этом не рассказывай…

            Боковые прикололись от шутки небритого, а тот продолжил, изменив интонацию на повелительную:

            - В этом деле все схвачено, здесь завязаны такие люди, что ты и представить себе не можешь… - Небритый осекся, непонимающе удивившись. - А ты хочешь мне втулить кого-то, который что-то там мне сможет сделать, – он тяжко вздохнул. - Лучше бы ты, на своем баяне, учил студентов и подрабатывал, играя на свадьбах. Но вместо этого, ты пытался нас выслеживать, делал странные анонимные звонки, собирал компромат и собирался донести о нашей деятельности властям… Странный ты человек. Видимо на мир давно смотришь лишь через экран телевизора. Блин, правда, страна не пуганых идиотов, которые до сих пор не научились думать. Ты где живешь, мужик, хоть представляешь?!

- Установить твое местонахождение, баран, было, как два пальца обоссать, – вставился боковой справа, не отрываясь от телефона.

            Небритый встал и властно оперся кулаками на полированную плиту стола. Немного помолчав, он внимательно вгляделся в пожилого мужчину и продолжил:

- Но ты… ты Захаров Петр Иванович, у тебя есть жена, двое взрослых детей, имеются внуки, – он удивленно развел руками. - Ты нигде никогда не светился – вообще! Всю свою скромную жизнь ты прожил скромно! На что тебе сдался этот Лихацкий? Я пытаюсь понять. Объясни мне, я не понимаю в чем дело. Приключений захотелось на старости лет?

- Нет. Во-первых: я имею право помочь человеку в беде. Во- вторых: ну, может быть, вам, все-таки, стоит остановиться? – откликнулся на эту тираду пожилой смиренно. - Знаете, как это бывает, человек живет и не знает, что нужно остановиться в своих делах, но почему надо остановиться он не знает и ему большое зло от этого бывает, что он не знает, что будет с ним дальше.

- Понятно. Вспоминаю стих из библии, что-то типа: «и великое зло человеку от того, что он не знает, как это будет и что с ним будет» - из Екклесиаста, по-моему, – при этих словах небритый важно прогулялся в пределах стола.

- Вы знаете библию? – искренне удивился пожилой.

            Боковой мужик, наигравшись с телефоном, поднялся со стула и, ухватив со стола пластиковую бутылку с минералкой, стал отвинчивать на ней пластмассовую пробку.

- Ты старик совсем из ума выжил или просто косишь под дурака, не пойму я что-то, – сказал он и сделал несколько больших глотков из бутылки, потом сел на свое место, выпустив нарочито громко горлом газы.

- Да уже без разницы – косит, не косит. Хватит уже – давай завязывать, – отозвался недовольно левый, заложив ногу за ногу, продолжив сосредоточенно листать журнал.

- Валет, - обратился небритый к листающему журнал подельнику нарочито смирным голосом. - Может ты сам здесь разрулишь, а я в сторонке посижу?

- Крест, у меня нет проблем, но что мы тут разруливаем? - отозвался тот, бросая журнал на письменный стол.

- А че, тебе Валет, правда, уже западло со мной работать? – опять спросил его Крест, глянув ему в глаза с высоты своего положения.

- Нет, – ответил Валет, закладывая руку за руку.

- Нет? А я слышал, будто ты под Самвела хочешь уйти.

            Валет покачал отрицательно головой и усмехнулся.

- Это он мне предлагал как-то; типа, застолбить участок, открыть казино.

- Это он сам предлагал?

- А че, ты меня спрашиваешь?

- Нет, интересуюсь, Валет.

- Терли с ним, по алкашу из дома на Садовой, помнишь?

- А ты Самвела близко знаешь?

- Да так, пару раз с ним жизнь сводила.

- Бесплатный совет тебе – узнай его лучше. А мы с Михой можем взять другого – свято место пусто не бывает.

- Ну, че за терки, Крест? Что опять сейчас начнем, чем вчера кончили? Я за свой базар отвечаю! Да, достало меня валить стариканов из-за квартир!..

- Иди, устройся на работу! - вспылил Крест. – Станешь честным человеком!.. Смотри, тебя народ зауважает. Как же Валет про совесть вспомнил, наконец!

- Да ладно тебе!.. Начал тут… Из меня работник, как из унитаза реактивный двигатель!

- Уйдешь, обратно не возьму!

- Да чего вы сцепились?! – вставился Миха.

- А че ты меня пихаешь? Может, это я тебе уже не нужен?! – продолжил Валет, уставившись на Креста вызывающе.

- Ладно, после потолкуем, - замял разговор тот с неохотой.

            Крест помолчал, отходя от перепалки. Валет демонстративно вытянулся на стуле.

- Пора в легальный бизнес уходить. Да, достало валить стариканов!..

- Валет, - окликнул его Крест миролюбиво. – Выбирай выражения, а то человек подумает, что мы вообще тут нелюди, - он перевел взгляд на пожилого и начал объяснять ему доверительным тоном. – Нет, у нас все происходит без выстрелов и резни… Старым людям нужен праздник жизни! Ну, вот, например, сидит дедок в своей квартирке никому ненужный много лет, аж плесенью от скуки весь покрылся, а тут мы с заботой и уходом, с теплом и лаской. И вполне достаточно бывает встряхнуть его на неуемной гулянке, пищу пожирнее, по калорийней, опять же женщину и так далее. Причем все это на халяву! Ты понял? Мы исполняем последние желания старых людей перед смертью. Каждому свое.

- Понятно, - отозвался пожилой. – Для каждого из них достаточно сначала глянуть в его медицинскую книжку.

- Молодец, соображаешь!

- А если человек все-таки упирается с уходом в небытие, тогда в этом случае можно подмешать ему в пищу специальные добавки... Ведь верно? - не унимался пожилой.

            Крест восторженно обратился к подельникам:

- Мне все больше и больше нравиться этот башковитый старичела! Знаешь, мне даже будет жаль с тобой прощаться.

- У вас кличка странная – Крест; она как-то связана с религией?

- Когда был моложе – серьезно интересовался библией, мистикой и всем таким, - он на короткое время задумался и сделал едва уловимое движение, словно продавил в себя что-то. - Но это к делу не относиться. Ты лишняя смерть. Извини отец, но у тебя не будет праздника жизни. Сам виноват.

- Вы все-таки решили меня убить? – отозвался пожилой.

- Решили? А как ты хотел? Это твоя глупость, – произнес эти слова Крест обыденно и спокойно.

- Прямо здесь застрелите? – продолжил по-детски спрашивать пожилой. – Но будет много крови.

            Крест даже растерялся от такой наивности.

- Застрелим? Не переживай ты так. Дело отлаженное…

- Потом и твоего Лихацкого положим рядом с тобой. Ну, чтобы вам не скучно было – Ты же за него так задницу рвал, – добавил Миха, откровенно усмехаясь.

- Послушай, Крест, - пожилой опять обратился к небритому, - В молодости все делают ошибки.

            Крест уселся в кресло и рассеяно глянул на пожилого.

            Пожилой продолжил:

- Наверное, у каждого есть в прошлом то, что он хотел бы изменить. Например, выбор, который человек когда-то сделал неправильно.

            Крест задумался, а пожилой продолжал:

- Не знаю, но может быть твой двадцать четвертый год… начало зимы… может быть, к примеру, тогда нужно было бы сделать противоположный выбор?

            Валет с Михой удивились этим словам и тому, какая странная перемена вдруг произошла с Крестом. Он резко переменился в лице, покраснел и рывком встал во весь рост. Было видно, что в нем происходит внутренняя борьба, которую ему удалось подавить не сразу. Но Крест совладал с собой, а наружно это выразилось еле слышимым сдавленным выдохом.

            Вслед за этой паузой он заговорил какими-то обрывками, как бы подбирая слова:

- Не знаю… Что-то так… Непонятно… - после тягостных недолгих раздумий, Крест снова переменился в лице, высокомерно глянул пожилому в глаза, обнажая крупные зубы в хищной усмешке.

- Однако ты психолог, батенька, - сказал он, доставая из бокового ящика письменного стола абсолютно черный пистолет. Крест, манерно, большим пальцем перевел флажок предохранителя вниз и уверенным движением клацнул затвором.

- Мне даже не интересно, как и где ты смог это узнать, психолог, но сейчас ты попал. Нет прошлого, а есть настоящее – пусть будет все как есть! А знаешь, что я сделаю? Я выпущу сейчас в тебя всю обойму. – При этих словах Крест наставил ствол пожилому в грудь.

- Слышь, Крест! – возмутился Валет, привстав со стула. - Мы его, что, потом тащить отсюда будем и кровищу за ним затирать? Эй, пусть лучше сам себе могилу копает!

            Крест застыл, держа пистолет в вытянутой руке.

- Я тоже яму копать не желаю, – осторожно вознегодовал Миха. - Че за дела? Ну, достал он тебя, не вопрос, поехали с нами, отведешь душу.

            Крест, урезонив тяжелым взглядом своих подельников, удивляясь собственной несдержанности, опустил пистолет.

            Дальше все произошло в один короткий момент.

Крест видел, как пожилой подскочил со стула и кинулся вправо, одновременно выхватывая из куртки увесистый блестящий револьвер. Странность заключалась в том, что старика тщательно обыскивали, и при этом ничего подозрительного обнаружено не было – не говоря уже о револьверах.

Теперь раздумывать было некогда – все решали доли секунды. Но случилась еще одна странность: Валет, оказавшийся рядом со стариком, вместо того, чтобы его обезоружить, почему-то с испугом отскочил от него в сторону.

Пожилой направил ствол Кресту в грудь, но тот опередил его и выстрелил первым. В комнате грохнул выстрел; гильза, срикошетив от стены, запрыгала по полу. На груди пожилого обозначилось кровавое пулевое отверстие, но он не упал, а только передвинулся чуть правее с явным намерением стрелять в Креста. Крест выстрелил второй раз. Грудь пожилого прошила еще одна пуля. Тут же произошла следующая странность: пожилой, как ни в чем не бывало, отскочил в сторону, туда, где должен был находиться в этот момент другой боковой - Миха, которого теперь на месте не оказалось. Пожилой снова направил ствол револьвера на Креста. Опередив его и в этот раз, Крест выстрелил ему в грудь трижды и тут же ощутил толчок в левую часть грудины.

В глазах Креста словно вспыхнул яркий свет, и грудь пропалило как огнем, но лишь на миг. Мгновеньем позже в его глазах все смерклось, он выронил пистолет и замертво свалился на пол.

Так увидел события Крест.

На самом деле, все произошло иначе.

Когда Крест, стрелял в первый раз, он точно видел, что стреляет в пожилого, который уже направлял на него револьвер. На самом деле, на этом месте, по-прежнему стоял, Валет, даже не помышляя куда-либо отскакивать. Он только успел испуганно вытаращить глаза на то, как Крест, вскинув свой ствол, выстрелил ему прямо в грудь. Дернувшись от выстрела, Валет пригнулся, подался назад и чуть вправо. Второй выстрел пришелся ему прямо в голову. Валет с пробитой головой замертво рухнул на пол.

Пожилой, все это время спокойно сидел на стуле, но с первым выстрелом, вскочил и мгновенно оказался с правого бока Михи. Этот с ужасом видел, как Крест внезапно валит его напарника. Он, движением профессионала, успел выхватить свой пистолет, одновременно отскакивая со своего места в сторону, но натолкнулся на пожилого баяниста, словно на стену. Миха поразился, как пожилой, словно выполняя странное танцевальное па, мертвой хваткой стянул его в своем сильном объятии.

Молниеносно снять ПМ с предохранителя и взвести затвор, сумел за Миху пожилой, невероятной силой удерживая его на месте. В это время Крест выстрелил в Миху три раза. Сразу же после третьего выстрела, пожилой, целясь чужой рукой, выстрелил Кресту прямо в сердце. Выстрелы прекратились. Застреленный Миха со стоном выпал из рук пожилого, опрокинув стул.

Внезапная развязка быстро закончилась. На полу лежали три трупа, еще изредка дергаясь в хаотичных конвульсиях.

Пожилой, не проявляя эмоций, прошелся по комнате, уверенно переступая через лежащие тела; снял очки, делово оглядел бездыханные тела, скользнул взглядом по комнатной обстановке и быстро направился к выходу. У дверей его выход ожидали средних лет мужчина и женщина. Он вышел из дома и, сохраняя молчание, прошел мимо, даже не глянув в их сторону. Мужчина и женщина, тоже не удостоив его даже толикой своего внимания, тут же вошли в дом. Пожилой, постояв некоторое время перед калиткой в ожидании, аккуратно открыл ее, и также аккуратно закрыв ее за собой, быстрым шагом пошел по улице.

 

Надо сказать несколько слов об этом странном пожилом человеке – Петре Ивановиче Захарове, который, кстати, в этот день никуда не отлучался из своей квартиры, по причине плохого самочувствия и до позднего вечера пролежал на диване, принимая лекарства от повышенного давления. Он страдал гипертонией. Мало того – он вообще понятия не имел ни о Кресте, ни о его подельниках. О Лихацком же он мог судить, только как о малознакомом ему человеке. Вечером его самочувствие заметно ухудшилось так, что жене пришлось вызывать «Скорую помощь». Через двадцать минут в комнату к больному вошла медсестра, померила давление и сделав укол, удалилась. Поздним вечером болезнь отступила. Петр Иванович почувствовав заряд бодрости, долгое время не мог уснуть и пребывал в веселом расположении духа. Это резкое выздоровление и прилив сил сначала всерьез обеспокоили его жену, но ни на следующий день, ни через месяц, ни через год приступов гипертонии больше не наблюдалось и о болезни постепенно забыли.

 

 

Глава 3

 

- Что ты об этом думаешь? – спросил начальник криминальной милиции своего друга бизнесмена в доверительном разговоре тет-а-тет.

Тот машинально окинув взглядом обстановку милицейского кабинета, после некоторого внутреннего колебания ответил:

- Что я могу об этом думать? Тебе больше моего должно быть известно, почему люди начинают стрелять друг в друга. Хотя, конечно, если хочешь знать мое мнение, то я скажу, что на Креста это не похоже. Они же в деле были, наверное, с начала перестройки…

- Думаешь Крест кому-то перешел дорогу?

- Вряд ли. Я слышал, что Крест и Валет грызлись между собой, – бизнесмен, усмехнувшись, глянул на друга. - Ну, какие-то там терки, выяснение отношений... Но, думаю, что это все не то. Крест при всем при том, всегда осторожничал: кому надо платил, всегда имел хороших осведомителей, точную информацию, да и лапа у него, сам знаешь откуда.

- Между нами… – начальник уселся удобнее в своем кабинетном кресле.

            Дверь кабинета открылась, и в нее учтиво просунулось половина туловища старшего лейтенанта.

- Сергей Валентинович, материалы подписать можно?

- Через пол часа, – кинул ему начальник и дверь закрылась.

- Что – между нами? – спросил бизнесмен.

- Между нами вот что: Крест писал все разговоры в своем дачном доме на специально встроенную аппаратуру. Там целое устройство было для скрытной записи в комнатах, - прикинь.

- Вот урод же, а! – неожиданно возмутился бизнесмен. – Что, все подряд записывал?

- Может, – усмехнулся начальник, и сказал с назиданием, - Не бери в голову… Да, невероятно, что они начали валить друг друга. Но на записи есть их качественные голоса, где они перед этим орут друг на друга и кидают обвинения про какую-то подставу, какие-то деньги, делят власть в группе. Сколько Крест с подельниками был в деле?

- Ну…, говорю же, долго... В милиции с такой выслугой уже на пенсию выходят, - ответил бизнесмен.

            Начальник пропустил этот сарказм и делово ответил:

- Но если, допустим, опустить эти терки. И что, после этого, при четко настроенном деле – внезапно замочили друг друга? Ты не находишь, что, что-то тут не вяжется.

- По-разному бывает – все что угодно бывает. Времена меняются, и порой от большего хочется еще больше. Насмотрелся я за свою жизнь на разные такие дела, – махнул рукой бизнесмен. – Говорю же, что у них были разногласия. Я так, краем слышал, что там этот, Валет иногда артачился. А может все-таки там еще кто-то был?

- Нет, – ответил начальник криминальной милиции, свернул рот трубочкой и задумался. - Ни каких улик нет, даже намека. Опрос возможных свидетелей тоже не подтверждает… Мужик там на своей даче работал, но далеко, ничего не видел и не слышал. Еще муж с женой – пенсионеры, копались на грядках, напротив, чуть сбоку, слышали выстрелы в доме, но никого не видели. Похоже, что все-таки это просто разборка – тупая идиотская разборка. Они сами стреляли друг в дружку. Сначала Крест начал валить обоих, а потом один из них завалил Креста. Выстрелил ему прямо в сердце. Сюда уже кто только не приезжал – разные спецы навороченные! Все риторически разводят руками. Факты – упрямая вещь, – начальник усмехнулся. - Неправильную работу себе выбрал Крест. Для всяких дел есть свое время. Надо только уметь остановиться; например, бизнесом заняться. Был бы Крест сейчас бизнесменом... Так же как и ты!

- Видимо он решил по-другому, – ответил бизнесмен.

 

 

Глава 4

 

            Мужчина спал на диване, укрытый синтепоновым одеялом, изредка беспокойно вздрагивая от видений овладевавших им во время тревожного сна.

В 6:30, круглый, желтый, железный будильник, старой торговой марки «Севани», разорвался резвым металлическим трезвоном. Специально поставленный на полу для пробуждения, в районе досягаемости руки, он теперь, пробивал мозги как постоянный разрыв снаряда.

Парящая в сонных, беспокойных облаках, душа, потрясенная этим военным резонансом, упала в спящего мужика сверху, с силой вдавив его обездвиженное тело в пружины разложенного дивана.

            От неожиданности, мужик конвульсивно дернулся и, пытаясь прийти в себя, машинально хлопнул рукой по не прекращающемуся истеричному дребезжанию. При этом, будильник, вместо того, чтобы умолкнуть, покатился своим круглым телом куда-то в сторону, рассекая темноту своим сумасшедшим трезвоном.

Мужчина, разбуженный наполовину, с трудом начал вспоминать ругательства, по поводу такого наглого поступка будильника. Пытаясь собрать перепутанные мысли воедино, мужчина кинулся за будильником, но запутался ногами в одеяле и грохнулся с дивана на пол. Превозмогая обиду, он выскочил и, откинув одеяло, в полной темноте, ринулся в направлении источника звука, попутно сбивая ногой стул. Стул бахнулся на бок. Боль прошила тело, от ноги в голову. Мужик свалился, схватился за пальцы, кривясь от боли и катаясь  по паласу.

- Заткнись, гад… вот сука... падла! -  кричал он в сторону барабанящего будильника в бессилии, принимая его за живое существо.

Металлический набат теперь казался бешенным, злорадным, заполняя собой размеры вселенной – в грубой форме напоминая мужику, каким он собственно в ней является ничтожеством.

Издав героический стон, мужик воспринял этот набат уже как личное оскорбление. «Ах ты, сволочь!.. паскуда такая…» - произнес он, голосом патриота, преследующего предателя.  Определив на слух, в каком направлении «сволочь» заливается трезвоном, мужик кинулся в ту сторону, подлезая к нему на четвереньках; изловчился, и сделал попытку схватить его кошачьим хватом. Но, словно издеваясь над собственной судьбою, будильник вывернулся из руки и прокатился с ругательным дребезгом под сервант.

Анализируя опыт предыдущих неудач, при этом, уже испытывал состояние бешеной ярости, мужчина сжал зубы до скрипа и, рассчитывая движения, пополз к «врагу» по-пластунски. Теперь, он спокойно, бережно нащупав клокочущее железо, с трудом сохраняя самообладание,  взял будильник и нажал на нем кнопку.

Воцарилось безмолвие. В темноте прозвучал тяжкий глубокий вздох.

            Мужик поднялся с пола, крепко сжимая тикающий механизм обеими руками. Он припомнил, что этот «раритет» ему как-то притащили друзья-сволочи. Но пользовался он им только в самых экстренных случаях, когда предстоял тяжкий подъем на работу.

«Ну, что, дозвонился?» -  обратился он к неодушевленному предмету, чувствуя тупую резь в голове и попутно оценивая возможные варианты сделаться сумасшедшим. В ответ, будильник только методично тикал. «А я тебя предупреждал… » - прошипел он назидательно, хотя на самом деле, никогда не предупреждал его, а просто иногда по утрам желал разнести его в клочья.

            Праведный гнев едва проснувшегося человека требовал выхода.

Разбить его молотком? - думал мужик, приближаясь к истерике. - Нет, лучше сковородкой – почему-то в этот момент такая мысль показалась ему наиболее привлекательной. Мужику живо представилось, как он размашисто бьет сковородкой по будильнику, размолачивая его вдребезги. Но иная мысль – о возможной потере рассудка, заставила его все-таки отказаться от этого неадекватного поступка.

И все?! Приступ обиды овладел чувствами. Мужик колебался между благоразумием и ущемленной справедливостью. Благоразумие просило терпения – чувства требовали действия. Благоразумие проиграло. Он скрипнул зубами и сильно сжал пальцами цокающую металлическую оболочку. «Да, в конце концов!». И будильник, тут же, описав в руке траекторию к потолку, со всего размаха грохнулся об пол, но прежде чем умереть, хрипло протарахтел на прощание, своим искореженным металлическим телом.

            Грохот, больше напоминающий ружейный выстрел, вызвал невнятные, но настойчивые звуки за стенкой, возбуждаемые соседкой - старухой преклонных лет. Если судить категориями о том, что старость – осень жизни, то эта старуха приближалась годами уже примерно к Новому Году. Она давно потеряла устойчивую связь со своим рассудком, но при этом, не утратив живости, методично колотила чем-то в стену со стороны своей комнаты, перемежая удары неразборчивыми возгласами.

            Мужик подошел к звучащей стене и обессилено уткнулся в нее лбом.

- Бабка! - крикнул он, ударив кулаком по стенке. – Чего ты там проснулась?! Вообще, из ума выжила… нашла занятие – доставать всех.

            С обратной стороны стены глухие возгласы постепенно утихли.

            Мужик, махнув рукой в сторону стенки, прошел в темноте по комнате и щелкнул выключателем.

            Электрический свет, вспыхнув в люстре, свисающей с высокого старинного потолка на длинной антикварной цепочке, осветил комнату, незатейливо обставленную хозяйской мебелью разных исторических периодов – для квартирантов.

Бывший благородный дом какого-то дореволюционного генерала в советское время был поделен на коммунальные комнаты с одной общей кухней и одним на всех жильцов коридором. Туалет, при этом, вообще оказался на улице. Во все времена генералы: как до революции, так и после нее не любили жить в халупах, поэтому в этом постсоветском конгломерате проживало много жильцов.

Мужик, перемещаясь по комнате в одних семейных трусах и майке, включил электрический чайник. Его звали - Александр Лихацкий. Он снимал здесь комнату. Брюнет, тридцати семи лет, среднего роста и среднего же телосложения, из среднего сословия служащих, все-таки выпадал из этого среднего числа необычным глубоким взглядом своих светлых глаз, выдававших склонность к постоянному размышлению и благородными мужскими чертами лица, которые некоторые женщины находили даже привлекательными.

            Он уже второй день находился в состоянии глубокой депрессии, переживая длительный период, когда депрессия, то медленно тлеет, то обрушивается всей своей мощью, заслоняя собой целый мир. Ему требовались постоянные усилия для того, чтобы выглядеть нормальным, хотя бы с виду. После каждой попытки избавления от депрессии, Александр погружался в эту отравленную лживую мглу все больше, больше и больше.

            В дверь настойчиво постучали. Лихацкий, склонившись над чашкой дымящегося растворимого кофе, сделал протяжный выдох; медленно поднялся, неспешно подошел к двери и открыл ее.

В дверном проеме, ведущем из комнаты в общий коридор, обозначилась фигура старушки преклонного возраста в майке с застиранным партийным слоганом и теплых длинных рейтузах. Отметив укоризненным взглядом  трусы Александра, она, срывающимся голосом, изрекла нечленораздельные, бессвязные слова по поводу его бесконечного шума и ее бессонницы.

            Разумная беседа оказалась невозможной, как невозможна разумная беседа, например, с телевизором. Саня собрался духом.

- Я вас понимаю, бабушка, но у меня люстра сорвалась с потолка и упала на пол! – закричал он ей в ухо сочувствующим голосом.

            Поток сбивчивый слов прекратился. Старушка попыталась обработать полученную информацию и озадаченно вгляделась в висящую на потолке люстру.

- Она… хорошо… висит… - проговорила она, задумчиво растягивая слова.

- Да, я ее только что повесил на место! – ответил Саня, громко чеканя каждое слово.

            Бабушка, глядя на него в упор, выжидательно замолчала.

            Стараясь быть крайне осторожным, потому что старушка очень легко могла войти в состояние неуправляемого психоза, Саня поспешил рассыпаться в любезностях, перемежая слова партийными лозунгами, такими милыми ее старческому сердцу.

- Людмила Николаевна, вы очень хороший и отзывчивый человек! С другой стороны, жизнь нас мобилизует! В комунальной квартире мы должны воплощать принципы народовластия! – заговорил он с чувством, пытаясь, при этом, улавливать перемену микронастроений в лице старушки. – Я глубоко извиняюсь за причиненное вам беспокойство, простите меня, пожалуйста. Но все мы как один за ценой не постоим!

            Бабулька взволновалась на слове «беспокойство» и обиженно скривив уголки губ к низу, приняла позу человека, униженного и оскорбленного в лучших чувствах.

            Пришлось отреагировать мгновенно.

- Простите меня, пожалуйста, – Лихацкий вошел в образ кающегося школьника. – Я больше так не буду… Людмила Николаевна, пожалуйста!

            Стало видно, что бабуля, глядя на него, отошла сердцем от своих мрачных чувств, но тут же преобразилась в строгую маму.

-  Ну… Я в последний раз говорю… - сказала она неуверенно. - На первый раз, конечно... Но смотри, чтобы в другой раз… Я пожалуюсь дочери!

            Саня стоял, потупив голову, как двоечник на педсовете. Старушка неуверенно пошла прочь, что-то бормоча себе под нос. Из комнаты, напротив, в коридор вышел сосед, и, следуя в общественную кухню, удивленно смотрел на Саню и на старушку. С другой стороны коридора мимо прошла немолодая, миловидная женщина в красном махровом халате, из тех, кто пользуется в жизни одной единственной аксиомой – мужчин делают деньги – женщин делают деньги мужчин. Она прошла мимо, отметив Саню высокомерным, презрительным взглядом.

            Старушка спохватилась и обернулась.

- … и еще на неделе твоя очередь мыть полы в коридоре …

- Обязательно, бабушка!

- … и туалет тоже …

- Да, бабушка, иду мыть туалет!

            Из кухни понеслось звяканье посуды и обрывки женского сарказма.

            Бабушка уже стала в позу для длительной дискуссии, обещающей быть нудной, но Саня, уловив этот непростой момент, попросту захлопнул дверь. Наступил покой. Еще переживая утренние события, он скривил лицо, словно откусил кусок лимона и, теряя силы, беспомощно облокотился на газовую печку «галанку», выступом тянущуюся вверх по стене до самого потолка. Растворимый кофе еще парил.

            За дверью, удаляясь на кухню, гремели кастрюли и бубнили недовольные голоса про туалет. Из своих комнат выползали полусонные соседи. Наступило утро.

            Сев за чашку кофе и переведя дыхание, Саня решил отвлечься и с пульта включил телевизор. Черный квадрат экрана прояснился трогательной рекламой какой-то детской консервированной жратвы. На экране, словно после оргазма, умильно расплывалась в довольной улыбке молодая мама, следя за своим маленьким пухленьким чадом, аппетитно поглощающим суррогатную гадость в пластиковой, цветастой упаковке. На другом канале трое толстых мужиков серьезно трепались о «медведях» и «кабанах», играющих на понижение и на повышение. На нервном выдохе, следующий канал показал дрожащую женскую задницу с притянутой к ней лентой суперсовременного массажера. Далее, по всем каналам: новости – падение самолета – комиссия склоняется к мнению о человеческом факторе экипажа, детский мультик – разноцветные каракули с выпученными глазами плющат друг друга на коричневой лужайке; женский сериал – красотка лежит в больнице с повязкой на голове. Наверное, опять без памяти, подумал про себя Саня и импульсивно выключил телик. С другого пульта включил музыкальный центр. Выставил громкость на «тихо». Заиграла старая тема группы «Энималз» - «Дом восходящего Солнца». Оставил ее, так как она органично подошла к его раздавленному настроению.

            Но в груди сдавило и стало душно, в комнате перестало хватать воздуха. Захотелось быстрее выйти на улицу, отдышаться бодрящим утренним воздухом.

            Периодически переступая через расколоченный будильник, Лихацкий начал собираться на работу.

           

Глава 5

 

            Сегодня Лихацкий раньше обычного вышел из ворот маленького застроенного со всех сторон дворика. Вдохнув холодный осенний воздух, он обрел некоторое избавление – на душе сделалось легче.

Конец октября оказался совсем неприветливым. Темные низкие тучи с трудом пропускали остаток солнечного света. На сырых тротуарах, холодный ветер трепыхал мокрые желтые листья. Остатки, застывающей осенней природы в окружении бетона и асфальта постепенно погружали город в безжизненно серые тона.

            Едва только ощутив признаки освобождения от сердечной тяжести, Лихацкому пришлось уткнуться в зад медленного поступательного движения двух слоноподобных женщин. Они брели нагруженные объемистыми сумками и перекрывали собой весь тротуар. Эти две габаритные тумбочки, переваливаясь с ноги на ногу, не желали признавать, что в мире есть другие люди и иной ритм движения. Длиннющая дождевая лужа не позволяла обойти эту медлительную процессию со стороны проезжей части. В любой другой день Саня попросил бы этих женщин пропустить его, но только не в этот. Он уныло двигался следом, приняв это малозначительное житейское обстоятельство за свое тяжелое жизненное предопределение – траурный отсвет жестокой, неумолимой судьбы. По сердцу обильно разлилось чувство роковой обреченности. Укрепляя это траурное состояние, лужу одна за другой рассекали машины, пытаясь достать Санино самолюбие веером грязных брызг. Стиснув зубы, он совершил обгон негабарита, хлюпая по воде. Стылая влага слегка промочила туфли и отозвалась в голове свинцовой тяжестью. Депрессия торжествовала. Ему, кроме того, предстояло пережить утреннюю толкотню в трамвае, электрическое движение вагона и вылезти на заклеенной разноцветными объявлениями остановке. Меланхолия, справляясь со слабыми препятствиями, вползала в душу, погружая мир в непроницаемую темноту.

            Следуя к своей работе ежедневным маршрутом, Саня слился с суматошным потоком людей и мельтешащих машин. Ему показалось, что людей в этот день на улицах кишит гораздо больше обычного. Стремительное движение внутри своеобразного тротуарного табуна, начинало угнетать его больное сознание своим диссонирующим механическим ритмом. Лица мелькали как моментальные кадры. Одежда, ультрамодная и пестрая в единой массе перемешивалась дешевой и выцветшей. Поток людей заставлял повиноваться своему великому закону стадного перемещения.

Эта карусельная смена кадров, ощущений цвета, шумовой какофонии, тяжелых запахов, вконец обрушила надежду найти душевное равновесие. Проникающие в мозг мысли, наезжая друг на друга, приобрели черные, зловещие свойства и превратились в фейерверк бессвязных гнетущих образов. Встречные лица приобретали оттенки кретинизма и животности. В груди сдавило до боли и стало тяжело дышать.

В этом системном перемещении толпы с регулировкой на светофорах, Саня вдруг ощутил себя полным ничтожеством, полным нулем – субстанцией, в которой сохранилось только тело с автоматическим набором команд. Он вдруг сделал открытие, - что будущего уже не существует! Мысли отяжелели и смешались с мраком. Ему начало казаться, что движение людей смещается во времени и становится плавным. Что как будто он сам уже плывет по этому потоку и ему крайне необходимо из него вырваться. Угнетаемые чувства выдали бредовую иллюзию, будто он видит себя идущим со стороны. Сердце сдавило, и закружилась голова.

Лихацкий остановился в потоке и, зажмурившись, тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. Человеческая река, обтекая его по сторонам, пыталась вытеснить из себя препятствие. Сердце снова сдавило, отдаваясь стержнем в спине. Он решил выйти из «реки» на «берег».

В стороне, на площади стоял памятник местной знаменитости. Саня подошел к нему и уселся на его подножие, сжав руками грудь.

Некоторые прохожие косились на него, но увлекаемые потоком, проходили мимо.

- По фигу прохожие, – сказал он сам себе. – Что-то мне совсем хре-но-во... Ну и морда у меня, наверное... А-а, по барабану уже…

            Женский голос обратился к нему со словами:

- Мужчина, вы мне не подскажете, как пройти на улицу Мира?

            Вымученно и не спеша, глянув в сторону голоса, Саня увидел, что перед ним стоит прилично одетая девушка, из тех, кого не пропускают взглядом желающие мужчины. На вид ей можно было бы дать 23-24 года.

            Лихацкий наделил ее мутным бессмысленным взглядом. Последовала пауза с тяжелым выдохом. Он наморщил лицо, склеивая слова во фразу и вяло махнул рукой, указав направление.

- Там, через два квартала, – сказал он, выдавливая слова, и отвернулся.

- У вас бледное лицо. Вам плохо? – спросила она с участием.

            Ему пришлось опять поворачивать голову в ее сторону и собираться силами для ответа, только для того, чтобы быстрее от нее избавиться.

- Девушка, - произнес он снисходительно. - В ту сторону, через два квартала.

- А-а, вас жизнь, наверное, замучила? – опять спросила она.

            От этих слов, Саня, даже поднялся с пьедестала, соображая, что ответить.

- Судя по всему у вас еще все впереди, - каждое слово ему давалось с мучением, а она стояла над душой и не уходила. - Ну, вы, в конце концов, уйдете на улицу Мира?!

            Этот выпад отнюдь не переменил настроение девушки.

- Может все не так уж плохо, как вам кажется? – спросила она, заходя с другой стороны.

            Саня сосредоточился на процессе вытягивания сигареты из пачки.

- Послушайте, вам что, делать больше нечего? Что, нравится доставать незнакомых мужиков? – спросил он прикуривая.

- У вас депрессия. Точно депрессия! А у меня депрессии не было никогда...

Саня выпустил дым изо рта. Чего она пристала! Блондинка – определил он, обратив внимание на ее белые локоны, уложенные под кепи.

- Везет вам, – заметил он. – Вы подлинная блондинка.

- У вас лицо очень бледное, вам необходимо в больницу. Давайте я вызову такси.

- Какая больница! – возмутился Саня глядя на нее стеклянными глазами. – Выживу! Хотя, все когда-нибудь заканчивается, даже сама жизнь.

- Жизнь пошлет вам перемены к лучшему, я уверена в этом, – сказала она и пошла по улице.

            Он не нашелся, что ей ответить, только кивнул. Однако на душе немного отлегло и даже стало легче дышать. Саня посмотрел на часы – пора на работу. И в этот момент, живое чувство все-таки сумело прорваться сквозь ядовитые чары меланхолии и возбудило в нем мужской интерес. Он  крикнул ей в след:

- Девушка!

            Она оглянулась.

- Как вас зовут?!

            Прохожие, выведенные окриком из утреннего анабиозного состояния, обратили на него внимание.

- Эмма! – отозвалась она.

            Он утвердительно кивнул и пошел своей дорогой. Эмма – размышлял Саня, странное имя, необычное – немецкое, наверное. Может нормальная девчонка. А может быть, и нет. Ну почему все происходит со мной не вовремя? И он начал измышлять себе обстоятельства их воображаемой встречи – идеализируя до невозможности и ее и собственный образ; без стеснения преувеличивая собственные достоинства в своем воображении, таким образом, взяв у депрессии небольшой перерыв.

 

 

Глава 6

 

            В офисе Саня обрушился на свой рабочий стол, будто только что закончил таскать мешки с цементом. Серые квадратные часы на стене, с черточками вместо цифр, показывали без десяти восемь. Когда он заходил в кабинет в нормальном состоянии, часы обычно показывали пять минут девятого.

Другие столы в кабинете еще ждали своих сотрудников. Ни энергии, ни желания для работы у него сегодня не было. Вольно откинувшись на спинку стула, и рассеяно рассматривая разложенные на столе стопки бумаг, документов и канцелярских принадлежностей, Саня стал прикидывать возможность ухода с работы по уважительной причине.

Отпросится в отгул без предлога? Просто. Начальнику я не нравлюсь.  Будет нагружать, что работы валом, все плохо, а все вокруг уроды, работать не хотят и так далее... Что у меня, он не видит в работе особого рвения. Поэтому, сходить в отгул конечно можно, но только в том случае, когда...  И потом, он любит, чтобы ему лизали его толстое, седалище. Придурок!

Стандартная причина – заболеть, например, ОРЗ. Азбучно просто, но есть отрицательные моменты: первый – изображать из себя больного, ломая перед начальником комедию с насморком и температурой; второй – ожидать в длинной больной очереди приема к терапевту и опять корчить из себя никакого доходягу; третий – больничный дадут минимум на три дня, а это потеря в зарплате. А мне нужен только один день. Нет, это не подходит.

            Улучшенная комбинация – взять какие-нибудь бумаги и типа потеряться с ними в другом отделе или лучше – в другой организации. Нет, тоже не подходит: обязательно кому-то понадоблюсь, будут искать, звонить на мобильный. Будут вызывать, кто-нибудь заложит...

            Может быть, идеальным вариантом будет, то, что меня начальник сам отправит в отгул, как на работу? Уже теплее. Кажется это верная тропа. Мне нужно взять договор, который я подписал вчера  на фирме (как по заказу) фирма на другом конце города, и повести дело так, что я якобы должен подписать его сегодня. Здорово! Так, сотрудникам сам объявлю, что начальник отправил заниматься договором на фирму и что звонить и задавать идиотские вопросы не надо. В этом случае доставать никто не станет – начальник ведь приказал! А завтра я предъявляю ему подписанный договор. Надеюсь, на число смотреть не станет. Вот и все. Сейчас пойду, разыграю с ним психологическую партию под названием: «Недобросовестный сотрудник».

            Саня дождался в приемной прибытия своего начальника, выждал время, когда тот настроится на рабочий лад.

- Виктор Анатольевич, к вам можно? – спросил он, одновременно просовываясь в двери.

            Виктор Анатольевич в это время, сгруппировавшись всем своим грузным телом, внимательно изучал ежедневник, показывая своим видом крайнюю сосредоточенность. У него вообще была привычка: при входе сотрудника, внезапно проявлять крайнюю деловую озабоченность и умный вид – что-нибудь писать или читать. Как и теперь, он внимательно сверлил глазами ежедневник. Странное мировоззрение, будто начальник не человек.

- Что? – произнес он строго, не отрывая взгляда от ежедневника.

- Принес бумаги на подпись, - ответил Лихацкий, входя и выкладывая документы на стол.

            Начальник, отодвинув ежедневник в сторону, начал рассматривать документы. У него была еще одна редкостная привычка: сначала брать листы и ровнять их в стопке, прочитывать верхний документ, подписывать его и откладывать аккуратно в сторону; затем, снова равнять листы в стопке, повторяя процедуру заново. Ставил он подпись на документах только своей дорогой чернильной ручкой.

После длительной паузы, он, наконец, произнес небрежным тоном барина:

- Присаживайтесь.

            Саня подумал, что пора начинать.

- Виктор Анатольевич, договор с фирмой «Кетрис» у нас еще оказался не подписан.

- Почему он оказался не подписан? – спросил тот натянуто, выводя на документе путанную черную роспись.

- Возникли разногласия, и пришлось дополнять договор новыми пунктами – в общем, обычное дело.

- Лихацкий! Вы вообще в курсе какое сегодня число? – спросил он, глянув насмешливо на Саню. – То есть, мы не можем нормально работать с фирмой «Кетрис»?

- Но я завтра это дело улажу. Завтра договор будет подписан.

Виктор Анатольевич откинулся на спинку кожаного кресла, проворно вертя  свою дорогую ручку в пальцах.

- Вы так думаете? – спросил он, уже лукаво усмехаясь.

- Просто сегодня я хотел бы подготовить отчет – это для совещания.

- Совещание будет проводиться 1-го числа, – заключил Анатольевич, глянув на календарь, - а это еще три дня.

- Я знаю...

- Значит так! Договор вы подпишите сегодня, – произнес начальник приказным тоном. – Сегодня! или я лишу вас премии. Лихацкий, вы меня поняли?!

- Понятно, но я бы мог бы подписать его завтра, потому что сегодня...

            Начальник оборвал Саню на полуслове, испытующе уставившись на него своим жалящим взглядом.

- Дорогой мой!!! Ты подпишешь договор сегодня же! Вот я записываю в ежедневник: «В 9:05 Лихацкий – подписанный договор с «Кетрис». Это значит, завтра в 9-05 договор лежит у меня на столе подписанный! Ты понял меня, Лихацкий?

- Мы, что, с вами уже как друзья – на «ты»? – не смог удержаться от соблазна Саня.

            От этой внезапной наглости, начальник побагровел и даже поднялся из кресла. Он небрежно отбросил ручку на стол к канцелярскому нагромождению из красного дерева и, внезапно притворно успокоившись, ответил:

- По моему, вам следует побеседовать с нашим психологом. Теперь я уверен, что в этой должности наша организация испытывает необходимость.

- Да, психология в нашей жизни просто необходима, – согласился Саня.

- Я смотрю – вы стараетесь держаться так независимо. Вас, что не устраивает работа?

- С чего вы взяли? Оформлять документы, это не каждому…

- Идите, исполняйте, Лихацкий! – Анатольевич, не допуская возражений, ударил ладонью по столу. – А если вы и дальше намерены пререкаться, то пора будет поставить вопрос о вашем соответствии занимаемой должности, – в этом месте он скептически прищурил глаза и спросил на пол тона ниже. – Кажется, мы уже с вами в который раз не находим общего языка!

- Виктор Анатольевич, я сейчас же ухожу исполнять... Считайте, что договор уже подписан.

            Тот, ввалившись в кресло, естественно не разобрал тайного смысла этого сообщения.

- Все, у меня больше нет времени. Выйди из кабинета, – буркнул он пренебрежительно в ответ и снял трубку телефона.

            Саня вышел из кабинета, как гроссмейстер, выигравший шахматную партию.

            Он зашел к себе и бросил подписанные листы в папку. Вокруг стола с гламурной Анжелой толпились сотрудники и таращились в ее монитор. Она демонстрировала фотки своего недавнего отдыха в Каире для тех, кто не имел такой возможности.

- На пирамиду подниматься не захотела, хоть Карен меня и уговаривал… - комментировала она свои фото, где она и ее мужик с шерстяной грудью позируют на фоне громадных пирамид.

            Саня глянул через спины сотрудников. На фотках его внимание привлекли пирамиды, и в голове родилась необычная мысль.

- Пирамиды похожи на радар, - сказал он. - Они как своеобразные антенны, только повернуты вниз, к центру земли.

            Сотрудники немного расступились и вопросительно посмотрели на него.

- На что они похожи? – спросила Анжела, в глубоком сарказме наморщивая носик.

- Антенны, - повторил Саня. - Приемо-передающие антенны, для чего-то…

- А я думала, что я перегрелась на солнышке, – сказала Анжела, снисходительно глянув на него, и засмеялась.

            В сторону Лихацкого посыпались шутки. Даже Жанка, с которой ему приходилось спать неоднократно, засмеялась, скривив рот как дурочка.

- Ладно, остряки, - оборвал Саня. - Шутки скидывайте в мусорное ведро. Теперь внимание! Ухожу по заданию шефа. Поэтому, чтобы никто из вас уродов не доставал меня по сотовому; и не задавал глупые вопросы!

           

 

 

Глава 7

 

            Желанная свобода на один день!

Саня бесцельно брел по осенним улицам, пытаясь блокировать гнетущие волны депрессии. Нужно было выходиться, надышаться воздухом, а там может все и пройдет само собой. Постоянно срывался мелкий дождь, сочетаясь с холодным ветром. Косые холодные капли летели в лицо и ниспадали по подбородку. Слезы неба – назвал этот моросящий дождь Лихацкий. Он даже радовался этой промозглой сырости. Погода полностью соответствовала его состоянию. Он даже испытывал некоторое облегчение от этой зябкой мокроты.

            «Что в душе, что снаружи – странная отрицательная гармония», - размышлял он. Сердце снова переполнялось чувствами одиночества и безысходности. Он старался преодолеть их или хотя бы заглушить. Тщетно. Эти попытки только больше и больше терзали душу, постепенно ввергая в отчаяние. Ему подумалось, что все это наваждение только от того, что у него украли будущее, а он по инерции жил без него, словно так и должно было быть. А теперь появилась депрессия из-за того, что глубоко внутри очнулся от сна его внутренний человек и терзает его сознание, пробуждая от спячки.

Хотя, интуитивно, им было обнаружено одно действенное средство – воля. Выздоровления это не приносило, но давало возможность противостоять наваливающимся волнам тоски, недовольства и раздражения; беспросветному мраку одиночества и осязаемому присутствию духовного омертвения.

Лихацкий, уходя от депрессии, мог бросаться в нереальные душевные мечтания, выдавливая из себя постылую действительность героически-романтическими образами.

Например, такими:

Воля, представлял он, как капитан парусного судна, попавшего в штормовую бездну. Когда в мире остается только ревущая шквальным ветром вселенская тьма, расцвечиваемая ломаными иглами блистающих молний: лишь на мгновение, показывая царство хаоса и снова окуная судно во мрак. Будто повелевая – погибни скорее человек, здесь ты беспомощен, одинок и ничтожен. Кто ты, чтобы состязаться с мощью бушующей бездны? Здесь нет жалости, нет сострадания и все одно – жив ты еще или мертв. Гигантские волны терзают корабль, сметая с палубы его обломанные части и обезумевших от шторма матросов. И только капитан, вцепившись в штурвал, вопреки рассудку и животной логике ума, осиливая страх и трепетание собственного сердца, направляет корабль на единственно спасительный путь.

Так он думал. Ему хотелось думать, что он все еще неустрашимый капитан собственного судна, пусть даже терпящего бедствие.

Так он и старался поступать, когда, кажется, что до взрыва рассудка остается последняя ступень и реальность утрачена. Тогда он, вопреки всему, сжимал всю свою волю в кулак и постоянным терпением проходил над этой пропастью, по сооруженному им шаткому мосту. Его душа подспудно требовала действия, свершений, но его корабль встрял в обманчивую мель в безжизненной лагуне.

Саня завернул в кафе, выступающее из многоэтажного дома высоким единым тонированным стеклом. Может быть только потому, что здесь официантки не носили на лице печать вымученной улыбки и не ходили между столиками лениво, как коровы на пастбище.

Играла музыка в мерных ритмах разбавляемая саксофоном.  На широких окнах, накрапывающий дождь, набрасывал черточки, стекавшие книзу вьющимися каплями. 

Расположившись за круглым столиком лицом к окну, он заказал себе завтрак и пиво; сбросил куртку на спинку стула и пока выполнялся заказ, от нечего делать, принялся осматривать посетителей. Многие столики оставались пустыми. Слева от него поглощал пищу лощеный мужчина лет пятидесяти, со стриженой черной бородкой под средневекового английского герцога. Герцог интеллигентно ел, одновременно отдавая распоряжения по сотовому телефону.

Справа – вздорно болтали между собой две молоденькие девчонки. Той, что сидела спиной к Сане, явно изменяло чувство вкуса, так как производитель ее модных джинсов, безусловно, не рассчитывал, что его товар будет выглядеть привлекательно на такой широкой заднице. К тому же, когда она надвигалась на стол – ближе к своей подруге, чтобы произнести очередную доверительную фразу – ее кофточка оттягивалась от пояса к верху, обнажая низ мясистой белесой спины.

От этого мимолетного созерцания Саня не получил эстетического удовольствия. Тем более что толстая подруга отчего-то повернулась в его сторону и, оттопырив двумя пальчиками дымящуюся сигарету, швырнула в него презрительно-манерным взглядом.

«Ну почему мне все время везет? Почему я непременно должен оказаться рядом с дымящимся бегемотом? - Саня поморщился и уставился в окно с мелькавшими прохожими. - Хотя, с другой стороны, этой толстой с рождения уже не повезло – быть всегда вторым планом и выгодно оттенять свою складную подругу. Вот эта напомаженная точно – сука еще та. С другой стороны, такие вот тумбочки лучше устраиваются в жизни, - он перебрал в памяти своих знакомых. – Да, пока эти смазливые дуры, выискивая для себя блестящий вариант, ловятся на обманчивую форму – эти полнотелые пышки, используют свой, шанс, на все сто процентов. И потом, они, как правило, оказываются умнее, потому что жизнь заставляет их больше работать мозгами».

На этом, размышления на данную тему исчерпали себя, и Саня обратился к своему прошлому.

            Он вспомнил о своей бывшей жене, свадьбе, супружеской жизни с последующим разводом. Заглядывая теперь в свое прошлое, он отчетливо понимал, насколько они с женой были разными людьми, и до какой степени не подходили друг другу. Различные картины их совместной жизни неслись перед его глазами короткими вспышками. Привлекательная девочка Ира, их первое свидание в кафе. Как он переживал тогда над каждым сказанным словом, как старался не выдать своего собственного волнения. Как придавал почти мистическое значение сказанным ею невзначай словам. Но оказалось, что ее слова были лишь только словами еще не разобравшейся в себе кокетки. Когда же это произошло? Наверное, сразу после рождения дочери, но может быть и раньше. По крайней мере, именно тогда он почувствовал в ней перемену. Наверное, перемены никакой и вовсе не было – было просто созревание, когда внутреннее, наконец, проявляется наружу и начинает цвести. Может быть, таким как она, мужья и вовсе не нужны. Это потом, много позже, после праздничной пьянки, он застал ее в ванной со своим другом, прямо на стиральной машинке. Довольно экстравагантная развязка. Хотя и банальная. В конце концов, она всегда любила эффектные сцены. Кажется, это было не причиной, а только простым следствием.

            Саня зажмурил глаза и сбросил с себя эти воспоминания, словно наваждение и начал снова машинально разглядывать прохожих за мокрым тонированным стеклом.

            Нечаянно, глядя на мелькающих в окне людей, он задумался о женщинах вообще, со стороны этой древней загадки природы. Было время, когда он в своей душе боготворил ту единственную воображаемую спутницу – рожденную в душевных раздумьях и мечтаниях – совершенный женский идеал, который затем многократно накладывался на реальный, живущий в бренном мире, противоположный пол. Сходства не получалось. Душа пыталась поверить в то, что совершенство есть, а бренный мир на это отвечал лишь тусклыми земными копиями. Очень много раз. Для справедливости он смотрел на собственный образ, как в зеркало, оценивая собственную внешность, поступки, желания, потаенные мысли. По правде сказать, до сказочного принца на белом коне тоже оказывалось очень далеко.

            Но эти тайные чаяния постепенно остались в прошлом. Там же осталось много жизненных переломов и диких изгибов судьбы, на которых он постепенно растерял яркие краски бытия. Свежий ветер будущих событий постепенно угас и перестал волновать его остывающее в серой реальности сердце. Мирской холод постепенно ввергал этого тайного романтика в чернеющий вакуум пустой пасмурной жизни.

            Скорее всего, после своей жены, Лихацкий, внутренне стал относиться к женщинам с глубокой долей скептицизма, разбавляя возникающие к ним чувства большой порцией желчи. Обычно снаружи это ни как не проявлялось, но внутри заставляло обращать внимание, в первую очередь, на их недостатки и открывать в них ничтожный материальный жизненный смысл.

            Действуя так и рассуждая, со временем, Лихацкий сделал для себя открытие: люди вообще не любят друг друга – в смысле отношений мужчины и женщины. Просто осуществляется сожительство, может быть всего лишь для продолжения рода. Конечно, вначале, большую роль играют искренние чувства, но дальнейшая совместная жизнь – всего лишь степень привыкания друг к другу, возможно завершаемая банальным разводом. По систематизированной им схеме, это выглядело, примерно, следующим образом: медовый месяц – не зря называют «медовым», эйфория – от месяца до полугода, протрезвление – от полугода до года, когда уже влюбленные начинают задумываться – что там за человек спит со мной на одной кровати? Неизбежность – от года и далее – это точно не тот человек. А еще дальше – терпение и не более того. И на каждой такой ступени возможен развод. А уж скрепляет семью: рождение детей, деньги, а еще больше – их отсутствие, сила привычки, страх – все что угодно, кроме самой любви.

            Может быть, не все живут подобной жизнью? Может быть, он один такой? Ну, бывает, просто не повезло. Или есть исключения? Перебирая в памяти своих близких и дальних знакомых, он спросил себя: «Может не все?» и ответил: скорее всего, что – все.

            Он подпер голову рукой и его мысли повернули в другую сторону. Он вдруг подумал, что вся эта реальность, может быть всего лишь погружение сознания из какого-то другого высокого мира – лабораторный опыт.

К примеру, группа ребят студентов сидит в лаборатории на самостоятельном практическом занятии. Главный из них обращается к остальным:

- Ну, кто хочет попробовать?

- Ну, я, - (типа вызываюсь я, думал он).

            Все вокруг шутят, смеются, хлопают по плечу. Надевают на меня специальные устройства, укладывают на стол.

- Добро пожаловать в иной мир, – произносит один из студентов и нажимает пуск.

            И вперед! Я рождаюсь (все по настоящему): школа, учеба, институт, и так далее. Настоящая жизнь! О себе истинном ничего не помню. Страдания, боль, разлуки и моменты неподдельного счастья. Поиск вечных ответов, нужда, терпение, работа. Почему все не так? Безумие и мудрость. Все как обычно – за жизнью следует смерть. И что же после смерти?

            Я возвращаюсь. Чувства постепенно реверсируют. В глаза врывается свет лаборатории. Начинаю приходить в сознание и понимать, что нахожусь перед студентами-однокурсниками. Все смеются, поздравляют и шутят, спрашивают – Ну, как жизнь? А жизнь была всего лишь только лабораторным опытом и не более того!

            Ухватившись за мысль о лаборатории, в попытке образно представить, как все плохо у него на душе, Саня вообразил себе еще более изощренную историю.

            Высокий мир, до высот которого додуматься очень сложно. В школе на уроке идет лабораторная работа у учеников, скажем, седьмого класса. Тема занятия, к примеру: «Основы построения цивилизаций». Марья Ивановна, блестя очками, ходит вдоль парт. Ученики склонились над колбами, пробирками, каждый над своим сложнейшим прибором - «Цивилизатором».

            На задней парте корпит над своим заданием Петя двоечник. Свое задание он озаглавил: «Основы построения цивилизации планеты Земля». Вот у него появилась вселенная, начали кружиться галактики и звезды. Вот вспыхнуло Солнце, и образовались планеты. На третьей планете от Солнца поднялись из воды и двинулись материки. Появились растения, зародилась жизнь. Но Петя двоечник! И когда уже по планете ходили динозавры, он треснул линейкой впереди сидящего соседа и задел «Цивилизатор»: земная ось качнулась и сдвинулась – началось незапланированное оледенение. Он-то подкрутил потом настройки, но динозавры вымерли, а великое переселение людей уже началось. Он все делал не так и часто отвлекался. А на Земле-то все шло очень серьезно. Глады и моры, войны и смуты и люди умирали с вознесенными к небу руками: «Господи, для чего ты нас покинул?!» Люди желали богатства и счастья, и каждый из великих надеялся на то, что он прав. Убийства, ложь и угнетение довольно распространились и усилились по всей Земле. Мудрецы сделались лжецами, а лжецы дошли до того, что начали проповедовать истину. И так далее и тому подобное.

            Долго ли все это еще бы продолжалось, но тут к Пете с суровым видом подошла Марья Ивановна. Петя тут же прекратил стучать ногой по стулу своего товарища и затаился. Марья Ивановна глянула на его лабораторную работу.

- Это что такое, я тебя спрашиваю?! – спросила она оскорблено, поднимая его за шиворот. - Ну-ка, встань!

            Петя поднялся со своего места, понуро свесив голову, исподволь тупо улыбаясь товарищам. Класс замер.

- Я тебя, кажется, уже предупреждала?! Отвечай, предупреждала или нет?!

- Предупреждали, Марья Ивановна, – пробубнил Петя.

- Ты мало того, что сам ничего не делаешь, так еще при этом других учеников отвлекаешь! Вот это вот что у тебя такое? – учительница схватила колбу «цивилизатора» и потрясла ей прямо перед Петиным носом.

            В этот момент люди на Земле перестали понимать, что с ними вообще происходит.

- Это моя вселенная с Солнечной системой и планетой Земля, – прогундосил он.

- Это вот двойка твоя! Ты видишь, что ты Землю свою уже довел до апокалипсиса, а?! Ты, двоечник несчастный!

            Петя виновато уперся глазами в парту.

            Марья Ивановна оскорблено продолжала:

- Так. Что на твоей Земле должно быть сейчас по настройкам?

- Золотой век, - ответил Петя.

- У-у-у, - изумилась учительница, посмотрев в окуляры «Цивилизатора», - Кошмар! Ужас! Какая гадость! Эти твои люди по обратной связи должны тебя благодарить за блаженство жизни! А они что у тебя постоянно просят?!

            Монитор, подключенный к «цивилизатору» отображал один и тот же запрос.

- Тока хлеба и зрелищ, Марь Ванна, - ответил Петя.

Марья Ивановна с колбой «Цивилизатора» в руках, цокая каблуками, бойко прошла к учительскому столу, взяла ручку и подвинула классный журнал.

- Я тебе ставлю двойку – хватит уже на до мной измываться! Так. Марш сейчас же за родителями! И без родителей в школу не возвращайся! А вот эту так называемую твою лабораторную работу я перед всем классом выливаю в раковину!

            Конец света!

            Кто-то подошел к столику с правой стороны.

- С вами можно сесть рядом? – спросил женский голос.

Уйдя в себя, Саня среагировал не сразу, хотя обращались именно к нему. Наконец, он повернулся и встретился взглядом со своей сегодняшней случайной знакомой.

            Саня опешил. Он совершенно забыл ее имя: «Римма… Рита? Нет, совсем не помню». Ее тонкие черты лица были безукоризненны и рот, мгновением позже сотворивший лучезарную улыбку и этот взгляд, придающий лицу такую осмысленность. Странно – все пропустил.

            Молоденькие девчонки нескромно уставились на обратившуюся к Сане девушку. «Герцог» на некоторое время, тоже перестал болтать по телефону, оценивая ее своим изумленно-предвзятым взглядом.

- Конечно, садитесь, - монотонно произнес он, без признака каких-либо эмоций, хотя в душе, невольно поддался интриге.

- Спасибо, – она повесила свою дорогую черную куртку на спинку рядом стоящего стула и, сняв кепи, сбрызнутый дождем, обнажила до плеч уложенные белые волосы.

            Рядышком села не просто стройная блондинка с правильно очерченными чертами лица, а прелестное голубоглазое существо – нечто среднее между снежной королевой и эльфийской принцессой.

            Гордо оценив ее  внешние данные «Герцог» небрежно откинул свой сотовый телефон к хлебной корзинке, и периодически заглядываясь на Санину незнакомку, видимо, потерял на время аппетит.

- Надеюсь, вы нашли улицу Мира? – спросил Саня однозвучно.

- А на вас до сих пор лица нет, – ответила она.

            Лица у него действительно на месте не было из-за возникшей внутренней борьбы властвующего над ним депрессивного цинизма и едва затеплившимся огоньком, древнего  мужского интереса. И в этой внезапно возникшей ситуации он, никак не мог придать лицу достойное мужское выражение, в душе отчаянно проклиная себя за это.

            К их столику официантка в пестрой форме поднесла заказ.

- Мне сок принесите, пожалуйста, – попросила ее блондинка, когда та выкладывала блюда с подноса.

- У нас есть апельсиновый, персиковый, яблочный, коктейли... Сейчас принесу вам меню...

- Любой, – отрезала блондинка и добавила. - На ваш вкус.

            Официантка ушла. Саня тупо смотрел на тарелку с горячим куриным филе по-испански, до сих пор не решив, как себя вести в таком случае.

В разговоре настала пауза, во время которой блондинка смотрела в окно.

- Зря сами сок не заказали, – включился Саня, не в состоянии придать себе мужественный вид и поэтому сделал лицо каменным. – Сослались на ее собственный вкус – зря.

- В смысле?

- Я об официантке.

- А что?

- Ну, теперь и принесет вам помои... наверное, – ответил Саня, сосредотачиваясь над тарелкой.

            Блондинке подали высокий стакан с ярко желтым напитком. Она повертела стакан в руках, рассматривая его содержимое.

- Не похоже на помои.

            Джазовая мелодия закончилась, саксофон отыграл последние ноты.

            Саня угрюмо вздохнул и заговорил на пол тона ниже, чтобы не возбуждать излишнее любопытство соседей:

- Мне кажется, вы не случайно здесь появились.

- С чего вы так решили? – спросила она так же тихо и сделала небольшой глоток.

            Из колонок понеслось дешевое попурри, с первых нот вступившее в диссонанс с Саниными мыслями и словами. Тот в очередной раз подумал, что весь мир ополчился против него, что стоило ему немного мысленно сосредоточиться, как тут же заиграла дурацкая музыка, которая сведет на нет смысл его высказываний. Захотелось просто пойти и разнести эту кафешную «балалайку» вдребезги. Он внутренне скрепился и ответил:

- Да, так... Случайная встреча утром, еще могла быть случайной. Случайная встреча в кафе – уже нет. Вы может, хотели здесь поесть? Но заказали только сок. В такую погоду вас мучает жажда? Сомневаюсь, что блондинки, вроде вас, обивают пороги дешевых кафе, чтобы только заполучить возможность со мной познакомиться.

- А, может вам повезло? – спросила она, заглядывая ему прямо в глаза.

            Саня не выдержал такого взгляда и отвел глаза в сторону, словно бы случайно заметил для себя что-то очень важное.

- Тогда вы сделали неправильный выбор, – продолжил он свою мысль не глядя на нее. - Послушайте, я не ведусь на всю эту детсадовскую дрянь, уже очень давно. Что вам надо?!

- Кстати, давайте с вами для начала познакомимся.

- Я Александр. Вы уходите от вопроса.

- А как зовут меня? – спросила девушка и улыбнулась, обнажая белые ровные зубы.

            Саня поморщился, так и не вспомнив ее имя.

- Забыл,– признался он и добавил. - По-моему, что-то немецкое. Зачем мне помнить ваше имя? Я не думал встречаться с вами еще раз.

- Меня зовут Эмма.

- Очень приятно. Знаете, не будь я точно уверен в своей бесполезности – я бы мог подумать, что вы резидент иностранной разведки.

- Понимаю, – она на минуту задумалась и усмехнулась. – Какая у вас низкая самооценка. А в отношении меня вы готовы думать так, только по тому, что уверены в продажности окружающих вас женщин. Другими словами, вы точно уверенны, что не можете заинтересовать такую женщину как я. Ведь у вас депрессия и вы, судя по всему, считаете себя неудачником.

- Однако, вы наблюдательны, но я не считаю себя неудачником. А вы что хотите меня уверить, что согласны на рай в шалаше? По-моему, это увлечение прошло еще в девятнадцатом веке, – выдал он и добавил. – Все женщины расчетливы и любят торговаться.

Разговор для Сани уже сделался занимательным, но все же он отчаянно поддерживал на своем лице непроницаемый вид.

- Давайте не будем говорить сейчас обо всех на свете женщинах, – ответила она с паузой. – Охарактеризуйте хотя бы только меня.

- Вас? – он посмотрел на нее внимательно, демонстративно пережевывая пищу. - Пожалуйста. Сколько вам лет, 24 или 25? Вы не здешняя – знаете, искать улицу Мира в нашем городе... Не замужем  и судя по всему, никогда не были, об этом свидетельствует отсутствие обручального кольца на ваших пальцах.

- Иногда и замужние женщины не носят обручальных колец, к тому же я могла его просто снять.

- Возможно. Но замужняя женщина с такими внешними данными, как у вас, одетая дорого и со вкусом, не станет размениваться по пустякам, по крайней мере, оценивая свой прошлый опыт. Тем более, интересоваться случайным мужчиной на улице, а затем знакомиться с ним в кафе – тоже случайно… да еще с таким низким социальным положением, да еще в состоянии депрессии... Если вы не ненормальная конечно.

- Как же вы себя не любите – но так нежно и ласково! Только скорее, наоборот – сейчас в вас говорит элементарная разновидность гордости.

- Вполне возможно. Знаете, самое верное средство, изменить хоть что-нибудь в своей жизни – это начать самому себе говорить правду. Заметьте, я с вами не собираюсь флиртовать, – тут уже Саня кривил душой.

- Кто же я?

- Или вы пресыщены жизнью до такой степени, что ищете необычные ощущения, либо перед вами стоит какая-то конкретная цель.

- Или может быть, я ангел, один из тех, которые иногда появляются на крутых поворотах жизни, – при этих словах она улыбнулась той обворожительной улыбкой, которая встречается только у женщин обладающих способностью к утонченному флирту.

            Герцог, нервно пробарабанив пальцами по столику, и кинув насмешливо-надменный взгляд в сторону Эммы, гордо поднялся со своего стула и величественно пошел прочь.

            Саня вытер губы салфеткой, сделал несколько глотков пива, протяжно вздохнул и глянул на Эмму флегматично. Про себя же он, чувствовал, что вопреки рассудку, располагается к ней все больше и больше.

- Вы ангел? Только с которой стороны? Но если верно и последовательно оценивать всю мою нисходящую линию жизни, то нетрудно догадаться. Вы хотите, чтобы я заложил вам собственную душу?

- А разве на живые души был когда-нибудь спрос?

            Саня посмотрел на нее и сказал:

- Ангел мой, вы способны творить чудеса?

- Я к вам послана с благой вестью.

            Эти слова навели Саню на оригинальную мысль, объясняющую тривиальную подоплеку столь необычного знакомства:

- Как я сразу не догадался, – приложил он руку ко лбу. – Послушайте, случайно вы не хотите пригласить меня на работу – дистрибьютором в какую-нибудь маркетинговую компанию? О, это, должно быть, великолепно, окончательно сорвать себе крышу, исповедуя вероучение  благодати денежного изобилия. Вы об этом хотели мне благовествовать?

            Выслушав эту тираду, блондинка неожиданно перевела разговор совершенно на другой предмет:

- Этот великолепный пассаж называется ложным логическим выводом. Лучше поговорим о чудесах. Выберите сейчас любого прохожего, идущего мимо по улице и укажите мне на него, –  сказала она, указывая в окно.

- Зачем? – не понял Саня.

- Он споткнется на ровном месте, – пожала плечами Эмма, одновременно показывая пальцами на столе, как споткнется прохожий.

- Это какая-то идиотская затея, – заключил Саня.

- Но все-таки.

- Ладно, допустим, вы меня заинтриговали, – ответил Саня и сосредоточился на выборе подходящей кандидатуры из мелькавших прохожих за витражом.

            Эмма спокойно ожидала его указания.

            Пожилых людей и детей, Саня оставил в покое сразу, а поразмыслив, добавил к ним еще и женщин.

- Вот этот, - он показал на степенно фланирующего солидного мужика в длинном черном плаще.            Мужик тут же нелепо споткнулся на идеально ровном тротуаре и, скакнув, избегая падения, остановился, озадачено вертя головой.

            Саня глянул на Эмму. В ответ, та лишь снова пожала плечами.

- Вы гипнотизер и умеете управлять людьми?

- Нет. Я ангел.

- Офигенное чудо. Не знаю, как вы это сделали, но этот фокус меня не сильно впечатляет.

- Что же на вас в состоянии произвести эффект? Что-нибудь совершенно необычное.

- Наверное, что-то абсолютно необычное, просто выходящее из ряда вон.

- Может быть вот это?

            Эмма сделала пасс рукой над столом, и на салфетке появился миниатюрный человечек, ростом не более мизинца. Одетый в коричневую куртку и синие джинсы, в крохотные черные туфельки, он неторопливо прошелся по столу и помахал рукой.

            При виде этого неожиданного, сказочного зрелища, Саня убрал со стола руку и невольно отъехал на стуле немного назад, потрусив головой, чтобы сбросить это наваждение. Человечек не исчез, а оперся рукой на край его тарелки и с недовольным, хмурым видом принялся рассматривать огромный стакан с соком.

- Он что, живой что ли? – спросил растерянно Саня и огляделся по сторонам – не увидел ли это мистическое зрелище кто-нибудь еще. Никто не обращал внимания.

- На вас похож, правда? – спросила Эмма усмехнувшись.

            Саня вгляделся в лицо маленького лилипутика и, действительно, обнаружил очень большое сходство с самим собой. Так же одет и очень похож. Заинтригованный, он протянул к своей копии палец, чтобы точнее убедиться в его материальности. Тот отстранился от пальца и обратился к Сане слабеньким, но различимым голоском:

- Саня, не лезь ко мне – у меня депрессняк! – пропищал он.

- А у меня, кажется, нет, – ответил ему Саня глядя, то на человечка, то на Эмму.

            Санина копия продолжила начатый диалог.

- Что-то мне сегодня очень плохо, – проговорил тот со страдальческим видом. – Хочешь знать, с чего началось мое сегодняшнее утро?

            Санины чувства начали фонтанировать, так, что он даже взялся обеими руками за голову. Может теперь кто-то из посетителей заметит это необычное зрелище? – подумал он, но даже внимательные к посетителям официантки, в который раз фланировавшие мимо, не замечали на столе ничего необычного и спокойно проходили мимо.

- С чего? – спросил Саня машинально, так как все его существо было поглощено внимательному разглядыванию диковины, а не смыслу произносимых им слов.

- С того, что меня вконец достал будильник своим трезвоном, и я гонялся за ним по комнате в полной темноте, а потом, поймав его, грохнул об пол и разбил вдребезги, – донеслось со стола, прорезая своим смысловым значением доступ к Саниному разумению.

            Сопоставить сказанные слова, со своими утренними приключениями оказалось не трудно. Кто этот лилипут? Кто эта прекрасная Эмма? Откуда он может знать такие интимные подробности моей жизни? Это как раз и было тем, что выходило из ряда вон – совсем необычное явление, связанное с какой-то мистикой! Невероятно, но вот она, его уменьшенная копия ходит сейчас вокруг стакана. Ах, вот оно в чем дело – Эмма ангел! Во всем виновата депрессия! Может это уже сумасшествие? Саня в порыве нахлынувших чувств, резко встал из-за стола и, краснея лицом от сильного душевного переживания, выговорил Эмме на повышенных тонах, что даже заставил обратить на себя внимание окружающих.

- Неужели это правда?! – спросил он, едва сдерживая дыхание. – Это все депрессия... Состояние транса в двух шагах от психбольницы! От вас так просто не отвяжешься...

- Это верно, – подтвердила Эмма.

            Лихацкий, схватив со спинки стула свою куртку, рванулся к выходу, но у дверей был остановлен официанткой, которая, увидев его возбужденное состояние, воткнула ему в руки счет и потребовала уплатить указанную в нем сумму.

А-а? - протянул Саня, рассеяно глядя на серую исписанную авторучкой бумажку, - Да-да, сейчас…

            Ему хотелось скорее вырваться из этого кафе на свежий воздух, и он лихорадочно рылся во внутреннем кармане своей куртки, пытаясь извлечь из него деньги. Официантка, ожидая расчет и видя странное поведение посетителя, на всякий случай, перегородила собою выход.

            Подошла Эмма и, сунув официантке деньги, сказала ей:

- Это за меня и за него – сдачи не надо.

            Та, посмотрев на деньги – исчезла без лишних слов.

- Я еще в состоянии за себя сам... – возмутился Саня.

            Эмма, молча и аккуратно выволокла его в двери. Саня удивился тому, как быстро очутился на улице, среди прохожих.

- Да, что ты себе позволяешь?! – крикнул он, вырываясь локтем из ее руки.

            Куривший около входа в кафе какой-то толстяк, посмотрел на них с любопытством.

- Разве мы уже на «ты»? – одернула она его строго. – Ты не сходишь с ума – успокойся!

- Где лилипутик? – поинтересовался Саня.

- Исчез, – ответила ему Эмма, бросив улыбку обескураженному толстяку.

- Это значит нормально – в порядке вещей?! – не унимался Саня.

            Эмма снова схватила его за локоть и потащила по улице.

- Лучше пойдем отсюда, ты обращаешь на себя внимание.

- Вы ведете себя беспардонно, мой ангел, - как кухарка, – шипел Саня, пытаясь вырвать свой локоть из ее цепкой руки.

            Они прошли так немного по улице. Саня, бросившись на Эмму, остановил ее и, вырвавшись из ее руки, крикнул:

- Будь вы кем угодно – все не так… Оставьте меня в покое!

            Он отошел от Эммы к проезжей части и начал голосовать, пытаясь остановить встречное такси. Эмма стояла молча и спокойно наблюдала за его действиями. Такси пролетали мимо.

- Я справлюсь… - сказал Саня, не переставая махать рукой.

            К нему подрулила иномарка с желтым таксистским маячком на крыше. Он открыл дверь, и сев на переднее сиденье кинул на прощанье:

- Прощайте, мой голубоглазый ангел!

- До скорого свидания, Александр Лихацкий, – ответила блондинка, грациозно улыбаясь.

            «Откуда она знает мою фамилию?» - забеспокоился Саня, хлопнул дверью и глянул на нее через стекло.

            Водитель нажал на акселератор, машина тронулась и поехала вперед по мокрой, осенней улице.

 

 

Глава 8

 

            Ровно в 9:05 на стол начальнику лег договор с фирмой «Кетрис». Виктор Анатольевич склонившись над своим ежедневником, вслух прочитал записанные в нем слова: «В 9:05 Лихацкий – подписанный договор с «Кетрис» и сличил эту запись с документом на столе. Лихацкий учтиво стоял по обратную сторону конференц-стола.

            Начальник, скрупулезно исследовав договор на наличие подписей и печатей, затем, вычеркнув запись из ежедневника, однотонно промолвил:

- Ну, вот, можем, когда захотим, – и небрежно добавил, - Идите дальше трудиться, Лихацкий.

            Лихацкий подал ему еще один лист бумаги, объясняя ситуацию:

- Виктор Анатольевич, я написал заявление об уходе. В общем, увольняюсь с работы.

            Начальник, вытянув губы, прочитал написанное от руки заявление и, кинув его на стол, ответил деланно прищурившись:

- Обратно не возьму, имей это в виду.

- Я понимаю, Виктор Анатольевич, – ответил Лихацкий потупившись.

- По закону, - продолжил нравоучительно начальник, презрительно взирая на подчиненного, - Вы обязаны отработать положенные дни на нашем предприятии, чтобы мы смогли подобрать вам замену.

- Я в курсе, – закивал Лихацкий.

- Куда собрались то уходить, если не секрет, конечно? – спросил начальник, еле скрывая на лице иронию.

- Не секрет, - ответил тот скромно. - В Барнаул завет меня товарищ.

- Барнаул? Где это? – искренне удивился начальник.

- Барнаул – столица Алтайского края.

            Виктор Николаевич, страдальчески усмехнулся, глядя на своего неразумного подчиненного и блаженно развалился в своем мягком кожаном кресле. В этом разговоре, однако, он отметил, что сегодня Лихацкий в чем-то переменился и сделался непохожим на себя. Конечно в манере общения. Если раньше он мог быть не выдержанным и несносным, то теперь стоит как телок и на все покорно кивает. От чего так?

Про себя он считал Лихацкого маленьким никчемным существом низшего ранга – по не писаной чиновничьей классификации полезности двуногих. Этой тайной инструкции жизни для личного пользования, которую неизбежно принимает в себя любой карьерист, ставший на чиновный путь, а Виктор Анатольевич был настоящим бюрократом, извлекавшим из своей должности моральное и материальное удовлетворение.

- Идите, Лихацкий, – совсем уже по-барски повелел он сотруднику, - Да, и еще, не забудьте оформить обходной лист в отделе кадров.

            Лихацкий покорно кивнул и быстро вышел из кабинета, учтиво прикрывая за собою дверь.

 

Глава 9

 

            Едва разбуженный, Саня открыл глаза, от нескончаемого металлического трезвона ненавистного будильника «Севани». Нет, подумал он, еще пребывая в состоянии дремы, я не буду за тобой гоняться по комнате как полоумный. Главное, теперь, не волноваться и не переживать; соблюдать состояние покоя и все придет в норму, все образуется. Ангелы с лилипутиками это уже слишком – только полный покой.

            Он медленно и спокойно протянул руку к стеклянному прикроватному столику, на котором резал слух своим треском неистовый будильник, и нежно нажал кнопку. Воцарилась благотворная тишина. Доказавший себе самому то, что он может прекрасно контролировать собственные эмоции, Саня, откинулся на кровать, испытывая при этом чистое наслаждение. Иногда человеку нужно совсем немного, чтобы почувствовать себя значительнее. Он открыл глаза и скинул с себя одеяло, обнажая прикрытое трусами тело.

            Стоп. Саня подпрыгнул на упругой мякоти кровати как ошпаренный и в замешательстве огляделся по сторонам. Он находился в чужой постели и незнакомой комнате. Состояние безмятежности мгновенно улетучилось.

            Напротив кровати стоял изящный мягкий стул, с безукоризненно уложенной на нем  одеждой. Он отметил про себя, что сам никогда бы не уложил свои вещи так прилежно. Значит, это сделал кто-то другой.

            Кровать с легким белоснежным одеялом и мягкими подушками. Рядом с ней столик, похоже, что хрустальный – насколько можно судить по толщине стекла и резному орнаменту ножек. Столик источал благородный отблеск солнечных лучей, проникающих сквозь тонкую материю зашторенных окон. Мебель в комнате благоухала изысканной утонченностью и, гармонировала в едином спальном ансамбле.

            Где я? Я в чужой комнате, где ни разу не был!

            Повертев в руках будильник, Саня удивился, что он точная копия разбитого дома. Наверное, - это не случайно. «Уже 9 часов утра – проспал! - цыкнул он, – Ну все – на работе опять отгребу, если не уволят, конечно».

            Саня поднялся с кровати. Шторы бесшумно разъехались в стороны. Спальная комната наполнилась светом. Уловив некоторую закономерность открывания штор при  вставании с кровати, Саня решил проверить эту догадку опытным путем. Он сел на кровать. Шторы остались открытыми. Тогда, для чистоты эксперимента, он лег в кровать, укрывшись одеялом,– шторы не двинулись с места. После этого он потерял интерес к этим исследованиям. Встав с кровати, он быстро оделся и, недоумевая, прошелся по незнакомой комнате.

            За высоким окном, с высоты птичьего полета, тянулись городские улицы, заполненные пешеходами и снующими машинами; многоэтажные дома, очерченные по периметру пунктиром тусклых осенних деревьев почти совсем потерявших свою пожелтевшую листву. Знакомый район. Хорошо, что хоть проснулся в своем городе!

            «Не помню, как попал сюда. Я в какой-то многоэтажке, – соображал Саня. – Где я и у кого могу находиться? Ничего не помню». Восстанавливая в памяти события прошлого дня, он отчетливо помнил все, до того момента как сел в такси. Так, по порядку: утро, депрессия, Эмма, работа, кафе, снова Эмма, такси – именно здесь начинается странный провал в сознании. Два раза Эмма – с нее все началось! Точно! А, может, я просто сошел с ума и уже сумасшедший? Саня вспомнил выражение, что безумные не знают, что они безумны. «Если это так, то я понимаю, почему психов не могут вылечить, - усмехнулся он про себя, оглядывая вычурную дорогую обстановку неизвестной комнаты. – Эта шикарная спальня совсем не напоминает психиатрическую лечебницу. Может только другую реальность, в которой не так уж и плохо».

            Сейчас все прояснится, подумал он, осторожно открывая двери из спальной комнаты. За ними Саня увидел просторный зал, освещенный тремя высокими окнами. Потолок был скруглен в углах и отделан по контуру лепниной. Три хрустальные многоярусные люстры ниспадали к отполированному как зеркало овальному дубовому столу. Глянцевый паркет с замысловатым орнаментом насыщал пол мягким теплым светом. Темные резные стулья, гнутые диваны и инкрустированные полочки со шкафами, лаковый антикварный столик в углу, красивые картины на стенах, безусловно составляли обстановку достойную аристократа.

Лихацкий вошел в комнату, стараясь восстановить логику вчерашних событий и понять, что все это значит.

На столике стояла серебряная ваза, выполненная в восточном стиле, с букетом белых цветов. Вдохнув их необычайный аромат, Саня прошелся вокруг стола, силясь вспомнить, каким образом он мог попасть в эту незнакомую ему квартиру. Ничего не помню! Еще раз он прокрутил в памяти: как ушел с работы, прошелся по городу, зашел в кафе и повстречался с этой странной Эммой, потом сел в такси, а дальше – провал в памяти. Эта Эмма. Точно – это она! По-другому просто не получается. Может со мной что-то случилось, размышлял Саня, и она отвезла меня в свою квартиру? Но он точно помнил, что на такси уехал один, а она осталась. Все-таки это как-то с ней связанно. Ангел, лилипутик – Саша! Точно.

Он вышел в просторную прихожую, выдержанную в таком же высоком стиле и закрепленным на стене огромным овальным зеркалом. Поправив прическу руками перед своим отражением, Саня определил дверь, которая, судя по виду, вела на выход из этой непонятной квартиры. Дверь оказалась запертой и странной – без накладных замков и замочных скважин – только фигурная позолоченная ручка. Что за бред такой?

Немного поразмыслив над создавшейся безвыходной ситуацией, Саня попутно заглянул в еще одни двери какой-то комнаты со странными предметами, миновал открытую стеклянную дверь и очутился на кухне. Солнечный свет, проникая из просторного овального окна, отражался от пола, выложенного светло-серым полированным камнем. В центре находился темно коричневый стол с четырьмя стульями в окружении стильной кухонной мебели. На столе в большой вазе, как в роге изобилия, громоздились экзотические фрукты.

Рассматривая кухонную обстановку, его привело в замешательство отсутствие плиты и других каких-либо нагревательных приборов. Крана либо источника воды так же не было видно. Хотелось пить и привести себя в порядок. «Это какая-то гостиница, что ли? - подумал Саня. – Тут должен быть телефон!»

            Поиски телефона во всех комнатах успеха не принесли. Телефона не было! В общем-то, Саню обескуражило полное отсутствие электронных средств в этой квартире или в этом гостиничном номере и привело в замешательство. Если это гостиница, то этот номер, вне всякого сомнения – люкс. Но здесь нет, ни телефона, ни телевизора, ни кранов, ни даже розеток! Он неожиданно поразился своему открытию – нет розеток! Что за чушь?

            «Ни души, в этой ненормальной квартире! Выйти не могу, а ломать двери как-то неудобно. Но что-то надо делать!» – рой разнородных идей и мыслей захлестнул Санино воображение, заставляя искать выход из этой ситуации и хоть какое-то приемлемое объяснение этой нелогичной ситуации, в которой он почему-то оказался.

            Бесцельно бродя по комнатам, он невольно выхватил из клубящегося роя мыслей, одну авантюрную идею. Он подошел к овальному кухонному окну и, глянув в низ, предположил, что находится в районе девятого этажа; но сразу же отбросил возникшую мысль – аврального спуска через окно, как абсурдную. Обдумывая свое теперешнее положение, Саня даже начал вырывать из себя бессвязные выражения, то жестикулируя руками, то усмехаясь, то недовольно хмуря лицо.

            Сотовый телефон! Нужно позвонить на работу и сказать, предположим, что я заболел – больничный придется оформить сегодня же. Саня обнаружил куртку висящей в шкафу в прихожей. Еще одна загадка – сотовый телефон не мог найти сеть! Лихацкий бегал по разным углам, подносил сотовый вплотную к окнам – сети не было. Невероятно.

            Переживая, что на работе его уже ищут и из-за закрытых выходных дверей просто уволят с места, он выбежал в прихожую и начал пробовать открыть точеную деревянную дверь. После нескольких безуспешных попыток Саня с психу принялся колотить по двери кулаком.

- Не ломай двери, – услышал он сзади себя мужской голос.

            Он вздрогнул и, отступив в угол, резко повернулся. Пусто. Никого – пустой проход на кухню и выход в зал. Тогда, соблюдая осторожность, он выглянул в зал – никого; прошел на кухню – пусто. «Вот оно, кажется, и началось... наверное, можно себя поздравить со съехавшей крышей» – мозг застрочил, как пулемет, возбуждая траурные чувства и подстегивая воображение.

- Кто сейчас говорил со мной? – спросил Саня, следя за звуками.

-  Я говорил – здешний повар, официант и горничная – в одном лице, короче домашний помощник, – ответил голос из ниоткуда.

            Создавалось впечатление, что источник звука исходит из пустоты напротив.

- Ты что, невидимый, что ли?

- Ты здесь новенький, так что привыкай.

            «Новенький!» - повторил про себя Саня многозначительно.

- Саня, - позвал голос, - ты есть хочешь?

- Боже мой..., мне слышатся голоса... Шизофрения!

- Не переживай, я реальный голос.

            Саня, говоря с пустотой, чувствовал себя крайне неудобно, но еще сам в себе не определился: то ли крыша поехала, то ли с ним реально говорят и наблюдают при помощи технических средств. Вот почему нет розеток и накладных замков на двери!

- Где я вообще нахожусь?

- У себя в квартире.

«Все гораздо хуже, чем я предполагал» - подумал Саня.

- Так ты все-таки человек? – обратился он к голосу.

- Нет. Лучше садись, поешь. Я сейчас приготовлю.

«Наверное, оператор. Посмотрим, что ты приготовишь» - продолжал метаться в догадках Саня.

            Он прошелся по кухне, разглядывая декорированные стены и мебельный дизайн.

- Ты, наверное, оператор, - сидишь и смотришь на меня в монитор... Говоришь со мной в микрофон, – рассуждая так, он на короткое время задумался и спросил после паузы – Для чего все это?

- Я уже говорил, что я не человек.

- Компьютер что ли? Никогда не поверю. Еще машины не научились разговаривать с людьми.

- А я не компьютер. Я твой домашний Мэр.

- Кто?

- Мэр, кто же еще. Так, ты завтракать собираешься или нет? – спросил голос.

- Что? Завтракать? – переспросил Саня, раздумывая, и на всякий случай согласился. - Давай.

            Да, подумал Саня, мысленно анализируя ситуацию интуицией врача, это все депрессия: сначала наступило подавленное, угнетенное состояние, потом галлюцинации – может, Эммы совсем-то и не было! Как странно на меня смотрели посетители кафе! Конечно, - придурок разговаривает сам с собой. Потом провал в памяти; и вот теперь – голос из ниоткуда. Маниакально-депрессивный психоз! Может быть, все вокруг только галлюцинация, а я шизофреник и давно лежу в психушке. Но… но, может быть, и нет, может быть, все еще и не так плохо.

- На работу я, так или иначе, уже опоздал, – озвучил Саня этот факт. – Где нахожусь – не знаю. Я бы умылся. И еще, извини – я в туалет хочу. Как у вас тут с этим делом?

- Тогда, наверное, сначала в туалет, – заключил голос.

            И он объяснил, как пройти в санузел и добавил:

- Пойдем, я тебе все объясню.

            Санузел оказался оригинальным аттракционом. В нем оказалось несколько помещений, в одном из которых стоял агрегат, только отдаленно напоминающий керамический унитаз. Мэру пришлось долго объяснять растерянному Сане, что эта система предназначена как раз для «этого».

- Где бумага?

- Агрегат работает без бумаги; все, что нужно – сесть и встать.

            Саня, как мог, пробовал анализировать ситуацию: если, правда в психушке, то, на самом деле, усрусь в постель или в цветочный горшок, а если, правда, тогда я действительно попал во что-то сверхнеобычное.

Действительно – в процессе – ощущений дискомфорта не проявлялось – бумага не понадобилась.

            После туалета Саня вышел в холл санузла.

- А умывальник где? – руки вымыть и умыться, – спросил он Мэра.

- Вот, смотри, прямо перед собой.

- Это? Тут установлен аквариум какой-то.

            Из стены выступала заполненная водой большая каменная чаша, выполненная под горный ручей. Сверху из широкой ниши в нее потоком полилась вода.

- Здесь можно умываться, – удостоверил Мэр.

Саня сполоснул руки в воде. Он решил, что пусть все идет само собой – биться в истерике не вариант. Какая-то уж реальная эта квартира и ее обстановка.

- А мыло где? Мыло мне нужно.

- Мыло не нужно. Поверь – руки станут чистыми.

- В смысле?

- Хочешь, чтобы я тебе прочел лекцию для чего нужно мыло и об устройстве этого умывальника?

- Нет.

            Саня в «горном ручье» тщательно вымыл руки и, чтобы сбросить наваждение, несколько раз облил водой голову. Изменений в сознании не произошло.

- А полотенце, которое здесь висит, тоже необыкновенное?

- Лучше не спрашивай. По-моему, - предположил Мэр, - Тебе необходимо искупаться.

- Даже не представляю себе, что тут вместо ванной.

- Снимай одежду и ложи в шкаф.

- Это долго. Пока искупаюсь...

- Это быстро.

            Шкаф самостоятельно открылся, Саня сложил свои вещи внутрь, шкаф закрылся.

- Дальше что? Может, ты, из лейки на меня польешь?

            Овальные двери бесшумно убрались в стену, и Саня увидел небольшое освещенное яйцеобразное помещение со странным словно каменным, но эластичным и шероховатым как бархат полом. Помещение освещалось ровным светом, словно через стены. Ни ванной, ни душевой, ни даже каких-либо кранов в помещении не оказалось.

            Что делать? Ну, вот не надо было идти, может здесь опасность, человеческая натура очень странная. Саня вошел внутрь и, оглядевшись, подумал, что помещение вполне может оказаться газовой камерой; хотя внутренней отделкой помещение больше смахивало на отсек космического корабля.

- Ну, и? – произнес он, войдя внутрь.

            Двери закрылись.

«Все, жопа» - сделал он заключение.

- Эй, Мэр, что-то мне не нравиться…

- Обмывайся, пока.

- Чем?

- Водой.

- Включай воду, – произнес Саня, внутренне готовясь к мрачным неожиданностям.

            Из пола равномерно начала подниматься вода, очень быстро заполнив помещение ему по грудь. Он даже не успел опомниться, как уже плавал в чистой теплой воде.

- Обмывайся, обмывай и голову тоже, – руководил голос.

- Это она из пола так быстро поднялась, что ли? – спросил Саня, вынырнув из воды.

- Все. Вставай на ноги, сейчас вода уйдет обратно.

            Саня так и сделал. Вода ушла так же быстро, как и поднималась, будто провалилась в пол.

- Фантастика, – признал необычность купания Саня. – А полотенце?

- А мыться не будешь? – удивился Мэр.

- Так, еще мыться?

- Ну, да. Обычно ты же с мылом и мочалкой моешься. Правильно? – спросил Мэр.

- Да.

- Так вот, здесь все по-другому, только не пугайся.

- Давай, – сказал Саня, подавляя наваливающийся страх. – Что там дальше?

- Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.

            Саня закрыл глаза, но приоткрывал их, делая попытки подсмотреть происходящее. Сверху, как паук с великим множеством различных лапок, опустилась целая система, испускающая из себя подобие тумана, который укладываясь слоями, обволок все тело.

- Глаза не открывай и спокойно мойся. В общем, ты меня понял.

            Саня все сделал как надо. Опустившаяся система разошлась в стороны и миллионом тончайших струек воды, обдала Санино тело со всех сторон, выбирая оптимальные направления. После этой процедуры конструкция быстро убралась вверх.

- Приготовься, опять наливаю воду, – предупредил голос.

            Снова быстро набралась вода, как и в начале купания и через мгновение, Саня уже в ней нырял и плескался. Это продолжалось не долго – вода ушла в пол, а на него дунул ласкающий ветер. Он не успел удивиться тому, как быстро сделался сухим. Что-то, беззвучно наехав сверху на голову, быстро причесало и уложило его волосы. Саня пытался все рассмотреть, но почти ничего не увидел. На него произвел впечатление пол, который оказался совершенно сухой, после многих мокрых процедур. Не было слышно ни сырости, ни духоты.

- Теперь все, – сказал Мэр.

            Дверь открылась. В холле санузла Саня подошел к шкафу за одеждой. Тот открылся самостоятельно.

- Я распорядился выдать новые носки, трусы и майку. Если ты согласен, конечно.

- Согласен, – кивнул Саня. – Моя одежда, что, уже выстирана?

- Можно и так сказать.

- Надо же – морозная свежесть.

- Одевайся. Я жду тебя на кухне.

            Саня одевался и соображал, что эта реальность может быть параллельной, но никак не смахивает на шизофрению. «Все что угодно, но я действительно нахожусь в какой-то странной квартире, - думал он. – Зачем? – другой вопрос, который предстоит еще выяснить. Но, что, в самом деле, я так трясусь за собственную жизнь и переживаю за то, что еще не совершилось? Пошли они со своей работой… Найду себе другую!» Приняв решение, он почувствовал себя свободнее.

            Саня прошел на кухню.

- Послушай, Мэр, а как я успел побриться? – спросил он, усаживаясь за стол и щупая рукой свой подбородок.

            Но Мэр, видимо, не расположен был пускаться в эти объяснения.

- Меню на столе в папке. Выбирай.

            Раскрывая меню, у Сани промелькнуло подозрение. Он осмотрелся, стараясь найти спрятанные объективы видеокамер.

- Слушай, я, случайно, не участвую в каком-нибудь дурацком шоу?

Мэр протянул:

- Я тебя умоляю.

- А что, ты меня сейчас запишешь на камеру, а потом меня покажут в какой-нибудь передаче, типа «Секретное окно в замке королевы Виктории». Знаешь, я не хочу участвовать в быдлятнике.

- Почему непременно в замке королевы Виктории?

- Я сказал это экспромтом. Просто телевизионщики могут придумывать подобные названия.

            Мэр сохранил молчание.

- Так, – Саня скептически рассматривал меню. – Мне салат из крабов... и... и,  жареных перепелов. А на третье – апельсиновый сок. Ну и естественно хлеба.

- Оригинально, – вырвалось у Мэра.

- Я твой гость, Мэр, и не знаком с благородным ритуалом приема пищи. Знаю только, что нож берут в правую руку, а вилку в левую, и что салфетку кладут на колени, а не закладывают за шиворот, наверное, это все. Пища для меня – всего лишь пища и не более того.

- Молчу.

- Тогда не стебайся на до мной!

            После недолгой малозначительной болтовни, Мэр пригласил взять завтрак. Широкий как стол шкаф раскрылся панелью вверх, подсвечивая приготовленные блюда мягким светом. Кухня моментально наполнилась аппетитным благоуханием. Искусно оформленный заказ, выложенный на драгоценной фарфоровой посуде, своим появлением пробудил мгновенный приступ голода в Санином желудке.

            Расставив приборы на столе, как ему удобно, он, было, принялся завтракать, взяв в руки ломтик хлеба и инкрустированную серебряную вилку, но осекся.

- Надеюсь не отравлено?

- Нет, – произнес Мэр с терпением.

- А-а, - протянул Саня, - все равно. Зачем переживать. Думаю, что меня все-таки не для этого приволокли сюда. – И принялся, есть, стараясь показывать равнодушие к пище, чтобы не выдавать бурлящих животных инстинктов.

            В первую очередь, Саня попробовал салат из крабов и не смог сдержать своего восторга.

-  Это, что – крабы что ли?

- Настоящие крабы, специально приготовленные для тебя, – подтвердил голос.

- Невероятный вкус. Надо сказать – отличаются от магазинных.

- Ты еще перепелов не пробовал, – ответил Мэр с гордостью. - Может тебе музыку включить?

- Давай, только не попсу.

- Попсу? Что это значит?

- Музыка низкого содержания...

- А ты, что, пробовал ее слушать? – размышлял голос, – Зачем?

- Долго рассказывать...

            И в помещение плавно влилась музыка, заставив Саню на некоторое время забыть о еде. Может быть, она невольно задела те сокровенные струны его души, которые вынужденно так долго в нем молчали. Он мог бы поклясться, что никогда в своей жизни не слышал ничего подобного. Она была немного печальной и одновременно увлекающей возвышенными и чистыми мотивами, должно быть, созвучными давно забытому детству.

- Отличная мелодия. Что-то я раньше ее нигде не слышал, – рассудил Саня, мечтательно откинувшись на спинку стула.

- Ее написал композитор Glenn Laos, а называется она «Брильянтовый дым ностальгии».

- Я не слышал ее раньше.

- Ты не мог ее слышать раньше.

            Завтрак закончился. Саня, расхаживая по комнатам, обдумывал свое странно-необычное положение. Не может быть, чтобы в нашем провинциальном городе, думал он, была техника, способная так точно воспринимать голос человека и свободно держать разговор на любую тему, да при этом выражать свое отношение к затронутому вопросу. Тут что-то не так. Можно допустить, что это какая-то секретная техника – тогда это спецслужбы. Но для чего? Какой смысл? Хотя, очень похоже на спецслужбы. Во-первых, я не знаю, как здесь оказался. Во-вторых, за мной организованно наблюдение. Чего стоит этот так называемый Мэр. Вполне возможно, что и техника здесь ни при чем: просто сидит в другой комнате специально подготовленный оператор, наблюдает за мной через мониторы. Говорит со мной, ставит приятную музыку и так далее. Я не вижу здесь ничего сверхъестественного. Как у них это называется – разработка объекта, по-моему.

            Саня подошел к окну и, задумчиво глянув на улицы города, сам себе усмехнулся. В третьих, продолжил он размышления, держат меня взаперти. С другой стороны, на кой я им сдался? Я самый обыкновенный рядовой человек из серой городской толпы. Может я просто подопытный в секретном эксперименте? Верно одно, - в жизни все происходит мерзопакостнее, чем хотелось бы об этом думать. На всякий случай нужно готовиться к плохому.

            А может быть – это террористы какие-нибудь? Выбрали человека, теперь обрабатывают по какому-нибудь психологическому методу. Сейчас все хорошо у тебя и здорово, а потом неожиданно вломятся человекоподобные гориллы и начнут бить и прессовать до потери сознания, (тут Саня живо представил, как в двери вламываются волосатые человекообразные мужики и он ловко достает первого из них по морде – тот валиться на стол, второго – ногой в живот и кулаком в челюсть, третий, правда, валит его с одного удара по голове. Дальше, Саня резко прервал воображаемую картину, побарабанив пальцами по подоконнику), а затем опять все хорошо и так пока я не дойду до нужной кондиции. А когда они посчитают нужным, станут заставлять меня сделать их дерьмовое дело. Например, взорвать, что-нибудь или убить кого-нибудь? Да нет, если бы террористы – лежал бы я сейчас в сыром подвале без света, отпрессованный…

- Спасибо за завтрак, – поблагодарил он Мэра и вышел из кухни.

- Не за что, – отозвался голос ему в спину. – А что тебе приготовить на обед?

            Саня решил прощупать ситуацию.

- Не понял? Так что, ты думаешь, что я и обедать здесь буду?

- Конечно, – подтвердил голос.

- Ну, нет… Это же не моя квартира, – Саня, с усмешкой, развел руками и добавил, решив проверить собственное заточение. – К сожалению не моя. Теперь выпусти меня отсюда, конечно, если я еще свободный человек…

- Иди, кто тебя держит, – ответил голос.

- Там дверь закрыта.

- Я не хотел, чтобы ты шел на голодный желудок.

            Странный поворот происходящих событий: «Иди, кто тебя держит!»

Спасибо за завтрак, Мэр. Ну, я пошел?

- Не за что. Иди.

Саня прошел к входной двери, сняв с вешалки в прихожей свою куртку. Дверь самостоятельно открылась. Опасаясь, что она может внезапно самостоятельно закрыться, он быстро выскочил на лестничную клетку.

            Но вместо лестничной клетки он оказался в феерическом лесном просторе, по-особенному заполненном цветами и деревьями с протекающим рядом неторопливым ручейком. Через ручей был перекинут маленький каменный мостик. Вид был очень живописным и благоуханным. Какой-то лесной рай, наполненный птичьим щебетаньем и свежим здоровым воздухом, никак не походил на лестничную клетку жилого многоэтажного дома. Саню привело в замешательство еще одно обстоятельство – время года здесь, не соответствовало времени года там за окнами квартиры. Он смотрел, потрясенно, на раскинувшийся вдаль летний горный пейзаж – залитую солнцем альпийскую долину, окаймленную по кругу пиками вершин.

            Выходя из дверей странной квартиры, он готов был увидеть на этаже, все что угодно: безупречно чистый пластиковый холл, загаженный подъезд, типовую лестничную клетку, наконец, тесную комнатушку с массивной металлической дверью и охранником, но только не простирающуюся прямо от выхода, необъятную горную долину. Он всмотрелся вдаль – без сомнения – все подлинно. Слух начал улавливать едва различимый женский певческий голос, источник которого, казалось, парил далеко в горах и выводил плавную протяжную мелодию, такую ласковую и приятную, словно сказочная сирена, завлекающая своим пением, проходящих на парусном судне моряков.

            Дунул легкий, ласковый ветерок и листва на деревьях заколыхалась.

            В отличие от солнечной горной долины, Саня пришел в самое пасмурное настроение. Логика ему подсказывала, что она не в состоянии объяснить сложившуюся парадоксальную ситуацию и поэтому переполняющие чувства забивали мозг изломами самых причудливых ответов. Здравого смысла в них не было.

            Пройдя, в раздумьях, по искусно вымощенной каменной дорожке, Саня заметил между деревьями резной садовый столик, окруженный креслами, сплетенными из лозы. Присев на одно из них, и озираясь по сторонам – на всякий случай, Саня продолжил оценивать сомнительные версии, мечущиеся между открытым порталом во времени и сумасшествием. Вторая гипотеза казалась реальней первой, но первая привлекательнее второй.

            Мимо столика проходила еще дна дорожка пересекавшая ту, по которой он шел, кроме того его дорожка прямо по ходу еще разветвлялась на несколько. Разбегавшиеся, таким образом, дорожки сразу навели его на мысль о входе в царство мертвых.

Да, мог, тогда в такси попасть в аварию. Вот почему в мозгу имелся этот странный пробел в последовательной цепи событий… И он, подперев голову руками, вспомнил сказание о том, что после смерти, человек попадает в эдакую долину, или что там, и видит перед собой две тропинки: одну широкую и исхоженную, а другую узкую и невзрачную. Ну, человек естественно решает идти по широкой и попадает в ад, потому что он при жизни был грешник, а все грешники, почему-то, поддаваясь грешному инкстинту, что ли, ломятся по широкой тропинке и ведь их всегда больше, поэтому она и широкая исхоженная. А по узкой тропинке идут праведники, их мало, потому она и узкая и они попадают в рай… Саня поднялся и, пройдя немного, осмотрел дорожки. Во-первых: все они оказались одинаковыми. Во-вторых: были выложены из камня – как камни можно натоптать? В глаза бросалось явное несоответствие легенде. Выложенные красивым полированным камнем, пешеходные дорожки были отнюдь не узкими, но и не широкими. Тогда, из легенды получалось, что они все ведут вообще в другое место.

Из-за деревьев вышел средних лет мужчина. Он размеренно шагал по дорожке в черных джинсах и коричневой куртке и негромко разговаривал о чем-то сам с собой. Поравнявшись с Саней, он остановился и приветливо поздоровался:

- Привет соседу!

            Саня привстал и только и нашелся ответить:

- Здравствуйте!

- Ты только что прибыл. Осваивайся понемногу, – сказал незнакомец и пошел дальше по одной из разветвляющихся тропинок.

Вцепившись в него взглядом, Саня стоял и размышлял над значением слова «прибыл». Прибыл куда? Может все-таки туда! Спохватившись, он побежал обратно к входной двери. Дверь оказалась на месте и предупредительно перед ним открылась. Саня влетел на кухню и забарабанил ладонью по столу.

- Мэ-эр, отзовись!

- Однако ты пропадал не долго… - откликнулся голос.

- Отвечай мне. Там на выходе находится горная долина… - начал Саня запальчиво и  немного бессвязно - То есть, я хочу спросить – это нормально, когда из этого окна я наблюдаю осенний город, а при выходе из квартиры вместо лестничной клетки или коридора летний лучезарный горный пейзаж? Как это может стыковаться между собой вообще?  Ответь мне, где я?!

- Ты так быстро взял куртку и вышел…

- Только давай без предисловий… Не надо мне вот этого, понял! Только этого не надо! Ответь мне на мой вопрос, только нормально ответь и все!

- Ты находишься в другом мире, – отрезал голос.

            Саня обрушился на стул.

- Я только что это предположил, – сказал он и задумался.

            Мэр молчал. Наконец Саня вышел из своих раздумий.

- Послушай, - начал он угнетенно и сбивчиво, - все произошло как-то внезапно. Хотя, наверное, смерть всегда приходит внезапно. Но как бы там ни было… Если ты ангел, то знай, меня, кстати, крестили в детстве … Я, почему-то, не видел ни тоннель, ни белый свет, не слышал колокольного звона… - продолжал Саня, поглаживая ладонями гладкую поверхность стола. -  Удивительно, как здесь все реально! В общем, у меня остались в мире мать и дочка. Скажи, я отсюда могу им чем-то помочь?

- О чем ты сейчас говоришь? – Мэр ответил вопросом на его путаный монолог. – Твоей матери и дочери отсюда помочь я думаю не сложно. Если я правильно тебя понял, ты думаешь, что уже умер. Это верно?

            Путаясь в мыслях, Саня моментально придумал для себя спасительный шанс:

- О-о! может я, еще лежу в реанимации, и меня врачи откачивают, суетятся? Знаешь, как это – «…мы его теряем… разряд… пульс нитевидный…» и так далее, а? Если ты ангел, то может, ты отпустишь меня в тот мир, например, совершить что-нибудь хорошее, что я еще не сделал, и я очнусь…

- Скажу сразу: я не ангел и я тебя не понимаю, – оборвал его Мэр. – Извини, если нечаянно огорчу, но ты еще живой человек. Ты находишься в  мире, под сенью тех же самых старых звезд – не переживай. А то, что ты видел за дверью – это и есть лестничная клетка или коридор, только своеобразно декорированный.

- Это точно, что я живой? – переспросил его Саня. - Я что-то декораций там не увидел. Лес, долина, горы – все настоящее.

- Деревья, цветы, земля – все настоящее, только долина, солнце и горы – тип визуального моделирования.

- Такое реальное моделирование? Это правда?

- Сверни с дорожки и пройди прямо между деревьями – долина исчезнет, и ты упрешься в стену.

- Все равно, что-то здесь не так. Там был легкий ветерок, который я ощущал изредка на себе и листья и цветы начинали от него колыхаться. Это как?

- Для создания эффекта полного присутствия.

- Представляю, какой необходим для этого вентилятор или воздушный насос… Ну ладно. Там много разных дорожек. Куда они ведут?

- Во-первых, ты не один здесь живешь в квартире.

- Хм, живешь в квартире, – повторил Саня с сарказмом.

- Да. Во-вторых, все дорожки ведут на выход, скажем, во внутреннее пространство.

- И я свободный человек? Даже могу выйти во внутренне пространство?

- Конечно. Можешь прогуляться – в пределах внутреннего пространства.

- Ты используешь какую-то космическую терминологию: «в пределах внутреннего пространства», а во внешнее пространство я могу выйти?

- Нет, не можешь.

- Значит, получается, что я затворник?

- Пока не можешь выйти и все.

- Ладно, - согласился Саня, несколько оживившись, думая про себя, что стоит пройтись по этому «внутреннему пространству» и увидеть все самому, а не доставать вопросами Мэра. - Тогда пойду, прогуляюсь в пределах «внутреннего пространства».

- Как хочешь, – ответил Мэр.

Пойдя прямо, Саня пересек «долину» и уперся в стену, обозначившуюся за группой раскидистых вязов. Оглядевшись вокруг, он вышел обратно на дорожку и, пройдя по ней вперед, остановился у высокой двустворчатой двери, с арочным сводом из полированного дерева.  Ему стоило только приблизиться к ней, как дверь бесшумно разъехалась на две половины, открыв для него новое загадочное внутреннее пространство.

 Этим пространством оказался длинный коридор, утыканный дверьми, проходами и ответвлениями. Сам коридор, казалось, был скруглен и, судя по всему, тянулся вдаль огромной длиннющей окружностью. Освещение здесь оказалось необычным. По обе стороны струился свет, наподобие солнечного, только как бы из-за стен наверх к потолку. Идя скорым шагом по каменному, глянцевому полу, Саня принял решение найти выход и скорее удалиться из этого необыкновенного здания на улицу, по здешней терминологии – «во внешнее пространство».

Путешествуя по длинному, безлюдному коридору, Саня неоднократно ловил себя на мысли, что коридор слишком длинноват и великоват для типовых городских зданий, особенно в той части города, где он теперь находился. Тут просто не может быть зданий с подобной архитектурной конфигурацией.

Вообще, здесь все было странным и непонятным. На многие резонные вопросы он не мог найти вразумительных ответов, и это исподволь усиливало его тревожное состояние. Понятно было, что случилась какая-то странная, невероятная ошибка и необходимо только вернуться в привычную, так сказать, среду обитания и обрести покой – хотя бы тот спорный комфорт вчерашнего дня, хотя бы в депрессиях и жизненной личной неустроенности, но привычный, который для него имел хоть какой-то устоявшийся смысл. Здесь же он себя чувствовал пришельцем на совершенно чуждой территории, как может чувствовать себя абориген, считающий электрическую лампочку магическим чудом и внезапно очутившийся на борту воздушного лайнера.

Идя вперед, Саня оказался перед прозрачными дверьми, разъехавшимися для него в обе стороны. За ними находился широкий проход со многими ответвлениями. Это уже напоминало лабиринт. Свернув в одно из ответвлений, Саня увидел впереди солнечный свет. Он пошел на свет и вышел в просторный округлый холл с водным источником посередине и увидел справа от себя, нечто, напоминающее кабину лифта. Холл – увенчанный большим стеклянным куполом, опиравшимся на высокие круглые колонны, пропускал в себя солнечный свет и голубое прозрачное небо с изредка клубящимися на нем чистыми белыми  облаками.

«Наконец-то лифт, - обрадовался Саня. - Теперь только надо спуститься на первый этаж и попробовать найти выход»

Он задержался, рассматривая необычный водный источник, выполненный в форме ручейка, стекающего вниз и наполнявший маленький водоем, искусно сработанный из яркого, разноцветного камня. Стекающая вода, в лучах солнечного света, сверкала и искрилась, проворно журча в многочисленных ложбинках и заводях.

Вид этого своеобразного водяного источника на некоторое время приковал Санино внимание, и он подошел к нему вплотную. Из каменного основания источника выехал чистый хрустальный стакан. Саня понял логику этого нехитрого действия и при других обстоятельствах может быть и выпил бы воды из источника, но сейчас засомневался.

Между тем, послышались голоса, и в холл вошли мужчина и женщина. Видно было, что они уже были в возрасте, но не по летам очень свежи и бодры. Не обращая на Санино присутствие внимания, кивнув только в его направлении головами, живо подошли к источнику, взяв себе по стакану, зачерпнули воды и принялись пить, обсуждая что-то из собственной жизни.

- Все равно, - говорила женщина, - Ты должен прислушаться… Я с этим согласна…

- Да о чем мы с тобой говорим?! – перебивал ее мужчина, делая короткий глоток и возвращая стакан на место его появления. – Это же зенит исследований, а мне настоятельно предлагают отдых. Представляю, как я там отдохну…

            Саня оперся руками на каменный выступ и тупо уставился в водоем.

- Между прочим, со мной, – продолжала говорить женщина.

- Ну, если бы только неделю. Семь недель! Теперь я буду, мучаясь – спать, сидеть и ходить – тоскуя о деле.

- На самом деле, ты сам согласен с тем, что это разумное решение. Отдых тоже очень полезен для дела.

            Мужчина задумался и смягчился:

- Где же мы будем отдыхать?

- Остается только выбрать и решить.

            Саня вклинился в их разговор и спросил:

- Извините меня, пожалуйста, что перебиваю ваш разговор.

            На него посмотрели со вниманием.

- Да, пожалуйста, – ответил мужчина.

- Я новый человек здесь и как-то заплутал в этих лабиринтах. Подскажите, как мне выйти отсюда на улицу.

            Сане показалось, что на него посмотрели снисходительным взглядом, как родители смотрят на ребенка, который по незнанию задает тривиальные вопросы.

- Александр, ты здесь человек новый, - ответил мужчина, - И тебя не выпустят отсюда.

- Откуда вы знаете мое имя? И почему меня не выпустят?

- Тебе все объяснят, добавил мужчина.

            Женщина сказала:

- Саша, постепенно ты узнаешь все ответы. Не торопись.

- Почему вы говорите со мной на «ты»?

- Привыкай, - ответил мужчина. - Здесь общаются друг с другом только на «ты».

            Они ушли.

Саня некоторое время стоял у источника, размышлял и наблюдал, как мимо прошли двое азиатов и вроде бы один японец. Он еще раз убедил себя в том, что с такой архитектурой здания в городе просто быть не может. Наконец он подошел к широким дверям лифта. Ни кнопок, ни рычагов, ни указателей около дверей лифта не было.

- Эй, Сим-Сим, откройся, – сказал он лифту и постучал в его двери.

- Куда ты собрался? – спросил его лифт мужским голосом.

- На выход из здания естественно, – ответил ему Саня, уже некоторым образом привыкнув к общению с воздухом и неодушевленными предметами.

- Саш, ну тебе уже сколько раз говорили, что нельзя, – ответил лифт.

- Мэр, это ты?

- Нет. Он у тебя в квартире, - ответил голос. – Если нужно, я позову?

- Нет, не зови, не нужно.

            Мимо шли две женщины, и Саня, осмысливая конфуз ситуации, - что он разговаривает с дверями, на время замолчал, делая задумчивый вид. Женщины прошли.

- Тебе что довезти жалко, что ли? – опять пристал он к лифту.

- Саша, мне не положено с тобой объясняться, у меня своя работа, - ответил скороговоркой лифт. - Иди, погуляй или отдохни в своей квартире. Не мешай мне. Отойди от дверей!

- Что, за дурака, что ли совсем уже держите тут… - огрызнулся он лифту, подошел к источнику, набрал воды и сделал несколько больших глотков. Вода оказалась просто восхитительной; Саня пил такую «вкусную» воду впервые.

            Двери лифта открылись, и из него вышло несколько женщин и мужчин. Саня заметил у стенки лифта сидения, довольно высокие, только чтобы можно было на них присесть. Среди вышедших женщин он увидел одну цыганку – ту, которую можно легко повстречать на любом базаре. Она прошла мимо в своем «базарном» наряде, непринужденно беседуя о чем-то с женщиной, одетой дорого и со вкусом. Поймав Санин вопросительный взгляд, цыганка понимающе улыбнулась и исчезла с женщиной в одном из проходов.

            Обескураженный увиденным, Саня пошел странствовать в пределах доступного ему пространства и пробовать найти ответ на вопрос: «Где он находится?». Путешествуя, таким образом, он ткнулся в одну из дверей, которая перед ним открылась, и прошел в просторную комнату, состоящую из столов и стульев, наподобие школьной аудитории – школьной аудитории будущего. Аудитория была пуста, состояла из нескольких рядов столов в стиле модерн, расположенных на разном возвышении и образовывающих полукруг обращенных к центру, в котором находился черный панорамный экран. На столах лежали непонятного назначения приборы и устройства. Оглядев мимоходом обстановку Саня аудитории Саня заметил справа от себя под арочным сводом ниши матовую стеклянную двустворчатую дверь. Она раскрылась, лишь только Саня приблизился к ней. Через нее он попал в округлый переходной отсек, а затем в очень большое светлое округлое помещение. В центре стоял какой-то огромный, длинный и широкий полуразобраный агрегат или какое-то сложное техническое устройство. В нем торчали и пульсировали широкие разноцветные трубки, различные шланги, зеркальные цилиндры и масса экзотических деталей. Саня приметил, что некоторые детали были разрезанными вдоль и поперек, как на чертеже. Иногда от «агрегата» исходили странные звуки.

            Он обошел это непонятное техническое нагромождение с левой стороны и увидел за ним двоих мужиков в одежде, словно из металла; только это лишь казалось – было видно, что на самом деле их одежда очень легкая  и эластичная.

            Один из них сидел за столом, изучая широкий планшет, другой внимательно смотрел на свисающие к полу экраны с какими-то трехмерными таблицами.

            Саня с любопытством остановился перед ними, не зная как ему быть дальше.

            Мужчина оторвался взглядом от планшета и, заметив поодаль стоящего Саню, встал, развернувшись к нему лицом.

            Испытывая неловкость, Саня спросил:

- Не помешал?.. Я только посмотрю и уйду.

            Мужчина, глядя на него, на мгновение ушел в себя и задумался, а после оживился и ответил:

- Александр, в данный момент мы делаем свою работу, смотри, но не мешай.

- Понятно, - сказал Саня, - Не ко двору. Странно, тут все знают мое имя!

            Его коллега подошел к Сане ближе и сказал:

- На самом деле узнать твое имя не сложно. Знаешь, чем мы занимаемся?

- Нет.

- Мы конструируем модуль для получения искусственного воздуха. Им можно будет свободно дышать. Обычный воздух имеет сложное образование…

- Интересно, - ответил Саня, рассматривая устройство со стороны.

            Мужик подошел ближе к своему устройству и спросил:

- А ты видел когда-нибудь такое?

            Он ввел свои пальцы прямо в гладкий хромированный цилиндр, свободно, как в пустоту. Он улыбался, явно испытывая Санину реакцию.

            Саня же испытал удивление, а более того, чувство собственной неполноценности: общаются как с папуасом, и ответил:

- Здорово. Спасибо, я пошел.

- Ты не так понял… - начал оправдываться мужик.

- Я зашел… извините мне некогда, - Саня развернулся и уверенно пошел на выход.

            Направляясь к двери, он слышал за своей спиной, голоса  мужиков:

- Что ты, в самом деле, как маленький…

- Просто показал ему…

- Зачем было это делать, он ведь только, только…

            Путешествие продолжилось. Саня никуда больше заходить не стал, а длинными широкими проходами пошел вперед – куда-нибудь. Эта вынужденная экскурсия явно тянулась в бесконечность; все эти проходы и переходы удалялись вперед на неопределенное расстояние. Да не может быть, чтобы в городе было нечто подобное! Он свернул направо  в просторный проход и прошел через широкие стеклянные двери.  Дохнуло прохладным осенним ветром. О, выход! Он сначала решил, что внезапно вышел на широкий городской бульвар. Осмотрелся. Это не мой город! По обе стороны этого бульвара высились декорированные зеленью стены; высоко вверху синело небо с проплывавшими по нему белоснежными кучевыми облаками. Справа и слева этой своеобразной улицы тянулись аллеи с тускнеющей травой и рослыми, расположенными в два ряда деревьями. Осенние безлистные, они стояли освещенные пастельным, осенним солнцем, возвышаясь над своей желтой иссохшей листвой. Среди деревьев свободно росли тополя и клены, вязы и длинные раскидистые сосны. По центральной широкой дороге, вымощенной искусно обточенным, инкрустированным гранитным булыжником шли люди. Их было не так много. Однако среди них Саня отмечал людей разных национальностей. Иные из них сидели и отдыхали на витиеватых резных деревянных лавочках, другие прогуливались, а некоторые куда-то спешили. С двух сторон от центральной дороги, тянулись дорожки поуже и параллельно уходили вдаль в подчинении закону изгиба огромного кольца.

            Саня предположил, что эта зашифрованная жизнь находится где-то в городе за большими стенами. Тогда все-таки не сходилось одно с другим: первое – он выходил с уровня девятого этажа! и нигде вроде бы еще ни повышался и не понижался! второе - в этой части города, а он ее знал хорошо, таких огромных несуразных строений просто быть не может!

            Так же он обратил внимание, что большинство людей одето как-то по-особому – совершенно не соответствуют современной европейской моде. Например, на одежде отличавшейся материалом, кроем и фасоном, не было видно ни пуговиц, ни молний, ни застежек.

            Мимо него прошли двое мужчин. Он задержал на них взгляд, отмечая странности: оба высокие и красивые длинноволосые блондины, но с большими голубыми глазами, расставленными слишком широко. Их лица во всем имели слишком правильную гармоничную пропорциональность и белую, словно искусно выбеленную гладкую кожу. Они прошествовали мимо в просторной разноцветной, но не яркой одежде, длиннополой и не стесняющей движения. Какие странные люди!

            Шагая по бульвару, куда глаза глядят, Саня вышел на площадь, в центре которой возвышалось большое округлое стеклянное здание, с виду напоминавшее торговый центр, только утонченнее архитектурно. Монументальные буквы на его фасаде не прояснили предназначение этого здания, так как отображали собой скорее знаки, а не русский алфавит. В здание заходили люди. Поддавшись искушению, Саня поднялся по ступеням внутрь.

- Тебе нужен проводник, – утвердительно сказала ему очаровательная черноволосая девушка в стильной, фиолетовой униформе, как только он оказался внутри.

- Да, - ответил Саня. – Пожалуйста…

- Это культурный центр, Александр, по-твоему.

- По-моему… Александр… - повторил Саня, упирая на слова. – Хотелось бы глянуть тут на самое интересное.

- Я не проводник, - ответила девушка, передавая ему округлый предмет, похожий на компас. - Вот твой проводник.

- И зачем он мне?

- Тебе уже необходимо возвращаться на собеседование, – ответила она. - Иди все время по указателю и попадешь на место.

- К кому на собеседование мне нужно идти?

- В отдел кадров, – усмехнулась девушка и добавила, указывая Сане дорогу на выход. – Тебе пора идти назад по указателю.

            Саня вышел на площадь раздосадованный, что его вежливо выставили наружу и, погуляв немного по площади, направился в противоположную сторону от указателя на проводнике.

            Он пошел дальше, обогнув культурный центр, за спешащими людьми в надежде, что те нечаянно приведут его к выходу. Идти пришлось не долго. Люди входили в открытый просторный вход на эстакаду, за которой останавливались округлые освещенные вагоны. Это было похоже на метро, только какого-нибудь 2070 года.

            Саня постоял, понаблюдал снаружи, как вагоны подъезжают и быстро сменяют друг друга; увидел, что один из вагонов поднялся вертикально вверх, а еще один опустился вниз. Видимо, он уже начал понемногу привыкать к местным удивительным странностям, поэтому лишь отметил этот факт для себя на будущее. Поразмыслив, он решил прокатиться куда-нибудь в первом подвернувшемся вагоне, но направившись к входу, был остановлен рослым статным мужиком в серебристом обтягивающем комбинезоне.

- Тебе сюда нельзя.

- Почему?

- У тебя еще нет допуска.

- А где его взять?

- Послушай, не мешай работать. Иди назад… У тебя скоро собеседование.

- Откуда вы все знаете? – возмутился Саня, но мужик делово отвернулся.

            Пришлось идти обратно, но, при этом, Саня стал настойчиво спрашивать у встречавшихся на его пути людей о выходе в город.

            Это выглядело следующим образом:

- Извините… - человек останавливался и обращал внимание на Саню. - Вы не подскажете, как мне из здания пройти на улицу? – и, улыбаясь, добавлял. - Заплутал как-то, знаете ли...

Разные люди, проходившие мимо, только пожимали плечами и уходили или, загадочно улыбаясь, утвердительно говорили: «Ты новенький!», исчезая затем в таинственных лабиринтах. Это выглядело нелепо, но никто ничего не объяснял.

            Тогда он свернул с просторной улицы и пошел наугад по широким тоннельным проходам, пробуя открывать все подряд двери, но все из них оказывались закрытыми.

            Раздумывая, он остановился около стены и закурил сигарету.

            В переходе появилась группа взволнованных людей. Они торопливо продвигались в Санину сторону, и толи несли, толи везли кого-то на приспособлении типа медицинской каталки, только более объемном по виду. Когда они поравнялись с ним, он обратил внимание на то, что эту каталку никто не нес и не вез, а она странным образом послушно самостоятельно проплыла мимо него, окруженная, со всех сторон, участливыми людьми. На ней лежал исковерканный, окровавленный человек в своеобразной маске с подсоединенными, по всему телу, какими-то устройствами.

            Из их беглых разговоров Саня выхватывал  лишь обрывки фраз:

- Скорость – сто пять по трассе… лобовое столкновение с груженым КАМАЗом… он сидел в автобусе, спереди во втором ряду… от удара сорвались кресла и начали давить пассажиров…

К этой группе подошли еще двое. Саня, заинтригованный, увязался за этой процессией.

- Статус? – делово обратился один из подошедших со стороны, к человеку, закреплявшему на груди у пострадавшего какое-то плоское устройство.

            Тот ответил:

- Черепно-мозговая... Открытый перелом лобной кости, переломы шейных позвонков в двух местах, тазобедренная кость раздробленна, разломы ребер, проникающее ранение… 

- И все? – удивился спросивший. – Угрозы жизни нет?

- Такое не каждый раз случается, – урезонил его отвечавший.

- Когда ввели «Траст»?

- Сразу после аварии – через три минуты сорок семь секунд.

- Зачем же меня вызвали, если прошло всего шестнадцать минут? – поразился спрашивающий. – Это же не работа, а метод исполнения…

            Процессия завернула к входу с несколькими прозрачными дверьми. Саню резко остановили.

- Туда вам идти нельзя, – заслонил ему путь широкоплечий мужчина.

- Да, я знаю, – огрызнулся Саня и отошел от дверей.

            Тот усмехнулся и сказал:

- Гуляй пока.

            Стеклянные двери поочередно беззвучно закрылись за уходящим внутрь мужчиной.

            Скривив недовольное лицо, Саня побрел куда-нибудь, соображая, куда выкинуть дымящийся окурок. Подходящего места не оказалось и он, демонстрируя банальную браваду, пальцами выстрелил его себе за спину.

Неудобно как-то получилось, что он, умеющий пронести окурок до уличной урны, теперь вынужден был его кинуть на чистый пол. Ну, не в карман же его все-таки  засовывать, если при такой чистоте, здесь забыли соорудить приспособления для мусора. Хотя с другой стороны. И Саня, устыдившись собственной развязности, вернулся его подобрать. Но совершение этого простого действия затруднилось проходящими мимо людьми. «Люди идут и смотрят, а я как дурак с этим окурком» - размышлял Саня, стоя в нерешительности.

- Не переживай за окурок, – женский голос за спиной заставил его повернуться.

            Перед ним в другом одеянии: эффектном светлом платье стояла его недавняя знакомая – Эмма.

- Ба, знакомые все лица! Эмма!.. ну почему я не удивлен! Ну, теперь ты обязана…

- Идем со мной.

- Я уже один раз поддурился с тобой поговорить… До сих пор не понимаю, где я очутился.

- Идем… Нас ждут.

- Сначала объясни… Послушай, мне не нравятся все эти загадки. Где я?!

- Пойдем со мной – узнаешь.

 

 

 

Глава 10

 

            После непродолжительного путешествия по лабиринтам туннельных переходов и коридоров, на лифте пришлось подняться вверх, затем они вошли в помещение похожее на приемную, без места секретаря с удлиненными креслами и высокими растениями у широкого окна. Остановились перед высокой дверью, изготовленной, словно из плиты декорированного камня.

            Эмма указала пальцем и взглядом на дверь.

- Тебя уже ждут.

Дверь самостоятельно открылась.

            Саня удержал себя от шага.

- Мне не хотелось бы, быть кроликом, лезущим в пасть к удаву.

            Эмма подтолкнула Саню вперед, выговорив ему:

- Но можно быть смелым кроликом хотя бы там, где нет удава.

            Сане не понравилось ее обхождение, но он уже вошел в кабинет, который оказался просторным и мило меблированным с одним единственным человеком, стоящим, опираясь на письменный стол.

- Знакомьтесь. Это Харитонов Геннадий Викторович – твой основной попечитель, – представила мужчину Эмма и вышла из кабинета.

            Мужчина был среднего роста, лет около сорока пяти, черноволосый, с чисто выбритым волевым лицом в строгом темном костюме. Этот, ладно сидящий костюм, был необычнен: без пуговиц либо застежек и еще его непривычный покрой с оригинальным стоячим воротом. Некоторое время мужчина смотрел, не отрывая взгляда, прямо Сане в глаза и после такой непродолжительной паузы заговорил:

- Здравствуйте Александр Юрьевич! – начал он раскатистым низким басом, от чего Сане сделалось не по себе.

- Здравствуйте Геннадий Викторович! – ответил Саня, в недоумении разводя руками. – В отличие от вас я не понимаю, чем обязан нашей встрече в такой загадочной для меня обстановке?

- Присядем, – пробасил тот, указывая на стул против себя.

- Видимо денег у вас полно, – заключил Саня, разглядывая дорогую обстановку.

            Геннадий Викторович пропустил это замечание.

            Саня сел, обратив внимание, как за широким окном, далеко в синем осеннем небе маленький самолетик чертит тонкую белую линию. Между тем, Геннадий Викторович уселся за письменным столом.

- Знаете, - продолжил разговор Саня. - Мне бы хотелось услышать от вас какие-то объяснения… Что это все, в конце концов, значит?!

            Геннадий Викторович молчал, казалось, задумавшись о чем-то своем, взглянув на правую сторону своего кабинета, уставленную какими-то миниатюрными скульптурными композициями, старинными вазами, экзотическими морскими рыбами, а так же некоторыми картинами выполненными маслом.

            Саня заметил, что не произвел на него должной реакции и продолжил далее:

- Может быть, у вас есть иное мнение на этот счет, но, – он доброжелательно усмехнулся.  - Я думаю, что мне все-таки стоит знать, хотя бы где я теперь нахожусь.

            Геннадий Викторович ответил странно и утвердительно:

- Вы уже подали заявление на увольнение со своего места работы.

- С какой работы? – уставился на него Саня. - С этого места поподробнее, пожалуйста…

Тот продолжил.

- Теперь на работу вам спешить не надо и есть время обо всем серьезно подумать.

            На некоторое время воцарилась тишина.

- Вы хотите сказать, что я уволился со своей работы, так что ли?

- Да.

- Насколько я помню, а помню я, кстати, не все – я с работы еще не увольнялся. И потом, не понимаю… О чем мне нужно серьезно думать?

- Однако вы уволены с прежнего места работы.

- Надо понимать, что это вы постарались. Хм, неужели таким странным образом, вы хотите мне предложить новое место работы? Я правильно вас понимаю?

- Новое место жизни.

            В разговоре снова настала пауза, во время которой, Геннадий Викторович снова молча сверлил Саню взглядом.

Сане поднадоело это пристальное разглядывание и он, сказал с сарказмом:

- Итак, на рай это место не похоже, – он даже, для выразительности своего сообщения, разрезал ладонью воздух по вертикали на две условные части.

- На ад тоже, – басом возразил собеседник, деля воздух ладонью по горизонтали.

- Тогда остается место – между – «чистилище», –  подытожил Саня.

- Попробуйте ответить на мой вопрос, – Геннадий Викторович поднялся и подошел к окну. – На каком этаже мы с вами сейчас находимся?

            Саня поднялся и подошел вплотную к окну. За окном простирался великолепный вид города освещенного осенним солнцем. По дорогам туда и сюда сновали машины, а на тротуарах  прохожие, шли по опавшей разноцветной листве. От пролетевшего самолета, в лазурном небе осталась только расплывчатая широкая полоска. Обычный вид осеннего города, хотя и унылый.

            Немного подумав, Саня посмотрел на Геннадия Викторовича.

- Точно не скажу, ну, может быть на этаже восьмом или девятом. А что?

- На двенадцатом уровне, – пробасил в ответ тот, на что Саня лишь незадачливо пожал плечами: «может быть, ну и что».

- Только ниже уровня земли.

            На это Саня еще раз посмотрел в окно на город и вопросительно глянул на собеседника.

            Тот невозмутимо продолжил разговор:

- Посмотрите. Видите там, в небе белую полосу от пролетевшего реактивного самолета? – спросил почему-то Геннадий Викторович.

- То есть мы находимся под землей. Мне нужно не верить своим глазам? – усмехнулся Саня, пытаясь разгадать скрытый подвох. – Что же здесь происходит? Со мной разговаривают вещи, кругом какая-то странная обстановка, я зачем-то уволился с работы. Теперь, смотрю в окно и вижу внизу город, а вы мне говорите, что я глубоко под землей, – он рассмеялся. – Пора бы уже на этом остановиться…

            Геннадий Викторович, словно ничего не слышал.

- Эта белая полоса как жизнь многих людей – проходит время, и дела их рассеиваются.

- Мы, по-моему, говорим сейчас на разных языках, -  уже откровенно веселился Саня. – Белая полоса от самолета, наверное, удачное сравнение, но я не философ. Знаете, рад был бы поговорить, но, к сожалению, у меня нет на это времени. Выпустите меня, пожалуйста, из-под земли!

- Пусть самолет вернется.

- Да, да пусть самолет возвращается… А вы заметили, что я не получаю ответы на свои вопросы?

- Обратите внимание. Самолет возвращается, – он тряхнул Саню за плечо, привлекая его внимание.

В небе действительно опять появился маленький самолетик, летевший теперь по дуге и выбирая курс в сторону окна.

Саня нехотя проследил за его полетом, одновременно поглядывая на Геннадия Викторовича.

- И что с ним не так? Нам больше делать нечего, как стоять и наблюдать за летящим самолетом, – съязвил Саня.

- Разве на вас этот полет не производит благоприятного впечатления? – спросил Геннадий Викторович.

            На этот вопрос, Саня только и смог механически передвинуть глаза в его сторону.

            Между тем, самолет заметно снизил высоту и, подлетая, на глазах быстро увеличивался в размерах, так, что уже стало четко видно размах крыльев, хвостовое оперение и отсвечивающие на солнце лобовые стекла кабины пилота.

            С нарастающим гулом, крылатая машина недвусмысленно выбирала маршрут прямо на окно.

            Это уже становилось занятным.

- Вам Су-29 в полете так низко над городом приходилось когда-нибудь наблюдать? – спросил низкий густой бас.

            Саня в ответ только рассеяно покачал головой, теперь безотрывно всматриваясь в стремительно приближавшийся реактивный истребитель. Мало ли что может быть, думал Саня, наверное, пролетит над зданием.

            От его недвусмысленного направления полета, Сане сделалось уже не по себе, но присутствие рядом, спокойно стоящего Геннадия Викторовича обнадеживало.

            Самолет несся прямо в окно, но внезапно сбросив скорость, опрокинулся назад,  перевернулся, задрав нос вертикально, и свечей взмыл вверх, буквально над проезжей частью городской улицы. Машины завизжали тормозами, съезжая с проезжей части, пешеходы пугливо кинулись бежать кто куда. Грохот его двигателей заставил резонировать оконные стекла. Прямо за окном, вертикально поднималось громадное крылатое тело самолета. Набрав  высоту, истребитель, потерял скорость, повис в воздухе, свалился на бок и в падении, крутнувшись вокруг собственной оси, выровнялся горизонтально и стремительно ушел вдаль.

- Интересно, у пилота есть разрешение на полет в черте города? – осведомился Саня, стараясь делать лицо равнодушным и достойным.

            Геннадий Викторович сунул руки в карманы брюк, колыхнулся на ногах и пробасил:

- Да, он вообще с головой не дружит. Смотри, опять возвращается.

            И, правда, самолет, заходя по дуге, снова быстро увеличивался в размерах. Истребитель стремительно приближался с нарастающим гулом, казалось нацеленный прямо на окно. «Отвернет, - думал Саня. – В последний момент, уйдет вверх». Расстояние быстро сокращалось, а Су-29 даже чуть кивнул носом вниз. Рубеж отворота перейден! Реактивный рев завладел кабинетом.

            В мгновение, в Санином мозгу, борьба осознания опасности с правилами поведения в обществе, закончилась в пользу победы инстинкта самосохранения. Он отпрыгнул спиной к противоположной стене, одновременно постигая своим существом, как острый фюзеляж истребителя вламывается в окно прямо на него, обращая в сверкающие искры оконное стекло и ломая перегородки. Гул, детонация и грохот разлетавшихся стен ворвались в последнее мгновенье этого мира. Внезапный конец жизни Саня ощутил всем своим нутром уже в падении, в отчаянии сильно сомкнув глаза.

            Тишина и мрак. Почему еще рвется в конвульсиях сердце? Из-за чего боли нет? Или ее уже нет? И он – Саня не может открыть глаза, потому что ему жутко это сделать? «Смерть? Странно. Может быть, я уже лечу по тоннелю? Нет. По-моему я где-то лежу».

            Его судорожные мысли перебил неожиданный женский голос.

- Это нормально?

- Да, все в порядке, – ответил бас. - Что там?

            Саня открыл глаза и под углом вверх увидел Геннадия Викторовича, степенно беседовавшего с какой-то женщиной в лиловом платье. Он приподнялся на локте и тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение.

            Окна и стены на месте. Катастрофы нет! За целыми, как ни в чем не бывало, окнами голубое небо и тонкая белая полоска улетавшего вдаль самолета! Саня силился осмыслить происходящее. Он поднялся с пола, мотая головой и протирая глаза.

            Женщина что-то объясняла:

- Последний раз, она вылетела в район Коста-Рики, под предлогом взятия замеров грунта. Вместе с этим, нашла там местного пастуха. Внушила ему, что она инопланетянка и прилетела на эту планету только из-за него. Оделась соответственно.  Вступала с ним в половые контакты, неоднократно.

- Естественно она знала, что все раскроется. Судя по всему – это уже намеренное действие,  – пробасил Геннадий Викторович.

- Произошел захват желанием, – добавила женщина.

- Что же, пускай накапливает пресыщение. Проконтролируйте этот порог.

- Попробуем сделать возврат.

- Хорошо. Пусть выделят для меня маркеры.

            Женщина направилась к выходу, с нескрываемым любопытством глянув на Саню.

- Ну, теперь вы обязаны мне все объяснить! – прошипел тот, подойдя вплотную к Геннадию Викторовичу.

- Итак, мы глубоко под землей, - начал он невозмутимо. - А то, что ты видишь через эти окна, всего лишь проекция города – искусственно обработанная и визуально синтезированная. Хочешь, погода измениться и внезапно повалит снег или наступит лето? Выбирай.

            Саня немного походил взад и вперед по комнате, приходя в себя от испытанного только что шока, приводя в порядок собственные мысли и чувства. После этого он оперся руками на подоконник, призадумался и, озирая с высоты безмятежный город, произнес не без пафоса:

- Лучше пусть наступит весна. Внезапно. По взмаху моей руки.

- Ладно, пусть наступает.

            Глядя в окно Саня двинул своей рукой.

            Вначале с тротуаров исчезли опавшие листья, затем солнечный свет сделался более ярким и насыщенным. В несколько мгновений зазеленели деревья и на них, образовывалась и разрасталась молодая листва. Прохожие незаметно переменили свои тяжелые теплые одеяния на разноцветные футболки и легкие рубашки. Город наполнился полетами птиц.

            Это было не похоже на компьютерное видео или даже голографию. Саня специально пытался смотреть в окно под разными углами, чтобы попробовать уловить  искажения. Но результат был одинаков – словно он смотрел на настоящий вид за окном.

- Потрясающе! Хотя никто не доказал мне, что это правда.

- Тебе никто ничего не будет пытаться доказывать,- услышал он в ответ.

- Тогда, что же это?

- Это тебе не частное предприятие и не секретная государственная структура. К нам попадают без приглашения, и только те, кого мы отбираем сами. Все что ты можешь предположить – неверно, и тебе не с чем это сравнить. Однако ты можешь выслушать меня внимательно.

- Я долго этого добивался, между прочим.

            Они снова уселись напротив друг друга.

- Ты попал в иную цивилизацию о существовании, которой раньше даже не подозревал. Да и не мог случайно узнать, где либо.

- Вижу, вы говорите об этом совершенно серьезно, – вставил Саня, испытывая, реакцию собеседника.

Но тот невозмутимо продолжал:

- Наша цивилизация зародилась и вышла из старого, привычного для тебя, мира, на определенном этапе отделившись от него. Давно – очень давно. Но все это осталось в тайне и тайна эта сохраняется постоянно и ревностно. Таким образом, никто из людей, живущих там, - Геннадий Викторович указал пальцем вверх, - не подозревает о нашем существовании.

- Для этого вы закопались так глубоко? Где-то я читал нечто подобное или в фантастическом фильме или бульварном журнале, уже не помню.

- В таком секретном, технически оснащенном, подземном склепе, где люди отрешившись от мира, ради идеи, ведут скучнейший и противоестественный образ жизни, сами став заложниками своей идеи? – протянул задумчиво тот, а затем, оживившись, добавил. - Повторяю – тебе не с чем это сравнивать.

- Ну и что же здесь имеется еще? Я тут ознакомился с одной из ваших квартир – очень неплохо, замечу я вам. Я уже бродил по бесконечным коридорам и переходам – это довольно интересно и, безусловно, походит на подземный город. Как же я раньше не догадался?! Конечно, если видишь за окнами реальный город, трудно предположить, что находишься под землей. У вас имеются даже свои средства передвижения по этим подземным лабиринтам. Но смысл вашего существования, как я ни старался, еще не постиг. И еще, меня интересует наше местоположение. Если за окном всего лишь визуальный эффект, то где мы тогда находимся? Очевидно, где-то глубоко под лесом?

- Прямо под городом.

- Это правда? И над нами ходят люди? – спросил, удивляясь, Саня.

- Правда. Над нами находится город.

- Как же вы сообщаетесь с внешним миром?

- Очень просто. Выходим туда и заходим обратно, как только в этом появляется необходимость.

- И о вас никто даже не догадывается? Интересно. Разумеется, вы стараетесь держать это в секрете, но, знаете, как это бывает – если существует контакт с внешним миром, то существует вероятность раскрытия вашей тайны. Кто-то случайно подсмотрел, кто-то обратил внимание и сопоставил факты и тому подобное и в том же духе. Здесь я имею в виду только обычных людей и не говорю уже об ученых мужах или правительственных спецслужбах.

- Тебе не о чем беспокоиться.

- Действительно?

- Конечно.

            Саня встал и, разминаясь, походил по кабинету, рассматривая его обстановку. Геннадий Викторович тоже поднялся, глянул в окно и без всяких видимых действий исправил время года на осень.

- Да, дела… - произнес Саня протяжно и, поразмыслив, спросил. – Для чего же я вам понадобился? Какой вам толк от меня?

            Заметив, что на него смотрят молчаливо и внимательно, немного смутился от такого пристального взгляда и добавил:

- Знаете… не представляю, чем же я мог вас заинтересовать?

- Тебя смутит то, что я сейчас скажу. Ты никчемный человек. Все что ты можешь делать для нас ничтожно. А теперь ответь на вопрос: Нужен ли ты кому-нибудь там, в том привычном для тебя мире?

            Саня нахмурился от столь неожиданной оценки своей личности.

- Раз я такое для вас ничтожество, что я тогда вообще здесь делаю? – бросил он недовольно.

- Раз ты у нас появился, значит, ты нам необходим. Все-таки ответь на вопрос: Кому ты в мире нужен?

- По минимуму – матери и дочке. Вы так странно со мной говорите…

- Это и по максимуму тоже. Где твои высокие мечты и надежды? Где идеалы? В чем сейчас ты видишь свое будущее? Кем ты хотел быть и кто ты есть на самом деле?

- Наверное, подобное становление личности проходят все кому за тридцать.

- Это нормальное оправдание, дальше я процитирую твои слова, которые ты сказал однажды: «для безмозглого и тупого стада, у которого еда, сон и половые потребности – основа существования, а будущее ограничивается  задом впереди идущего товарища. Они тоже могут мечтать о своей жизненной великой роли, но этому вопреки, от них ожидают лишь только шкуру и мясо – как правило, в самом рассвете их жизненных сил. Стадо – послушно внимающее магической дудочке пастуха и страшащееся его длинного свирепого кнута». 

- Уже не помню, как я это говорил, но цитата получилась очень похожей.

- Скажи, ты видел в своей прежней жизни хоть какой-нибудь толк?

- «Прежней жизни»… Я, что назад уже не вернусь? – Саня испытывающе посмотрел на Геннадия Викторовича, но тот промолчал. - Что же, врать не стану – кроме самой жизни, что она когда-то началась и сейчас продолжается – никакого.

- С женой ты в разводе. У тебя есть дочь, но ты никак не можешь повлиять на ее воспитание из-за жены. Ты творческий человек, но твою бумажную работу в офисе творческой не назовешь и тебе она явно не нравилась.

- Другой ведь нету.

- И ты устал бороться с тем, что сильнее тебя. Хотя в свое время ты пробовал заняться бизнесом, но не как все – делая то, что всем разрешили делать, а по-своему, предварительно замыслив свое возможное предприятие с  творческой стороны. Ты подготовился и изложил свои мысли друзьям. Довольно оригинальный тип предпринимательской деятельности: создание юридического лица для дальнейшего открытия и обустройства, например, продуктового магазина под ключ.

- Ах, вы об этом. И это знаете?

- Да. Далее выбирается надежный хозяин магазина (как правило, малоимущие люди, но честные и преданные делу). Все права на магазин передаются этому хозяину с предварительным составлением договора о том, что в течение трех лет половина прибыли будет переводиться на счет  того самого юридического лица, открывшего этот магазин – то есть тебе и компании. Затем, каждый год, это бремя – денежных выплат, будет существенно уменьшаться, пока не превратится в ноль и хозяин, таким образом, станет полноправным его обладателем. Ты не боялся работы и риска. Маховик должен был закрутиться. В сжатые сроки, в разных городах, планировалось открыть целую сеть различных: магазинов, торговых баз, заправочных станций и  других всевозможных предприятий. Тогда тебе казалось, что нужно только поднапрячься, хорошенько потрудиться, как, наконец, придет финансовая независимость и признание собственной состоятельности. В твоем уме витал постепенный организованный захват денежных потоков центральной фирмой - своеобразный Клондайк. Причем всем хорошо: еще вчера бесцельно прозябающие, неимущие, но предприимчивые люди получают реальную возможность управлять собственным предприятием, посредством его постепенного выкупа. Действительно, неожиданно приходит добрый дядя и предлагает взять в управление готовое предприятие! Да они тебе обязаны в ноги поклониться! В саму же фирму из начальных маленьких денежных ручейков, постепенно потекла бы бескрайняя полноводная река. И всем хорошо: тебе хорошо, людям хорошо, стране хорошо. Нужно было только еще немного подумать и понять, что это схема может сработать для экономического захвата власти. Всего лишь вложить в схему несколько новых мыслей для модернизации дела! Ты и подумал и понял. Была такая схема?

- Верно… Была. Я не люблю об этом вспоминать.

- Конечно. Что же еще остается делать, если после бурного начала, ты остался без друзей и с долгом в сто восемьдесят семь тысяч рублей. Пришлось продать машину и занимать деньги.

- А все-таки классная была схема.

- В твоем случае – нерабочая, с самого начала.

- Это почему же?

- На своем поприще ты встретил бы мощное противодействие со стороны властей, со стороны криминала, ну и от своих недалеких друзей. Ты не смог бы это преодолеть. И еще одно тайное непреодолимое противодействие – мы бы не дали заняться тебе этим делом.

- Вы говорите о том, что участвовали в разрушении моего бизнеса? Вы это сейчас хотели мне сказать?!

- Не береди свои старые раны, Александр. Все что мы сделали, наблюдая за тобой, - только определили развитие ситуации с самого начала и до конца. Потом, просто ждали момент, когда корысть твоих недалеких компаньонов и бумажная волокита скроет в ежедневной, туманной суете твои великие, грандиозные перспективы и наступит банальная развязка.

- Вот как… Вы просто ожидали, хладнокровно наблюдая за мной… - Саня сделал паузу, вспоминая яркие подробности своего неудачного предприятия. - Смотрели все время со стороны…

- Нет. Расплатились с твоими кредиторами, которые было, собирались выбить с тебя немалые проценты.

- Вы хотите сказать, что…

- Говори со мной на «ты».

- Воспитание не позволяет.

- Придется научиться.

- Ладно… - ответил Саня, с напряжением выговаривая слова. - Ты хочешь сказать, что у меня перед вами имеется непокрытый долг? Теперь я должен возвратить положенную сумму или сделать для вас какое-либо дело, верно?

- Нет.

- Нет?!

- Ты находишься теперь в иной цивилизации. Мы вели тебя практически от рождения, а ты думаешь, что мы собираемся тобой манипулировать. У тебя нет долгов перед нами.

- Вели от рождения… Мне сложно осмыслить, где я внезапно очутился. До сей поры мои познания о мире заключались в том, что я учил в школе историю, читал какие-то книги, иногда думал, иногда рассуждал, по большей мере тщетно, потому что от этого ничего не происходило в моей жизни и не менялось… Совсем… И вот неожиданно я нахожусь уже глубоко под землей в другой цивилизации. На самом деле, получается, что мир не так уж и прост. Что же там, впереди, за таинственным занавесом?

- Подумай, реши для себя и ответь: ты остаешься с нами или уходишь.

- За мной, что, от рождения был установлен негласный надзор?

- Кое-когда это тебя даже спасало от больших неприятностей. А вот негласный надзор за тобой был установлен на предприятии, где ты трудился.

- В офисе, что ли?

- Да. Чрезмерные попытки администрации контролировать деятельность своих сотрудников.

- Интересно, каким же образом?

- На твоем рабочем месте стоит компьютер.

- Примерно понимаю – регистрируются все сайты, на которые я захожу, чем интересуюсь, что скачиваю; Вы об этом?

- Не только. Помнишь двоих таинственных ребят за одинокой дверью на первом этаже?

- А, типа службы безопасности. Помню. Они странные – то неразговорчивые, то веселые до упаду.

- Точно. Так вот, посредством обычных рабочих офисных компьютеров, служба безопасности предприятия регистрирует и прослушивает все разговоры сотрудников, кстати, в твоем кабинете тоже. Дальше – служебный сотовый телефон, корпоративный; Тебе его выдали сразу же при поступлении на должность?

- Через мой сотовый? А как же закон о сохранении информационной тайны?

            Саня достал сотовый телефон из кармана и посмотрел на него новым взглядом.

- Положи телефон на стол. Его необходимо будет вернуть.

            Саня так и сделал без сожаления.

- Я не буду сейчас тратить время на объяснение таких пустяков, как защита информационной тайны.

- Для чего им нужна такая слежка?

- Техника получения информации осуществляется различными путями. Она необходима, чтобы, например, воздействовать на ум и волю сотрудника – так называемые методы влияния.

- Промывание мозгов? – спросил Саня. – Но для чего мне их промывать-то? Работаю за зарплату, отнюдь, не самую высокую, самый обычный бумажный работник. Для чего на меня еще и влиять?

- Влияют не на тебя конкретно, а на предприятие в целом. Логика проста – лучше знать, чем не знать.

- Прослушивают всех? Для чего?

- Ну, во-первых – дань моде. Во-вторых, владея конфиденциальной информацией, можно подобрать ключи к сознанию сотрудников и обеспечить спокойствие руководству. По крайней мере, так думает ваш генеральный директор – это его инициатива. Кстати, служба безопасности думает о себе больше, нежели стоит того на самом деле. Только информацию не прослушивают – ее анализируют; получают данные из разных источников  и подвергают обработке.

- Охренеть. И меня так же процеживали день за днем?

- Крайне неэффективно.

- Именно поэтому я еще там работаю.

- Уже нет.

- Понял – здешний анализ намного круче.

- Сделай выбор.

- Какой?

- Либо ты остаешься с нами, и перед тобой откроется возможность жить свободно в новом для тебя обществе, либо ты говоришь «нет» и тебя возвратят в привычную для тебя жизнь.

- Меня просто отсюда отпустят?

- Даже вернут на прежнее место работы.

- Это правда?

- Да. Это настолько верно, что ты даже забудешь о нашем существовании – словно ничего и не было.

- Мне сотрут память?

- Уберут всю информацию о пребывании здесь и исправят логические связи. Воспоминания о времени проведенном у нас заполнят другие галереи образов и иные события. Ты забудешь обо всем.

- Мне случайно голову не будут пробивать электрошоком? Ну, там, знаете – вся моя голова в паутине электрических разрядов, глаза навыкате и вы вещаете басом из темноты: - сейчас я сосчитаю до десяти и при цифре десять, ты о нас забудешь – навсегда.

            Геннадий Викторович несколько скривил губы, сдерживая невольную улыбку и, Саня тут же отметил, что здесь есть место чувствам.

- Воображение великолепное. Но процедура другая. И это обязательное условие для выхода отсюда назад.

- Мне не нравиться любая подобная процедура. Но с прежней работы меня все равно уволили… - рассудил Саня. - А что же ожидает меня на новом месте?

- Перемена жизни.

- Что это значит?

- Ты сейчас не знаешь, не умеешь, не можешь понимать и не в состоянии учиться. Тебе понадобиться начальная подготовка. Чтобы было понятнее – это первичный уровень для входа.

- Типа посвящения в тайный орден, что ли?

- Не ассоциируй это со своими прошлыми знаниями и опытом. Не получится. Однако здесь не будут тебя разуверять, ни заставлять верить, ни нянчиться с тобой – учитывая твое прошлое существование. Учти – не мы должны к тебе спуститься, а ты обязан к нам подняться.

- Опять «обязан», «должен», «прилагая все силы» и так далее – знакомая песня…

- Знания и сила будут. При этом не занимайся словоблудием, здесь придают очень большое значение словам. Теперь мне нужно услышать твой ответ: ты остаешься или возвращаешься?

- Не знаю, кто бы смог сразу же ответить утвердительно на такое странное предложение. Но, но… с другой стороны, мое существование там – определено до самой смерти и, честно говоря, оно мне не нравится. По опыту, думаю, что при любом раскладе той жизни, даже если бы мне очень повезло или случилось чудо – я уже не буду счастлив никогда. Здесь же для меня все необычно и все тайна, но честно говоря, это меня и притягивает. Мне кажется, что я столкнулся с чем-то весьма интересным и необычным. Может быть, во мне проснулся дух авантюризма, не знаю, не могу сказать об этом уверенно, но у меня появилось желание здесь остаться. Только у меня есть условия.

- Какие?

- Если на каком либо этапе я не захочу оставаться в вашей системе – меня вернут обратно? – спросил Саня со значением, ожидая ответ.

            Геннадий Викторович утвердительно кивнул головой и ответил:

- По окончании любого этапа, если ты настойчиво захочешь вернуться, тебя вернут обратно. Еще что-нибудь?

- Да. У меня есть мать и дочь. Находясь здесь, смогу ли я им помогать?

- Сможешь.

- Для меня это важно.

- Если я говорю – сможешь, значит сможешь. Что еще?

- И если я не захочу оставаться в вашей системе, меня отправят обратно, как бы сказать, ну, в тот мир, из которого я взят – без ущерба для моей жизни. Это верно?

- Верно. Удалят информацию о нашем существовании и водворят обратно.

- Можно подумать?

- До завтра.

- Попробую.

 

 

 

Глава 11

 

            Выходя из кабинета, Саня увидел сидящую на диване Эмму.

- Побеседовали? – спросила она поднимаясь.

- Геннадий Викторович сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться, – ответил он не без пафоса.

- Замечательно! – на тех же нотах парировала Эмма.

- Поживем – увидим, – заключил Саня. – А ты чего тут ожидаешь? Своей очереди на прием?

- Проводить тебя до квартиры, а то еще заблудишься в наших лабиринтах, – отрезала она и пошла к выходу, не дожидаясь ответа.

- У меня же есть этот, как его – проводник, - сказал Саня, нагнав ее.

- Желаешь ходить по «компасу»? – усмехнулась она.

- Ладно, пойдем вместе.

            Эмма шла чуть впереди.

- А кем ты здесь работаешь, Эмма?

- Я, твой помощник на пороге неведомого, произнесла она загадочно.

- Ну, тогда все не так уж безнадежно, – заметил Саня, - если у меня есть такой помощник как ты. Девушка прекрасная и умная, словно принцесса из сказки.

            В ответ на это славословие Эмма усмехнулась и ответила:

- Тебе нужно помнить, что я исполняю свою работу.

- Какие же в ней имеются пункты для обязательного исполнения?

- В мою работу не входит предоставление сексуальных услуг, если ты об этом.

- Понятно. А у тебя есть мужчина? – спросил Саня. - Хотя у таких красоток, как ты, просто обязан быть мужчина; какой-нибудь герой-любовник.

- У меня нет мужчины.

- Что ж так плохо?

            Эмма остановилась и, посмотрев на него многозначительно,  выговорила:

- Подумать только, еще недавно этот мужчина добивался расположения некой женщины по имени Наталья, а сейчас беззастенчиво пытается заигрывать со мной! – при этом она назидательно блеснула глазами.

            Саня отвел взгляд в сторону. Настроение переменилось.

- А что, ты совсем не живая, что ли? – произнес он.

- Как ты догадался.

- И что тут такого? Я свободный человек, между прочим, если ты внимательно читала мое досье.

- Что-то из твоей жизни мне известно.

- Представляю, что ты могла бы обо мне порассказать!

- Ничего, чтобы меня могло шокировать в мужчинах.

- Да? И на том спасибо.

- Не за что.

            Эмма пошла дальше. Саня, остановился, посмотрел ей в след и догнал ее скорым шагом.

- Эмма, я так понимаю, что у меня сегодня уже нет ни каких дел.

- Нет.

- Тогда, зачем мне, сидеть безвылазно в своей квартире? В смысле, ты сейчас занята?

- Свободна.

- Может, ты проведешь со мной что-то типа экскурсии, поэтому подземному лабиринту? Ну, чтобы я лучше начал здесь ориентироваться. А то я, куда только не тыкнусь, везде сплошное: «Тебе туда нельзя!»

            Девушка на мгновенье задумалась.

- Можно. Пошли.

            Они гуляли по длинным переходам, коридорам, различным своеобразным улицам и галереям. Все время этой прогулки Саня ощущал себя маленьким ребенком первый раз попавшим в городской луна-парк.

            Устройство этого подземного здания оказывалось сложным и многофункциональным.

            Обнаружилось, что электроэнергия здесь не зависит от города. Вырабатывается она специальными устройствами, в определенный период подкачивающими ее запас от центра к периферии в, но каждый сектор, блок и уровень, при этом, действует многоступенчато и автономно.

            Вся эта занимательная экскурсия на Саню произвела большое впечатление. Множество диковинных вещей, их необычная загадочная реальность, среди которой он присутствовал еще только чуть-чуть, но уже в качестве не чужого человека, подстегивало его воображение и обещало любопытную будущность впереди.

- Это тебе должно быть интересно, – сказала Эмма, когда они пошли высокой стеклянной галереей, освещенной ярким солнечным светом.

            За стеклом, кругом, простирался фантастический природный пейзаж. Могучие горы, покрытые дремучими хвойными лесами со звериными тропами на разноцветных цветочных полянах, постепенно нисходили к зеленеющей долине. Внизу, наталкиваясь поворотами на облизанные скалы и большие округлые валуны, струилась прозрачной водой горная река, журча между темными, окатанными камнями. Справа, она стремительно обрушивалась с каменной ложбины, многометровым белым столбом водопада, падая вниз, заставляла бурлить небольшую округлую заводь. В лазурном небе, с легкими белоснежными облаками, летали птицы, снижаясь в глиссадах к кронам могучих деревьев. Слева, на поляне, лежало стадо: олени с большими ветвистыми рогами и их самки – лани. На уступ скалы, вышел седой косматый тур с закрученными дугой до самой спины рогами; взирая сверху на пасущееся внизу собственное племя. Речку вброд переходила семья кабанов. А в дали от всех, вышли из чащи леса и неспешно брели по горной звериной тропе белые как снег единороги.

- Это ведь нереальный мир? – спросил Саня.

- Да, - подтвердила Эмма, - нереальный.

            Идя, таким образом, за стеклянной галереей и рассматривая живописные природные ландшафты, Саня поразился созданному эффекту полного присутствия в этом райском уголке. Все эти звуки – голоса животных и птиц; вдобавок ко всему, ласковый бодрящий ветерок, то обволакивающий, то пропадавший на время, приносил несравненные запахи, диковинных окрестных цветов, которые здесь росли в превеликом множестве.

            Галерея закончилась. Они прошли несколько комнат, в каждой из которых перед ними, открывались своеобразные массивные двери. За последней из них, взору предстала широкая природная панорама. Они вышли на альпийскую горную поляну, покрытую густой зеленой травой, а впереди возвышался пихтовый лес. Округа была наполнена звуками насекомых и пением птиц. Вверху светило солнце и медленно плыли редкие облака, а ветер обдувал приятной свежестью.

            Саня осмотрелся вокруг, ступая ногами по натоптанной тропе, и посмотрел на Эмму.

- Великолепно сработано. Просто удивительно – все выглядит как настоящее – у меня нет слов.

- Здесь все настоящее, за исключением неба, солнца и облаков, – доложила Эмма.

- В смысле? Что, и лес и все это пространство вдалеке тоже? – Саня указал влево, через зеленую поляну уходящую далеко вперед и затем опускавшуюся вниз.

- Пошли, – предложила Эмма, потянув его за руку, - Вперед по этой тропе.

- И деревья – не проекция или не пластмассовые, например, а настоящие? – недоумевал Саня.

- Да, настоящее все, – подтвердила Эмма.

- Эмма, мы просто с тобой внезапно попали на горный лесной простор!

            Они пошли по тропе в сторону леса.

- Правильно, мы и идем сейчас в лес. Тут много чего есть: и леса и поля – пшеницей засеянные и другими злаками, но это там дальше. Еще реки, озера – в общем, много всего.

- Эмма, я не хотел бы тебя расстраивать, но изначально мы находились под землей. Вверх мы еще не поднимались, и еще, мы находимся под городом, кажется. Это я говорю к тому, чтобы ты не утратила логическую цепь своего рассказа.

- А мы и находимся под землей, – подтвердила Эмма.

            В разговоре наступила пауза, так как Саня, разглядывая все вокруг, старался высмотреть какой-нибудь подвох, и не смог ничего найти.

- Солнце и облака не настоящие, - пожала плечами Эмма, - здесь дует искусственный ветер, и идут искусственные дожди.

- Слушай, если я, сейчас, пойду прямо, то через некоторое время упрусь в закамуфлированную стену.

- Долго придется идти, чтобы упереться.

- Как долго?

- Смотря, как быстро будешь идти – часа два с половиной. Здесь местность пересеченная – где-то нужно подниматься вверх на кручу, где-то идти вниз по отлогому склону.

- Давай здесь побродим, – предложил Саня. – Я хочу посмотреть.

- Давай, только недалеко, а то скоро начнет темнеть.

- Тут наступает ночь?

- Ну да, точно так же как и на земле.

            Следуя по тропинке, они вошли в пихтовый лес, усыпанный слоем высохшей хвои. Деревья стояли довольно плотно друг к другу, закрывая раскидистыми кронами солнечный свет, так, что он проникал сюда немногими косыми лучами, только в редких просветах. Лес был наполнен звуками птиц и хвойным ароматом.

            Тропа постоянно виляла, огибая холмы и неровности местного ландшафта. Приходилось идти, то круто вверх, то преодолевать довольно глубокие каменистые балки. Справа от тропы окрестность начала подниматься круто вверх – лестницей обрывистых зеленеющих скал, а слева – опускалась книзу. Обзор по обеим сторонам тропы был небольшой из-за строя высоких деревьев.

            Путешественники вышли к небольшому звонкому горному ручью. Он струился из скалистой расщелины миниатюрными водопадами, огибая торчащие серые камни-валуны, кое-где покрытые зеленым мохнатым мхом.

- О, посмотри сюда! – Саня увидел у перехода через ручей звериные следы – Кто это?

- Это проходили кабаны, а вон там косули. Там, дальше, вверх по ручью, есть солончак, куда приходят звери лизать соль. И если подобраться к тому месту очень тихо, то можно увидеть ланей и оленей.

- А какие звери еще тут есть?

- Разные: от мышей до медведей.

- Тут что, запросто медведи ходят?!

- Здесь они не опасны. Вон посмотри туда, - Эмма показала в гущу пихтового леса. - Видишь, там между деревьями идут три косули?

            Саня начал присматриваться и искать глазами, но ничего не замечал.

- Да куда же ты смотришь! – Эмма схватила его голову руками и повернула в нужном направлении. - Теперь видишь? Сейчас через тропу будут переходить.

Только теперь, когда животные почти вышли к тропинке, Саня наконец-то разглядел их среди деревьев, метрах в тридцати от себя. Они шли не торопясь, поодаль друг от друга и выйдя на тропу, остановились, прислушиваясь и вертя своими рогатыми головками. Постояв некоторое время на тропе, они двинулись дальше и скрылись в лесной чаще.

- Какие красивые рогатые существа. Они смотрели на нас и не испугались, не убежали.

- Они вообще здесь не пуганные, потому и не бояться нас. Тут за ними никто не гоняется и не стреляет в них, вот они и ходят спокойно, особенно не обращая ни на кого внимания.

            За бугром послышались какие-то неясные мужские голоса. Они приближались. Саня насторожился.

- А это еще кто?

- Научные работники, так сказать, – ответила Эмма. – Они проводят здесь исследовательскую работу.

            На пригорке показались трое рослых мужиков, и уверенно следуя друг за другом, подошли к Эмме с Саней.

- Привет, друзья! – обратился к ним подошедший первым белобрысый, переводя дыхание, - А вы здесь, почему без костюмов гуляете?

            За ним подошли и остальные – все одетые в светлые, разного покроя и назначения облегающие комбинезоны с уложенными особым способом капюшонами.

- А, у нас есть разрешение, – ответила Эмма.

- Это я к тому, чтобы после вас, нам здесь базовые процессы исправлять не пришлось.

- Вы все над пшеницей трудитесь? – спросила Эмма.

- Уже долго, – подтвердил, согласно кивая, кучерявый усатый мужик.

- Что же вы через северный порт не вышли? – удивилась Эмма.

- Пройтись захотелось. Тебе, Эмма, хорошо, а нам иногда хочется делать нелогичные поступки.

            Завязался малозначительный разговор, после которого мужики пошли по тропе на выход.

            Белобрысый крикнул вдогонку:

- Эмма, скоро дождь должен пойти, вы не долго гуляйте, а то промокните. Смотрите, уже тучи собираются!

- Хорошо, – ответила она и пошла следом за Саней. 

            И, правда, через некоторое время, ветер подул сильнее порывами и по небу поплыли темные рваные облака.

- Что, правда дождь пойдет? – спросил Саня.

- Да, разгуливать не придется, но все-таки это лучше, чем сидеть в квартире, – заключила Эмма. - Давай лучше сходим на обрывистый отлог, там живописная панорама. Успеем до дождя.

- А где это?

- Здесь недалеко.

            Через несколько минут, они вышли на голый обрывистый выступ. С него открылась удивительная, захватывающая дух панорама роскошного природного пейзажа. Изогнутая горными вершинами линия горизонта виднелась на огромном расстоянии. С высоты птичьего полета, простерлась вдаль широкая равнина и ее окрестности, поделенная квадратами созревающих пшеничных злаков, окаймленная по кругу цепью лесистых возвышенностей. Справа, виднелась часть озера, еще блестевшего под солнечными лучами, скрываясь другой своей частью за рельефным горным выступом.

            Солнечные лучи еще бросали свой редкий свет на пшеничные поля, но становилось пасмурно, и ветер усиливался. По небу, от противолежащих горных вершин, плыли темные рваные тучи. Наконец, стало пасмурно, и редкие созревшие капли дождя, простучав по земле, прекратились, как предвестники грядущего ливня. Внезапно в середину поля вонзилась молния, и грянул раскатистый гром.

Путники поспешили вернуться назад.

Обратный путь пришлось преодолевать скорым шагом. И то, сильный ливень, зашумевший за спиной туристов, все-таки нагнал их у самого выхода из этого рукотворного заповедника. Они промокли, забегая под навес в предупредительно открывшиеся входные двери.

С промокших волос Эммы дождь стекал каплями, но таким образом, испорченная прическа не вредила ее облику, сделав его только оригинальным. Голос, подобный Мэру, остановил их и отправил в специальные комнаты, где им пришлось пройти процедуру сушки, подобную той, которую Саня уже проходил в ванной комнате. Обратным путем они шли уже сухими, поддерживая беспредметный разговор о чем-нибудь.

- Я тут подумал, - сказал Саня, возвращая разговор к подземному заповеднику. - Этот купол – изображающий горизонт и небо, он огромный – без поддерживающих его колонн и прочего… Целая огромная конструкция нависает над этим подземным заповедником.

- Не обвалиться ли? – усмехнулась Эмма.

- По-моему, законный вопрос… Потому что, если обвалится, наверное, целый город уйдет под землю.

- Не обвалится. За это можешь быть совершенно спокоен.

- Хотелось бы надеяться на это.

- Так уж сделано, что не обвалиться. Даже при землетрясении или тектонических сдвигах…

- Да ну, прямо там, – не поверил Саня. – Представляю, сколько понадобилось труда и времени, чтобы вынуть отсюда столько грунта.

- Это все делается много быстрее, чем ты можешь себе даже представить.

- С тех пор как я попал сюда, я только и занимаюсь тем, что не могу себе представить...

- Наверное, это не просто, однако люди привыкают очень быстро.

- Люди привыкают ко всему. Я уже не спрашиваю – для чего этот заповедник.

- Это необходимо для осуществления научной деятельности. За оборотом жизни в заповеднике наблюдают миллионы различных приборов, анализируют информацию, классифицируют и так далее. Проводят опыты.

- Но для чего?

- Для будущего. Всегда лучше знать, чем не знать.

- Отличный ответ, Эмма, ничего не понял, но ладно. Еще вопрос: Что тут светит вместо Солнца так ярко?

- Солнце.

- ???

- Свет самого Солнца передается сюда по специальным каналам. Если начну объяснять – понять будет очень сложно.

- Что я совсем, что ли деревянный?

- Сейчас еще сложно… Не торопись – все в свое время. Не забивай себе голову разными пустяками. Лучше сосредоточь свое внимание на главном – ты ведь еще не дал своего утвердительного ответа.

- Еще нет, но я думаю об этом. Слушай, Эмма, а как ты попала сюда? Может быть, тоже, как и я – жила, жила и внезапно очутилась здесь?

- Со мной все проще – я местная.

            Они незаметно для себя подошли к дверям квартиры.

- Что же мне теперь делать?

- Отдыхать и набираться сил для завтрашнего дня. Если в чем-то будут затруднения – Мэр поможет. А мне пора – необходимо сейчас вернуться к другим своим обязанностям.

- Что же со мной будет завтра?

- Завтра узнаешь.

* * *

            Бесцельно прохаживаясь по комнате, Саня жадно закурил, выпустив большой клуб табачного дыма.

- Пепельницу возьми, – послышался укоризненный голос Мэра.

- Где она? – спросил небрежно Саня.

- На кухне.

- А сам принести не можешь?

- Ленивый что ли?

- Уставший. В отличие от тебя.

            Саня поплелся за пепельницей. Голос увязался следом.

- Что же ты такого делал сегодня, чтобы устать? Целый день болтался по территории?

- Это ты болтаешь очень много, смотри, а то глюкнешь ненароком и зависнет твоя программа.

            Саня, взял пепельницу и, вернувшись в комнату, довольный собой блаженно развалился в кресле. Чтобы поставить пепельницу на столик, он машинально отодвинул лежащий там журнал в одноцветной серой обложке. Он взял его и пролистал несколько страниц. Они оказались белыми и совершенно пустыми. Саня не понял и полистал страницы еще раз – результат оказался тот же самый.

- Надо сказать, очень содержательный журнал.

- Хочешь почитать? – отозвался Мэр.

- Уже прочитал, - ответил равнодушно Саня, небрежно отбросив журнал на столик.

- Хочешь узнать для себя что-то новое – например, об искусстве? – не унимался Мэр.

- Даже не знаю – так ради отдыха.

- Открой журнал, – попросил голос.

            Саня открыл его, где-то посередине и обнаружил листы заполненными текстом и иллюстрациями в очень благородном оформлении.

            Действительно, на страницах журнала речь шла об искусстве; оказывалось, что речь шла об искусстве разных стран.

- Компьютер – встроенный в журнал, - объяснил Саня технологическую загадку этого устройства Мэру, пристально рассматривая тонкие лощеные листы.

            Мэр промолчал. Тогда Саня продолжил:

- Мне кажется, что в этом журнале можно прочитать все что угодно.

- Все что для тебя окажется интересным, – поправил голос.

- И как же его можно переключать с темы на тему?

- Скажи, что ты хотел бы прочитать или открой каталог на первой странице.

- Ну, не знаю, например, о технике, – сказал Саня.

            Содержание журнала тут же изменилось – на страницах появились технические статьи по разнообразной тематике, иллюстрированные: фото, схемами и рисунками.

            Саня открыл первую страницу и перешел к разглядыванию каталога. Ему показалось, что здесь была обозначена тематика практически всех технических направлений.

- И что дальше? - удивился Саня. – Здесь, в оглавлении, не обозначены номера страниц; где искать статью в журнале?

- Ничего не надо искать, просто скажи или укажи на необходимую статью, и все, – ответил Мэр.

            Саня так и сделал, увидев близкую для себя тему – о компьютерах и провел пальцем по выбранной строке; раскрылось множество подпунктов, в которых, оказалось, легко запутаться и заблудиться. Судя по этому оглавлению, получалось, что к теме компьютеров принадлежат материалы на первый взгляд никак не связанные с данным вопросом. Ну, если в подпунктах знакомые аббревиатуры и слова: ЦВМ, ЭВМ, ПВМ, бит, байт, архитектура, логика, системы счисления, теории операторов и т.д., для Сани, еще соотносились с данной темой, то слова: теории цифровых аналогий, генезис – квадрат-круг, доктрины тайной цепи возвращения, парадигмы света и т.д. – привели его в некоторое недоумение. Пролистав журнал поверхностно, он не стал вникать в замысловатые теории и выкладки с множеством загадочных чисел, букв, символов, формул, иллюстраций и таблиц, которые ему показались скучными для домашнего времяпровождения.

            Встав с кресла и удобно развалившись на диване, для дальнейшего просмотра журнала, Саня оставил скучные технические темы и взялся просматривать мир искусства. Листая журнал наугад, он остановил взгляд на готическом или «стрельчатом» стиле в архитектуре. Но после первых предложений, о том, чем является готический стиль в архитектуре на самом деле и т.д., он стал больше обращать внимание на иллюстрации и фотографии, перелистывая страницы, и заинтересовался фотографией собора, как было указано в сноске – Собор в Реймсе, Франция. На фото был запечатлен ажурный фасад здания с двумя эффектными высокими башнями.

            Рассматривая собор, Саня машинально забарабанил пальцами по фотографии. В какой-то момент ему показалось, что контуры собора отобразились рельефнее, а само фото стало напоминать вырезанное окно в листе бумаги, через которое был бы виден с определенного расстояния настоящий собор. Тогда он осторожно провел пальцем по фото и к его удивлению готический собор неспешно повернулся и показал в фото-окне другую свою великолепную сторону. Саню это очень заинтриговало, и он взялся рассматривать лист с фотографией под разными углами. Во время этих манипуляций Реймский собор объемно восстал из фотографии, сохраняя прежний масштаб. На журнальном листе возвышался, миниатюрный, готический собор, потрясая Санино воображение, своим изысканным изяществом.

            Маленький собор виделся таким материальным, что казался хрупким. Поддавшись этой иллюзии, Саня со всей необходимой осторожностью пронес журнал от дивана и расположил его на столе, вращая его и созерцая это игрушечное великолепие. Ему пришлось всматриваться в мелкие детали этой каменной скульптуры, что при таком масштабе оказалось затруднительным. Собор самостоятельно увеличился в масштабе, заняв собой целый журнальный лист. Конечно, таким образом рассматривать его оказалось гораздо легче.

            Разглядев большинство мелких деталей, и отдав должное их красоте, Саня уже переходил ко второму этапу, отдавая должное древнему любопытству человека – потрогать собор руками. Он уже протянул палец, чтобы дотронутся до крыши, но был невольно остановлен голосом Мэра:

- Я, конечно, извиняюсь, но у тебя сейчас такой потешный вид…

            Саня быстро отдернул руку от крыши собора и негодующе глянул в сторону источника голоса.

- Ну и что! – бросил он, манерно став возле стола.

- Попутное замечание…

            Саня не дал ему договорить, все еще чувствуя его ироничную струну, резко захлопнул раскрытый журнал с водруженным на нем собором и, кинув его на журнальный столик, выговорил:

- Кажется, я у себя дома нахожусь – как мне объяснили. И я первый раз вижу такую наглую прислугу, чтобы доставала меня в моей собственной квартире!

- А ты вообще первый раз видишь прислугу, особенно такую… - парировал этот выпад Мэр.

            Саня на мгновение осекся, поджав в напряжении губы, затем придумал, что сказать в ответ:

- Знаешь, ты, кажется у нас неодушевленный, в чем я теперь очень сомневаюсь – так вести себя по отношению ко мне совершенно непрофессионально… И мне не нужна прислуга, которая лезет в хозяйские дела! Я тебя уволю сегодня же!

- Да, да, да – размечтался.

- Да, и тебя понизят в должности – переведут наблюдать за объектом, где-нибудь с пыльного чердака в окно. – Саню это даже развеселило.

- А кто же за тобой здесь присматривать будет? Или ты думаешь, что сможешь за продуктами ходить в соседний магазин?

- Да уж еду сумею приготовить как-нибудь – я тебе не неженка какой-нибудь, сам все умею делать.

- Ну да, жизнь научила; только на чем ты будешь себе готовить и из чего интересно? Здесь нет ни газовых, ни электрических плит и микроволновок тоже.

- Просто, повара через стенку еду подают, да?

- Какие там повара, Саша, через какую стенку, – возмутился голос.

- Дурак ты, Мэр, – огрызнулся Саня, внезапно ощутив приступ меланхолии. - Не доставай меня!

            Мэр замолчал. Саня сел в кресло и заложив ногу за ногу, задумался.

            Голос нарушил молчание и сказал без иронии:

- Я не могу тебе сочувствовать или врать, делая вид, что сопереживаю. Я всего лишь хотел, чтобы тебе здесь не было скучно. Тебе что, больше нравилось бы, чтобы я только и говорил: «мерси… пожалуйста… кушать подано…». Ты желаешь, чтобы я так себя вел?

- Нет, просто немного уважения и все будет нормально.

- Хорошо, больше не буду иронизировать по твоему поводу, – сказал голос серьезно. - А ты не будешь меня обзывать. Договорились?

- Принято, – нехотя согласился Саня. - А что еще может этот журнал?

- Что еще? Это всего лишь один из видов удобного вместилища систематизированной информации. Ты можешь почитать, увидеть наглядно все по интересующей тебя тематике.

- А что-нибудь легкое или развлекательное тут есть? Просто спать еще рано, да и если честно – нагружать свои мозги уже неохота. Дома, например, в это время я смотрел телевизор.

- Каждый день смотрел на излучающий экран? В этот идеологический конструктор?

- А что еще делать?

- В этой комнате тоже есть нечто подобное. Вон на противоположной стене.

- Где это? – не понял Саня, ничего подобного на стене не наблюдая.

- Сейчас включу, – отозвался Мэр. – А что ты хотел бы увидеть?

- Включи что-нибудь.

            На стене, словно из воздуха образовался большой темно-фиолетовый экран, на котором проявилось изображение ночного города, светившегося электрическими огнями. Затем, вид переменился и на экране возник Санин одноэтажный коммунальный дом – его последнее местожительства. Доносящиеся обыденные звуки и изображение на экране, превосходили все ожидания. Создавалось впечатление, что просто находишься рядом.

- Эффект полного присутствия, – заметил Саня, разглядывая знакомое место. - Впечатляет. Ладно, понял…

            Изображение сменилось на расцвеченную широкую площадь с Театром Драмы и от нее отправилось по главной улице, проплывая над проезжей частью. Замелькали витрины магазинов, вывески кафе, люди, машины. Вдруг, изображение повело немного в сторону, и в экран въехала ослепившая фарами легковая машина. Саня машинально отпрянул в сторону, но в следующий момент осознал свою ошибку.

- Это, что, прикол такой, да? – наморщился Саня.

- Демонстрация возможностей, - ответил Мэр.

- Как в стерео кинотеатре, только гораздо реальнее, – констатировал Саня.

            Картинка сменилась на буклетные виды существующих чудес света, как то: собор Василия Блаженного в Москве, комплекс пирамид в Египте, Большой Каньон в Америке.

- Мэр, что же здесь еще можно посмотреть?

- Разное. Есть каталог, из которого ты сам можешь выбрать все что угодно. Только многие направления для тебя закрыты.

- Начинается! Наверное, как всегда – самое интересное.

            Вдвоем с Мэром они перебрали в каталоге множество каналов, тем и направлений, но Саню ничто не смогло заинтересовать, чтобы он смог остановиться в своем выборе. Случайно перешли к прогнозу погоды на завтра, про который Мэр уверял, что он очень точен.

- Вот так все и заканчивается, – пробормотал Саня.

- Что заканчивается? – не понял Мэр.

- Прогнозом погоды заканчивается, – пояснил Саня.

- Почему тебе все время приходят на ум такие унылые мысли? Что за фатальность?

- Поживи жизнь в моей шкуре, тогда посмотрим, какие унылые мысли тебе на ум придут.

- Ты что, неудачник что ли? – искренне удивился голос.

- Ты опять за свое! Мы же с тобой договаривались, Мэр!

- Я просто уточняю…

- Зачем тебе это знать? Что ты меня исследуешь что ли? Мне не хочется вообще говорить на эту тему, – отрезал Саня и закурил сигарету.

            После непродолжительного перерыва в общении Саня спросил:

- Послушай, Мэр, а почему здесь нет рекламы каких-нибудь товаров?

- А зачем ей здесь быть? – не понял голос.

- Что свое барахло здесь уже никто не рекламирует?

- Здесь хамством не занимаются, – ответил голос.

- Серьезно? Ну, а все-таки, если мне что-нибудь понадобится?

- Просто скажи об этом или укажи, хотя бы по каталогу любые вещи – все, что тебе будет нужно.

- А если у меня нет денег?

- Деньги не нужны – просто скажи – нужно это или это, и все.

- Что уже, при коммунизме живете? – от каждого по способностям, каждому по потребностям.

- Просто здесь энергетическая составляющая много превышает уровень потребления.

- А-а.

- Слушай, думаю, это для тебя будет любопытно…

- Что?

- Знакомства.

- В смысле? – оживился Саня.

- Смотри на экран, я покажу, – ответил Мэр и добавил. – Тебя интересуют мужчины или женщины?

- А что, тут бывает, что мужики мужиками интересуется?

            Мэр замолчал, словно обдумывал Санину реплику и ответил:

- Интимных однополых отношений здесь нет. Может быть я не прав, но я допустил, что ты задал вопрос именно в этом смысле.

- Ну, я же не знаю, как у вас обстоят дела в этом отношении.

- Здесь: секса нет, порнографии нет, извращений нет. Эти компоненты относятся к классу биологического оружия. Ты об этом не знал, потому что тебе еще это не объясняли.

- Нет еще, – согласился Саня, растерявшись от столь жесткой формулировки. - Я не понял, а как же вы здесь вообще тогда живете? В смысле, половое удовлетворение, деторождение, если природа зовет и все такое…

- Саша, это же высшее состояние отношений между мужчиной и женщиной, заключаемое в союз – иной уровень жизни. Извини, но не мое дело объяснять тебе все это. Постепенно ты узнаешь обо всем, а сейчас посмотри, как у нас люди между собой могут знакомиться.

- Давай Мэр посмотрим, но имей в виду, что меня интересуют все-таки женщины!

            Саня уставился на экран, предполагая, что там сейчас появится каталог с женскими фото и некоторыми данными, но экран пропал так же внезапно, как и появился.

- Что я тут делаю? – услышал он женский голос справа от себя.

            Справа в комнате появилась симпатичная шатенка лет двадцати восьми, тридцати в элегантном черном платье с белыми полосами. Она прошлась по комнате, как бы оценивая обстановку и вопросительно глянула на озадаченного Саню.

- Откуда вы появились? – спросил ее Саня.

            Вопреки его ожиданиям, шатенка обратилась к Мэру:

- Мэр, зачем ты это сделал?

- Показываю возможности. Тебе трудно, что ли…

- И о чем нам говорить?.. Он же новый человек! Светлане это бы не понравилось.

- Причем здесь Светлана? Просто введи его в курс дела и все.

- Ладно... Хотя у него еще нет разрешения.

            Ошарашенному Сане, однако, не понравилось некое пренебрежительное отношение этой шатенки, и он обратился к ней:

- Послушайте, я не собирался с вами знакомиться, если вы об этом; я даже не совсем понял, как вы вообще здесь возникли.

- Это у нее претензии ко мне, а не к тебе, – вставил Мэр.

- Тебя зовут Александром, - обратилась шатенка к Сане, меняя свой тон на благожелательный. - Меня зовут Светланой.

- Очень приятно, Светлана, – ответил Саня, не понимая как себя вести в данной ситуации.

            Она продолжила:

- А мы что, так и будем стоять?

- В смысле? А-а, присаживайся, Светлана, – сказал Саня, указывая на стул, вплотную придвинутый к столу.

- Я не могу этого сделать самостоятельно, – ответила Светлана, указывая на стул.

- Почему? А, пардон, - спохватился Саня и, обойдя шатенку, услужливо выдвинул стул из-за стола. - Прошу, присаживайтесь. Э-э, то есть, присаживайся.

            Про себя он заметил: «королева, блин!»

            Светлана села на стул и жестом пригласила Саню сесть против нее.

- Я не Светлана, - начала диалог шатенка обескураживающим признанием. - Я образ Светланы.

- Образ?..

- Я не материальна, как человек, – сказала шатенка и в доказательство свободно провела рукой сквозь крышку стола.

            Саня хоть и удивился, но уже догадывался, что наблюдает перед собой вид изображения, как и в случае с темно-фиолетовым экраном.

- Фантом.

- Если это понятие для тебя объясняет суть вопроса, - ответило изображение, являющее из себя женщину – один к одному.

            Саня облокотился на стол и взялся рукой за лоб выкинув из себя порцию короткого нервного смеха.

- Послушайте, извините меня, конечно, я здесь человек новый, поэтому только и делаю, что удивляюсь… А где сама Светлана потерялась?

            Шатенка поддержала его судорожное веселье и сказала:

- Она… в данный момент находится на работе, что-то вроде микробиолога …

- То есть, она не знает, чем вы здесь сейчас занимаетесь?

- Точно.

- И какой же в этом смысл?

- Я – модель, по-твоему – интерактивный образ, скопированный со Светы, созданный для общения с подобными себе, как ты сказал – фантомами других людей. Знакомясь и общаясь с себе подобными, я говорю как Света, чувствую как Света и мыслю как она. Во мне заложен тот же самый характер, привычки, те же симпатии и антипатии – все, что делает ее образ полным и законченным.

- Вы общаетесь, фантом с фантомом, то есть сами с собой, без участия людей?

- Да. К тому же, мы общаемся между собой в реальном времени с соблюдением всех тонкостей и порядка обычных человеческих традиций. Для этого у нас создаются самые благоприятные ситуации. В общем, мы знакомимся, общаемся, тем самым подбирая оптимальные варианты для людей, а после этого, уже они начинают общение друг с другом. Это удобно и экономится масса времени. Представь себя за этим монотонным занятием: «Привет, я Александр… Ах, не то… Привет, я Александр…»

- Да, я как-то занимался чем-то подобным в интернете, – согласился Саня.

- В интернете?.. А, ну, ладно... Понятно. Например, я, таким образом, недавно познакомила Свету с теперешней ее близкой подругой Джейн – уроженкой Англии. А без меня их знакомство вряд ли могло бы состояться. Они проживают и работают, не пересекаясь, в разных точках земли.

- Мне тоже нужно будет попробовать сделать свой фантом, - заинтересовался Саня.

- Процедура не сложная. Тогда мы сможем встретиться и обо всем поговорить подробнее. - До свиданья! – сказала Света и мгновенно растворилась в воздухе, оставив свой стул пустым.

            Саня по инерции сказал ей запоздало:

- Жаль, что даже чашку чая…, а, ну, да… ну да.

- Вот, Саша, примерно так все и происходит, – сказал Мэр.

- А что она вначале такая дерганая была?

- Да, просто я уже ее не первый раз вызываю. Странно, что она вообще здесь появилась.

- Снизошла к моей новизне, наверное.

- Если что-то будет нужно я рядом.

Саня, кинув тело на диван, начал размышлять о своем теперешнем положении в этом другом непонятном мире: «Подумать только, еще вчера я находился под гнетом ужасной депрессии и безысходности. Моя жизнь уперлась в тупик. То состояние, когда от нормальности в твоей жизни остается только одна внешняя видимость.

Сегодня я уже в этом другом мире, причем без предварительного согласия на это. С тех пор как я открыл глаза в здешней спальне и до теперешнего времени я узнал и увидел много удивительных для себя вещей, но так и не понял до конца смысл происходящего. Что это? Для чего эта цивилизация, в которой, по-видимому, установлены иные отношения между людьми, а технический прогресс ушел уже так далеко с его электроникой, подземными природными территориями – всем этим жизненным устройством, о существовании которого я раньше даже не подозревал. Что это такое может быть? Для какой цели все это создано? Зачем это все держится в секрете от людей в том привычном мире? И так ли все на самом деле, как мне пытаются внушить? Может тайная организация высокого уровня? На какое правительство она тогда работает? Или может быть – не на какое, может быть, у нее есть свое правительство! Интересно, какая здесь роль уготована мне? Ведь я обычный человек, не блещу какими-нибудь особыми талантами, и если уже на чистоту – не нахожу в себе ничего такого, что могло бы хоть как-то оправдать интерес этих людей к моей персоне. Они же считают меня никчемным! Но все же, что-то им от меня нужно. Возможно я узник, странный узник. Обычных узников не держат в таких комфортных условиях и сразу же дают понять, кем они являются. На заключение это не похоже. Может быть, это такая хитрая игра, при которой, смысл ее, для человека с кем играют, станет понятен позже, когда уже будет поздно, что-либо предпринимать. Однако уровень развития у них высокий, - мало ли до чего они додумались в светлых головах своих! Но, в конце концов, о чем я думаю? Моя жизнь стоит слишком мало, чтобы бояться ее потерять. Пускай бояться те, кому есть, что в жизни сберегать – для них это может быть по-настоящему страшно… Но с другой стороны все-таки нужно проявлять благоразумие.

Теперь вот что - кто меня ожидает дома? Со своей женой я в разводе и ее стараниями у меня практически нет контактов с дочерью. И она, скорее всего, вырастит из нее такую же суку, как и сама. Сознавать это противно, но необходимо. Что там еще – работа? Но это же просто смешно! Вот о работе можно вообще не думать. Что я там делал? – готовил и таскал, туда-сюда хреновы бумажки; день за днем терпел весь этот бред? Может быть, кому-то это было нужно – ведь я за это получал какие-то деньги. Только не мне! Мы одна команда! Идите вы… со своей командой…

Даже если бы мне платили в 10 раз больше – я бы все равно этой работой не дорожил. У директора папа в министерстве, а очередная секретутка, лазит к нему в кабинет с затычкою в руке. Что тут скажешь?

Так, с работой определились. Дальше… Бабы, флирт и эти периодически-постоянные компании… На самом деле – это пропасть. Пустота. Мираж, после которого одиночество расширяется.

А вокруг толпа, таких разных: воспитанных и не очень, умных и тупых, простых и хитрых, заботящихся о других и конченых эгоистов и каких и не каких. Суета бесполезных дней! Если высокий смысл их существования заключается в том, чтобы нагрести вокруг себя как можно больше удовольствий – все это через деньги и положение в обществе – все равно какое дерьмо, лишь бы повыше. Если только в этом, то я точно не сними.

Удивительно, у меня в жизни нет цели… То есть она когда-то была, но со временем стерлась и исчезла. Я ее не помню!

Однажды я увидел на улице дряхлого, беспомощного старика, который шел куда-то в потертом старом пальто и такой же старой выветренной шляпе. Он дрожащими руками опирался на палку, которую, может быть, вырезал сам из ветки акации. При этом он рассуждал, жестикулировал, не соглашался, разговаривая с кем-то невидимым. Говорил с озлобленностью и остервенением про нынешнюю политику и уклад жизни. Наверное, раньше верил в светлое будущее, которое для него так и не наступило. Он еще существовал, но жизнь от него уже ушла. Он еще общался с кем то, не понимая, что больше рядом никого нет. Отработанный материал. Живой он или мертвый? Не знаю.

Глядя ему в след, я поймал себя на мысли – неужели в будущем я тоже стану  таким?! Что, естественный ход жизни? Если это так, то очень многое во мне заложено бесполезного, ненужного и мешающего жить. Думаю, нет. Думаю, что так человеком лучше управлять. Огородить его со всех сторон законами и правилами, заставить верить в какое-нибудь светлое будущее. Приучить к мысли, что его настоящее не такое уж и плохое и что оно может быть гораздо хуже. И он как осел идет по своему жизненному кругу за привязанным впереди желанным пучком травы; производя необходимую кому-то работу. Таким образом, двигается вперед эта жизнь. Дальше на свалку – в отвал. Можно конечно не подчиняться. И это, увы, не ново. Конечно можно! Но для этого есть чужое ярмо, перед которым преклонишься обязательно.

Что же сказать на это – мне очень жаль? Нет. Я чувствую в себе другие законы. Они во мне и именно они заставляют меня думать и действовать каждый день. Если бы я только мог понять их до конца. Если б я мог! Почему же происходит все по-другому? Что мне ответить на это? Терпение мой друг, терпение – это когда нет ответа.

Теперь, чего добиваются от меня здесь? Не знаю. Но этот вопрос касается лично меня. Как говорил этот Геннадий Викторович? «Если вы не согласитесь, то у вас удалят всю информацию о нашем существовании и поместят обратно» Но как же обратно, если с работы меня уже уволили. Уже здесь что-то не так! Теперь дальше. Если я соглашусь, то войду в какое-то новое общество людей. Что за новое общество? За всю историю, как только людей уже не делили, чего только сними не делали. Так, пока людей оставим в покое. Это все при условии, что они выдают себя за тех, кем являются на самом деле. Теперь представим вариант: «А если нет? Если это спецслужбы или что-то около того? Тайная организация или какой-то тайный орден! Тогда что? А тогда, в случае моего «Да» - еще ничего неизвестно, а в случае – «Нет» - исход более-менее понятен. Конечно, информацию необходимо будет удалить! И проще всего удалить вместе с ее носителем. В самом деле, зачем трудиться, стирая память? При том, если даже не так радикально, то неизвестно еще, каким способом будут ее стирать – могу выйти отсюда полным придурком. Есть способы более простые и более надежные; такие, например, как выстрел в затылок – все тайна, совершенно секретна, а как надежна!

В общем, так, подведем итоги. Там у меня есть престарелая мать и дочка. Так или иначе, мне необходимо о них заботиться. Все остальное – малозначительно. Поэтому я и отвечу им «Да». Вот мой выбор… Впереди неизвестность, а в прошлом ничего и не было. Пристально всматриваясь в эти два варианта собственного будущего, я вижу: с одной стороны – золотистый туман, с другой – маразматическую фатальность… Но… здесь хотя бы присутствует манящая неизвестность, а там – все ясно и определенно от начала и до самого конца.

 

 

 

Глава 12

 

            Саня проснулся рано утром, когда в окне рассвет начал еле обозначаться над многоэтажными домами города. Быстро привел себя в порядок и позавтракал.

            К 8-ми утра он окончательно обдумал свое решение и готов был его высказать. За ним зашла Эмма и через пятнадцать минут они уже вошли в кабинет Геннадия Викторовича.

            Тот ожидал их сидя в кресле и на его вопрос о собственном выборе, Саня объявил:

- Я остаюсь с вами. Только при двух условиях – это мои мать и дочь, если вы конечно не забыли об этом.

            Тот пристально вгляделся в Санины глаза и, рассмеявшись, пробасил:

- Ты сейчас сказал так, словно тебя загнали в угол.

- А вы что хотели, чтобы я, при этом, стал подпрыгивать до потолка от радости? Я же вам объявил свое обдуманное решение, не понимаю, что от меня еще требуется? – возмутился Саня. - Дайте мне бланки вступительных документов – я их заполню.

- Слишком много слов… - ответил Викторович, приняв серьезный вид, - Заполнять бланки не нужно. Здесь достаточно только твоего утвердительного слова – «Да» или «Нет».

- Ну что тут непонятного – я же говорил, что остаюсь с вами! – не понял Саня.

- Александр, ты сказал, что хорошо все обдумал и теперь тебе необходимо сказать только одно из двух слов: либо – «Да», либо – «Нет». На самом деле это не сложно.

            Наступила тишина, в которой Саня почувствовал действительное напряжение этого ответственного для себя момента. Только сейчас он ощутил всю глубину и важность утвердительного слова, которое намеревался произнести. Словно он стоял на перекрестке двух дорог, перед выбором, определяющем судьбу до самого конца – до смерти.

- Что ж, я говорю слово – «Да», – выговорил он отчетливо.

- Истинно ли – да? – переспросил Геннадий Викторович, словно поворачивая какой-то тайный ключ.

- Да! – произнес твердо Саня.

            Обстановка сразу же разрядилась. Геннадий Викторович поднявшись из своего кресла, обратился к Сане благожелательно:

- Хорошо. Твой вылет сегодня вечером. Тебе необходимо пройти начальную подготовку перед входом.

- Куда надо лететь? – не понял Саня.

- Вечером узнаешь.

- А сейчас узнать нельзя?

- Все в свое время. Так что вечером. Сопровождать тебя будет Эмма. К ней претензии есть?

            Саня вопросительно глянул на Эмму и в недоумении скривил губы.

- Нет!

- Прекрасно! А теперь иди на тестирование, сейчас же. Тебя там уже ожидают.

 

 

Глава 13

 

            Тестирование началось в нескольких блок-комнатах, со странным оборудованием. Странным от того, что там находилось совсем не то, что Саня ожидал бы увидеть. Вместо светящихся мониторов компьютеров и моргающих со всех сторон разнообразных приборов и медицинских приспособлений, он обнаружил куполообразные своды просторных, белоснежных комнат с широкими объемными столами. В столах были сделаны углубления под человеческий профиль. Над каждым столом нависала вторая его половина, не оставляя сомнений в том, что она накрывает стол сверху. Пол плотно укрывала тонкая дымчато-белая пелена и поэтому, его нельзя было видеть. По лаборатории самостоятельно перемещались объемные вспомогательные устройства. Трудно было определить, из чего сделаны их овальные матовые корпуса, но это была довольно сложная многофункциональная конструкция. Они свободно проезжали мимо, по неизвестному алгоритму подключались к столам, вдруг отъезжали назад и снова следовали куда-то.

            Перед входом в лабораторию, Саню встретили двое сотрудников – мужчина и женщина, располагавшими к себе внешностью и манерами. Они, периодически, обращались к кому-то невидимому и отдавали ему распоряжения, очевидно, какому-то другому Мэру.

            В самом начале, Сане дали выпить небольшой стакан с тягучей жидкостью, по вкусу подобную разбавленному соку лимона. Без промедления ему тут же предложили раздеться наголо и уложили на светящийся стол в его профиль; попутно, снисходительно отвечая на его саркастические замечания. Как и следовало ожидать, стол сверху накрыла вторая его половина. Саня оказался плотно зажат в двух объемных профилях и они, словно живое существо, плотно скопировали его тело. Процедура была схожа с эротическим прикосновением и постепенным погружением в анабиозное состояние. Однако дышать было легко и дискомфорта не чувствовалось никакого. Эта процедура повторилась во всех остальных комнатах, за исключением того, что пить больше ничего не предлагали. Саня нашел ее даже скучной.

            Далее последовала проверка двигательных реакций организма. Сделалось интереснее. Сане пришлось одеть на себя тонкий облегающий костюм и очень плотный шлем, который самостоятельно активировался и встроился в глаза, нос, рот и уши. Дискомфорта не наблюдалось. Пришлось прыгать, бегать, отжиматься от пола, поднимать различные грузы, подтягиваться и тому подобное, в специально оборудованной для этого прозрачной внутренней комнате. После этого сделали небольшой перерыв.

            Саня вышел покурить в небольшую отдельную комнату и увидел сидящую в кресле Эмму.

- Чего ты здесь ожидаешь? – спросил Саня.

- Я теперь как твой секретарь – нахожусь все время рядом.

- Удивительно. У тебя нет других дел, что ли?

- Сейчас нет.

- Хотел бы я иметь такую жену.

- Может, еще будешь.

- Ловлю на слове. – Саня уселся напротив, доставая пачку с одной сигаретой, и вопросительно посмотрел на Эмму. – Я вышел покурить во время перерыва.

- Кури при мне. И вот еще, бери. – Эмма протянула ему новую пачку сигарет. – Ты же такие куришь?

            Саня был польщен таким вниманием  к себе, проявленным со стороны Эммы.

- Определенно, я хотел бы иметь такую же жену, - сказал он, явно заигрывая со своим «секретарем».

            Эмма промолчала.

            После перекура тестирование продолжилось. На Саню одели приспособление, напоминающее очки, в которых пришлось долго рассматривать различные связные и бессвязные короткие эпизоды, иногда даже мгновенные, вызывавшие то восторг, то отвращение, гнев, скорбь, апатию, смех, непонимание и т.д.

            Затем началось исследование энергетического баланса тела. Саня взошел на высокий белый постамент, из которого поднялся струящийся цилиндрический поляризованный свет. В след за этим, в потоке света взметнулись тысячи маленьких приборов – чем-то напоминающие миниатюрные глазки. Они начали рассматривать тело, словно живые био-организмы, постоянно вращаясь и вибрируя в движении, подчиняясь собственному непонятному закону.

            Наблюдая все это, Саня одновременно почувствовал изменения в организме и начал громко вещать о перемене собственных ощущений.

- Зрение искажается! – констатировал он.

            Испытывая некоторые опасения от необычной процедуры, он незаметно для себя вошел в образ и стал вещать, словно капитан космического звездолета:

- Вкус меняется! – что при этом можно было подумать: «Курс меняется!»

- Стой спокойно молча! - услышал он сарказм мужского голоса. - «Вкус меняется!»

            За весь период таких испытаний, оба сотрудника обменивались с Саней двумя тремя короткими словами делового содержания и не реагировали в ответ на его старания завести с ними разговор. Но после окончания работы, мужчина сам пригласил Саню в комнату отдыха, попросив женщину принести им, что-нибудь выпить. Саня заметил отсутствие Эммы и подумал мимоходом, что какие-то дела у его «секретаря» все-таки есть. Они уселись за столик напротив друг друга и мужчина первый начал дружеский разговор:

- Во время работы я немногословен, правда?

- Да уж, - произнес Саня, выбирая достойную для разговора позу. - Я, было, подумал, что чувства у вас отсутствуют полностью.

- Я человек с нормальными чувствами.

- Но такой уж характер вашей работы, – продолжил Саня.

- Меня зовут Николай.

- Очень приятно, меня Александром.

- Знаю. Ты здесь человек еще новый и у тебя будут появляться вопросы, ответ на которые может прийти не сразу.

- Я это уже понял. Но хоть один из них вы могли бы мне объяснить.

- Какой?

- Почему у меня не взяли мочу и кал на анализ? – Саня выглядел серьезным.

            Николай уловил в его словах некоторую иронию.

- Это просто: ты ведь уже ходил здесь в туалет?

- Понятно.

            Вошла женщина, держа поднос с тремя, заполненными до половины, хрустальными стаканами.

            Николай пришел в движение, подставляя стакан на столик, ближе к Сане.

- Берите. Это коктейль с соком кивано.

            Женщина присоединилась к ним, сев рядом.

- Я уже проглотил у вас какую-то гадость. Уж и не знаю – влезет ли  в меня еще коктейль.

- То выйдет из тебя естественным путем без остатка, не переживай. А у этой жидкости отменный вкус, – Николай перевел разговор на женщину. - Знакомьтесь, мой неизменный помощник – Яна.

            Саня кивнул в ее сторону.

- Меня зовут Саня.

- Знаю, – сказала Яна и сделала глоток из своего стакана.

- Кивано так кивано, - следом за ней, Саня тоже сделал небольшой глоток коктейля и ему показался этот кисло-сладкий напиток довольно оригинальным. – Я хотел бы узнать, каковы результаты обследования; думаю, что это было что-то одновременно медицинское и психофизическое.

            Яна, поставила недопитый стакан на столик и ответила:

- В плане здоровья, не очень хорошие.

- Очень интересно, – Саня придвинулся, облокотившись на столик.

            Николай спокойно отхлебывал напиток мелкими глотками. Яна продолжала:

- Ваши: сердце, печень, почки, суставы, позвоночник, – она задержала взгляд на Саниных глазах и осеклась, - и так далее, все нуждается в регенерации.

- Все это можно как-то регенерировать? – заинтересовался Саня.

            Вместо ответа на поставленный вопрос, продолжил Николай:

- И еще, у вас зафиксировано злокачественное образование в области кишечника.

- Ну, и это можно как-то исправить или нет? К чему вы клоните?! – спросил Саня с нетерпением, начиная подозревать неладное.

- Конечно можно. Нет проблем, – ответил Николай так, словно речь шла всего лишь о незначительной царапине. – Не переживай об этом.

            Вопреки этому пожеланию, Саня не успокоился.

- Не переживай… И когда же можно будет начать лечение?

- Позже, – ответила Яна.

- У нас от этого не умирают, Александр, - сказал Николай. - Про тебя точно не забудем – будешь как новенький. Поверь, у тебя нет ничего серьезного; пройдешь курс и все.

- Успокоили. Злокачественная опухоль – это рак что ли? – спросил Саня.

- Да, еще бы семь лет и конец, – растопырил пальцы Николай с усмешкой.

- И что же мне теперь делать? – спросил Саня, поднявшись в рост от такой новости.

            Яна откинулась на спинку и умиротворенно ответила:

- Это даже не болезнь. У нас от этого не умирают; все под контролем, можешь поверить на слово.

- А я никому не верю.

- В этом случае тебе придется сделать исключение.

            В это время в комнату вошел статный мужчина в эффектном глянцевом комбинезоне и весело поприветствовал всех. Следом за ним появилась и Эмма.

- О-о, Юра! Ты для чего в таком виде? – в тон незнакомцу рассмеялся Николай, поднимаясь к нему со стула. Яна тоже оживилась и поднялась. Саня не двинулся с места и лишь с интересом разглядывал собеседника.

- Коля, Яна… Да, некогда было… Здесь переоденусь. Представляете, уже ухожу в ослабление, - произнес он шутливо. - Отстранен...

- Быстро ты посадил себя. Мы же отдыхали с тобой месяца три назад.

- А ты знаешь, где я трудился?! – Юра насмешливо глянул на Николая.

- Да, тяжело там, - Николай похлопал его по плечу, и указал на безмятежно сидящего Саню. - Знакомься, это наш первопроходчик Александр.

            Саня нехотя поднялся со стула.

- Это я, – так сказать – чужой среди своих, а может и на оборот.

            Юрий посмотрел на него приветливо.

- Крепись, Александр! Плохое – только, кажется.

- Обязательно воспользуюсь вашим советом.

 

            На пути из лаборатории, Эмма, после болтовни, которая обычно скрашивает необходимое перемещение двух людей из одного места в другое, вдруг остановилась и сказала с серьезным видом:

- Нам сегодня необходимо будет вылететь на остров в Тихом океане. Вылет состоится около пяти часов вечера. Теперь иди к себе и приготовься.

- Для чего нам лететь так далеко, да еще на остров? – спросил озадачено Саня.

- Ты же не собираешься изо дня на день слоняться здесь без дела?

- Нет, конечно, но для чего?

- Узнаешь по прибытию.

- Обычно я пытаюсь понять смысл происходящего заранее.

- Далекий остров в океане, - протянула таинственно Эмма, - приключения и тайны, которые раскроются в свое время – романтика о которой ты еще недавно даже мечтать не мог. Будет интересно.

- Значит, не скажешь?

- Иди, отдыхай. Не забудь пообедать. Я зайду за тобой в пятнадцать минут четвертого.

 

            Мэр не смог ответить на вопрос – для чего Сане нужно лететь на остров. Саня томился, пребывая в возбуждении и, ожидая назначенное время, не мог никак успокоиться. Лететь самолетом так далеко, на какой-то остров в Тихом океане; и для чего? Зачем? Все это, конечно интриговало его и одновременно выбивало из привычной колеи обывателя, который еще никогда в своей жизни не путешествовал к далеким странам и островам да еще по трудовой необходимости. Он нервничал и, стараясь снизить свое эмоциональное возбуждение, бесцельно ходил по комнате как маятник, периодически занимая себя легкими физическими упражнениями. Кончилось это тем, что он оказался лежащим на диване, устремив взгляд в потолок, выбирая из роящихся у него в голове различных мыслей, наиболее привлекательные.

           

             

 

Глава 14

 

Эмма зашла за Саней ровно в назначенное время, и они вдвоем переходами и лифтом поднялись вверх на первый этаж. Пройдя узким проходом, миновав несколько  дверей различных модификаций, они оказались в помещении, напоминающем холл административного здания. По холлу уже проходили «обычные» люди, очевидно большей частью сотрудники каких-то фирм и организаций, битком набитых на этажах этого многоэтажного здания. За большими витражными стеклами была видна осенняя улица с мелькавшими по ней автомобилями и прохожими.

            Открыв двери, они вышли из здания на улицу, мгновенно погрузившись в тысячу шумов и осеннюю городскую суматоху.

            Саня сразу определил, что действительно находится в той части города, которую и отображали так называемые окна подземного мира.

            Эмма объяснила, что пора ехать и повела его к небольшой стоянке с припаркованными машинами. Они прошли мимо стоящих в линейку явно дорогих машин – западного производства и в частности мимо тонированного перламутрового джипа к обыкновенной серой «девятке» и сидящим в ней водителем. Подойдя к указанной Эммой задней двери «девятки», Саня оглянулся на здание и прочитал одну из вывесок – «Консалтинговая компания».

- Эмма, - обратился он, - я хорошо знаю этот район – невероятно, такое впечатление, что я сто лет здесь не был. И внезапно вынырнул из ниоткуда, словно в свое прошлое.

- Лучше вспомни о будущем, - ответила она, быстро открывая заднюю дверь «девятки» со своей стороны и приглашая его внутрь. – Все, нам пора ехать.

            В ответ Саня только кивнул головой и уселся вместе с Эммой в машину.

- День добрый, – обратился он к сидящему впереди водителю, молодому статному мужчине.

            Тот, в знак приветствия, качнул головой, одновременно, заводя мотор и трогаясь с места.

            За автомобильными стеклами замелькали многоэтажные дома, светофоры, утыканные по всему городу рекламные вывески, плакаты и растяжки, суетящиеся в движении автомобили. Солнце уже довольно склоненное к горизонту скользило своими желтыми лучами между многоэтажками, играясь отблесками в окнах и витринах, пролетающих мимо кварталов.

            Проезжая очередной перекресток, водитель снова давил на газ, заставляя двигатель набирать обороты и «девятка» неслась в общем потоке, то обгоняя, то пропуская вперед наглых водителей.

            Уже на выезде из города, Саня попытался разрешить возникшее в его голове недоразумение.

- Мы правильно едем? – обратился он к сидящей рядом Эмме.

            Та утвердительно покачала головой:

- Правильно.

- Просто, аэропорт в другой стороне. – Саня рукой указал на заднее стекло, испытывающее глядя на Эмму.

- Ничего, доедем.

- На чем, на поезде, что ли?

- У нас свой аэропорт. Сам все увидишь, – ответила Эмма и, глядя на его замешательство усмехнулась.

            В Саню вселилось беспокойство. Странно все, думал он, пробуя анализировать ситуацию, я неплохо знаю эти места, но никакого аэропорта в этой стороне и в помине нет, если только мы не собираемся лететь к островам в Тихом океане на «Кукурузнике».

- Доберемся как-нибудь, – еще раз подтвердила Эмма, беспечно махнув рукой.

            Раздался милицейский свисток – машину тормознул гаишник, указав полосатым жезлом на обочину дороги.

- Наши грандиозные планы могут сорвать обычные гаишники? – с сарказмом промолвил Саня, разглядывая козырявшего перед открывающимся водительским стеклом, человека в пестрой униформе, одновременно делая попытку нечаянно открыть дверь со своей стороны. Дверь оказалась явно заблокированной.

В меня вошло очень плохое предчувствие, подумал он, начиная волноваться уже по-настоящему.

- Это не проблема, – ответила Эмма, во время того, как водитель передавал документы инспектору. – У этого инспектора ГИБДД дома жена хочет устроиться на работу по блату в налоговую инспекцию, есть двое детей – семи и одиннадцати лет. Сам он попал на эту службу по протекции папы своей жены, который так же работает в милиции на должности небольшого начальника, позволяющей, однако, делать дополнительные деньги и иметь кое-какие нужные знакомства. У него, кроме жены, имеется еще и любовница, помимо случайных, кратковременных связей. Для интимных встреч он снимает квартиру, за которую необходимо платить, а при строительстве дома ему это делать не просто, и так далее. В общем, ему нужны деньги, которые можно добыть на дороге, чем он сейчас и  занимается с нашим водителем.

            Саня положительно кивал на рассказ Эммы о мытарствах гаишника, одновременно стараясь обдумать свое незавидное положение. Водитель вышел из машины и, толкуя о чем-то с инспектором, направился к его служебной машине.

- Ты что, на каждого гаишника держишь в голове досье? Откуда ты знаешь? – спрашивал он машинально, скрывая собственное волнение.

- Потом объясню.

- Для чего тогда рассказывала? – Саня расплылся в улыбке. – Может, ты его любовница?

            Эмма уставилась на него серьезным немигающим взглядом:

- Его любовница сейчас строит глазки зам. начальнику оптовой базы, будучи не очень разборчива в людях, но безошибочно чувствуя деньги на запах.

            Между тем водитель вернулся в машину, и поездка продолжилась вновь.

            Проехав чуть больше получаса, они вдруг свернули с трассы на боковую дорогу и так некоторое время ехали по ней, мимо редких населенных пунктов и дачных массивов. После многих полей и пустырей начал появляться лес, а петляющая дорога заметно ухудшилась, пока вовсе не перешла с латаного асфальта на гравийную. Когда же машина и с этой дороги свернула на проселочную – в лес, Сане сделалось как-то совсем не по себе.

Он понял, какой аэропорт, и какие острова его могут ожидать в этом лесу. Ему вдруг ясно представился весь ужас своего незавидного положения.

Не выдавая своего волнения, он вдруг осознал логику действий этих людей. «Если отбросить мусор слов, которые мне говорили, выстраивается следующая картина: сначала я, привлекаю к себе внимание этой конторы, хотя до сих пор не знаю чем; затем, меня тестируют. Результаты тестирования? – отрицательные, раз уж меня везут теперь по лесу. Ох, как надо постараться сейчас не умереть; ох, как надо постараться… Действовать! действовать! Саня, по обстановке надо действовать! Но как? Ну, я и тормоз – досиделся до последнего момента. На что надеялся?!».

            Саня качался на сиденье в такт с извилистой, ухабистой лесной дорогой, пытаясь придумать вариант своего запоздалого освобождения. Еще раз попробовал незаметно открыть дверь – не получилось. Подручных предметов для оказания сопротивления тоже не было. Перебрал пришедшие в голову варианты освобождения из машины – получалось, как-то нереально, как в штампованном боевике. «В фильмах легко – всегда, что-нибудь сопутствует успеху главного героя, а тут? Действительность хреновая! Да-а, если бы я драться нормально умел. За рулем сидит верзила, возможно тренированный профессионал, сбоку хрупкая Эмма, но не факт, что дверь с ее стороны тоже не заблокирована».

- Эмма, может быть я вам чем-то не понравился? – он невольно выдавал голосом собственное волнение.

- Хочешь сбежать? – в ответ она спросила прямо, что Саня даже опешил.

- С чего ты так решила?

- Волнуешься сверх меры, двери пытаешься открывать, едем по лесу и ты, теперь не спрашиваешь зачем…

- Да, мне хочется узнать, почему мы едем по лесу и, ведь тут нет ни одной взлетно-посадочной полосы. Не думал я, что так все может странно закончится… - Саня напрягся, ожидая мгновенной развязки.

            Эмма оборвала его исполненное драматизма впечатление:

- Приехали!

            И правда, машина, переезжая кочки и валяющиеся старые ветки, выкатилась на небольшую поляну, утыканную редкими кустами. Двигатель заглох, и водитель откинулся на спинку кресла.

            Машина остановилась на краю лесной поляны, окруженной со всех сторон деревьями.

- Открывай двери и будь мужественным! – обратилась она иронично к Сане, вылезая из машины.

            Теперь дверь нормально открылась. Он нерешительно вышел. Кто знает, что у них на уме, наверное, зубы заговаривают. Украдкой озираясь по сторонам, Саня, словно разведчик в стане врага, пытался осмыслить и определить по косвенным признакам, возможные действия противника, как то: наличие под одеждой оружия, попытки под благовидным предлогом приблизиться к нему, наличие свежевырытой ямы и так далее.

            Но водитель тупо остался сидеть в машине, а Эмма спокойно побрела в сторону леса.

«Может убежать без выяснений и затеряться в лесу? – думал он, стоя в нерешительности, – Как-то не очень получиться, да и найдут, потом. Ну вот… Вот как всегда… Вот так и ждем, как волы – до последнего момента, пока на бойню не поведут».

            Его ход мыслей прервала Эмма, крикнув ему:

- Саша, смотри, как красиво в лесу.

- Ага. Что мы ждем – вертолет, что ли? – отозвался он, стоя на всякий случай за машиной.

- Автобус! – ответила она, гуляя по поляне.

            «Автобус в лесу! Вообще с катушек упала. Водила сидит за рулем как приклеенный. Не нравиться мне все это».

            Саня стоял на редко зеленеющей траве, окруженный почти безлистыми, высокими деревьями, своеобразно красивыми в лучах падающего за горизонт солнца. И эта внезапная тишина, после суетливого городского гвалта и шума автомобиля, пронизанная чистым лесным воздухом, хруст под ногой старой маленькой ветки, мелькнувшая на небе быстрая птица, подмешали к его чувствам опасения и тревоги, какую-то долю умиротворения и уверенности. На него внезапно нашло спокойствие фаталиста – не позволившее предаться истерике и паранойе.

            Где-то вдали, послышался нарастающий гул автомобильного мотора. Через время, на поляну нескромно ввалился навороченный темно-зеленый лакированный «Джип». За ним следом, тихонечко заехал маленький японский микроавтобус.

            Тем временем,  с пассажирской стороны джипа на траву вылез не молодой, но импозантный мужчина в строгом костюме мышиного цвета. Из микроавтобуса сошли трое мужчин и две женщины, оживленно говорившие о чем-то между собой.

            Саня соображал сам в себе – что бы это значило? На него никто не обращал внимания. Этих людей природа привлекала более чем его персона. То есть, его персона их не привлекала вообще.  Все эти люди выглядели мирно, одеты просто – без вызова и вели себя, не обращая на Саню ни малейшего внимания, как будто он здесь совершенно отсутствовал. Водители почему-то сидели в машинах. Эмма, теперь, беспечно гуляла по лесу. Наблюдая за этими людьми, он все-таки оставался настороже – мало ли как все еще обернется, может как в фильмах ужасов, думал он, медленно обходя «девятку» кругом.

            Решив для себя, что в такой ситуации безопаснее оказаться за деревьями в лесу, чем на открытой поляне, Саня пошел навстречу Эмме, заодно проверяя реакцию вновь прибывшего сюда народа. Судя по их виду, реакция казалась нулевой – им упорно никто не интересовался.

- А что, на «девятках» аристократы и в этой цивилизации тоже предпочитают не ездить? – спросил он, приблизившись к Эмме.

- В этом мире это не имеет значения.

- Ну конечно не имеет…

- Да.

- Чего же мы тогда не приехали на Бентли?

- Пошли. – Она прошла мимо по тропинке к поляне.

            Саня чуть помедлил с движением в ее сторону и возмутился:

- Чего мы вообще тут делаем? Объясни мне толком!

- Иди быстрее, – ответила Эмма, выходя на поляну и показывая на небо рукою. - Смотри!

«Ну да, нашла дурака», - сказал сам себе Саня, остановившись у окраины леса.

            Он глянул на небо и не ничего там  не увидел. Присутствующие люди спокойно говорили друг с другом, не разделяя при этом энтузиазма Эммы.

- Смотри же туда!

- И что там? Красивое небо, что ли?

- Да смотри же теперь!

            Взглянув еще раз, Саня увидел в небе нечто совсем необычное. Вверху, над лесом, проявился в воздухе и начал беззвучно опускался на поляну, какой-то странный, огромный летательный аппарат темного цвета. Он выглядел как разрезанный пополам конус, скругленный в носовой части, довольно большой, с немного нарушенной геометрией. Какая-то монолитная конструкция – без крыльев и иллюминаторов, переливалась мелкими, как искры блестками по всему своему корпусу, приземлялась на противоположной стороне поляны.

            Оторопев от созерцаемого зрелища, Саня подошел вплотную к Эмме и дернул ее за руку:

- Это что, НЛО что ли?

            Поводив рукой перед его глазами, она ответила с сарказмом:

- Автобус. – И, не дождавшись ответа, направилась к приземлившемуся аппарату. – Пошли, пора уже садиться в наш неопознанный летающий объект.

            Хотя Саня уже несколько обвыкся с необычными явлениями, случавшимися с ним в последнее время очень часто, но явно стоящее НЛО на осенней поляне прямо перед ним – переполняло его рассудок чрезвычайно противоположными чувствами, мешая как-то логично осмыслить происшедшее сейчас событие.

            Остальные люди спокойно пошли к летательному аппарату, демонстрируя,  отсутствие каких-либо эмоций, по данному поводу, словно бы к остановке подошел  очередной троллейбус.

            «Да-а, - подумал Саня, - я снова ничего не понимаю. Я опасался, что в этом лесу для меня все закончится, а, похоже, еще все только начинается. И как я сразу не догадался? Все просто – вот НЛО, передо мной как на ладони, одно из тех, за которыми гоняются УФОлоги по всему земному шару. Мне посчастливилось оказаться по ту сторону этой тайны!»

            Рассуждая так, он пошел следом за всеми к летательной машине. Тем временем, в боку аппарата раскрылась и ушла внутрь, до того совсем невидимая дверь и выехал своеобразный трап. Люди заходили внутрь; Саня остановился около входа, рядом с Эммой, и достал сигарету.

- Что, волнуешься перед полетом? – спросила Эмма.

- Пойми, для меня все это… – ответил он закуривая. – У нас, кстати, время еще есть?

- На перекур хватит.

            Для себя Саня отметил одну особенность – у летающего объекта не было даже намека на какие-либо окна или иллюминаторы – один сплошной непроницаемый корпус. Странно.

            Они стояли вдвоем у трапа, а с другой стороны поляны стояли машины с водителями, очевидно ожидавшими взлет.

- Может, я задерживаю всех? – взволновался Саня.

- Нет. Мы взлетим, когда откроют канал, еще есть время, не переживай, – ответила Эмма.

- Типа как у самолетов – канал там … или эшелон? – он затянулся и выпустил дым в сторону.

- Я сказала «канал», чтобы тебе было понятнее. На самом деле «струну».

            По трапу, на траву вышли двое: мужчина и женщина, принявшись с интересом разглядывать местность. Женщина, показывая в сторону леса, обратилась к своему спутнику на каком-то непонятном языке, и он отвечал ей на нем же. Судя по всему, у них завязалась веселая и непринужденная беседа.

            Саню заинтересовала эта радостная парочка, и он спросил Эмму:

- Кто они такие?

- Они работают в Испании, и по работе им приходится летать во все стороны света, так что сегодня они летят на Тибет.

- Что же это за работа у них такая?

- История. Но не обычная история – в твоем понимании. У нас ее называют векторной древностью направлений. Тебе это будет сложно сейчас понять.

- Они что, какие-нибудь археологи?

- Нет, проще сказать так – это синтез различных наук, который действует как единое целое.

- На каком языке они говорят?

- На нашем универсальном языке.

- Что за язык такой?

- Он не оставляет после себя мусор. Не задавай лишних вопросов, а то так мне придется тебе лекции читать без остановки.

            Парочка торопливо вошла по трапу обратно в салон.

- Все, нам пора, – заторопилась Эмма. - Пошли занимать места, уже взлетаем.

            Саня кинул окурок в траву и прошел следом за Эммой внутрь салона. Он следовал за ней, сгорая от любопытства увидеть необычный, тайный летательный аппарат изнутри. На входе им пришлось пройти через воздушную фиолетовую пленку, словно наэлектризованную, впрочем, совсем безобидную.

Салон оказался очень широким, светлым и просторным – Сане сложно было судить о размерах, так как снаружи аппарат тоже выглядел не маленьким. С обеих сторон от прохода располагались кресла оригинальной конструкции, по два в ряд с каждой стороны, на довольно большом расстоянии друг от друга, так что можно было бы, при желании, вытянуть ноги.

            Но что сразу же поразило Саню на входе – это довольно большие иллюминаторы, точнее два сплошных широких окна по бортам, через которые свободно наблюдалась и поляна и лес. Он уже не стал лезть с этим вопросом к Эмме, а спокойно сел рядом с ней в кресло, очарованно рассматривая салон.

            В салоне, кроме вошедших на месте посадки, сидели еще несколько мужчин и женщин разных национальностей. Тем не менее, еще многие кресла оказывались пустыми.

            Саня устроился удобнее на своем месте и ощутил под собой непонятное движение. Он машинально привстал, но Эмма успокоила его, объяснив, что, таким образом, кресло подстраивается под особенности его тела, что является стандартной процедурой.

            Мужской голос предупредил пассажиров о подготовке и начале взлета.

- Взлетаем, – подтвердила Эмма, указав пальцем вверх.

- А где здесь ремни безопасности или что-нибудь? – забеспокоился Саня.

- Здесь они не нужны, – ответила Эмма.

            Пытаясь сделать беспечный вид, Саня как мог, отбивался от накатывающего на него приступа волнения. Остальные люди демонстрировали всем своим видом полное отсутствие интереса к взлету. Кто-то просматривал журнал, кто-то смотрел в окно, рядом двое оживленно беседовали, красноречивыми жестами дополняя смысл своих высказываний.

            Когда аппарат как бы оттолкнулся от земли и на мгновение завис над деревьями, Саня, вдавившись в кресло, затаил дыхание и внутренне приготовился к полету. Он отметил, с какой легкостью проделала этот прыжок такая большая машина. Деревья и местность, поплыли назад и вниз, а летательный аппарат плавно, но стремительно набирая скорость, поднимался в высоту, выбирая курс полета на юго-восток. Земля отдалялась и облака, плывущие над ней, скоро оказались довольно далеко внизу.

Летательный аппарат рванулся вперед, заставив пассажиров лишь немного откинуться на спинки кресел, но на мгновение, после которого всякое ощущение скорости совсем пропало.

Саня отметил, что особого дискомфорта во время быстрого подъема на такую высоту он не почувствовал. Ни каких перегрузок, которые, по идее, должны были бы сопровождать подобный полет, он не ощутил. У него даже не закладывало в ушах. Высота подъема тоже казалась гораздо больше той, которую обычно набирает большой пассажирский авиалайнер. Завороженный полетом, Саня не захотел расспрашивать Эмму ни о чем, а смотрел на огромное пространство и ускользающую линию горизонта вдали, ощущая собственное ничтожество перед огромным небом вверху, которое сделалось несколько ближе и планетой Земля внизу, от которой он оказался отторгнутым в полете. А по другую сторону был холод и огромная бешеная скорость, с которой корабль уносился навстречу ночи, на большой высоте, при безмолвном величавом присутствии звездного неба.

Путешествие оказалось не долгим. Через несколько минут корабль где-то приземлился. Практически все пассажиры поднялись и пошли на выход.

- Где это мы приземлились? – спросил Саня.

- В Тибете, – ответила Эмма.

- Так быстро?

- Нормально.

- Я хочу выйти посмотреть.

- Не получиться – смотреть сейчас не на что – ночь.

- Хотя бы вздохнуть загадочным воздухом Тибета. А мы где-нибудь в районе Кайлоса?

- Нет, гораздо севернее. У тебя еще будет возможность прилететь сюда и вдохнуть этот воздух самостоятельно.

- И так можно сделать?

- Как только у тебя появится свободное время.

- И когда оно у меня появиться?

- Ты же знаешь, что такое отпуск. Вот пойдешь в отпуск и выберешь, где тебе лучше проводить время. Ну, что ты так вопросительно на меня смотришь? Не бойся, не переработаешься.

            Простояв совсем немного, летательный аппарат снова взмыл вверх.

            Саня с трудом представлял себе географическую карту Тибета и очень смутно саму гору Кайлос, а уж что значит гораздо севернее Кайлоса, мог только нафантазировать. Все его познания в этой области ограничивались тем, что кто-то из сослуживцев однажды болтал по этой теме в офисе, во время обеденного перерыва, о мистической книжке, написанной известным путешественником в которой тот сообщал в частности, сверхъестественные сведения об этой горе Кайлос. Невероятная загадочность этой информации, возбудила кратковременный интерес офисного народа, который оформился в поиск и разглядывание на разных сайтах фотографий, карт и описаний – в основном от туристов и для туристов. Саня тогда, тоже уставился в монитор вместе со всеми и соображал, по-своему, что и к чему, с этим Тибетом, но быстро потерял к нему интерес.

- Эмма, прошло всего лишь несколько минут, а я уже так далеко от своего дома, да еще там, где не был никогда.

- Перемена мест изгоняет депрессию, – ответила Эмма.

- Откуда ей взяться, если я теперь с трудом поспеваю осмысливать реальность.

            Корабль приземлился в ночи к месту назначения. Саня с Эммой сошли по трапу на небольшую поляну, тускло видимую в красноватом поляризованном свете, указывающем им направление движения.

            Ветерок повеял теплом в лицо, едва только Саня ступил на эту новую и чужую для него землю с борта корабля. Они вдвоем пошли по тропинке в лучащемся свете, образовавшем собой тоннель, за которым растения и пальмы лишь едва угадывались своими характерными контурами.

            Вслед за ними с корабля сошли еще двое мужчин и направились куда-то в другом направлении, по возникшему для них аналогичному световому тоннелю.

            Саня остановился, прикуривая сигарету, когда за его спиной бесшумно взлетел корабль, доставивший только что его на это место.

Он нагнал, продолжающую идти Эмму.

- Мы, правда, сейчас половину земного шара пролетели? – задал он вопрос, выпуская изо рта плотную струю табачного дыма.

- Не пол земного шара конечно, - протянула Эмма. - Привыкай.

- Тут до моря далеко?

- До океана? Здесь недалеко. Нужно идти туда, – она указала рукой направление к океану. – Вообще-то мы на острове.

- На необитаемом? – спросил Саня с романтическим пафосом, выпуская очередную порцию дыма.

- Постоянно здесь никто не живет. Так приплывают иногда местные жители с других островов, расположенных по соседству.

            Идти к месту назначения оказалось не долго. Саня едва успел докурить сигарету. Они остановились на месте, где почва начинала резко забирать вверх. Прямо перед ними, земля на подъеме двинулась и поднялась, как огромная крышка, за которой открылся просторный, освещенный вход со ступенями, ведущими в широкое помещение.

            Саня с Эммой вошли туда и проследовали мимо огромных металлических конструкций. Опять им пришлось идти по многим путаным коридорам и переборкам, словно внутри космического корабля, опускаться на лифте, пока не добрались до жилых помещений. Саня удивился разнящейся скудости отделки коридора, в который они вошли: крашенные ядовито зеленой краской до половины стены, являли собой будто казарменные помещения, какой-нибудь армейской части.

            Эмма ввела Саню в небольшую комнатку, освещенную желтоватым светом обычной лампочки, свисающей на проводе. Окон не было. В ней находилась немногая старая и обшарпанная мебель: металлическая кровать, застеленная синим выцветшим солдатским одеялом, поцарапанная прикроватная тумбочка и облупившийся фанерный шифоньер. Кроме того, сразу бросалось в глаза, что в помещении давно не убирали. На немногой мебели и на полу присутствовал слой пыли.

- Твоя комната, – сообщила Эмма.

            Саня уставился на нее, отказываясь понимать происходящее:

- Я где-то что-то пропустил или меня понизили в должности?

            Он прошелся по комнате, попутно открыв скрипучие дверки шифоньера, внутри которого скучно висели две деревянные вешалки и вопросительно глянул на Эмму.

- Что же это все значит, может, объяснишь мне – мой секретарь?

- Это значит, что моя миссия окончена, – ответила она резко переменившимся холодным тоном, затем прошла обратно к двери и, оглянувшись,  добавила бесцветным голосом слова, которые сильно смутили Саню. – Человек не знает своего предназначения. Мне очень жаль.

            Чувствуя неладное, Саня быстро подошел к ней вплотную.

- То есть, теперь я могу сказать тебе: «Эмма, прощай?»

            Она открыла дверь и добавила с усмешкой превосходства, которое бывает у начальников, страдающих от недуга повышенной гордости:

- Вам необходимо выспаться. За вами зайдут завтра.

- Я вижу разительную перемену в отношении к себе, - съязвил он. - В таком случае я тоже перестаю церемониться.

            Саня решительно отнял ее руку от двери и направился к выходу. Эмма, словно ожидая такой развязки, очень ловко подбила его ногу и легко отбросила Саню к кровати. Он не ожидал подобной ловкости и силы от хрупкой девушки. Упав к кровати, Саня опешил и, схватившись рукой за одеяло, уперся в нее ненавистным взглядом.

- Все просто – это только моя работа, и я ее сделала, – сообщила Эмма, все тем же отталкивающим, холодным голосом и властно добавила, захлопывая за собой двери. - Ложись спать!

            Саня кинулся к двери, пытаясь открыть четко прилаженную пластиковую плиту, пробуя ее на прочность и ударяя в нее ногами – эффект был тот же, как если бы он пытался открыть бетонную стену.

            Выбившись из сил, он сел на кровать, пытаясь оправиться от такого неожиданного удара судьбы и приводя в порядок чувства. День грядущий явно сулил мерзопакостную развязку. Все попытки открыть, словно застывшие двери, ни к чему не привели. Саня огляделся и прошелся по комнате. Из этой пыльной каморки выхода не было. Он упал на кровать, прикидывая сложившуюся ситуацию и так и эдак, параллельно рисуя в разыгравшемся воображении варианты мрачных финалов, и постепенно забылся во сне.

 Комментарии

Комментариев нет