Вкрадчиво и осторожно Люсинда спросила Амина:
«Для чего мы приходим в этот мир? Как ты считаешь, для чего человек столько в жизни проходит, испытывает, разве не для достижения славы и богатства? Разве есть хоть один человек на земле, который бы не хотел этого. Разве ты этого не хочешь?!» - Последние слова она почти выкрикнула – так была уверена, что знает правду, знает о том, что все на земле хотят одного. Жаждут только материальных благ. Она была уверена, что Амин думает также, но чтобы завладеть его душой, надо было услышать это от него. Она знала, что если он ответит иначе, её чары разрушатся, правда раскроется для многих, но за столетия к ней никто не попадал, думавший иначе.
Можно было Амину промолчать или задуматься, можно было согласиться или отрицать её слова, но скрывать было нечего. Согласиться с ней – значит сказать неправду. А спорить не имело смысла. Ведь поверить в добро она уже не могла, она слишком закостенела в своих привычках и мнении. Она слишком состарилась душой, чтобы измениться и понять, и виной этому были не годы, не события. Виной была сама Люсинда, не пожелавшая растить в себе добро, не пожелавшая открывать Истину.  
Но Амин открыл для себя настоящую Истину. Нашёл её по пути сюда, подобрал запылённую на старой дороге. Да, с начала он её и не распознал, она раскрыла сама себя, и, причём вот только сейчас. Только в это мгновенье он ощутил, что знает правду. Он действительно знает, зачем рождаются и умирают люди. Зачем и ради чего люди проходят через многие беды, многие годы, зачем несут всё это время зажжённую свечу в себе.
Глазища Люсинды блестели, чёрными искорками сияла в них злость. Страшная и внутренняя злость, холодная ненависть ко всему вокруг пожирали её изнутри. Изо дня в день, из года в год, долгими столетиями холодное пламя ненависти разжигалось и горело в ёё душе.
- Я хочу знать! Хочу услышать от тебя! Мне не нужны немые ответы! Говори! – уже багровела Люсинда, даже её стальные нервы сдавали, даже её вечное хладнокровие таяло в предчувствии тепла.
- Мы приходим в этот мир, чтобы научиться любить, - спокойно сказал Амин.
Ведьма захохотала диким воплем:
- Ха-ха-ха! Какая чушь, настоящая человеческая чушь! Бред! Вздор! Глупые выдумки глупых и смертных людишек!
Амин же не обращал внимания на её дикий рёв, его не пугал поднимающийся ураган вокруг, не пугал завывающий ветер. Что-то светило ему изнутри.
Да-да, что-то внутри, глубоко в его сердце, происходило. Что-то светлое рождалось в душе.
  Да,
  теплое и светлое.
Тишина приходила изнутри, такое, казалось, не соответствие – его окружала ночь, кромешная, практически слепая тьма, и этот свет внутри. Как же долго он искал его. Не проходило дня без поиска, дня, без попытки поиска этого Света, этой Истины. Он искал его всюду, всю жизнь, в серых бесцветных буднях, но не находил; он искал его в цветных праздниках, но и там его не было.
Казалось, вся жизнь Амина пролетала сейчас перед глазами, вся жизнь становилась понятной. Становилось понятным и то, что зря поиски не проходили: каждый день собирал он, не ведая что. Каждый день по крупице собиралась истина.
- Ты говоришь научиться любить?! Ну-ну! Ха-ха!
- Да. Ответ довольно простой, - говорил Амин, - мы приходим в этот мир, чтобы научиться любить.
- И кого же вы глупые люди должны научиться любить? И на это тратить целую жизнь? – хохотала Люсинда.
- Прежде всего, самих себя. И на это придется потратить не одну жизнь.
- О-о! Так ты не совсем глуп оказывается. Не зря тебя сюда занесла судьба! Раз ты так мыслишь - я смогу научить тебя, художник Амин, настоящему творчеству. Только со мной ты создашь настоящие произведения. Только со мной оживут твои величайшие идеи-картины.
Но Амин не слушал её, да он и не мог её слышать, голос внутри не могло уже ничто заглушить – «Каждый человек должен, прежде всего, научиться любить самого себя. Но это совсем не значит быть эгоистом. Совсем не значит, не уважать других. И уж тем более делать зло другим людям. Любить и уважать себя совсем не означает приносить зло в мир».
- А что же это значит? Разве это не эгоизм?
- Смотря как любить. Обожествлять как ты себя, или просто уважать. Знать что необходимо самому себе внутри, знать, отчего становится тихо и светло на душе, даже если вокруг совсем плохо. Знать, что необходимо для развития в себе добра. Знать свои слабые и сильные стороны. Только через любовь и понимание к самому себе можно полюбить и понять других людей.
Ведьма пыталась кривить лицо усмешками, но глаза выдавали внутренний испуг. Она боялась. Всю жизнь она боялась услышать эти слова.
-Я тебе не верю! Ты лжёшь! – не стерпела Люсинда, - Ты лжёшь мне и себе! – Её крик поднимал ветер. Её начало трусить в ознобе – Лжец, лжец!
- Я не лгу, - сказал Амин, - я не лгу, и ты сама это знаешь. Знаешь, что надо научиться любить и понимать: друг друга, понимать мир, понимать все, что нас окружает. Небо, звёзды, солнце, дождь, ветер… Научиться понимать свою жизнь и поступки, научиться видеть себя со стороны.
Но Люсинда не унималась. Она кричала: «Ты лжец! Лжец!»
Она знала, что Амин говорит правду. Когда-то давным-давно она тоже пыталась научиться любить и понимать. Потом она долгие годы пыталась забыть об этом. Пыталась выкинуть последние капли любви из души. У неё это получилось. Но в душевной пустоте начал собираться страх, страх о том, что где-то есть любовь. И главное – страх, что любовь придет к ней, и надо будет отвечать за всё сотворённое зло. Страх породил ненависть и злость. «Ты лжец, лжец! Я ненавижу тебя! – кричала Люсинда. Её душа наполнялась теплом, старым забытым теплом и она не могла этого выдержать. Тепло превратилось в огонь, огонь в пожар, в ядовитое для неё пламя.
Стеклянный дом качнулся. Раздался треск – лопалось стекло, трещало всё вокруг.
Внезапно тысячи дверей в будущее, о которых говорил Амину мальчик-король, открылись. Открытые двери засияли изнутри. Тысячи тысяч дверей в будущее, больше и больше, открывались и открывались перед Амином. Рушилась стеклянная кладка, за которой ведьма Люсинда пыталась скрыть правду. Тайные двери открывались. Стеклянная паутина спадала, завесы распахивались, стеклянные засовы выдвигались сами собой.
Юный король был прав – будущее меняется каждое мгновенье. Миллиарды путей как минимум существуют для каждого. Будущее можно изменить своими добрыми делами и мыслями. Долгие годы Люсинда пыталась скрыть это от людей. Она учила детей и путников, заезжавших к ней, страху. Она внушала всем, кому только могла, страшные мысли о том, что никто не имеет выбора и свободы. О том, что нет свободы ни у кого, нет свободы выбора даже у неё. И вот сейчас эта свобода обрушилась на неё. Вспыхнул её волшебный дом из стекла и рушился. Она же, в исступлении кричала: «Лжец! Лжец!» Обрушился её выбор, а ведь могло всё быть иначе.
Когда-то, когда была она ещё девчонкой, она поверила злым людям. И стала такой сама. Зло дало ей бессмертие, богатство, власть над умами и душами других людей, но память не избавляла от боли, не отпускала ее душу. Люсинда помнила настоящее счастье, но ненавидела его, ненавидела своё детство за яркие краски, брызги смеха, возненавидела и потом погубила своих друзей за то, что они остались прежними.
- Ты лжец! Лжец! Лжец! – истошно кричала она.
От её крика появились трещины в стеклянных стенах дома. Но двери продолжали открываться и открываться перед Амином, новые и новые.
До самого неба вспыхнуло видение: тысячи тысяч дверей. Большие, маленькие, узкие, широкие, совсем крохотные. Множество лестниц вело к этим дверям, и тоже совершенно разные: крутые, пологие, даже были стремянки, подвесные, и всевозможные другие. Со ступенями и практически без них. Лестницы были, так же как и двери всевозможные: простые, дорогие, блиставшие позолотой и рядом старые прогнившие, разноцветные рядом с серыми. Возле некоторых дверей даже просто висели канаты, верёвки и верёвочки, но чтобы по ним взобраться понадобилось бы множество усилий, времени и умения. Но Амин успел заметить, что к каждой двери можно было пройти, добраться, пролезть. Ко многим, конечно, было сложно добраться, но было возможным, ну а к некоторым вообще даже не стоило идти, было опасно – свет за ними не сиял, а как-то странно мерцал чем-то тёмным и навевал ощущение холода.
Постепенно дом превратился в громадный дворец. Казалось что, он сделан из стеклянного песка.
Это был целый город, и в нём было сокрыто будущее, завуалировано символами и знаками. Когда-то Люсинда завладела им, и много столетий скрывала правду от людей. А сюда приходило множество люда за правдой, здесь даже когда-то учились дети. Да, здесь была школа. Дети учились строить своё будущее. Амин вспомнил, как министр Галь рассказывал ему об этой удивительной и сложной науке «Строительство будущего». Здесь, между востоком и западом, на стыке прошлого и будущего, когда-то был центр этой науки. И вот теперь здесь просто мрак и главная его владелица Люсинда.