Прелюдия.


Оно наконец показалось. Светло-красный краешек показался из-за гор и облака заиграли яркими, бирюзовыми, синими, зелеными цветами в его лучах. Я, уселся на холодный камень, вытащил из кармана сигарету и закурил. "Здравствуй простатит", пронеслась мысль у меня в голове, вызвав на губах усмешку. Сидеть было неудобно. Вставать не хотелось. Усилием воли я, все же, приказал себе встать и подошел к краю обрыва. Внизу все было укутано дымкой. Очертания камней, тропинки, были окутаны серо-голубым маревом.
- Солнце... здравствуй, - слова сами сорвались с моих губ.
Я удивился изменившейся тональности голоса. Это был какой то хрип, а не голос. Я повторил два этих слова, пытаясь повторить те же самые интонации. Точно. Хрип умирающей в зубах крокодила антилопы. Никакого пафоса, никакой радости бытия. Просто констатация факта. Здравствуй солнце, я пришел к тебе. Посвети мне немного, если хочешь. Ну а если нет, я не обижусь. Это твой выбор. Светить или не светить. Обижаться на него - глупо. Но... я рассмеялся... также глупо не обижаться. Ну да ладно. Это уже мой выбор - обижаться или нет.
Солнце, словно прислушавшись к моим мыслям, показалось из-за гор на одну четверть, задумалось, и медленно начало прятаться обратно за горизонт.
- Ленивец, - усмехнулся я, наблюдая за этим интересным оптическим эффектом. - Вернись в семью, я все прощу!
Мой голос зазвенел, и заглох в вышине не вызвав даже эха. В голове зазвучали слова объясняющие эту оптическую иллюзию с точки зрения доморощенной метафизики. Кто же мне рассказал это? Уже не помню. Может, это было мне рассказано в родной лаборатории? Или же, рассказал мне эту историю кто-то из съемочной группы на съемках очередного фильма? Не помню... просто не помню...
- "Каждое утро в этих горах, когда солнце собирается подняться из-за гор, за горизонтом собираются легионы нечисти, хватают его за ноги и тянут вниз, пытаясь оставить землю без света и тепла. И тогда, милостью Аллаха, на небе раздается трубный глас, собирающий ангельские рати. И они, во главе с Джабраилом (Гавриилом), накидывают сверху бесчисленные арканы, и тянут солнце наверх. И каждый день светлая рать одерживает победу над силами тьмы! Подтверждение этих слов ты можешь каждый божий день наблюдать на небе...".
Да, если глаз не жалко, то могу и наблюдать, усмехнулся я, и тут же, неожиданно для самого себя - рассмеялся. Перед глазами отчетливо нарисовалась картина. Солнце, зевая и потягиваясь, делая вид что это для него внове, садиться на... ну скажем... кресло канатного подъемника. Техник, включает рубильник, сияя ангельской улыбкой, и тоже, собака такая, делая вид что ничего не произойдет, что он ничегошеньки не знает. Солнце бросает несколько дежурных шуток, рассказывает соленый анекдотец про блондинку жену и мужа в командировке. Техник, от всей души смеется, снова делая вид что не слышал этого анекдота. Двигатель негромко урчит, кресло трогается с места. И тут...
В этом вся и соль. Все на свете случается - вдруг. Толпа злодеев, одетых соответственно... хм... а как они одеты то? А, во! У главного злодея - мсье Люцифера, бондана на голове, с иллюстрациями из "камасутры" в исполнении скелетов. Бегемот и Вельзевул хватают бедное солнышко за ноги. Солнце, с перепуганным лицом (какой актер! Какая потрясающая игра!) хватается за поручни кресла бросая отчаянные (!) взгляды на техника. Но им уже занимается Астарот. Он, в главе шайки бандитов, гоняется за орущим благим матом инженером, загоняет его в угол, и начинает со знанием дела, со зверским выражением на лице пинать бедолагу по почкам. Техник, успевший заклинить рубильник подъемника, зажимается, прикрыв голову руками и после каждого пинка выдает - "Ых! Иих! Ой! Суууууки! Твари! Хрена с два что у вас получиться!".
А креслице поднимается все выше и выше. Солнце схватившись мертвой хваткой в поручни сидит в нем с побелевшим лицом. На его ногах висят Бегемот с Вельзевулом, корча дьявольские рожи, матерясь, плюясь и пыхтя, за их ноги в свою очередь уцепился Асмодей и дальше по цепочке... Бельфагор, Амдусциас, Бэл...
Люцифер нервно прохаживается по площадке, бросая время от времени взгляд то на бедного техника, которого пинает Астарот с компанией, то на Солнце, то на "Ролекс" на запястье. И раздается трубный глас. Скорее даже... это горн. Горнист, отчаянно фальшивя выдавливает из этого инструмента музыкальную фразу, что то вроде этого, если перевести на человеческий язык - "Вставай! Вставай! Ботинки надевай!". И как меняется при этом лицо Люцифера! Падший ангел, в свое время возмутившийся божьим протекционизмом и одним из первых указавший на нарождающийся культ личности Адама, могущий, в дальнейшем, превратится в комплекс неполноценности всего человеческого племени, основоположник феминизма, близкий друг Лилит, приятель Евы, учитель Мичурина, с тоской глядит на небо. На огромное, бездонное небо, откуда он в свое время был изгнан. А сверху раздается голос, наполненный силой, твердостью и я бы сказал - мужественным спокойствием.
- Инженерная когорта (когорта - одна четвертая часть легиона) занимается подъемником. Две манипулы (манипула - одна восьмая часть когорты) серафимов, срочно отрядить за веревками. Михаил! Ты где?!
- Я здесь...
- Бери два нубийских легиона ангелов и вперед, в битву. Тебе и карты в руки. Ты у нас рубака отчаянный.
- Есть...
- Люций! - гремит наполненный силой, сияющий внутренней правдой, голос Гавриила отражаясь многократным эхом от горных кряжей. - Ты там?!
- Да! - слышаться в ответ вкрадчивый, коварный, преисполненный лжи голос князя тьмы. - Я здесь!
- Передай Астароту, что я его поймаю и задницу надеру! Он мне в прошлый раз ногу отдавил - сволочь!
В ответ раздается смех, который во всех классических трагедиях, триллерах и ужасах - называют диким, безумным, демоническим...

На лице, словно маска, застыла улыбка. Солнце, освободившись наконец от дьявольского воинства, подтягиваясь на святых канатах неба, выбралось из-за гор. Я, полюбовавшись окрестностями, решил что пора спускаться. Да, кстати. Здесь еще на вершине есть черный камень. Нет, не черный камень из Мекки. У нас свой камушек. У него тоже есть интересная особенность. Садятся на него четыре человека к примеру, и создается ощущение что все, мест больше нет. Зрительный зал переполнен. Аншлаг. Но самое интересное, что на нем могут спокойно разместиться все сорок человек.
Спускаться всегда легче, чем подниматься. Обманчиво легко. Настолько обманчиво, что я расслабился и моя нога оскользнулась на осыпи. Я упал и быстро перевернулся на живот, надеясь схватиться за какой-нибудь выступ или камешек. Камень за который я схватился, возмутился от такой фамильярности, и в сердцах выскочил из своего насиженного места. Я покатился вниз, по не успевшим еще нагреться камням, набирая ускорение, к краю неглубокого обрыва. "Вниз лететь метров десять", пронеслось в голове, "Может еще и повезет. Черт. Третья осыпь за лето. Распадался я что-то в этом году!". Выступов, за которые можно было бы ухватиться, не было. Полет был захватывающий но увы, очень короткий. "Вот ведь блин!..", что именно блин, додумать я уже не успел, влетев в кустарник...



Первая интерлюдия.

- ... Спит? - с любопытством спросил некто, по ту сторону моего беспамятства.
- Проснулся, - пробурчал кто-то в ответ. - Вон как веки сжал. Эй, дружище - вставай пришел.
- Прекрати на него давить, - возмутился первый голос. - Он вообще-то относиться к моим последователям.
- Да ты что?! - рассмеялся второй. - Подумать только! А мне всегда казалось что он поклоняется одной только Басте (богиня кошек в египетском пантеоне). Кстати, что-то ее не видно.
- Друзья мои, - вмешался третий голос преисполненный меланхолией. - Не мешайте ему. Он встал на путь истинный, и в данный момент прибывает на пути к Нирване...
- Ты думаешь? - удивился обладатель первого голоса. - Что же... каждый сходит с ума так, как ему хочется. Видно кофе и яичница с ветчиной, и поджаристые тосты его вовсе не интересуют.
- Близиться окончание очередной кальпы, заканчивается эта бесконечность и начинается следующая. Уже сточена клювом безумного воробья одна алмазная гора, и выросла на его месте другая... - занудно начал бубнить третий голос, и я наконец решил открыть глаза.
Огромная комната, залитая светом. Далеко-далеко, метрах в ста, неверное, из пола вырастали колонны исполненные в греческом стиле, перевитые плющом и виноградными лозами. Я перевел взгляд в противоположенную сторону. Та же самая фигня. Колонны и виноградники. Хотя нет... у одной из колонн сатир с сирингой в руках, наигрывая на ней, исполнял фантастические коленца уморительного танца, окруженный толпой весьма и весьма симпатичных девушек. Если легенды правдивы, девушки скорее всего менады. Или же это дриады и наяды?
Я медленно сел, подтянув ноги к подбородку и обняв их руками. Вот ведь интересно-то как. Неужели так и бывает? Вот так все просто... светло и радостно? То чего мы боимся всю жизнь?
Стол. За столом - трое. Все трое, высокие, стройные, статные и красивые мужчины. Черноволосый, кареглазый и чернобородый, только что отставил ото рта мундштук кальяна. Второй, с тиарой на голове улыбнулся и повернувшись к черноволосому что то прошептал ему на ухо. Третий сидел задумавшись, мерно чуть заметно раскачиваясь взад-вперед, уставившись на меня задумчивыми глазами, в которых не было ни проблеска мысли, потом встрепенулся и тепло мне улыбнулся.
- Ээээээ... - протянул я и закашлялся.
Все трое смотрели на меня с благожелательностью.
- Будда, Иисус и Мухаммед, - наконец произнес я, восстановив дыхание. - Чтобы не было обид, я вас перечислил по старшинству.
- А кто тебе сказал что Будда самый старший из нас? - удивился Мухаммед поднося мундштук к губам и делая глубокую затяжку.
- Ну если рассматривать вас самих, а не те сущности которые вы представляете, то Будда - старейший. Правда... Заратуштра возможно и старше его. Кстати, что-то я его не вижу.
- Он немного занят. Редактирует Веды. А ты, Друг мой, - рассмеялся Иисус обращаясь к Мухаммеду. - Не выбивай его из колеи. Он изо всех сил старается быть политкорректным. Чтобы не наступить на какую-то нашу скрытую мозоль.
- Да, - облегченно выдавил я.
- А что, мы такие страшные? - Мухаммед выглядел сильно удивленным. - Чтобы еще и политику с нами надо разводить?
- Ну не знаю, - развел я руками.
- Кстати, - произнес Мухаммед ткнув в мою сторону мундштуком. - Если ты такой политик, почему ты его называешь Буддой? У него в конце концов имя есть. Может вспомнишь?
Я растерянно посмотрел на улыбающееся божество буддистов.
- Помню, - я задумчиво пожевал губу. - Что он... принц... индусский. Помню что его имя начинается на букву "Г". - я виновато опустил глаза. - Это все что я помню.
- Ясно, - подытожил мои слова чернобородый. - Садись. Поешь.
Я слез с теплого камня на котором до этого сидел и подошел к столу. И действительно. Яичница, ветчина. Кофе. Вкусный кофе. Быстро расправившись с едой, стараясь не смотреть на эту троицу, я с чашкой кофе в руке откинулся в кресле назад.
- Так значит, вы все-таки существуете? - спросил я.
Все трое засмеялись.
- Смотря как на это посмотреть, - отсмеявшись произнес Будда.
- А как на это надо смотреть?
- Рассматривай нас как, - Будда весело всплеснул руками. - Философские концепции. Вот смотри. Сперва была концепция подавления человечности и воли. На этой волне было создано огромное количество разных пантеонов богов. Вон, - он кивнул в сторону сатира и менад. - Один представитель, Пан, там танцует. Внутри этой концепции зародилась концепция протеста перед засильем нечеловеческих проявлений и попытка более открыто взглянуть в неизвестность. И Моисею были явлены скрижали. А, - Будда рассмеялся с хитринкой в глазах. - Один индусский принц, задумался под тенью дерева, и стал "просветленным". Внутри этой философской концепции в свою очередь зародилась концепция смирения перед злом и жертвенности. И Иисуса распяли на кресте. Но и это было не окончанием ваших поисков. Появился Мухаммед, с концепцией отрицания смирения, зато безоговорочного подчинения. И этот ваш поиск правды, будет продолжаться из бесконечности в бесконечность, под скрежет точимого об алмазную гору клюва, безумного воробья...
- Эээээ!.. , - воскликнул Иисус, - Это мы уже сегодня слышали! Ты повторяешься "просветленный"! В общем, перед тобой сидят три, - он усмехнулся, - "концепции"... и каждый из нас, в той или иной степень проявляется в каждом из вас. А так же дикость, - Иисус махнул рукой в сторону Пана. - И прочие атрибуты и... концепции. А вообще то, у меня вопрос все еще открыт. Где Баста?!
- Интересно, - я почесал нос, чувствуя себя уже более вольготно и свободно. - Очень интересно. А то место, куда я попал... как оно называется то?
- Никогда не задумывался об этом, - серьезно произнес Иисус.
- Это Рай? Ад? Лимб? - растерялся я.
- Детский сад... - фыркнул Мухаммед.
- Да, - усмехнулся Иисус, - Такое название для этого места вполне подойдет.
- Я имел в виду его слова, Назаретянин!.. - возмутился Мухаммед, но потом осекся, пыхнул из кальяна, сглотнул слюну, заставив свой кадык перекатиться под темно-бронзовой кожей шеи, закатил глаза и медленно продолжил. - Пожалуй ты прав...
- Так все-таки, что это за место то такое?
- Место как место, - пожал плечами Будда.
- Хорошо... отсюда вы управляете людьми?
Все трое переглянулись и разразились безудержным смехом...

- ... Ты, пойми, - вытирая слезы навернувшиеся от смеха на глаза, произнес Иисус. - Мы - скорее всего твой бред. Просто ты в последнее время слишком много думаешь, как бы красивее написать рассказ "Ленивое Солнце". Ты его уже начинал... сколько раз ты его начинал?
- Семь, - мрачно ответил я.
- Чувствуются в тебе все-таки программистские корни, - улыбнулся мой собеседник. - Восьмерка для тебя число магическое.
- Восьмерка для меня число ужасное, - буркнул я в ответ шаря по карманам в поисках сигарет.
- У тебя было к кармане полпачки, ты ее уже скурил. Еще до того как добрался до вершины. - усмехнулся Иисус. - Ты же хотел бросить. Помнишь?
- Хотел. Почти получилось. Но снова закурил. Нервы.
Мухаммед не сказав ни слова, вытащил из складки тоги пачку "Ротманс". Я повертел ее в руках и положил в нагрудный карман.
- Не хочешь курить? - поинтересовался пророк.
- Да вот... глядя на этот агрегат, - я махнул рукой в сторону кальяна. - Расхотелось.
- Пыхнешь? - он протянул мне мундштук.
- Нет... спасибо. Кстати!..
Все трое посмотрели на меня с любопытством.
- Я и забыл! Мне обязательно оказывать вам знаки внимания и почтения? К примеру, - я кивнул Мухаммеду. - Называя Ваше имя - добавлять - "Алайху салом".
- Твой бред, тебе и решать, - пожал плечами чернобородый. - Я еще при жизни всем запрещал преклоняться передо мной, думаешь смерть как от изменило мое отношение к сути вещей? В общем... мне, лично, как то... по барабану. Каждый из вас, пребывая в том или ином бреду, сам для себя решает как к нам всем относиться.
- Ясно, - кивнул головой я. - Так все-таки - где расположено это место. Вот именно это, как бы оно ни называлось?
- Если мы тебе расскажем, ты с сожаленьем поймешь что это, именно то о чем ты думал и намечал, располагая нас именно здесь, - усмехнулся Будда.
- Так о чем же я думал? И где я вас располагал?
- У тебя в голове астрофизика перемешана с метафизикой, - встрял в разговор Иисус. - Удивительнейшая глупость, скажу я тебе, получается из этой смеси.
- Ух ты, - поморщился я чувствуя родившееся в душе сожаленье.
- Да именно это я и имел в виду. Это "черная дыра" в центре галактики "Млечный Путь". Огромный, почти сфероид, объемом в несколько миллионов кубических парсек. Мы находимся на внутренней поверхности этого сфероида. За горизонтом всех событий.
- Ого, - разочарованно протянул я.
- Угу, - кивнул Иисус. - Помнишь, ты пытался как-то прикинуть длину окружности такого сфероида? Сможешь сейчас - навскидку оценить? Если взять что объем нашей сферы три миллиона кубических парсек.
- Около пятисот парсек, - подумав ответил я. - Почти тысяча шестьсот световых лет. Более пятнадцати квинтиллионов километров...
- Да...
- ... Бесконечный мир, бессчетного множества островов и континентов. Счет ведь идет даже не на триллионы, не так ли? - я посмотрел на сидящих напротив меня двух богочеловеком и одного пророка.
- Далеко за триллионы, - насмешливо кивнул головой Мухаммед.
- Огромное количество континентов размером поболее чем Евразия. Триллионы если не квинтиллионы людей...
- Ну... это вы батенька - загнули, - перебил меня Иисус. - Слишком вы уж высокого мнения о плодовитости вашего вида. От начала времен, этим солнцем, звездами и луной любовались от силы дюжина миллиардов человеков. И то, я сам наверное загнул. Миллиардов девять. Не больше. Учитывая что плюс-минус шесть миллиардов из них пребывают в настоящий момент на земле, здесь и сейчас находиться от трех до шести миллиардов человек.
- Точная статистика у вас как я вижу не в почете, - усмехнулся я.
- Зачем она нужна то? Здесь? Или обязательно нужно заводить огромные пыльные полки с файлами? Или еще того хуже - огромное количество компьютеров, с девицами вечно играющими за ними?
Я задумался:
- Но как красиво то, все таки, - выдал я на гора результат своих размышлений. - Такое количество континентов. Можно их исследовать. Всю жизнь после смерти.
- Наверное, - пожал плечами Мухаммед.
- Вы же исследовали уже множество новых земель?
Мухаммед удивлено посмотрел на меня:
- Нам вполне хватает одной... земли. Одного континента. Здесь бы разобраться по уму.
На моем лице было написано разочарование:
- А что происходит на других континентах, вы не знаете?
- А дьявол его знает. Что там происходит то. Хотя, - Мухаммед усмехнулся. - Хотя и дьявол этого не знает. Он тоже, где то здесь ошивается.
- Как все у вас запущено.
- Кто мне может сказать наконец, где шляется эта хвостатая стерва! - В сердцах воскликнул Иисус.
- Ох, ох, ой, - покивал головой Будда, взглянув на Иисуса.
- Язык твой, враг твой, - произнес Мухаммед меланхолично затягиваясь ароматным дымом. - Ты не извлек урока из прошлого.
- Мяу. Мяу... мик, - мокрый нос ткнулся в мою руку и я подчиняясь инстинкту кошатника потянулся к кошачьему уху, чтобы почесать его.
- Баста! - расплылся в улыбке Иисус, и в следующий момент комок шерсти с горящими от ярости глазами, плюющийся и шипящий, оказался у него на плечах и кошка, превратившаяся в страшную фурию, впилась когтями в его шею.
- А! Успокойся! Прекрати! Прекрати! Баста! Да баста я тебе говорю! - мученику из Назарета удалось отцепить от себя комок когтей и зубов и он отшвырнул его подальше.
Кошка перекувыркнулась через голову, встала на лапы, прыгнула вперед и в следующий момент, ее тело стремительно перетекло в тело женщины.
- Тебе... не идет, произносить нехорошие слова, милый, - промурлыкала она яростно сверкнув глазами и тут же мягко улыбнувшись. - Твоими устами можно только проповеди произносить... а ты посмел...
- На меня в детстве плохо влиял один плотник, - богочеловек мрачно потер глубокую царапину на шее. - Ты когда-нибудь слышала, чтобы плотники не ругались как сапожники? И вообще... когда-нибудь ты меня достанешь, и дождешься от меня хорошенького пинка...
- Ну... - Баста изящным движением запахнула задравшуюся длинную бежевую юбку, оголившую ее бедро. Мухаммед, заинтересованно рассматривавший его, разочарованно поднес мундштук кальяна к губам. - Учитывая что сапожники в Галилее были не в почете, можно согласиться с тем что их обязанности исполняли плотники. Будем считать, что ты извинился. А насчет пинка... Иисус, я всегда надеюсь на то, что ты - джентльмен. И прощаешь нам, дамам, мелкие слабости...
- Да, - выдохнул Иисус.
Баста повернула ко мне голову. Большие миндалевидные, желтые кошачьи глаза глянули на меня с интересом. Глубоко, глубоко в них затаилась жестокость, а на поверхности можно было разглядеть только лишь мягкость и ... призыв.
- Новенький. Люблю разнообразие. Семит?
Я пожал плечами:
- Всего понемногу. Больше все-таки тюркских кровей.
- Кровей, - розовый язычок прошелся по верхней губе богини. - Надо будет попробовать... твоей крови...
- Бубаста. Это сейчас не главное, - произнес Мухаммед.
- Да? - Баста перевела удивленный взгляд на пророка.
- Кстати, - Иисус наконец разобрался со своими царапинами. Они исчезли после того как он потер их своим длинными, аристократичными пальцами. - Если у кого и осталась божественная сила, так это у Басты. Она в свое время выторговала у одного вашего знаменитого физика особые условия для себя. Помнишь ты спрашивал управляем ли мы отсюда людьми?
Я кивнул головой, чувствуя как по спине, бегут огненные мурашки, от пристального, изучающего взгляда богини кошки.
- Она - квантовая кошка. И по идее... учитывая то, что, квантовые взаимодействия, возможно, могут распространяться со скоростью превышающей скорость света, единственная из нас кто может покидать это место и посещать в том числе и землю. А нам не получается вырваться за поверхность Шварцшильда. Только с ее помощью нам иногда удается это сделать. - сокрушенно покачал головой Иисус. - Но она просит за это определенную цену... а после расплаты с ней, приходиться недели три мерзнуть на солнцепеке. Темпераментная натура, скажу я тебе, - он задумчиво пожевал губу. - Выжимает все соки... А так, в основном... мы все находимся за "горизонтом событий".
- А почему не можете вы сами... самостоятельно?
- Понимаешь ли... - рассмеялся Иисус. - Мы такие какими нас видят те кто в нас верит. Сам подумай. Помнишь, как меня искушал дьявол?
- Смутно, - признался я.
- Перед моим распятьем... неужели не помнишь? - обиделся богочеловек.
- Допустим.
- Он же не переносил меня с места на место с помощью телепортации...
- Может просто автор текста слегка напутал.
- Нет. Не напутал. В том то и дело. И тексты эти канонизированы и в них запрещено вносить изменения. И только Бубасте удалось повлиять на Шрёдингера...
- Шрёдингер... душка, - промурлыкала Баста. - Сладкий мальчик.
- Баста. Человеку надо помочь, - спокойно произнес Мухаммед.
- Ему что ли? - Она одним стремительным движением оказалась возле меня. - А какова будет моя награда?
- Я думаю, вы договоритесь, - усмехнулся Мухаммед.
- Дя-ууууу, - мурлыкнула Баста. - Обязательно... чем же ему надо помочь?
- У него творческий кризис. Давно уже не может ничего написать. Ему надо показать, что здесь твориться. Авось проснется...
- Вот ведь черт... - рассмеялся я и вздрогнул от звука тростниковой дудочки прямо у уха.
Пан, привлеченный появлением Бубасты переместился к нам, увиваясь возле богини, потешно хромая и улыбаясь выставляя напоказ огромный лишай на левой стороне лица. Баста в ответ заулыбалась и увлеченная менадами закружилась в диком танце, полном задора и жизненной силы. Пан не поспевал за ней, он постоянно уходила от него, от его попыток заключить ее в объятья, все время, со смехом подставляя вместо себя одну из менад.
- Да, - наконец смог продолжить я, с трудом оторвав взгляд от богини, - Да... в средневековой японской традиции было принято присутствие автора в своем произведение. Продолжу традицию мадам Мурасаки Сикибу и напишу что-нибудь в духе "Гэндзи моногатари" (Повесть о Гэндзи).
- Если уж мы заговорили об эпохе Хэйан (официальное название столицы средневековой Японии, города Киото, означает "мир", "покой"), то мне больше нравиться "Ямато моногатари" (Повести из Ямато), - промурлыкала появившаяся рядом, даже не запыхавшаяся Баста. - Фрейлина Исэ, чудесно могла передать всю свою душу в нескольких фразах, сочиненных дождливой ночью, в императорском дворце с протекающей крышей и бумажными перегородками вместо стен, перестилая соломенную подстилку которая служила ей ложем, - Она закрыла глаза и продекламировала:

Если бы
Тот кого люблю,
Был дождем, который льется сюда.
Не меняла бы я
Свое ложе, куда каплет вода.

- А впрочем, - звонко рассмеялась она, открывая глаза, - Это глупый романтизм и идиализм. Эта же фрейлина написала и эти строки -

Душа, сказали вы.
Но ничего особого
В ней нет и нет.
Ведь все находиться в теле.

В ее глазах затаилась хищная усмешка.
- Мне нравиться ход твоих мыслей Баста, - нарушил свое затянувшееся молчание Будда. - Постарайся чтобы этот автор разразился циклом хокку и танки. Японская поэзия вполне в буддистском духе.
- Но, но! - свирепо сверкнул глазами Мухаммед. - Ты тут прозелитизм не разводи!
- А вот узость кругозора и религиозная нетерпимость до добра не доведут, - рассмеялся Иисус. - Ты не извлек уроков из прошлого?
- Пусть пишет танки. Пусть пишет хокку. В самом деле... все равно крайнюю плоть ему обратно не отрастить, - осклабился Мухаммед.
- Ну же - автор, - меланхолично улыбнулся Будда. - Высочайшее соизволение получено. Разразитесь напоследок?
Я задумался...

В этом месте
Где кончаются звезды,
Уставшие проливать свой свет
Слышится стон безумия,
И звенит тишина в ответ.

... наконец продекламировал я.
- В тему, - усмехнулась Баста. - И даже в рифму. Браво. Пойдем ка... пойдем ка! Прислушаемся ка... к нашей безумной тишине!
- Не забудь менять носки, футболки и... бронежилеты! - бросил мне вслед Мухаммед.
"Оба на!", пронеслось у меня в голове, "Так мы не договаривались!"...



Вторая интерлюдия.

... - И так - мы побывали в цитадели... хм... - усмехнулась моя проводница. - Разума. Это были те, кто олицетворяют собой силы... хм... хм... "добра" наверное, являются духовной подпиткой, - она помотала головой, и засмеялась. - Так... сказать...
- И это все кто... представляет этот самый... как там его... разум?
- Нет конечно. У Заратуштры творческий отпуск. Один, как всегда, за юбками гоняется...
- Это понятно. А где тот, кого они представляют?
- Странные ты вопросы задаешь мой сладкий, - мурлыкнула Баста. - Сие никому неведомо. Ананке (богиня случая у древних греков) знала вроде бы, только в зауми которую она вещает, сам черт ногу сломит. У меня складывается впечатление, что последние несколько тысяч лет она страдает старческим маразмом, на фоне затянувшегося клим...
- Ладно, ладно! Можешь не продолжать вдаваться в физиологию... А что за заумь она вещает?
- К примеру, когда я у нее спросила, где найти мне мужчину моей мечты, который полностью отвечает моим запросам. Знаешь что она мне ответила, на мой очень простой вопрос?!
- Что же?
Она поднесла губы к моему уху и зашептала фразу, которую уже и семиэтажным матом трудно было бы назвать. Причем фраза была слеплена так хитро и замысловато, что получалась что бедной Басте искать и искать, по всем помойкам, и носиться по всем кочкам, вступая в отношения со всеми своими близкими родственниками, не забывая и простых прохожих, не имеющих к ней отношения.
- Вот! - фыркнула богиня кошка.
- А почему... - я осекся, с трудом подавив приступ смеха. - А почему шепотом то?
- Мухаммед с Иисусом любят подслушивать. Они не такие слабые как могло показаться.
- Ясно, - мои губы невольно кривились в улыбке. - Куда мы направляемся сейчас?
- Мы уже на месте! - весело объявила Баста. - Диана, радость ты моя! Ты как всегда прелестна!
Две женщины, в которых легко можно было узнать Афину и Афродиту тут же насупились.
- Девочки! Второго яблока у меня с собой нет! Так что без обид! Вы тоже обалденно выглядите!
Я с удивлением посмотрел на преобразившуюся богиню. Да... комната была копией предыдущей. Разве что здесь стояла громадное зеркало посредине. И около него красовался некий субъект, похожий на классическую греческую статую, с гребенчатым шлемом на голове и в красной тунике.
- Аресик! - перецеловавшись с дамами, Баста кинулась в объятья бога войны. Тот вздрогнул и слегка отстранился беспомощно оглянувшись на второго мужчину, высокого и светловолосого, с ярко-голубыми глазами, и... демонической усмешкой на губах. - Чудо ты мое, с перьями! Люций, - голос Басты неуловимо изменился. - Рада тебя видеть, - промурлыкала она. - Очень рада...
- Не стоит передо мной стелиться кошка, - с едва уловимой хрипотцой в голосе произнес второй мужчина. - Все равно ничего кроме пинка, ты от меня не дождешься.
Баста обиженно осеклась и отошла ко мне.
- А вот это! - громко произнесла она, - Главный штаб сил Безумия.
- С каких пор любовь стала безумием?.. - удивился было я.
Люцифер пожал плечами:
- Ты сам захотел, чтобы она была здесь. Чему теперь ты удивляешься?
- Ах... да... - спохватился я. - Я и забыл.
Арес кинул на меня долгий взгляд, слега тряхнул волосами, провел левой рукой по прическе, причем сделал это очень изящно и я бы сказал - женственно, и снова повернулся к зеркалу. Рядом с ним на вешалке висел... бронежилет, а так же возвышался оружейный ящик.
- Люций! - обиженно надул губы бог войны. - Ты же мне обещал! - он топнул ногой. - Что бронежилеты последних моделей, глядятся симпатично. А это что?! Нет... ты сам посмотри! Что это?! Курам на смех! Я в нем выгляжу как салдафон и мужлан!
Люцифер хмыкнул и с усмешкой посмотрел на меня.
- А оружие! Оружие! Хоть помоги мне выбрать автомат! А то молчишь, и молчишь! Как ты думаешь, М4 подходит к цвету моих волос?
- Главное... чтобы он не подошел к цвету твоих мозгов, - усмехнулся князь тьмы.
- Дурак ты! - с классическими нотками нетрадиционной ориентации в голосе, выпалил Арес, и визгливо рассмеялся. - Все шутишь?!
- Инспекция? - обращаясь к Басте, кивнул в мою сторону Люцифер.
- Скорее... документальная хроника, - ответил за нее я.
- Аааааа...
- Бееееее, - скорчила рожу Баста и показала Люциферу нос.
- Как думаешь. Мне стоит толкнуть речь для истории? - поинтересовался Люцифер проигнорировав проделку Басты.
- Было бы интересно, - произнес я, оглядываясь в поисках стула и ли кресла. - Не удивлюсь, если услышу от вас, что вы тоже, как и Баста можете покидать это место. Уж слишком все на земле напоминает мне царствие ваше.
- Отнюдь, мой друг. Отнюдь. Я - мало интересуюсь земными делами. Так... временами... с помощью Басты, - он усмехнувшись посмотрел на мою проводницу. - Могу себя позволить взглянуть одним глазком...
- Люций, - промурлыкала Баста, - Ты знаешь... там на земле... сейчас... о-очень интересно... так здорово... прямо все в твоем вкусе... так вот...
- Нет, - жестко улыбнулся Люцифер.
Афина с Афродитой шушукались друг с другом. Диана, явно заскучав, зевнула уселась в кресло, как по волшебству появившееся под ней и откинувшись в нем - закрыла глаза. Я посмотрел на нее с завистью но решил не рисковать. Мало ли. Вдруг надо произнести какое-нибудь волшебное слово.
- Так значит... вас нельзя винить в том что происходит на земле?
- Винить? - рассмеялся Люцифер. - Винить? Откуда у вас мода такая взялась то? Винить! Сделаете, сами, какую-либо гадость, и орете плаксиво - "Дяди! Тети! Простите засранца (или засранку). Бес попутал! Дьявол совратил с пути истинного!".
- Но... тем не менее... вы противостоите силам Разума и Света...
Люцифер захохотал.
- Ой! Ой, не могу! Ты знаешь что такое военная игра? Если кто-то - красный, другой обязательно - белый, оранжевый - синий, желтый - черный. Это просто игра на контрастах. Понимаешь?
- В общих чертах, - кивнул я.
- И... главное. Даже здесь... в этом месте, мы всего лишь олицетворяем а не направляем. Понимаешь? Мы не просили наш контингент, делать то что они делают. Они сами решили поделится на две равные части, и от скуки устраивают то что они устраивают. Если ты спросишь меня, как это у них получается, - Люцифер выдержал театральную паузу. - Я тебе отвечу... не знаю!
- А тот грех, что ты совершил и за что был низвергнут в ад...
- Моя вина, - улыбнулся в ответ Люцифер, - Заключается лишь в том, что я был личным врачом Евы, и в один несчастный день, заметив что она страдает анемией первой степени, прописал ей яблоки.
- И за это - в ад?!..
- Ну что ты! Что ты! - всплеснул руками Люцифер. - Глупости какие! Просто я отправился на доклад к господу и...
- И?
- Его не было. Он исчез... пропал!
- Пропал?
- Вернее... я так подумал.. что он - пропал. Это первое что пришло мне в голову. И тогда я решил взять доверительное управление всей конторой в свои руки. Но... мои запросы завязли в бюрократической машине... никто ничего не хотел подписывать, меня пинали из кабинета в кабинет. А Он в это время... втихаря обделывал свои делишки! Я потом только понял, что Он сам устал от бюрократии и решил все делать в прямом контакте с вами! - Люцифер насупился. - Пророков завел - целую кодлу. Даже с богочеловеком поэкспериментировал. Я специально летал в Святую землю, поглядеть на Иисуса...
- Ах все таки летал! - усмехнулся я. - На землю то!
- К твоему сведению... тогда еще твои предки не знали о существовании коллапсаров. И мы еще жили на облаках. Носили нимбы над головами. Здесь мы поселились недавно... в 20-ом столетье. - Люцифер грустно повесил голову. - У меня была такая шикарная резиденция на дне Марианской впадины...
Я ошарашено посмотрел на Басту. Она... плакала. Заметив что я смотрю на нее - улыбнулась сквозь слезы.
- Ах! Люций! Как ты все-таки поешь! Как складно поешь! Заслушаешься!
- Ты хочешь сказать что я вру? - оскорбился Люцифер.
- Н-нет! - всхлипнула Баста. - П-п-правду сочиняешь! Скла-а-а-а-дно так! - она притворно заревела. - Кра-а-а-аси-и-и-иво!
Люцифер усмехнулся и зло сверкнул глазами в сторону Басты.
- Люций! А какую каску мне надеть! Тут очки не стильные! "Консервы"! Люций! - взвизгнул Арес.
- Надень шлем Дарта Вейдера! И все проблему отпадут!
- Шу-у-утишь! - захихикал бог войны. - Все шутишь да?!
- Пойдем отсюда! - все еще всхлипывая произнесла Баста. - А то... а то... я совсем... на слезы вся изведу-у-у-усь! Не поминай лихом красавчик Люцифер. Пойду я... вешаться!..


Мистерия.

- Какой мужчина! Ууууух! - утробно, низким голосом прорычала Баста мигом осушив слезы. - Кааакой мужчинка! Красавчик!
- Так он врет?
- Кааакой!.. Что? - повернула ко мне голову Баста.
- То что он рассказал... ложь?
- Какая разница! - махнула рукой богиня кошка. - Главное... ведь! Какой мужчина!..
- Стоп, стоп, стоп!
- А тебе так важно это знать? - промурылкала Баста.
- Нуууу...
- А награда... мне светит?
Я опасливо посмотрел на сексуально озабоченную богиню.
- Баста. Ты же... проматерь всех суккубов?
- Глупости... сладкий мой... я просто люблю... чтобы мне отдавались... добровольно... и с песней...
- Ладно... не важно... - махнул я рукой. - Куда мы направляемся?
- На коллоквиум демократических сил, - певуче произнесла Баста. - Вернее - направлялись. Еще вернее - мы уже там... то есть - здесь.
Я заморгал от яркого света. В просторном зале с полукруглым столом посредине восседали люди. Люди в форме различного образца. Глаза заслезились от обилия звезд, с различным количеством лучей - от четырех до двенадцати, крестов, дубовых листьев. Один из военачальников, в строгой, красивой, темно-серой форме, судя по внешнему виду - негр, то есть - афроамериканец, вещал. Вокруг него собрались журналисты. Щелкали фотоаппараты. Тут и там вспыхивали и тут же гасли фотовспышки.
- Что здесь происходит? - в голове родились смутные воспоминания и ассоциации.
- Пропагандистская подготовка... последняя стадия. - шепнула мне на ухо Баста. - Нужно доказать всем, прежде всего себе, что война необходимая и очень нужная вещь. Слушай.
Я прислушался.
- Вот в этой ампуле, - чернокожий генерал потряс перед собой стеклянную ампулу. - Вы все можете видеть белый порошок. Что это за порошок, спросите вы? - Генерал подождал, в надежде, что вопрос все-таки зададут. Вопроса не последовало, и он продолжил. - Я вам отвечу. Это - сахар. Да, да. Это - белая смерть! Враги демократии и рыночной экономики, решили таким образом подорвать нашу общую, одну большую, для всех, немного округлую, временами четырехугольную - мечту. В чем же заключается их подлый замысел? - генерал снова попытался взять паузу на вопрос, но тут же опомнился и продолжил. - Таким образом они решили раздавить и уничтожить наших внутренних производителей. Мои предки, выращивали сахарный тростник и слыхом не слыхивали о свекле. Но однажды, наши отцы основатели решили... что выращивать тростник - нерентабельно, недемократично, и опасно для общества. И мои предки, получили свободу путем демократичного волеизъявления наших северных и южных избирателей и налогоплательщиков. Так вот... сахар, произведенный из свеклы - это прямая дорога к сахарному диабету, со всеми вытекающими отсюда последствиями, такими как - диабетическая стопа, гипоксия, гипертония, аритмия, радикулит, педикулез, гемморой и даже, вы не поверите - насморк! Да, да! Насморк. Вот именно эту страшную вещь я сейчас держу в своей левой... - он внимательно посмотрел на свою рук и скорчил задумчивую мину. - ... нет, все-таки в правой руке. - выдал он результат своих глубоких раздумий. - Да, наши враги производят... оружие массового поражения! Наша цель, не допустить распространения этого самого оружия повсеместно. Это не просто наша самоцель... я бы сказал, это наш долг, наша обязанность, наша карма. Мы не должны допустить, чтобы в один прекрасный день, этот порошок просыпался к нам на голову, осел на наших небах, наполнил наши ноздри липкой, противной сладостью. Именно для того, чтобы донести до вас всех, всю опасность создавшегося положения, я и намерен добиться вашего понимания, вашего согласия, потому что я лично, уверен в каждом произнесенном мною слове и в силу этого должны быть уверены и вы, потому что я демократ, и вы тоже - демократы. А демократ, демократу, друг, брат и сестра, если придерживаясь принципов нашей демократии, учитывать и гендерную составляющую вопроса...
Люди внимательно слушали, пытаясь докопаться до сути тех слов которые произносил человек. Судя по всему это ни удалось ни одному из них, но тем не менее они сидели с умными выражениями на лицах.
- Я вижу на ваших лицах понимание моих слов и поддержку нашей демократии, - веско произнес генерал, мужественно играя желваками. - В силу этого, сегодня вечером мы начинаем операцию "быстрорастворимый сахарозаменитель". Господа. Слово предоставляется начальнику объединенного штаба...
- Кааакой мужчина! - засверкала глазами Баста. - Ууууууууумммммх!
- А по ту сторону баррикад, происходит то же самое?
- Оп-ля! Сам послушай! - взвизгнула Баста, и я оказался в другом огромном зале с массой людей. Кресла располагались полукругом вокруг президиума, и кафедры за который стоял лысенький, толстенький человечек небольшого роста, и отчаянно картавя, хитро щуря глаза, толкал речь:
- Товарищи! Революция в опасности! Я полчаса уже, говорю, говорю, говорю! У меня уже губы болят и глаза слезятся! Неужели вы до сих пор не поняли, до чего опасны игры этих политических проституток?!
Люди в зале зашумели
- Мочить в сортире! - выкрикнул кто-то из зала. - Всех мочить! Без разбору!
Человек за кафедрой заулыбался.
- Хорошо! Очень хорошо товарищи! Полчаса назад был создан революционный комитет обороны и нападения! Он является логическим продолжением и дополнением комиссариата народного ополчения, подготовившего подробный план безжалостного уничтожения всех врагов народной демократии! Мы уже несколько месяцев напряженно работали над этим планом, и сегодня вечером... да! Именно сегодня вечером решиться судьба революции! Ответим на их террор - нашим! Ура товарищи!
Зал взорвался овациями. Человечек заулыбался, часто заморгал и вытащив платок - высморкался.
- Коротко и ясно, - с усмешкой произнес я, покосившись на Басту. - И кто из них кто? Кто за Разум и Свет, а кто за Безумие и Тьму?
Баста пожала плечами.
- Забыла, - она с усмешкой положила руку на живот, - тут помню, - вторую руку положила на висок. - А тут... начисто забыла!
Я запрокинул голову и рассмеялся:
- Ох уж эти женские тайны...
- А ты как думал? - мурлыкнула моя сопровождающая.
- Пошли обратно... там интересней...
- Любой каприз за ваши деньги! - улыбнулась Баста и мы снова очутились в предыдущем зале.
На стене появилась карта, около которой стоял человек, с суровым лицом и с маршальским звездами на погонах.
- ... Извините, - осторожно задал вопрос долговязый генерал, с четырьмя звездами на пилотке. - Джеорджи... - запинаясь произнес он трудное имя. - План прекрасный. Только вы не сказали про предполагаемые потери. Мне кажется они неоправданно высоки...
- Вздор! Надо будет, бабы еще нарожают!
Маршал вызывающе взглянул на четырехзвездного генерала.
- Товарищ Жуков... а вам не кажэтся... - человек начавший говорить, сделал паузу чтобы набить трубку табаком и прижечь ее.
Маршал у карты заметно побледнел.
- Чито, - человек раскурил трубку, при этом у маршала начала дергаться левая щека в тике. - Исползованые... - человек задумался. Судя по виду, докладчик готов был грохнуться в обморок. - ... мэханизырованных бригад... нэ отвэчает реалиям времены? Пора создавать... мэханызырованные дивызии и армии... танки мы... дадым... сколько нужно танков, столько и дадым...
Я заметил как маршал выдохнул и заметно расслабился, но ответил он все тем же твердым голосом:
- Да. Вы правы товарищ Васильев (псевдоним Сталина во время войны). Мы работаем в этом направлении вместе с нашими коллегами и собратьями по оружию. В данный момент мы создали вместе с ними дивизию нового образца, состоящую из двух их аэромобильных бригад, и четырех наших механизированных.
Внимательные глаза следили за поведением маршала, спрятавшись за пелену табачного дыма, и в голове обладателя этих глаза, роились известные только одному ему мысли.
- Это... штаб сил тьмы? - спросил я у Басты.
- Почему ты так решил, - насмешливо сузила глаза богиня.
- Как то... принято... Сталин... террор... репрессии... хотя с другой стороны... Эйзенхауэр, Жуков...
- В том штабе работают Кейтель, Браухич, Пол Пота, Муссолини... и какие выводы ты готов сделать услышав это?
Я пожал плечами.
- А вон... видишь тех троих людей? - Баста показала пальцем на противоположенный конец зала.
Я кивнул.
- Йодль, Гудериан, Майнштейн...
- Угу...
- А вон там...Наполеон, Ганнибал, Хлодвиг...
- Ганнибал?! Хлодвиг?!
- Да. А в том штабе заседают Юлий Цезарь, Нерон, Аттила...
- Аттила?!
- Тебя что то удивляет сладкий мой? - промурчала Баста.
- Уже... нет... - помотал я головой.
- Жаааль... - чуть заметно, очень быстро, облизнулась Баста и тут же смилостивившись, добавила. - Здесь играет роль не только стратегия и тактика, но так же и случайное распределение.
- В смысле?
- В прямом! Работу того штаба хочешь посмотреть?
- Нет...
- Тогда! Вперед! Навстречу своему выбору!

У меня перехватило дыхание и сердце подскочило к горлу и в следующий момент я очутился на вершине холма покрытого обгоревшей на солнце травой, при этом прибольно ударившись пятками. Слева взревел двигатель, сердце почему то ушло в пятки от этого звука, я присел на корточки, потом лег и отполз в сторону.
- Мне нравятся твои инстинкты, - рассмеялась Баста, снова превратившаяся в пеструю кошку. - Ты просто создан для этого места.
По разбитой глинистой дороге пропыхтел полугусеничный артиллерийский тягач с пушечкой на прицепе. Она весело подскакивала на кочках, и выглядела игрушечной по сравнению с машиной. Транспортер остановился и из его кузова выскочили несколько человек. Один из них увидел меня, взял винтовку наперевес и подбежал поближе.
- Стоять! Бисов сын! Товарищ командир... шпиён!
Поняв что скрываться больше нет смысла я встал отряхивая колени.
- Не шпион я дядька...
- Пасть заткни, гнида! Командир!
К нам подошел молоденький румяный офицер с золотистыми кубиками на петлицах.
- Что случилось товарищ старшина? - строго спросил он.
Лет ему было от силы девятнадцать. В новенькой, с иголочки форме, он словно сошел с иллюстрации патриотической книги про войну. Он оглядел меня сначала с ног до головы, потом с головы до ног.
- М-да. - выдал он результат своего наблюдения. - Шпион. Точно шпион... выведывает все... что же... по законам военного времени...
- Мальчик, - промурлыкала Баста, потерявшись о мою ногу. - Ты уверен что ко мне и моим людям эти законы применимы?
Офицер обратив наконец внимание на Басту, заметно сник. Солдат, обнаруживший меня первым, недолго думая, развернулся и отбежал к тягачу.
- Товарищ... Баста! Так у него на лбу не написано что он ваш человек!
- На лбу говоришь, мой сладкий, - Баста снова превратилась в женщину в зеленой полевой советской форме, образа 1941-го года. - а ведь... мысль! - она приложила ладошку к моей щеке.
Я почувствовал резкую боль и отшатнулся. Щеку засаднило.
- Теперь видно что он в моей команде?
- Теперь да, - степенно произнес лейтенантик.
Я провел рукой по щеке под насмешливым взглядом богини кошки. Она покопалась в кармане френча и протянула мне зеркальце. На левой щеке у меня была отпечатана кошачья лапа. Характерный темно-лиловый след кошачьей ладони, с четырьмя пальцами и даже маленькие точки когтей.
- Мальчик. Он у вас здесь побудет пока. У меня есть кое-какие дела. В общем. Покажи ему все. И расскажи. Хорошо?
- Так точно товарищ Баста! - четко отрапортовал офицер.
Баста подмигнула мне и тут же исчезла. Я удивленно уставила на то место где она только что стояла.
- Ээээээ... товарищ...
Я перевел взгляд на лейтенанта.
- Товарищ...
- Что?
- Зовут вас как?
Я пожал плечами и снова провел рукой по меченной щеке:
- Какая разница? Можешь звать меня... к примеру - Скар (шрам).
- Идемте со мной. Покажу вам позицию. Вы тоже инспектор?
- Инспектор?
- Ну да. Баста возглавляет инспекционный отдел.
- Наверное... да. Я тоже... инспектор.
- Это хорошо что вы с нами побудете... я думаю, теперь они не пустят на наши позиции вертолеты. Вас побояться! Братцы - славяне! - заорал весело офицерик. - Живем! У нас на позиции инспектор будет сидеть!
Солдаты зашумели и заулыбались.
- Ээээээ... лейтенант. Расскажи что у вас тут?..
- У нас, тут, передовой заслон. Танкоопасное направление. Первый огневой рубеж. Две противотанковые батареи приданные роте старшего лейтенанта Егорьева. А вот и он сам! Товарищ старший лейтенант! У нас инспектор!
- Добро! - заулыбался ротный. - Радует что нас не забыли!
Солдаты вталкивали свои игрушечные пушечки на позиции. Заскрежетала глинистая земля под остриями саперных лопаток. Несколько солдат вернулись с охапками веток, нарубленных в ближайшем кустарнике. Через полтора часа вершина холма превратилась в классический военный укрепрайон, с траншеями полного профиля и одиночными окопами. В траншеях расположились солдаты роты выделенной для обороны этой высотки. Через два часа мы сидели вместе с командиром роты и тем самым румяным лейтенантом за импровизированным столом. Голова у меня была тяжелой, после двухсот пятидесяти граммов спирта. А старшой, раскрасневшись после выпивки, развеселился:
- Наш сосед слева... не поверишь кто!..
- Кто? - тупо спросил я.
- Ахиллес со своими миромидянами. Сечешь?!..
- Да ну?! - рассмеялся лейтенант.
- А сосед справа у нас солидный... солидный, - с шутливой уважительностью произнес ротный. - Ян Гус со своими таборитами...
Лейтенант захихикал:
- Компания та еще!
- Да... - промычал я, чувствуя что мне плохо.
- Одна надежда на тебя инспектор... - хлопнул мне по спине ротный. - Ты что такой зеленый весь? А... понятно! - он ехидно посмотрел на фляжку. - С фронтовыми не дружим. На воздух пошли. Оклемаешься там!
На открытом воздух мне чуточку полегчало и я... не заметил как заснул. Проснулся от того что меня кто-то тормошил. Это был тот самый лейтенант. Только весь румянец успел уже сойти с его лица. Был он бледен и растерян.
- Старшой зовет на НП (наблюдательный пункт).
Я вскочил на ноги, с удовольствием отметив что мне значительно лучше и побежал вслед за лейтенантом. На НП старший лейтенант молча протянул мне бинокль и указал пальцем в каком направлении смотреть. В километре от высотки стояли танки рядом с топливозаправщиком. Они заправлялись внаглую, никого не опасаясь.
- Знаешь что за звери? - мрачно спросил ротный.
- Меркавы (израильские танки), - вглядевшись произнес я.
- Они самые... падлы... - старший лейтенант длинно и замысловато выругался и продолжил. - Пойми. У меня здесь противотанковые пушки - сорока пяти миллиметровые, образцы 1938-го года. Сечешь?
- Чего именно?
- Повторю... - шумно выдохнул воздух ноздрями ротный, сжав губы. - Для тебя... специально... Сорок пять миллиметров, это... четыре с половиной сантиметра. Сечешь? Длина спичечного коробка - пять сантиметров.
- И что с того?
Ротный снова шумно выдохнул и заиграл желваками:
- У меня бронебойные снаряды - это простые металлические болванки весом около килограмма. Даже не подкалиберные! И... технические характеристики "меркавы" знаешь?
- В общих чертах. Ежу понятно что ваши пушечки против "Меркавы", что комары против мамонта. Послушай... я тебя что то не пойму... что ты от меня хочешь старшой?
- Ты же... инспектор!
- И что с того?
- Сообщи этим уродам что ты здесь...
- Давай рацию, - пожал я плечами.
- А... своей у тебя нет? - - удивился ротный. - У меня просто... КВ радиостанция. А на этих дурах стоят УКВ прием-передатчики...
- Весело, - сказал я, растерянно посмотрев на ротного.
- У тебя в натуре нет рации?! - Старший лейтенант был ошарашен.
- Инспектора не имеют права вмешиваться в ход событий, - сымпровизировал я.- Сечешь?
- Сука! Что же ты раньше этого не сказал! - взвыл ротный. - Пристрелить бы тебя... урода. До патрон жалко! Иди отсюда!
Я бросился к выходу из НП, успев услышать последние слова ротного обращенные к связисту.
- Быстро! Связь с батальоном!
Я не успел далеко отойти от НП, как земля дрогнула, и я упал на четвереньки. Вся горушка покрылась шапками разрывов. Из-за дыма с гулом выскочили самолеты, оставляя за собой полосы взрывов. Минут через десять я оглох, но все же смог уползти к траншее и свалиться в нее. На четвереньках, все время падая, я с упорством идиота полз куда то вперед, пока не выполз на позицию противотанковой пушки. И в этот момент неожиданно наступила тишина. Сержант - командир орудия, лежавший до этого вжавшись в землю, поднял голову, посмотрел на небо, потом подполз к брустверу и опасливо выглянул из-за него. В тишине был слышен гул моторов. Земля посредине траншеи зашевелилась и оттуда показалась сначала рука а потом и чумазое лицо. Человек встал на четвереньки, чертыхнулся и сел, прислонившись к стенке траншеи. Сержант оглянулся:
- Мамедов! - гаркнул он. - Где наводчик?!
Мамедов кивнул на окровавленный сапог свисающий с бруствера:
- Вон он, сержант, - с заметным акцентом произнес он.
Сержант поморщился:
- Понятно... поползли к пушке, - он обратил внимание на меня. - А ты кто?
- Я... да так. Мимо проходил...
Сержант вгляделся в мое лицо и кивнул:
- Ясно. Пошли Мамедов...
Двое чумазых бойца, направились на позицию орудия, расположенного чуть впереди траншеи. Через минуту оттуда раздался хлесткий выстрел, забористый мат и вопль:
- Мамедов! Заряжай!
Они успели сделать еще два выстрела, после чего что-то лопнуло в воздухе и я, сделав кульбит через голову, хватая воздух ртом, оказался вне траншеи, у разбитой пушки. Чумазый сержант лежал положив голову на продавленное колесо пушки с открытыми глазами в которых застыло детское удивленное выражение. У разбитого в щепки зарядного ящика скорчившись замер Мамедов. У него дымился левый сапог. В ямку у его руки натекла лужа крови. Пестрая кошечка с видимым удовольствием лакала ее, посматривая на меня снизу вверх ехидными глазами. Очень быстро мелькал розовый язычок. Минут через пять, кошка села, закрыла глаза, подняла левую лапу, лизнула ее и провела ею по мордочке, оставляя на ней ярко-красную полосу.
- Восточная сладость, - промурлыкала Баста, поточила прогнув спину когти об кусок разбитого ящика и прыгнула в траншею. - Я сейчас вернусь! - услышал я ее удаляющийся голос. - Давно хотела попробовать того румяненького лейтенанта!
Я устало уронил голову на какую то железку, скорее всего огрызок станины пушки, и попытался закрыть глаза. Они... не закрывались. Ни в какую. Они упрямо оставались открытыми. Звуки - отключились. Мои глаза увидели крутящиеся колеса, с одетыми на них гусеницами, но мои уши ничего не услышали. Я перевел взгляд выше. Напротив меня бортом ко мне стоял танк. Зашевелился верхний люк и я снова ничего не услышал. "Оглох", пронеслось в голове. Из люка выбрался человек, внимательно посмотрел на меня, полностью выбрался на броню и сел свесив ноги с борта вниз.
- Че брат... не повезло тебе...
"Не оглох", без всякого удивления подумал я.
- Откуда?
- С Ташкента...
- Когда? - человек вытащил сигарету.
- Что?
- Когда умер?
- Не знаю...
- В каком году?
- В этом... я так думаю...
- Все мы умираем именно в этом году, - человек прижег сигарету. - Здесь всегда этот год. Но... есть еще и отчетность. Меня к примеру убили в 2006, в секторе Газа. Сам дурак. Попался глупо...
- И как?
- Горло перерезали, - человек провел рукой по горлу, и затянулся дымом. - А ты как?
- Не знаю. Вообще то... надо Басту спросить...
- Басту? - человек пригляделся ко мне. - А... ясно. А вообще... рад встретить земляка. Я тоже с Ташкента сам. В центре жил, пока в Хайфу не переехал. Ладно... бывай брат. Я дальше двину. - человек выкинул недокуренную сигарету на землю.
- Ага, - я равнодушно кивнул головой.
Человек забрался обратно в люк, махнув мне на прощание рукой, танк дернулся, и медленно поехал вперед. Но звука двигателя так я и не услышал.

- Ахиллес, такой... весь... в моем вкусе! - минут пять уже как, Баста нервно выгнув спину, бегала около меня. - Но... этот проклятый Патрокл! В свое время я, подкупила Клото (богиня судьбы - Парка), и она сожгла пряжу этой маленькой шлюхи мужского рода. Убили Патрокла, и что с того вышло? Вместо того чтобы переключиться на меня, Ахиллес решил всем мстить за своего возлюбленного! Представляешь? Только найдешь подходящего мужчину, и... как всегда... либо голубой, либо с присвистом, либо полный дебил. А здесь уже тем более... ничего с Патроклом уже не сделать!
Я снял рубашку и попытался дотянуться до саднящего места под правой лопаткой. Баста нервно прошлась, покосилась на меня и снова превратилась в женщину.
- Давай помогу, - мурлыкнула она подойдя ближе.
- Ну тебя нафиг, - отмахнулся я. - С твоими кровожадными инстинктами.
- Не боись, - рассмеялась кошачья богиня. - Первейшее средство при ранениях, кошачья слюна. Ого! - Баста аж присвистнула. - Это когда ты умудрился то?
- Че там?
- Судя по всему, тебя перфоратором пытались насквозь продырявить, - женщина рассмеялась. - Прикольно так.
- Приколистка, - проворчал я.
- Ложись на живот. Шас мы тебя лечить будем.
Я послушно лег на живот. Прямо перед глазами оказался небольшой камушек, синевато серого цвета, с белыми крапинками. Около него валялся ярко-красный, дохлый клоп солдатик. Земля пахла соляркой и еще чем-то смутно знакомым. Я начал перебирать в голове, подбирая ассоциацию к этому запаху. Точно! Пахло хлоркой. Прямо как в школе, в детстве, в туалете.
- Ай, ай, ай! - заорал я. - Ты что там делаешь?!
- Пациент молчать! - произнесла Баста. - Операция в самом разгаре. Не дергаться! Кому говорю не дергайся! У нас как правило, от чего лечат от того и умирают. Но ты случай особый. Тебя придется оставить... в сохранности. Не факт конечно что в целости...
- Изверг, - зашипел я.
- Да,.. я такая, - самодовольно откликнулась Баста. - Все. Вроде. Можешь вставать симулянт.
Я встал и попробовал пошевелить правой рукой. Под лопаткой стрельнуло, но в целом было терпимо.
- И почему же? - хмуро спросил я, надевая рубашку.
- Что почему?
- Почему меня придется оставить в сохранности?
- Просто на меня, - Баста улыбнулась, от чего ее лицо стало детским и лучезарным. - напал такой стих. Могу я иногда быть... доброй?
- Иногда... можешь, - согласился я.
- Что же... продолжим экскурсию?
- Ээээээ...

В сером шатре было душно. Посредине, удобно устроившись посреди мягких подушек восседал восточного типа мужчина, одетый по арабской моде, с орлиным профилем, словно сошедший с иллюстрации тысячи и одной ночи. У откинутого полога шатра воткнув в землю меч и приклонив колено молился рыцарь. Голова его была склонена, глаза - закрыты, губы беззвучно шевелились. Араб увидев меня не высказал ни грамма удивления. Он внимательно пригляделся к моему лицу, кивнул и провел рукой над скатертью расстеленной прямо на земле.
- Прошу вас к столу чужеземец. Гостей сегодня я не ждал, но тем не менее рад вашему приходу.
Молящийся рыцарь тоже увидев меня, встал. Я внутренне содрогнулся увидев его лицо. Серо-землистого цвет, покрытое толстым слоем пудры с нарисованными румянцами на щеках. Я перевел взгляд на его руку. На правой, не хватало двух пальцев, а все остальные выглядели так, как будто их поели черви. "Прокаженный король, эфемерного королевства", подумал я, "Болдуин. А за скатерть меня пригласил... кто же это? Странно, но у Болдуина не было арабских советников".
Араб хлопнул в ладоши, и тут же в дверях появились двое воинов. Они склонили головы в почтительном поклоне, ожидая приказа повелителя.
- Прибор гостю. Холодного шербета. Быстро!
- "Салах Ат Дин!", - узнал я наконец его усаживаясь за скатерть, напротив знаменитого курда.- "Как интересно!".
От Болдуина несло запахом гниения и смерти. Он молча сел напротив меня.
- Ваше величество, - вежливо произнес Салах Ат Дин. - Вы с утра ничего не ели.
- Я не голоден, - раздался равнодушный голос короля. - Когда выступаем?
- Через час, после утренней молитвы.
- Хорошо, - промолвил прокаженный король. - Очень хорошо.
Я сидел за скатертью не зная что сказать, с удивлением разглядывая короля Иерусалима, понимая что переступаю все границы вежливости. Тот меланхолично крошил хлеб, и маленькими глотками пил красное вино. Наконец он не выдержал моего взгляда.
- Я понимаю что вызываю ваше любопытство. Но я как-то не привык быть ярмарочной диковинкой. Если у вас есть вопросы - задавайте, и прекратите сверлить меня взглядом чужеземец.
Я спохватился и перевел взгляд на Салах Ат Дина. Тот полулежал на подушках, закрыв глаза и улыбаясь своим мечтам.
- Ээм... - начал я. - Странно видеть вас в одной компании. В одной армии.
- Так всегда получается, - Салах Ат Дин не стал открывать глаз. - Мы воевали друг с другом несколько мгновений... на земле. И за это, обречены на вечную войну - здесь.
Он замолчал, а я с удивлением понял, что масса вопросов, которые роились у меня в голове за минуту до этого - исчезли. Я сидел... с удивлением разглядывая эту странную пару. Людей, извечных врагов на земле, по странной причуде судьбы ставших здесь союзниками. За пологом шатра раздался звук флейты. Потом взревели трубы. Салах Ат Дин встрепенулся и открыл глаза. Болдуин залпом допил оставшееся в кубке вино и встал на ноги. В шатер вошли оруженосцы короля и султана.
- Ваше величество, я слышал, что ваша лошадь вчера захромала, - произнес Салах Ат Дин, позволяя своим слугам надеть на себя кольчугу.
- Да сир, - равнодушно произнес Болдуин, поправляя плащ с черным крестом.
- Надеюсь вы примете от меня скромный подарок, который ждет вас за пологом шатра? - Салах Ат Дин проверил легко ли вынимается из ножен сабля.
- С удовольствием сир, - кивнул Болдуин, надевая на голову что-то вроде вуали, и сверху - шлем.
- Ваше величество... чужеземец... - Салах Ат Дин вежливо пропустил Болдуина и меня вперед, а потом вышел и сам наружу.
Перед шатром стоял великолепный конь, буланой масти. Болдуин, даже не посмотрев на него поблагодарил Салах Ат Дина и при помощи слуг с трудом забрался в седло.
Салах Ат Дин легко вскочил на подведенную ему белую кобылу и посмотрел на меня:
- Слуга Басты... Ваша лошадь ждет...
- Я не слуга Басты, - пожал я плечами, забравшись в седло.
Лошадь была приземистая. Впрочем в 12-ом веке, мир не отличался высоким ростом. Как люди так и животные.
Два правителя, султан и король, вместе, поскакали к холму где рядами стояли их воины. Сарацинские лучники стояли рядом с английскими йоменами. Французские пехотинцы смешались с сирийскими мечниками. Немецкие рыцари с легкими арабскими кавалеристами.
Правители ни говоря ни слова, проехались вместе перед строем своих воинов. Потом все так же молча направили своих коней вниз с холма, а их воины молча двинулись вслед за ними. Мне это показалось странным поначалу, но потом я вспомнил слова Салах Ат Дина сказанные им в шатре. Вечная война, сжигает душу, испепеляет все высокие слова в ней, оставляя лишь равнодушие и спокойствие.
Спустившись с холма, войско остановились. Было странно и страшно наблюдать, за призрачной армии, призрачных королей ближнего востока, врагов при жизни и союзников после смерти. Я подъехал к совещающимся правителям.
- ... Я с тамплиерами пойду справа. По центру мы пустим пехоту и лучников. Ваша кавалерия сир, ударит слева...
Салах Ат Дин задумчиво кивал.
- Что же... восславим господа нашего, - произнес Болдуин.
- Бисмиллоху рахмону рахим, - поддержал его султан.
Султан и король отдали распоряжения своим офицерам и те поскакали к своим отрядам. Я перевел взгляд на тех, с кем это воинство собиралось воевать. Траншеи... артиллерийские позиции... минометные гнезда. Несколько танков замерли за передовыми позициями. Приглядевшись я узнал в них американские "Шерманы".
- Вы! Вы... собираетесь воевать с ними?! - удивленно воскликнул я.
- Если Мухаммед, алайху салом, не придет к горе, - улыбнулся Салах Ат Дин, пожимая плечами, - То гора сама придет к нему.
- Но это бессмысленно!
- Смыс