Утренняя спокойная благодать ступила своими босыми ножками в неухоженный сад, как всегда: с робкой надеждой на великодушие наступающего дня.На то, что даст он время насладиться текучей, мерцающей ранью. Спутанные ветви аллеи, заросшая лужайка

уже пролили на себя молоко зябкого тумана, пробиваемого кое-где розовыми лучами восхода.

Стив просыпался рано. Раньше, когда с ним была Джейн, они подолгу валялись в постели, нежась играли в тигрицу и тигренка - забавную любовную выдумку его юной жены... О... Джейн была горазда на выдумки, да и Стив не отставал от нее ни на шаг, не напрягаясь, не суча особо извилинами — он тоже мог придумать для них целый день, целый вечер, и полную приключений сумасшедшую ночь...Кусок жизни, который они то съедали жадно, а то смаковали, перемазывая друг друга шоколадом наслаждения, поливая шампанским искристой нежности пополам с колкой остротой чувств и ненасытностью желаний...

Теперь пришли новые привычки: нынче он вставал до захода солнца и смотрел в сад.

Бесцельно, повинуясь внутреннему механическому ритму.

Стив вставал, наблюдал восход, принимал душ, пил чай на веранде и делал так же механически и бесцельно еще массу разных зачем-то необходимых дел и движений, произносил слова в телефон, фиксировал ответ и все время отмечал карандашом котировки. Играл в единственную доступную ему теперь игру...

Уже с минуту Бостон надрывался в хриплом лае, всеми силами пытаясь вышибить калитку и порвать в клочья того, кто стоял за ней.

Стив очнулся от оцепенения, которое всегда охватывало его при виде собственного утреннего запущенного сада, запахнул халат и пошел к собаке.

• Иди сюда, Босс! - он открыл дверь будки, загнал недовольного стража ворот внутрь и выглянул в оконце, что было прорезано на входе, у двери.

С той стороны забора он увидел заросшее седоватой шерстью небритое лицо, прикрытое сверху широкополой черной, с серыми пятнами, шляпой.

• Что, друг?... - спросил его Стив, - Похмелюга заела?

• Да...- честно созналось лицо под шляпой.

• Сейчас, подожди... - сказал Стив, умиротворенно, - Постой, принесу тебе «пятерку»..

Хватит тебе?

- Стив... - неожиданно незнакомец назвал его по имени, - Ты не узнаешь меня?

Стив вгляделся в физиономию пришельца, пытаясь угадать, где он мог видеть этот крючковатый нос, большие серые глаза и худые щеки...

• Прости, приятель... - ответил он, - Я не могу вспомнить...

• Я — Джим...Бродяга Джим...

• Ааа... - протянул от неожиданности Стив и положил руку на защелку, но почему-то замешкался, не стал открывать сразу, пока снова не столкнулся взглядом с незваным гостем.

• Входи, Джим... - он отошел от столбняка, открыл щеколду и впустил помятого, сгорбленного человека во двор, - Проходи...Будь как дома.

Стив поймал себя на нехорошей мысли: «...будь как дома, тем более, что тебе не привыкать быть здесь как дома...», но сдержался, не выболтал, скрыл ее и Джим зашагал по тропинке к веранде, поминутно крутя головой и озираясь.

- Как дела, бродяга? Ты, я, смотрю не удовлетворился своим сценическим прозвищем и решил стать Джимми Уолкером на самом деле, а? Как Джейн?...

При имени Джейн гость дернулся, будто его хлыстом огрели, сгорбился еще больше...

• Джейн?... Она ушла.

• Вот как?

Стив сходил на кухню и принес кофейник, бутылку виски и сандвичи.

Затем он вытащил ледышницу из холодильника, откупорил бутылку и разлил виски в два стакана, побросав в них кубики льда.

- Ну, давай, бродяга Джим...Выпьем. За утро.

Джим взял стакан и стукнул его об стакан Стива.

• За утро — это хорошо...Это можно...Давай, за утро нового дня.

• Вот именно.

Они выпили, молча. Джим не знал что сказать, но, ведь, зачем-то он пришел сюда. Ведь была у него какая-то цель, не только же похмелиться и съесть сандвич? Похоже, что нет. Мысль была...Но она провалилась куда-то после того, как он увидал Стива.

• Так что случилось, Джимми? Тигрица съела тебя? А?

Джим молчал, подбирая слова.. Да...Он пришел что-то сказать мне... - подумал Стив, разглядывая своего бывшего соперника, конкурента в бесполезной борьбе за Джейн...

- Правильнее будет сказать — выпила, Стив. Она выпила меня. Давай еще?

Джиму явно не терпелось набрать градус, чтобы развязать язык и Стив не стал препятствовать этому — налил от души, не церемонясь.

- Выпей лекарства, Джимми...Хоть ненадолго, но лечит.

Они снова выпили молча, Джим поставил стакан и полез за сигаретой.

- Видишь ли, Стив...

Он вдруг смутился своего глубокомыслия, завибрировал, но взял себя в руки, алкоголь

подействовал, развязал ему путы и узы, Джим как-то даже похорошел, стал больше похож сам на себя, молодого, ретивого...Стив улыбнулся уже по-доброму.

• Говори, Джим...Не тушуйся. Говори все как есть. Кто тебя еще выслушает на этом свете?

Джим затянулся теплым сизым табачным дымом и ответил не сразу:

• Видишь ли, Стив... Я, конечно, человек подлый. Мерзавец. Увести у друга любимую женщину... Мне нет никакого прощения...

• Да ладно, - вставил Стив, - дело прошлое...

• Не перебивай! Мне тяжело выражать свои мысли, прости...дай мне сказать...Понимаешь, Стив, я — гарцевал. Вот как. Да. Я не жил обдуманно. И Джейн — она гарцевала. А ты сдулся. Она выпила тебя и ушла ко мне. Пить меня. И вот настал день, когда она выпила и меня. Мы с тобой — две пустые бутыли, старик... Джейн и сейчас кого-то пьет. Это неизбежно. От меня она ушла сама. От тебя — с моей помощью. Но большой разницы я тут не вижу. Ты теперь один. Я теперь один. Мы оба — потерянные какие-то, жалкие... Ты видишь это? А отчего?

Что, бабы на свете закончились? А?

• Таких больше нет... - тихо ответил Стив. - Я тебя не люблю, Джим.

Прости. Это понятно, впрочем....

Они замолчали надолго. Надо было бы уйти, но так сразу...Будто обиделся. А обижаться было не на что. Терпеть унижение...Можно было. Но не до вечера же сидеть-молчать?

• Нет. - внезапно встрепенулся Стив.

Не за то, что я потерял ее. Это было неизбежно. Надо признаться. Но я потерял какие-то недели, месяц-другой с нею. Из-за тебя. Понимаешь — как это глупо? Мелочно, да? Ты мне должен месяц жизни. Вот его ты точно - украл.

• Да. Это невесело. Мне стыдно. Я к тебе покаяться пришел...

Покаяние - это всегда так глупо выглядит. Не добавляет веры в кающегося. Да?

Слушай, а что это за банжо висит вот там не стенке?

Стив встал, зашел в соседнюю комнату и принес банжо.

• Это твое, Джим.

• Точно? Да... узнаю...Не выбросил?

• Хотел разбить у тебя на голове, но случая не представилось. Ну-ка, сбацай что-нибудь, а?

Джим засмеялся радостно, стал крутить колки, настраивая инструмент.

• Помню я хиты твои, Джимми, God`s Day — кто его не помнит? По всем станциям крутили...Загреб синекуры, поди?

• Было дело... - усмехнулся Джим, - все пропито, все раскидано на стойки по кабакам... Да и не жалко!

Он перебрал струны и запел свою знаменитую песенку про китайца. Силен был Джим сочинять веселые хиты. Стив покатывался со смеху: - А вот эту еще, про Мэри-скво, а?

Джим спел и про Мэри...

Солнце поднялось. Бутылка опустела. Джим посмотрел на часы:

- Ты знаешь, а я, ведь, сюда приехал по делу, меня вроде как берут в нашем городке на работу, но там филиал — надо в головной конторе здесь показаться, посмотрят на меня и решат окончательно.

- Бредовая идея... - резюмировал Стив.

• Почему?

• Ты на себя посмотри...

Через час Джим стоял чистый, выбритый, в одних трусах и разглядывал выложенные перед ним на диване костюмы Стива.

• Вот этот, кажется, пойдет, - хозяин выбрал ему синий в мелкую полоску костюм, рубашку, галстук. Давай, облачайся, чего стоишь?

• Стив!...

• Не гунди. Одевайся, тебе говорят!

• А подойдут по размеру?

• Ну, раньше-то ты крепыш был, а сейчас как раз тебе будет, такая же худылина, что и я.

Солнце совсем распоясалось, начиналось пекло, когда,казалось, и воздух переставал шевелиться, изнывая от паркой влаги, поднимающейся с земли, чтобы собраться в тучи и грянуть к вечеру как по нотам традиционный ливень.

Они стояли у калитки и Джим, с иголочки, при банжо и с новым портфелем все пытался вспомнить — зачем он пришел сюда. Покаяться только? Выпить? Нет, что-то еще... Надо же, шел, шел и забыл...Внезапно он осветился улыбкой: - Ааа...Вот что, Стив! Вот что...Я тут с одним пастором познакомился. Там, у себя. Я, ведь, было дело, чуть не сошел с ума. Убить себя хотел. Он спас меня, помог. Знаешь, что он мне сказал? Он сказал: «Не сотвори себе кумира». Он сказал: «Нельзя боготворить человека». Понимаешь? Вот есть Бог. Ему и воздавай. А человеку нельзя столько воздавать. Не по чину. Отсюда, вероятно, происходит беда. Понимаешь?

• Твой пастор — просто кладезь, улыбнулся Стив, а сам подумал: - А, ведь, правда. В самом деле, я боготворил ее. Я сам, со своей руки кормил ее ненасытную гордыню, укреплял ее в безумных мыслях о ней самой... Питал ее медовыми пряниками обожания, но не разу не показал кнута, хотя бы издали... не пытался приручить ее, дать ей что-то прочное, верное, корневое...детей... Да... Этот бедолага Джим совсем тут ни при чем - такой же наивный, как его добрый пастор. А может... Может, такой же мудрый? Ум — это многим доступно. Но, ум без мудрости — бесполезная вещь, даже опасная, должно быть... А мудрость эта — что оно такое? Пока ты молод, она кажется занудством, набором бессмысленных ограничений, а те, кто следует ей — выглядят фанатиками, ортодоксами...Но вот наступает старость, и выясняется, что...ах, эта ускользающая истина...Опять она ускользнула...И догонять ее уже нет сил, все главные ошибки уже совершены и безразличие правит твоей захудалой лодкой, идущей по Миссисипи в сторону Стикса...Истина не пригодилась. Мудрость не понадобилась.

Пора...

Он пожал Джиму руку с чувством, как брату. Долго смотрел ему вслед, потом закрыл калитку и взглянул в сад.

Утро кончилось. Прямой свет бил сквозь листву, ничего уже не трогало там, в саду, ничего не

бередило мысли.

Наступил день.

Новый, теплый, дремотный...

Еще один день жизни...