Конец декабря. Погода в каждом дне умирающего года  – отвратительная. Сбрендивший  ветер набрасывается на прохожих, больно хлещет по щекам, бесцеремонно забирается мерзкими ледяными пальцами под одежды и, встречая сопротивление, пытается сбить с ног. Земля промёрзла в камень и на сельском бездорожье на ней - кочкообразной, безжизненной, инопланетной – ноги подвернуть-поломать немудрено. Снега и в помине нет: это же Крым! Электропровода отчаянно свистят под напором ветра и так натянуты, что вот-вот все разом оборвутся. А бедные деревца! Гнёт их долу, в дугу сгибает,  ветви и веточки голенькие обламывает… Что за напасть такая!

Чёрными ночами тысячи разноголосых зловещих воев-воплей давят на оконные стёкла. Аж дрожат стёклышки, страшась разлететься вдребезги. Представишь, чтО творится за ними – жуть! А когда наступает редкое дневное затишье – всё вокруг является серым, безликим и… будто неживым.

Вот какие стихи рождаются в эти ночи:

 

Ветер хлёсткий, холодный

Космос в клочья кромсает,

Мрак зубастый, голодный

В окна рвётся корсаром…

Убежать бы, укрыться

От декабрьской напасти,

С головою зарыться –

От себя, от ненастья…

Или силы набраться,

Ощетинясь ехидной,

И нахально смеяться

Над бедой дальновидной…

 

Декабрь 1976.  Крым, с. Зерновое