Утро началось отвратительно. Шура проснулась от настырно колотящих по окну капель дождя и долго лежала в темноте, близоруко всматриваясь в медленно ползущие по стеклу струйки воды. У штапика на нижней раме струйки бурлили и пузырились, срываясь с карниза вниз, как в пропасть. Они напоминали ее – Шуркину жизнь. Вот так же когда-то она рухнула в брак. Ее жизнь медленно, как эти струйки, текла, размеренным был быт, и дальнейшее виделось четко и ясно. Шура работала экономистом в плановом отдела крупного учебного ВУЗа. В прошлом году ей перевалило за тридцать. Скажите, прекрасная пора? Но только не для девушки, которая никогда, ни разу в жизни, не ходила на свидания, у которой не было предмета обожания, которая не испытала любовь со всеми ее взлетами и падениями. Ничего, кроме мечтаний и грез в сновидениях. Это все про Шуру. А как только тридцатилетний рубеж был пройден, Шура вообще перестала мечтать и ждать. Только надежду в своем сердце не потопила, веря в поговорку, что надежда умирает последней.
Забыла сообщить некоторые Шуркины данные: росту метр восемьдесят пять, стройная, не красавица, но очень милая и скромная, язык «не подвешан», зато речь плавная и спокойная, не пьет, не курит, готовит превосходно, в меру рассудительна и не способна на ложь и обман. В разведку берут именно таких - не предадут и не подведут. Но замуж почему-то положительную во всех отношениях девушку брать никто не торопился.
И сидела бы Шура в своем плановом отделе, и просидела бы до самой пенсии в старых девах, если бы в их институте среди преподавателей не начался заграничный бум. Всем хотелось уехать на работу за границу, но не всех отправляли. Только женатых. И Володьке – доценту Владимиру Васильковскому тоже отказали по причине отсутствия жены. А ехать очень хотелось, это был шанс заработать хорошие деньги, купить квартиру и осуществить давнюю мечту – приобрести машину. Васильковский в спешном порядке мобилизовал всех друзей на поиски подходящей невесты. Кто-то из них и указал на тихую и смирную плановичку, вошедшую в бальзаковский возраст.
О таком счастье Володька и не мечтал: мало того, что старая дева, так еще и с какой стороны ни глянь, - сплошные достоинства, а главное, не будет роптать по вопросу отсутствия у них детей. Васильковский давно уже знал, что бесплоден, и не надеялся найти себе жену, которая отказалась бы от счастья материнства ради посвящения себя лишь драгоценному супругу и домашнему быту. А старой деве можно и условия поставить, во всяком случае, попробовать.
И Владимир попробовал. Шуру он убил наповал, сделав ей предложение руки и сердца на первом свидании. На втором - Васильковский разжалобил невесту повествованием о своей несчастной доле, о невозможности познать счастья отцовства. Шура была на седьмом небе от счастья. До детей ли в такой момент, когда она без пяти минут жена за мужем? Стоит ли задумываться о чем-то неопределенном , когда впереди маячит такая реальная поездка в жаркую Африку? Вот тут и произошло резкое и стремительное падение в брак. Конечно, Шура согласилась со всеми предложениями Владимира, она, не глядя, а вернее лишь преданно заглядывая в глаза будущему супругу, подписала у нотариуса бумагу, в которой дальновидный Васильковский наложил табу на претензии супруги по вопросу отсуствия наследников. Шура даже не заметила, что в этой страшной бумаге говорилось еще и о невозможности воспитания ребенка из детского дома. Сначала эйфория затмила разум, а потом благополучие и семейный достаток не позволили изменить Шуркину жизнь.
Так и жила чета Васильковских: бобылями. Ночами Шуре снились сны, в которых у нее были сын или дочь, днем она исполняла роль образцовой жены. В сновидениях Шура была счастлива, реальная же жизнь уже на четвертый год замужества преподнесла первые сюрпризы.
Владимир начал пить. Сначала пил, потому что денег было много, этому поспособствовала Африка , затем пьянки стали привычным делом, и остановиться было невмоготу. Что только Шура не делала: и к врачам водила мужа, и к гадалкам ходила за зельем, и уговорами пыталась вразумить супруга. Все было бесполезно. Васильковский пил все больше и больше, периоды запоев становились все дольше и дольше. Развестись и бросить его - было жалко, привыкла, прикипела. Да и куда пойти? Назад в общежитие, где Шура проживала до замужества? Из родственников в Москве был только брат. Но у того своя семья, свои заботы, и квартирка у брата маленькая, им самим тесно.
Чем ниже опускался Владимр, тем интереснее становилась Шура. Она расцвела какой-то нерастраченной женской красотой. И если раньше ее обзывали детским словом «замухрышка», сейчас такое ни кому бы в голову не пришло. Шура не просто расцвела, она распустилась бутоном томного экзотического цветка. Рядом с вечно пьяным и поникшим Васильковским Шура смотрелась феей из сказки. Поэтому ее все жалели. Но сама Шура смирилась со своей долей, взвалила и безропотно несла свой «крест». Ее уже не смущали звонки соседей, оповещавших об очередных загулах мужа, Шура героически выносила поиски супруга в окрестных кустах и канавах, а потом, как медсестра на фронте, волокла любимого домой отмывать и приводить в нормальное состояние. Если бы не Шура, Владимира давно уволили бы с работы. Их семья была ее заслугой. Только ее.
Почти двадцать лет Шура была мужней женой. Большой срок. Огромный срок для несчастливого времяпровождения. Но все когда-то кончается. Накануне двадцатилетия совместной жизни Васильковский запил как никогда. И первый раз Шура не выдержала, за что потом корила себя долгими одинокими вечерами. Она не выдержала и уехала к брату на дачу, оставив запившего супруга одного дома.
Вернувшись через три дня, Шура нашла в общем, межквартирном холле своего супруга, лежащем на полу. Бдительная соседка, услышав звук отпираемой двери, высунулась и проинформировала Шуру о том, что Владимир лежит вот так уже второй день, как пришел пьяный и упал да захрапел, так они все через него и переступают.
- Как переступаете? Просто перешагиваете через него и все? И никто даже не попытался помочь ему в квартиру войти? – Шура пришла в ужас от полученной информации и стала тормошить супруга.
- Да чтоб он сдох, твой алкаш! – Соседку возмутили Шуркины вопросы. – Надоел уже всем. Это только ты, дура такая сердобольная. Если бы мой такое вытворял, я бы давно ему под...
И тут соседка заголосила так истошно, что у Шуры заложило уши. До нее не сразу дошел смысл соседкиных причитаний. Она смотрела в стеклянные глаза мужа и не могла понять, почему он ничего не говорит. Слово «смерть» вошло в Шуркин обиход слишком стремительно и неожиданно. Она не была готова к такому повороту событий, она уже привыкла жить не одна. Да, Владимир пил. Сейчас пьют почти все, частенько оправдывала мужа Шура. Зато в трезвом виде ему цены не было: он мог все, в доме его руками сделано многое. Шура за двадцать лет брака ни разу не держала в руках молотка или каких других инструментов. Всю мужскую работу Володька выполнял, царствие ему небесное. Да и добрый Владимир был, муху не обидит. Что - правда, то - правда. Вот только его отношение к детям…
Как раз первое, что пришло на ум, после похорон, - воспоминание о походе к нотариусу двадцать лет назад, которое отрезало пути к материнству. А теперь было поздно. И одиночкам не разрешают усыновлять детей. И с этим надо было смириться. Сейчас. Но не тогда. Тогда было не поздно. А сейчас поздно. Навсегда.
Как ни странно, после смерти мужа Шура стала еще краше и интересней. Приближался выход на пенсию, но в ней никто не видел пенсионерку, а самой Шуре было страшно. Красивая, интересная женщина – только так говорили о Шуре. А она плакала почти каждую ночь. Так и жила Шура, о новом счастье в возрасте бабушки как-то и не думалось. Но не одна жила, а с собачкой, которую она приобрела еще при жизни Владимира. Жила как все, плакалась иногда на нереальные цены да повышение тарифов, откладывала немножко деньжат на старость со своей скудной зарплаты, ходила в гости да ездила к брату на дачу, чтобы хоть в какой-то мере ощущать себя причастной к семье.
Прозвонил будильник. «Надо вставать. Ехать далеко, родственники не любят ждать.» Шура вскочила с кровати и начала собираться. Сегодня родительская суббота, предстояло ехать с теткой мужа на кладбище к Владимиру. Путь не близкий, но Шура уже давно обещала тетке, что возьмет ее с собой. А слово Шура держала всегда.
Первый сюрприз принес телефонный звонок тетки:
- Шурка, ты еще не выехала? Так вот, - не торопись, мы за тобой заедем на машине.
С кем заедет, Шура узнать не успела, тетка уже отключилась. Второй сюрприз поджидал Шуру на выходе из дома, когда тетка позвонила во второй раз с мобильного телефона и сообщила, что ОНИ ее ждут.
- Знакомься, Шура, - Евгений, наш дальний родственник, вдовец! – Последнее слово тетка подчеркнула особо да еще подмигнула. – Евгений любезно согласился нас свозить на кладбище.
«Вот сводня старая, - ухмыльнулась Шура про себя, но с интересом взглянула на водителя внушительной иномарки, - красавец-то какой, но только молоденький совсем, зря тетка старается».
Все, что случилось в дальнейшем, напоминало сказку, в которой чудеса следуют одно за другим практически без перерывов. Евгений действительно оказался младше Шуры на 13 лет, два года назад у него умерла жена, но дочь к тому времени была замужем, жила отдельно, и даже успела родить Евгению внучку. Разница в возрасте ничуть не помешала дальнему родственнику, ее как бы не существовало. Шура и опомниться не успела, а в ее квартире закипела мужская работа: Евгений отремонтировал все, что можно было отремонтировать, магазины он сразу взял на себя, мотивируя это наличием машины. Еще Евгений замечательно готовил, потому отстранил Шуру и от обязанностей по кухне, Вики – собака, нового хозяина боготворила, так как только он выводил ее на улицу. А Шуре всего лишь оставалось покориться и принимать, как должное, свалившееся на нее так неожиданно простое бабское счастье. Меркантильность, в которой поначалу заподозрила Шура Евгения, отпала после посещения его собственной квартиры, а затем коттеджа в охраняемом поселке. А после знакомства с дочкой и матерью Евгения, все сомнения отпали. Шуру приняли в семью запросто, в первый день знакомства. И вслед за этим последовало предложение Егения о браке.
«Нет, мне это снится, - Шура впала в транс, потом, опомнившись, ущипнула себе за мочку правого уха, - такого не может быть. Достойна ли я этого счастья? Ладно, муж новый, но еще и дочка будет, и внучка. Неужели Бог услышал мои молитвы?»
- Так ты согласна или нет? Я что-то не понял, Шурочка. Свадьбу назначим на твой день рождения, думаю, получится просто замечательно. Скажи же хоть что-нибудь. – Тормошил Шуру жених.
- Я согласна. – Еле шевеля губами, пробормотала Шура и не удержалась от шутки. – Замечательнее и не придумать: свадьба, плавно перетекающая в пенсию.
- Вот и хорошо! – Подвел итог Евгений. – Женимся, выходишь на пенсию, увольняешься, и будем наслаждаться жизнью и друг другом.
«Со мной ли происходит все это?» – Было последней мыслью, мелькнувшей, перед тем как Шура сказала «ДА» своей новой жизни.
Комментарии
интересно, как назовут того, кто ест паспорт? :)) Паспартанец :))
Марсана, позволь дополнить. То, чего женщина хочет НА САМОМ ДЕЛЕ, сбывается (рано или поздно) :)))
Может так и бывает.... Но крайне редко.
Почти никогда.
И ещё неизвестен финал.
и почему новый вдруг стал хуже - это уже для продолжения.