Часть 7. Первый развод

Москва встретила Люсечку неприветливо - проливным дождем. Пробежав несколько метров от трапа самолета до автобуса, все трое вымокли до нитки.

«Плохой знак, не будет мне здесь счастья, зря я согласилась с Мохаммедом…» - Сокрушалась Люсечка, но виду не подавала. Однако муж все понял без слов и разозлился, впервые за три года он произнес слова, которых Люсечка ждала и боялась:

- По восточным традициям жена не смеет перечить мужу. Хочешь, чтобы мы были и дальше одной семьёй – подчинись. Будешь делать то, что я скажу. А твои фокусы больше не потерплю. В противном случае – развод. Но по нашим законам дочь останется с отцом, то есть со мной. Выбирай. Даю тебе на размышление три дня.

Спустя три дня Людмила набралась смелости и выложила супругу свою нехитрую философию.

- Во-первых, мы сейчас в России, а по законам нашей страны только суд решает с кем жить ребенку. Это я к тому, что при разводе Снежану ты получишь только силой. Во-вторых, я устраиваюсь на работу и восстанавливаюсь в институте на заочное отделение. Мама согласилась сидеть с внучкой. И в-третьих, самое главное – хочешь, чтобы мы были одной семьей, уважай мои интересы.

Мохаммед молча выслушал супругу, ничего не сказал, хлопнул дверью и пропал на четыре дня. А после возвращения Мохаммеда жизнь супругов превратилась в череду бесконечных ссор, склок и разборок. Много «масла в огонь» добавляла и мать Люсечки - Анна Андреевна. Зятя она невзлюбила с первых дней знакомства, потому любыми путями пыталась выжить его из дому. Через три месяца Мохаммед не выдержал, собрал вещи и переехал жить к земляку. А чуть позже Люсечка получила из суда повестку – Мохаммед решил сражаться за дочь.

Именно на эту пору пришлось знакомство Валентины и Людмилы. Валентина переживала за новую подругу, однако никак не могла понять причину развода – ведь Мохаммед любит Люсю, обожает дочь, к чему расставаться? Люсечка на правах старшей подруги только усмехалась да печально смотрела своими раскосыми глазами.

Этот период ознаменовался еще одним событием – Люсечка почувствовала свободу. Свобода её опьянила возможностью выбора. А выбор - выбор мужчин, которые с вожделением оглядывались вслед молодой, привлекательной женщине, был действительно велик. И Люсечка сорвалась.

- Во мне проснулся какой-то зверь, - делилась много позже с Валей своими чувствами Люсечка, - Он посмотрит на меня, и все, я млею, и готова Ему отдаться. Сначала так и было – шла за первым встречным, через полчаса знакомства уже лежала в кровати незнакомца. Иногда и имени не знала.

- Как же ты не боялась? Болезни всякие, заразу подцепить можно…

- Да разве я думала в тот момент о болезнях? Я ж тебе говорю – у меня что-то в мозгах переключилось, а вернее замыкание короткое произошло. Хорошо хоть ненадолго. Как раз перед разводом я и опомнилась. Вот тогда я решила осознанно выбирать себе кавалеров. Самые подходящие – иностранцы.

- Ты стала путаной? – Ужаснулась Валентина, воспитанная в строгости.

- Обижаешь! Зачем же заниматься этим бизнесом, когда есть пути менее безопасные. Ты ведь знаешь, что я подрабатывала переводчицей? Вот! Именно оттуда у меня и появлялись Они. Я никогда не была проституткой. Я не назначала цену, я не была девочкой на одну ночь. Но и от подарков и денег никогда не отказывалась. Да и сейчас не отказываюсь. Сашу с Сережей вспомнила. Позвонила им. Изредка встречаемся. Но теперь условия дикутую я, а они ручными стали, только ошейников с поводками не хватает. – Люсечка смеялась, глядя на вытаращенные глаза подруги.

– Да что ты таращишься? Я разве делаю что-то противозаконное? Нет! Просто живу, как хочу.

Но Валентине, с ее патриархальным воспитанием на семейных традициях и уважением законов клана, такое было понять не под силу - лишь удивляться да тайком завидовать бурной жизни подруги.

- Недавно я «залетела». Понарошку, конечно. Всем своим кавалерам только намекнула, что мне требуются деньги на больницу и дальнейшее восстановление сил. Что ты думаешь? Все безропотно дали денег. Как миленькие! Иностранцы – валютой отстегнули, а «рыночный» мой (да ты его видела, он меня к институту не раз подвозил), через день затаривал наш холодильник в течение месяца.

- Ну, да… Я помню, ты в институт постоянно апельсины с мандаринами таскала целыми авоськами. А мы все удивлялись – откуда такое богатство посреди зимы.

- Да нам-то с мамой и дочкой не осилить такую прорву продуктов, вот я голодающих студентов и подкармливала. А ты говоришь, иностранцы! Путана! Сколько пользы от них не только мне, но и окружающим! – Люсечка заливисто рассмеялась, а Валентине осталось только лишь согласиться с доводами подруги.

Часть 8. Шантаж

- Кстати, я придумала как отсудить дочку у мужа. - Весело сказала Людмила. - Обыкновенный шантаж.

- И чем же ты будешь шантажировать Мохаммеда? - Изумилась Валентина. - Да он - образец порядочности. Никогда не поверю, что у Мохаммеда имеются скелеты в шкафу.

- А при чем тут Мохаммед? Речь идет о моих первых мужчинах. - И Люсечка посвятила Валентину в свой план.

Оказывается, еще тогда, когда мужчины решали вопрос о Люсечкином замужестве, подыскивали жениха, сватали свою "девочку", эта безропотная девочка решила подстраховаться и обзавестись вещественными доказательствами или уликами против Сергея и Саньки. Так, на всякий случай. Она раздобыла видеокамеру, установила её со всеми предосторожностями в недоступном месте и записала несколько кассет с любовными сценами. Специально для этой съёмки Люсечка придумала новую игру, которую и предложила своим кавалерам. Сама она была в маске, но позволяла мужчинам делать абсолютно всё, что раньше не позволяла или стеснялась. Троица испробовала и кнуты, и наручники, и много чего еще. Разгул был запечатлен на пленку. Улик хватало с лихвой, чтобы "потопить" Сергея с Санькой, если понадобится. И вот теперь такой случай наступил.

- Кассеты долгое время хранились в банковской ячейке, которую я арендовала перед отъездом в Турцию. Самое интересное, что это был банк, в котором Сергей в тот момент трудился заместителем управляющего. Он даже не представляет, какую бомбу, способную его уничтожить, хранил долгие годы. Сейчас Сереженькина карьера на взлёте, он управляет банком. Свою репутацию запятнать боится любой мелочью. Знала бы ты какие предосторожности он предпринимает во время наших встреч! Да и дружок его - Санька, тоже весьма уважаемый человек. Сейчас я эти кассеты естественно из Серегиного банка забрала. Настал момент, когда они мне помогут.

- Ты думаешь, они согласятся помогать тебе?

- А куда они денутся? Если не хотят широкой огласки, и адвоката наймут мне самого-самого, и денег судьям дадут столько, сколько надо, и вообще оградят меня от бывшего мужа. Да и мне самой не помешают дополнительные средства. Так что эти кассеты - гарантия безбедного существования твоей подруги. - Люсечка удовлетворенно потерла руки и, плотоядно усмехнувшись, рассмеялась.

Сергей встретил в штыки слова Люсечки о помощи в бракоразводном процессе. Санька же напротив - решил принять самое деятельное участие в судьбе подружки, причем до того, как она объявила о имеющихся вещественных доказательствах. Поэтому шантажировать пришлось лишь Сергея. Санька гоготал:

- Молодец, Люська! Так нас! Всё правильно. Да я тебя за это теперь еще больше любить буду. И денег дам, не сомневайся. И, что надо, сделаю. А ты мне эти кассеты перепишешь? Хочу иметь в личном архиве.

- А как же жена? - Удивилась Люсечка.

- А мне терять нечего - я развожусь. Так что, Людмила Константиновна, перед вами перспективный жених.

Сергей молчал. В отличии от Саньки ему было что терять. Совет директоров ни за что не допустит, чтобы во главе банка стоял человек, участвовавший когда-либо в групповом сексе, а тем более с элементами садизма. То, что все члены совета директоров имеют любовниц, ни для кого не секрет. Но публично об этом никогда и нигде не упоминается, говорят лишь в узком кругу - в саунах, на пикниках, в клубах и ресторанах. И чаще с глазу на глаз. И в основном в виде ничего не значащих сплетен да домыслов. А что там и как у каждого - личная тайна.

- Да ладно тебе кукситься. Надо Люське помочь. - У Саньки в глазах бегали чертики, он так обрадовался Люсечкиному разводу, что это было видно невооруженным взглядом. - Да и обязаны мы. Сами же сосватали её. Люсь, а за меня замуж пойдешь? Я вот тоже условие выдвигаю. Развод за замужество.

- Нет, Санечка, так дело не пойдет. Сначала вы помогаете мне развестись без скандалов и дележа дочери, а уж потом будем говорить о чем-то другом. Кстати, а как же Сергей? Мы, значит, с тобой поженимся, а он будет вторым приходящим мужем? Ты на такое согласишься? Да? - Санька только руками развел - о таком варианте он как-то не подумал.

- У меня тоже условие. - Наконец-то подал голос Сергей. - Кассеты после развода будут уничтожены. И никаких архивов Саньке ты не переписываешь. Дай слово, а лучше поклянись здоровьем дочери. Кстати, сколько у тебя всего кассет?

Сергей знал на какую Люсечкину "мазоль" давить. После подобной клятвы подруга точно не обманет. А Людмила встала перед делемой. С одной стороны, ей очень хотелось оставить в запасниках парочку видеозаписей - опять же на всякий случай, на будщее, ведь она собиралась "доить" своих рузей. Но с другой стороны, внутренний голос твердил - не обманывай, не рискуй здоровьем своего ребенка. Люся рассудила, что клясться о количестве кассет ее никто не заставлял, а сколько их - можно и соврать, об остальном же запросто без зазрения совести давать честное пионерское слово.

- У меня три кассеты. Клянусь здоровьем Снежанки, что ровно три кассеты я тебе и передам лично в руки - уничтожай их сам. - Очень правдоподобно произнесла Люсечка, вытянув вперед руки ладонями вверх. - Вот видишь, даже фиги не держу за спиной.

В закрытых тапочках не было видно скрещенных пальцев ног. Зато мужчины оба успокоились и приступили к обсуждению предстоящего развода Люсечки.

Часть 9. Африканец

- Зунге. - Тихим голосом представился невысокий молодой человек, привстав с дивана, на краешке которого сидел, и пытливо заглянул Валентине в глаза. Впрочем он тут же стеснительно отвел их в сторону и вновь сиротливо примостился на диване.

Валентина с опаской смотрела на нового знакомого Люсечки. Он действительно был черный, как смоль. Права оказалась Анна Андреевна, такого встретишь в темноте - заикой на всю жизнь останешься. А Люсечке хоть бы хны - бегает вокруг чернокожего, змеёй изворачивается, принимая соблазнительные позы. Валя под благовидным предлогом вызвала Людмилу на кухню и стала пытать:

- Совсем ты очумела! И на кой тебе этот "уголь"? Он кто? Откуда? Похоже, африканец?

Анна Андреевна тоже просочилась на кухню и стала громко шептать:

- Вразумляй, вразумляй ее, Валечка. Правильно говоришь - мы тут теперь, как в шахте, будем, только отбойного молотка не хватает. Меня она уже не слушает. Я и отцу позвонила Людмилиному. Он завтра приедет - устроит ей разнос.

Валя представила, как дядя Костя устраивает разнос и невольно улыбнулась. Заключалось это обычно в нравоучениях типа "а вот в наше время..." Причем его можно было не слушать, он как бы говорил сам с собой. Валя с Людмилой в это время делали что-то свое, а Константин Константинович ходил по комнате, размахивал руками и говорил, говорил без остановки минут 20-30. Потом останавливался на полуслове и строго спрашивал: "Ты все поняла?" Люсечка, а заодно и Валентина кивали голвой в знак согласия, на этом, собственно говоря, разнос и заканчивался.

- Зунге из Нигерии, учится в архитектурном институте. Он хороший мальчик. А к цвету его кожи вы привыкните. Я ж привыкла! - Люсечка была, как всегда, в своем репертуаре. - Часа три привыкала. Как в трамвае познакомились, так все три часа и привыкала. Мы же с ним несколько кругов на трамвае сделали.

- Так это тот - из трамвая? Когда ты от меня уезжала? Да? - Валентина всплеснула руками. -До чего ты докатилась! Уже в трамваях знакомишься.

Мать постучала кулаком по голове дочери, а потом по двери.

- Дурочка она у меня. Замужем уже побывала, а ума всё не набралась.

Тут в дверях появился нигериец с вопросом: "Вы меня звали?" и странным выражением лица. Еще бы! Хозяйки квартиры скрылись на кухне и оттуда стучат ему. Говорил он почти без акцента, и Валентине почему-то подумалось, что этот Зунге окончил в своей Нигерии школу с углубленным изучением русского языка, причем с золотой медалью.

- Зиночка, это мы пошутили. - Люсечка ласково выпроводила гостя из кухни. - Иди, иди. Мы скоро.

- Зи-и-и-иночка! - Теперь настала очередь Анны Андреевны хлестать себя по бокам руками. - Нам только Зиночики и не хватало.

Люсечка не стала церемониться с матерью и просто вытолкала ее из кухни:

- Уф... Не дадут посплетничать. Вальк, Зинка - просто офигительный любовник. И я, как настоящая подруга, хочу поделиться с тобой... Ты, это... только не ори на меня, - Валька от неожиданности уставилась на Люсечку, округлив глаза, - и "зенки" не вылупляй. А что тут такого? Я получила огромное удовольствие, почему бы подруге не испытать подобное? Эти африканские мужчины не чета европейцам. Теперь я точно знаю. Такое вытворяют!!!

- Ты предлагаешь мне переспать с твоим Зиночкой?

- Да. Ты правильно поняла. Согласна? Не пожалеешь. Я с ним переговорю. Думаю, он не откажется оказать мне такую услугу.

- Ну, мать, ты даёшь... - На распев произнесла Валентина. - У тебя точно - крыша поехала. Сама помешалась на сексе, так еще и подругу в грех вводишь. А что, если мне понравится? Что, если я тоже захочу потом, после офигительного африканца, менять мужчин, как перчатки? Ты не подумала, какой станет моя жизнь?

Люсечка печально смотрела на подругу, словно та была прокаженной. Ей, с подросткового возраста познавшей мужчин, поведение подруги было непонятным. Ей, привыкшей к полигамии, жизнь с одним мужчиной казалась пресной и неинтересной.

- А тебе понравится, совершенно точно. Я знаю. И в дальнейшем всегда буду с тобой делиться. - Люсечка лукаво улыбнулась и прищурилась. - Соглашайся, не пожалеешь. Побываешь выше неба, полетаешь, попаришь. Я гарантом выступаю.

Она стала теребить Валентину, щипать, щекотать, с жаром шепча на ухо подробности своих последних приключений. Так они и влетели в комнату: красная от стыда Валентина, и довольная Людмила. Зунге, он же Зина, увидев Люсечку, заметно оживился, стал пожирать ее глазами, в которых было столько желания и голодной страсти, что Валентина невольно залюбовалась им и задумалась над словами подруги. А вдруг всё то, что только что сказала Люсечка, правда? Может, действительно стоит рискнуть и попробовать? "Бред, бред, бред..."- одёрнула себя Валентина и присоединилась к компании.

Часть 10. В Африку! В Африку!

- Хочу в Африку. - Прошептала на ухо Валентине Люсечка на лекции по бухучету и положила перед ней фотографии с изумительными растениями. - Зиночка щёлкал. Африка! Видишь, какая красотища?! Вечная зелень, знойное лето, страстные мужчины...

- У тебя уже было одно летнее знойное замужество. - Напомнила подруга. - Пора на зимние виды спорта переходить. Столько холостых отечественных мужчин, а ты выбираешь кого попало.

- Может ты ещё предложишь мне выйти замуж за Саньку? Ха-ха-ха! Мне российские производители, сама знаешь, с некоторых пор не по душе. Я теперь только иностранцев люблю. - Валентина лишь головой качала, слушая свистящий шёпот Люсечки. - Всё продумано. Нигерия, конечно, не та страна, где я хотела бы провести остаток своей жизни, но... Почему бы мне не сходить замуж в Африку? Это так романтично. Жирафы, крокодилы, страусы, кенгуру...

- За кенгуру тебе надо замуж в Австралию. Полистала бы для начала учебники географии с зоологией. - Отмахнулась от подруги Валька, напряженно вслушиваясь в перепалку преподавателя с одним из студентов.

- Да? - Очень натурально удивилась Люсечка. - И в Австралию сгоняем за мужем. После Африки. Не вопрос. А мне зимы наши надоели. Кстати, Снежанку хорошо было бы из страны увезти. Хоть развод и закончился в мою пользу, всякое бывает. Мохаммед не оставляет надежды заполучить дочь. У нас скоро диплом. Так? И у Зиночки тоже. Я немного время потяну, пусть он привыкает. И мы к нему. А к лету свадебку сыграем, и после защиты уедем в Африку. Я все узнала - профессия архитектора в Нигерии очень высоко ценится. Так что с голоду я там не помру.

- Ну, ну. - Валентина только диву давалась, глядя на неугомонную подругу. - А как там у них на счет многоженства? Ты про это узнавала? А то поедешь вроде как в рай, а попадешь в гаремный ад. Да и Снежанку не рекомендую везти с собой. Кто знает, какие там нравы... Нет, не нравится мне, Люсь, твоя затея. Ох, не нравится. Давай лучше заниматься.

Люсечка снова поступила по-своему, и накануне защиты диплома она вновь стала молодой женой. Зунге еще несколько месяцев назад переехал к будущей супруге из студенческого общежития, и теперь Валентина ежедневно выслушивала по телефону причитания Анны Андреевны:

- Не дом, а проходной двор! Всё их землячество теперь ошивается в нашей квартире. Бедная девочка! (Это она про внучку). Запрётся и боится из своей комнаты выходить. Все эти чернявые хлопцы, как похотливые самцы, сверлят взгядами не только малышку, но даже меня. Представляешь?! А сколько расходов, сколько трат! С ума можно сойти - африканцы кофе банками пьют. За неделю по 3-4 штуки уходит, а наш-то требует не растворимый - ему настоящий подавай. Люська варит и варит, мы уже турку с плиты не убираем. И руки у нашего не из того места растут. Он элементарно кран починить не умеет. Смотрит тупо и руками разводит, и улыбается, как дурак. Да ещё обязательно при этом на свой родной язык переходит. Такой жучара! - Анна Андреевно упорно не хотела называть зятя по имени. Только он, и никак больше. - Я им внучку в Африку не отдам.

- Вот это правильно. - Поддакнула Валентина. - Кстати, про Люську. Она разве ничего не видит? Не понимает?

Анна Андреевна только расплакалась.

- Плохо... Ох, теть Ань, пытаюсь я говорить с ней, да только Люська не слушает меня.

- А она теперь никого не слушает. Даже Константин Константинович ей больше не авторитет. Что делать? Что делать?..

На Люсечку "насели" всем миром, как говорится, и сумели сломить сопротивление. Снежана осталась с бабушкой в Москве, а молодые отбыли на родину супруга. Валентина, стоя в аэропорту в толпе провожающих, с тоской смотрела вслед удаляющейся Люсечке, которая весело щебетала с мужем, начисто забыв о существовании и подруги, и своих родных - матери с дочерью. Снежанка ревела, Анна Андреевна тоже.

Больше месяца от "новой" африканки не было никаких известий. Мобильный телефон Люсечки был постоянно недоступен, а других контактных телефонов зять не оставил. Валентина ежедневно звонила Анне Андреевне, каждый раз получая один и тот же скорбный ответ: "Не объявилась..." Два раза они вдвоём с Анной Андреевной ездили в посольство Нигерии, но получить хоть какой-то вразумительный ответ на простой воспрос о месте жительства Люсечкиного супруга, не смогли. Консул мило улыбался, широко разводил в стороны руками, Валя с Анной Андреевной завороженно смотрели на белые ладони чернокожего, как будто могли прочесть там адрес Зунге, консул хлопал в ладоши, появлялся охранник, и женщин тактично выпроваживали со всё теми же милыми улыбками.

Но однажды, рано утром Валентина подскочила от скрипучих позывных пришедшей СМС-ки.

"Жива. Но попала в жуткую передрягу. Чуть позже позвоню. Не говори матери." - прочитала Валентина сообщение. Она спросонья таращилась на экран дисплея мобильника, не сразу осознав, что СМС-ка поступила из Нигерии. Не удержалась и набрала телефон Анны Андреевны. Та тут же взяла трубку:

- Валя. - Не удивилась женщина и тут же пояснила. - Я АОН поставила. На всякий случай. Есть известия? Да? Не тяни только.

- СМС-ку от Люськи получила, всего несколько минут назад.

- Жива, - выдохнула Анна Андреевна, - что написала моя непутёвая дочь?

- Что жива. - Улыбнулась Валя. - Вы прозорливы. Еще написала, что скоро позвонит.

- И все?

- Да. Больше ничего. - Врать Вале было трудно, но и не врать нельзя.

Однако со дня прихода сообщения от Люсечки до её телефонного звонка прошло ещё долгих полтора месяца.