*   *   *

Смертью ты меня не напугаешь –

Знаю с детства – что такое тлен.

Завтра – это завтра, дорогая,

А сегодня это просто – крен –

Душу, как корабль, в холодном море,

Накренило, бросило в тоску.

Слово «страх» – как надпись на заборе –

Все срывают с буквой «с» доску –

Все хотят забыться, «задолбаться»,

Лишь бы не бояться перемен.

Так что изнасилуй «домочадцев»,

Разгрузись, и выровняешь крен.

Слово смерть пришло ко мне от мамы –

Как-то попыталась малышу

Объяснить значенье этой драмы –

Я сейчас всё это опишу:

Мне, наверно, был в ту пору годик,

Может – больше, но уже – ходил –

Плавал по двору, как пароходик,

Как любой из маленьких чудил.

Лепетал, знакомился с планетой,

Что вмещалась в образе жилья

И двора, в котором – как-то где-то

Я нашёл случайно воробья. –

Подобрал, и радостно потопал

С той находкой к мамочке своей.

Мама объяснила мне галопом:

«Юра, это – мёртвый воробей!

Брось его, он умер, это – кака…

В ручки каку брать, сынок, нельзя!»

После этих слов, я начал плакать,

И жалеть всем сердцем воробья.

Ну, а мама больше распаляла:

«Это – смерть! Его на свете – нет!»,

Я ж тогда, наплакавшись немало,

Повторял за мамой этот бред:

«Нет его… «нема», - по-деревенски, -

Даже мать расплакалась сама,

И твердила мне со скорбью женской:

«Да, сынок, «нема» его, «нема»…

А потом мы с мамой закопали,

Словно человека, воробья.

Вот такие смертные детали

Лицезрел впервые в жизни я.

А по жизни часто приходилось

Хоронить в земле своих родных,

Их гробы, как лодки Наутилус,

Бороздят простор морей земных –

Где-то там, на дне, в земле глубокой,

Существует их «подводный» мир.

Мне без них ужасно одиноко,

Хоть ныряй, чтоб ближе к ним, в сортир!

Так что, ты меня не напугаешь,

Тем, чего я в жизни не боюсь…

Вот и ты не бойся, дорогая,

Разгружай, как можешь, этот груз!

Ну, а если хочется поплакать,

То – поплачь, хорошая моя,

А потом зарой всю эту «бяку»,

И забудь навеки «воробья»!

28 февраля 2013 г.