Еще один крестик на рваной обложке судеб,
Еще один проигрыш, чтоб удлинить вступление,
Еще одна вылазка в банк миражей за ссудой,
Еще один месяц, копченый в стихах и лени. Я

Смеялась, жила,
Торопилась, надежды множила
И стены палат
Ковыряла хрустальным ножиком,
Карабкалась вдаль
И махала себе платочками, -
Решительность «да»
Заменяла худыми строчками.

Еще одна роль, второсортная. Как и Ватсон,
Киваю, слушаю, - так повелось. И верую
Прелестно лихому: «бороться и не сдаваться!»,
Забитому в телике слоганом «от Каверина».

По радуге вплавь
Пускалась, хоть нету виз таких,
Названия глав
Писала на чистых листиках,
Глазела, была,
Различала всегда Медведицы,
Под тоннами лат
Скрывала, как нежность светится.

Еще один годик. И кажется – восемнадцать
Опять заметалось, в двадцатый раз по лбу стукнуло,
И в тысячный полдень отчаянным «не сдаваться»,
Соцветьями боли, осенней тоской аукнулось.

Я бегаю, жду,
И пишу, как всегда, нелепицу, -
Одна из тех дур,
Что богами из грусти лепятся. -
Еще разок день
Я нарежу на лист кусочками,
Вручу дребедень
Эту Вам, как чужие сочники!