***
Безымянное кладбище стершегося города. Глубокая, как грусть утопленника, осень. Мир кладбища увенчан низким потолком серого, в разводах неба. Все вокруг холодное, как гранит надгробий. Убого плетущиеся от смерти к смерти люди, не верящие ни во что иное, после жизни.


***
Мы стоим у заброшенной могилы, огороженной от других смертей ржавыми прутьями. Но человек, который должен лежать под этим камнем, стоит рядом со мной, и, с только ему понятной целью, всматривается в надпись. Мне кажется это странным, но я уже привык. Привык по роду службы к разным причудам моих работодателей. Привык, к странностям этого человека. Привык, но, как и многие, понять не смог. Но он и не нуждался в понимании. Он, мне кажется, давно уже ни в чем не нуждается. Но если ему ничего не нужно, зачем же все это?..
Хочется спросить, но я привык молчать. Можно было бы намекнуть на интерес, но страшно. Страшно, что ответ не только удовлетворит мое любопытство и поможет понять этого человека, но и обяжет к чему-то. Впрочем, он все понимает... дьявольски много понимает. Он знает, о чем думают те, кто его окружает, он знает, чего мы хотим. Вначале это пугает, но потом привыкаешь; к тому же, он не лезет в нашу личную жизнь, или, по крайней мере, держит это знание при себе.
Я поежился. Еще немного и я начну дрожать. Ни элегантное пальто, ни дорогие лакированные ботинки не спасают от ветра. Им наплевать на тех, кто их носит, у них одна задача - помогать хорошо выглядеть... Я усмехнулся - никогда не думал, что у меня столько общего с официальной одеждой. Хотя, чему удивляться, в детстве моим героем был не Бонд, а его фрак. Только сейчас я это понял, что ж - день прожит не зря.


***
- Как тебе это? - услышал я приглушенный голос. Как будто и впрямь из могилы.
Моя работа быстро думать и говорить - но тут я не знал что ответить. Однако вопрос не был риторическим и поэтому я выдавил слишком стандартное: "любопытно".
- Вот и меня задело, - усмехнулся он. Толи моей ненаходчивости, толи что-то вспомнив. - Ты ведь не знаешь, откуда это?
Я отрицательно покачал головой.
- Это подарок... - он сделал паузу, - от одного недруга. Он сейчас где-то неподалеку лежит, - опередил он мой вопрос, - ты его вряд ли знал.
Николай замолчал. Затем рассеянным движением протер дату и имя, высеченное на плите:


Миригов Николай Павлович.

1984 - ???
Фотографии не было.
- Десять лет назад преподнес... скотина. А вскорости сам в землю лег...
Он вновь замолчал.
Спрашивать как "в землю лег" его недруг не хотелось. Мне все равно, если честно. Я совсем замерз, и скрывать становилось все труднее.
- Знаешь, я ему завидую, - неожиданно проговорил мой начальник.
- Кому? - удивился я, - недругу?
Он быстро обернулся, что бы посмотреть - серьезно ли я. Затем усмехнулся и ответил:
- Нет конечно. Камню...
- Почему?
- Он думает, что знает точно лишь две вещи: первую дату, и что тут когда-то должна появиться вторая.
Он тяжело вздохнул.
- Это странно, - продолжил он, - странно видеть при жизни такие расплывчатые промежутки...
- Но ведь о вас таких много, - возразил я, - в статьях, энциклопедиях, учебниках.
- Да... Но думаешь, к этому можно привыкнуть? К тому, что все эти знаки вопроса ждут твоей смерти. Что бы уступить свое место четкому и красивому четырехзначному числу. Новейшая история не знает тактичности. Попасть в список лауреатов и поскорее умереть, вот задача... - Он снова вздохнул. - А еще история не любит вопросов.
Я осуждающе покачал головой. Естественно про себя. Этот человек сделал столько, что меркнет лишь перед тем, что он может сделать... может, но не делает. Из-за этих дурацких мыслей, и из-за многих других. Я гляжу в спину титану, который способен изменить небо, но вместо этого гнется над пустой могилой. Многие уже давно поговаривают о его сумасшествии, и разговоры эти все громче и громче.


***
Иногда к этому человеку приходят "сверху" и о чем-то подолгу говорят. Но он не отдает им ничего. И вожди наций чувствуют себя обворованными. Как и все человечество.


***
- Знаешь, - всколыхнул тишину Николай, - пусть меня похоронят здесь.
Я кивнул.
- Но, - он поднял палец, - камень не менять. Пусть все останется как есть.
- Хорошо, - безразлично ответил я.


***
Кто-то сказал: "Если человек начал думать о своих похоронах - это второй шаг к смерти. Потому что первый - рождение".
Ведь у него никого нет, и я могу с уверенностью рассчитывать на некую долю в его завещании. Что ж, если оставит хотя бы сотую, моя халуйская душа будет довольна. Впрочем, я буду о нем вспоминать, даже если он мне ничего не оставит. Конечно, это не любовь, но я к нему привязался за эти годы.


***
- Когда я увидел это место впервые, я готов был разорвать ту гниду, но после остыл. Наверное почувствовал, что это чуть больше чем кусок земли, дешевая глыба, и выражение отношения. - Он хмыкнул. - Это, мой друг, наша судьба... Вторая дата ожидает нас всех. Она достанет и меня, конечно, но пусть не здесь.


***
Он как будто повеселел. Все ему нипочем, и холод, и смерть. Он живо развернулся на каблуках и прошел мимо меня, специально толкнув плечом в плечо. Я пошатнулся, но устоял, что было не так легко на онемевших ногах, и пошел следом за ним, к выходу.


***

Они вышли из безымянного кладбища в стершийся город. Неподалеку ждал вертолет, когда-то созданный лишь за тем, что бы увести его подальше от смерти. В этом мире много что создано для него и им. Но последний Подарок ему вручили ровно десять лет назад... его самый бессмысленный недруг.