В комнате  горел торшер, который остался еще с советских времен, верным стражем стоять около журнального столика и кресла, своим присутствием как бы подчеркивая атмосферу степенности и умиротворенности. Обычно тусклый свет, исходящий из-под абажура символизировал собой комфорт и тепло, а хозяин или хозяйка квартиры под его мягким натиском частенько уходили в мир дремоты и грез, так и не расставшись с книгой в руках. Но сегодня правил не свет торшера, а тьма в углах комнаты и тенях оставляемых предметами быта. Кресло около журнального столика пустовало, а возле окна друг напротив друга на стульях сидели Дмитрий и Светлана. Света поджала ноги, сложила перекрещенные руки у себя на груди и смотрела, почти не моргая, на стену, мимо Димы. Парень тоже сосредоточенным лицом смотрел в другом направлении, в щель между занавесками окна.  Тишина не прерывалась не единым шорохом и только из кухни еле слышно доносились звуки, издаваемые радио, которое никто никогда не выключал.

- Это всего лишь настроение, - тихо сказал Дмитрий и перевел свой взгляд на бледное и болезненное лицо жены.

Светлана продолжала молча сидеть и думать о чем-то своем. Она думала, что за окном идет мелкий дождик. Его капли одна за другой серыми точками падают на асфальт как ноты для партии игры на скрипке. Ей представлялись прохожие под зонтами, ловко лавирующие между лужами на тротуаре, представлялся парк, в котором играет оркестр.

- Это всего лишь настроение, - повторил он и закрыл глаза.

Может быть, уже наступила ночь, тогда наверняка на улице зажгли фонари, на аллеях и скверах было пусто, на дверях магазинов повесили таблички «Закрыто».

- Почему ты не хочешь уйти под дождь? Грустно плестись по аллеи парка под музыку вальса? Мне бы пришлось встать и бежать за тобой босиком, бежать очень быстро, потом догнать тебя, схватить и закружиться в вальсе в свете фонарей, - очень тихо спросила Светлана. Она продолжала смотреть в стенку, на ее лбу появилась болезненная морщина, словно мысль давалась ей с трудом.

- На улице зима, - не открывая глаз, прошептал Дима и зажмурился еще сильнее.

Света зло посмотрела на своего мужа, в ее глазах сверкнула искра, а губы нервно затряслись.

- Тогда почему идет дождь? Разве ты не чувствуешь? Ты веришь во всякую чепуху, в прогнозы погоды и замечательно ориентируешься во временах года. Ты хочешь весной купить дачу, а зимой взять отпуск и уехать в Турцию. Почему ты не хочешь уйти под дождь?! – она повышала голос сильнее и сильнее.

- Ты по утрам смотришь новости и разгадываешь сканворды во время обеда! Ты строишь планы вечером и даришь мне на годовщины кольца и серьги! Они такие чудесные! Тонкая работа! Этот магазин ювелирных изделий тебе посоветовала секретарша с километровыми ресницами и стокилометровыми ногтями!  Ты больше не чувствуешь меня, ты не слышишь что я говорю, ты не понимаешь меня! Почему ты не понимаешь меня?!

На улице пошел ливень, а жильцы соседних домов закрывали окна балконов. Оркестр собирался доиграть еще несколько композиций и уйти со сцены по домам.

Девушка тяжело дышала, в глазах медленно затухал огонь. В оконном проеме совсем стало темно. Там была ночь и совсем ничего не видно кроме пустынного неба. Дмитрий встал и молча пошел в ванную, включил холодную воду, залез в душевую кабину и уперся лбом в стенку. На радио передали привет всем влюбленным, и всем кто слушает сейчас это радио, после чего включили вальс.

Светлана сидела в комнате и тихо плакала, стараясь не всхлипывать, чтобы лучше было слышно журчанье воды и еле уловимую музыку. Радио-ведущий включился в эфир и сказал: «Вальс Цветов. Это всего лишь настроение.»