Для моей шкатулки музыкальной,
Что – как гроб для брошек и монист,
Вышедших из моды, «эпохальных»,
Музыку придумал фаталист…
По пустынным комнатам скитаясь,
Как в осеннем мамином саду,
На шкатулку часто натыкаюсь –
Сяду, молча ключик заведу,
Приоткрою крышку и оттуда
Полонез Огинского плывёт…
И меня, душевная простуда,
Снова с ног сбивает в гололёд…
Помню, мама рассказала в детстве,
Как у них в селе, под полонез,
Парень, проживавший по соседству,
Крышей съехал, и в петлю залез… –
Попрощался…Всем оставил письма…
И в одном отчаянном письме
Написал, что жить – не видит смысла…
Что ему, в деревне – как в тюрьме…
И пластинку с этим полонезом
В радиоле включенной нашли,
Через день, верёвку перерезав,
Вынимая парня из петли.
Молодой учитель, симпатичный,
Жить – да жить… да вот – не пожилось…
Видно, что-то было в жизни личной…
Не сложилась… стала вкривь и вкось…
И во мне навеки отразилось,
Что случилось всё под полонез…
И попала музыка в «немилость»,
И пошла с душой моей вразрез…
По живому режет… по живому…
Но влечёт к шкатулке и влечёт,
Словно к механизму пусковому,
Что начнёт стремительный отсчёт…
Это так похоже на рулетку,
На роман, с главою «фаталист»…
Лермонтов заметил очень метко…
Верил в рок отважный дуэлист…
Вот такая у меня шкатулка –
Гроб для брошек, бусин и перстней…
Всё – от мамы… стало слишком гулко…
Стала в доме музыка слышней…
24 июня 2011 г.
Комментарии