Нужно вставать, но Гельмут,
в комнатный вжавшись мрак,
молится, плачет, дремлет,
давится сном запрелым.
Ну же, вставай! Пора.

Страшно, неловко, жарко,
в горле шершавый ком.
Гельмут так любит ржавый,
грузный и моложавый
грохот товарняков.
Но на путях пожары.

Вместо – сухой и длинный
в небе клубится шум;
тянется над Берлином,
вяжется к окнам глинно.
Ну, шевелись! Прошу.

По уху, словно плеткой,
лязг суеты и боль.
Хлюпают самолеты
рваной цепочкой бомб.

Гельмут встает с кровати.
Гельмута гонит страх.
Ноги опасно ватны;
стаи осколков хватки –
рыскают во дворах.


Гельмут сидит в подвале,
дремлет, елозит маятно.
Как же? Так не бывает:
в этой горе развалин –
гельмутская Германия.