Это было самоубийство. Какого стоять на краю многоэтажного дома и лежать внизу, расплющенным лицом вниз? Смотришь на звезды — шаг, и...несмотря на высоту дома, конец приходит очень быстро, ты даже не успеваешь понять летел ли ты, или просто кто-то выключил свет. Самое страшное — это когда ты выживаешь. Ты дышишь сквозь боль, смотришь сквозь красную пелену и в груди отчетливо слышишь сердце, бьющееся о сломанные ребра. Ты бессилен. Тебя не забрали, ты ничего не можешь исправить.

Майк МакКормак стоял на крыше двенадцатиэтажки. Ветер забирался под рубашку и щекотал своими холодными пальцами. Майк знал, что только один шаг отделяет его от жизни этой и жизни той. Он посмотрел вниз. Внизу ездили машины, ходили люди, никаких катастроф, лишь мелкие бытовые трагедии. Галстук Майка развевался, как белый флаг. Он стоял расслабленно, засунув руки в карманы брюк. Его пиджак валялся где-то в квартире его друга Фрэнка, из которой он вышел полупьяный, полуживой, убежал сюда на крышу и встал на край. Он впервые решил посмотреть смерти в лицо. Когда умирали его бабушка, мать и его любовник — это было так сложно сделать, побороть себя. Страх и предрассудки, против которых он боролся все свои 26 лет. После смерти Гая все стало на место. Вот она смерть, вот он ты. И между вами — шаг.

-У меня ничего не осталось, - говоришь ты ей.

Она молчит.

-Я никому не нужен! - переходишь на крик.

Она молчит

-Никто не будет плакать, - жалеешь себя.

Она молчит.

-Забери меня!

Она протягивает тебе руку, улыбается и склоняет голову, так что челка закрывает черные глаза. И вот, сделай шаг, протяни руку в ответ, и все кончится. Вся никчемная жизнь, серая и теперь безлюдная. Покинутая всеми, кого Майк любил по-настоящему.

А если бы было иначе?

...Если бы бабушка осталась жить. Вот она стоит рядом: сухонькая, но еще сохранившая осанку старушка. Она смотрит сквозь очки, которые постоянно засовывала в хлебницу вместо футляра.

-Привет, - говоришь ты ей.

-Не забудь погладить брюки, Майк, и приезжай к ужину, я не люблю, когда ты не ночуешь дома. Ты еще такой ребенок.

-Не пори чушь! - ты срываешься, это было частенько. Она хлопает глазами и молчит. Она умерла во сне, прожив семьдесят девять лет, казалось бы чего еще желать?

Если бы осталась жить мать. Она стоит с другой стороны. Повернись и посмотри на ней: как самоуверен ей взгляд и как независимо она держит в пальцах сигарету. Она курит слишком много. В её легких зреет заранее гнилое яблоко.

-Привет, мам.

-О, привет, блудный сын. Ты закончил подставлять задницу тому парню из института?

-Положи свою чертову сигарету и прекрати лечить меня! - тебя всегда бесил этот самонадеянный вид и её язвительные подколки в сторону твоей ориентации. Неужели она действительно думала, что сможет помочь тебе? Рак сгубил её в два месяца.

Гай. Не парень, а чудо. Он не появится.

-...Потому что он горит в аду, - шепчет твоя смерть, - так пишут в Библии.

Но иначе не будет. Панацею не изобретут. И на крыше никого нет. Только Майк. И черта, которая в силах изменить все.

...