Тёплое небо. Тепло голубых облаков.

Ости стерней. Из соломы колючей постель.

Чибиса звонкий, призывный, пронзительный зов.

И почечуйника семечек острых метель.

Степь растянулась, уходит за горизонт.

День растянулся и катится катышем вдаль.

Сусликов бойких шуршит близ меня хоровод.

Солнце печёт, и засохла, как корка, печаль.

Стукни. Рассыпется корка. Руками взмахнёшь.

Тотчас легко пролетит, промелькнёт стрекоза.

Небо глотками неспешными тянучи пьёшь.

В небо широкое смотрят из детства глаза.

Эй, подходи, Василёк! Запрягаю тебя.

Да не сучи, Василёк! Дай, узду подтяну.

Белая степь, чибис ниже стремится, крича,

в дальних лугах сокрывая подругу-жену.

Скрипнула ось, в степь телега неспешно пошла.

Значит, опять возвращаемся к людям, дружок.

Прянула лошадь ушами, хвостом повела.

Глазиком ствол задырявил с соломы в мешок.

А на пригорке уж ждали. Ан, стой, Василёк.

Чибис кричал не напрасно. Ясна синева.

Белая степь рассыпается пылью дорог.

В сердце под коркой надежда, как прежде, жива.

Пуля свистит. Только чибис кричи же, кричи.

Только надежда под пулей трепещет, не ждёт.

Даже у мёртвых бывают от солнца лучи,

как отраженье, тепло в них покуда живёт.

22 июля 2010 г.

С-Петербург