Наверное, Бабель никогда не умрет. Его исход из Одессы в Питер, а из Питера в Москву так же вечен как Быковская колбаса…
Хотел ли Бабель быть «евреем», мог ли сомневаться в целесообразности сущего? Дышал ли так как дышат счастливые чеченские чабаны, выпасая белоперистые отары на альпийских лугах: нам то неведомо. Но то что Бабель остро ощущал конфликт и страдание «еврейского» народа, так как это может ощущать «еврей», собственною кожею, тихо раняя на пути в вечность атрибуты «еврейства» на землю позади себя, смирено опустив голову но ничего не забывая, известно доподлино, известно из первых рук.
Кто такой Бабель, на чем стоит, чем питается наша память о нем?
Бабель это четыре Одесских рассказа, своеобразных, непохожих ни на что иное, буффонадных и свежих, писаных жирными искренне лживыми красками. Смачные,полные агрессии «евреи» Бабеля хороши в атмосфере Бабелевского языка. И если бы я не мог определиться с духом и логикой Бабелевского рассказа я бы не говорил, что в жизни с такою публикой я не встречался. Единожды лицезрел нечто подобное в прекрасном фильме «ликвидация». Применительно к Бабелю я назвал бы этот фильм «реабилитацией».
Бабель это смерть старика Шлойме. Трагичный и мощный рассказ о смерти «еврейского» старика, не сумевшего отречься от своих корней. Если бы Бабель написал с десяток таких рассказов я бы назвал его русским Кафкой. А если бы Бабель родился не Бабелем а Сидоровым, то мы скорее всего и вовсе не знали бы о его существование.
Читая Бабеля я не могу отделаться от ощущения что он боролся с ощущением вины за то что родился «евреем». Более того, мне кажется что в отличии от многих соотечественников Бабель сознавал это и потому в моем эмоциональном представлении он видится эдаким утомленным хмурым человеком не ищущим ничьего сострадания. Наверное, Бабель был смелым «евреем». Мне не известна биография Бабеля, я ленивый человек, я не стану подходить к компьютеру и выяснять как все было на самом деле, но из прочитанного и прочувствованного мне увиделось и почувствовалось некое напряжение, надлом.
Что в основе? Откуда идут корни? На чем стоит сущее?
На фундаменте.
Наша жизнь невозможна без фундамента. Все начинается с теплых материнских рук, белой, полной молока груди, мягкого шепота ласковых губ. И если бы это были губы наших врагов у нас не было бы врагов.
Наше сознание принципиально физиологично. Оно не может висеть в воздухе. Оно не может начинаться из пустоты в день и час нашего совершеннолетия. Оно прорастает малыми побегами из нашего чувственного сознания, вместе с первым «пенделем» под зад, с первым соседским окликом «эй, вонючка», сливается в единую реку, в единое мощное или хилое древо к тридцати годам нашего бытия. Но каким бы оно не было: мощным или хилым, органичным или мудреным, красивым или уродливым, оно не может висеть в воздухе, лишившись своих корней. Оно не живет без фундамента.
Каким же было сознание Бабеля написавшего старик Шлойме?
Это было сознание, которое опиралось на фундамент. Фундамент, в котором помимо других слов запечатлелись слова родной бабки «не верь никому, запри свое сердце, они придут и попросят, а ты не давай им денег».
Православные, мусульмане и евреи, как некий обобщенный стиль восприятия жизни, ведают нам о своем сердечном ритме, о своем дыхании в ветхом, новом завете и Коране.
Православие, ставит в основу сущего сознательность человека. Оно напрямую апеллирует к уму, взывая каждого разуть глаза и увидеть очевидное. Через сознание, оно взывает к истокам, к фундаменту. А там, если у человека была мать, всегда память о теплых руках и ласковом шепоте.
Одним из апофиозов ветхого завета мне видится борение с богом. Было бы несправедливо назвать ветхий завет правдой торгующихся с богом людей. Это начало человеческого сознания, полное физиологического рационализма. Люби меня, почитай меня и я сделаю тебе хорошо. Своеобразный "божественный торг", ты мне я тебе.
Так почему мы стали тем что мы есть? Потому что перебороли суеверие, поставив во главу угла любовь а не страх, или потому что у нас разные матери?
Что понимает об этом гордый чечен, дитя гор, сосуд-эндемик чистого генного материала. Счастливый обладатель бодрого жизнелюбия и здоровой печени. Не задумываясь о сущем, свято почитая фундаментальные корни, он ассимилирует уже в первом поколении. Почему? Потому что сомневается и стыдится собственного фундамента? Или опираясь о фундамент не верит в собственную значимость, скользит серым ужом, быстрою мышкою улепетывая к ближайшему углу?
Вероятно, уверенному в себе иноземцу легче стать русским нежели... нежели... а может дело в памяти, в уме, в том как поглощается пища пищеводом, как выдыхается легкими углекислота...
Мне кажется Бабель не любил собственную бабку и ненавидел старика Шлойме. Ненавидел и боялся до конца своих дней. Предчувствуя, что его цепкие пальцы схватят его за глотку и на смертном одре, чтобы долгожданное избавление от страха не показалась ему малиной…
Комментарии