Я дал деньги таксисту, и он тронулся прочь. Ему было плевать на то, кто я такой, а мне на него. И это было прекрасно.
Была ночь, такая свежая и красивая, какие бывают лишь летом. И я был один, немного депрессивный, но иногда этот легкий романтический депресняк дает свои плоды для творчества. Да, я музыкант. Я, как и многие, играл в группе. Да почему играл? Играю. Я, как и очень немногие, пробился наверх… Только вот рад ли я этому, большой вопрос. Слава, деньги, почет… Медные трубы одним словом. Они прекрасны, конечно, но облагораживают ли они? Нет. Каждый рискует стать пафосным заносчивым говнюком, как Акс Роуз. Каждый рискует покончить жизнь самоубийством под вой этих самых труб, как Курт Кобейн. Я не знаю, что мне светит… Когда приходит головокружительный успех, это тяжело. Если он приходит слишком рано – это в двойне тяжело. Можете считать это карой свыше, если вам будет угодно. Хотя сам я неверующий.
Мне вот 23… много ли это или мало не знаю.
Иногда становится противно от восторга окружающих, когда сам понимаешь, что не делаешь ничего особенного, а тебе твердят, что это нечто. Вот и я, когда меня расхваливают, а я при этом понимаю, как это делали до меня, те, кто был действительно велик, мне становится и грустно и смешно. И внутри зреет желание ангельски улыбнуться и сказать, парень, да ты просто ни черта не понимаешь. И, конечно, они не задумаются, не сядут холодным вечером и не переслушают какую-нибудь культовую рок-икону, дабы сравнить... Нет. Они тупо обидятся, сказав, что я задавшийся кретин. А я вовсе и не задаюсь.
Чем больше я живу, тем больше я поражаюсь, убожеству своему и окружающих. Их радостные возгласы не дают мне ничего стоящего, кроме утверждения их серости. Я, может, жесток с ними в этом, но я не вижу другого угла зрения.
Помнится, как по окончанию одного концерта, то был большой концерт, я мечтал добраться до гримерки, плюхнутся на стул, закурить и выпить, как следует. Я шел, опустив глаза, и тут ко мне подбегает какой-то радостный оголтелый паренек подлетает ко мне начинает хватать меня за одежду и что-то фанатично вопить… я просто вышел из себя, нервы были на пределе. Очень сильно. Я просто ударил его, хотя бить людей я не люблю, и удается мне это с большим трудом, приходится переступать через себя. Я спокойный человек, не то чтоб добрый даже. Я сам не знаю, какой я… кто знает, что там в каждом из нас намешано?
В общем, суть даже не в том, какой я. Но я его ударил, он бросился в ответную… но нас сразу разняли, полно было народу, и ребят с фото-камерами. Даже я больше хотел этой драки, чем он. Для меня это было так не свойственно. Я так густо оскорблял его…
Уже после, когда добрался до сигареты в отдалении от сцены, ко мне подошел наш менеджер и спросил, так спокойно и строго, словно ему вовсе плевать:
- Скажи, кого ты этим хотел удивить? Драка с фэном, это не оригинально даже…
Я долго не знал, что ответить, а после долгой паузы выдохнул дым и сказал:
-…никого, я просто устал…
Он ушел. Я знал, что он ни черта не понял. Он, вообще, был словно и не живой, как многие среди них. Вокруг нас полно людей, но мало «живых» людей. Сложно это объяснить. И когда я вижу толпы людей в зале, я понимаю, что «живых» там тоже, как и везде мало. И становится грустно, будто играешь на похоронах, на самом деле, хотя вокруг стоит адский грохот – и в зале и на сцене. Раньше я этого не замечал, может и правда заносчивость имеет место быть.
Забавно, когда мечтаешь о чем-то, дорываешься до него и понимаешь, что… ничего такого-то в твоей мечте нет и не было. Может просто «перегорело»? Добиваешься чего-то, хочешь, а суть того, чего ты хотел, забываешь, и остается тупое стремление. Как у пули, которая только и знает одно – цель, а цель выбирает и не она вовсе. Цель выбрал тот, кто ее выпустил. Вот так и тут, то ты стрелок, а потом постепенно становишься пулей. Забавно…
Я шел по темным улицам города. Мне плевать было, чем это для меня закончится. Это было небезопасно, понимаю. Плохо знакомый город, один из кучи, в которых я побывал, в которых мне рукоплескали, а я плевал на все это и уходил в конце… а они от этого только больше заводились. Когда-то мне надо было выворачиваться наизнанку, чтобы расшевелить толпу. Я был для них обезьянкой, а теперь сам, как посетитель зоопарка. Опять же, забавно…
Как же я любил свободные дни, которые изредка выдаются в турах. Бывает, сижу в номере, смотрю в окно, особенно, если стоит пасмурный день. Как я их люблю. Когда солнечно, я чувствую себя чужим в этом мире. А когда пасмурно, будто, ощущаешь, что всему миру погано, а тебе – ништяк… сидишь, куришь, пьешь в тепле и уюте, любимую музыку включил. В такие дни меня не вытащишь, пьянка в глобальном размахе грядет после каждого концерта, а вот такие моменты стали для меня дороже. И все удивляются! Я же одна из звезд! Я должен напропалую пить и гулять, прожигать жизнь! А я отвечаю, что ничего не должен никому… и я сижу один. Я люблю уединенность. Не одиночество, а уединенность. Вот как сейчас, этой ночью. У меня есть сигареты, достаточно. А если закончатся, я двину в магазин, который работает не прекращая. И буду бродить, бродить, бродить потом еще… концерт только через сутки.
И мне одновременно грустно и смешно, да-да. Я почему-то слишком много думаю, я не знаю, что мне сделать, чтобы перестать думать… пуля в голову? Ха-ха! Нет, подождите. Я еще не на столько разлюбил жизнь, думать тоже приятно, особенно, если получаешь ответы на вопросы, заданные самому себе. Но, увы, не всегда получается.
Вот я и не знаю, почему все думают, что мне так нужно их удивлять. Даже когда я был никем, я не собирался кого-то удивлять. Я хотел, как не пафосно, просто-напросто говорить с людьми, кто понимает. Говорить музыкой… Но я вот не чувствую, чтобы мне отвечали. Я говорю в пустоту и продолжаю говорить. Хотя мне не пристало жаловаться. У меня все есть, как скажут многие. И они опять же ошибутся. Стоит послушать многие песни годов 60-х и можно услышать тоску даже в самых заводных вещах на многих альбомах. Я вообще отождествляю себя с той эпохой. Я, как и многие, считаю, что родился не в то время. Я слушаю песни тех времен и понимаю, что даже самым высоким и важным тотемам рока было далеко не всегда весело и счастливо. Творчеством, вообще, занимаются далеко не обязательно от большого счастья. Я бы сказал, на оборот.
Однако и несчастным я себя не могу назвать. Вот иду сейчас, разодетый в старом духе, по пустым улицам и ощущаю дыхание тех времен. И с приятным удивлением понимаю, что никто, по сути, не нужен мне сейчас и так прекрасно знать, что не зависишь ни от чего на данный момент, ни к чему не привязан. А потом все изменится, рассветет, и выйдут толпы людей на улицы. Все изменится, хотя город тот же самый.
А через пару дней другой город. Все города такие разные и похожие. Время не дает мне к ним привыкнуть, а я и не пытаюсь. Это раньше было тяжело привыкать к новому, теперь – все в порядке вещей. В каждом из них есть что-то особенное и очаровательное. Просто надо приглядеться.
Вот я и приглядываюсь, иду по ночному городу, но на душе грусть и пустота… как часто бывает без причины. Я знаю, что медные трубы прикончат и меня. Что мне не выйти отсюда живым, это не рай, нет. Это испытание. Колизей – ты и твои пороки. Злая шутка в том, что тут есть идеальная почва, для того, чтобы они поглотили тебя. Ты даже не заметишь этого. Есть такие странные двери, в которую входишь человеком, а выходишь одним большим инстинктом. И все кончено, а ты даже не понимаешь этого…
Я знаю, что многие эти люди в залах ненавидят меня и завидуют мне, а те которые якобы любят меня не сильно отличаются. Они все хотят одного – сожрать меня живьем. Каждый по-своему пожирает. Разобрать на сувениры, приблизиться ко мне или же увидеть, как я скачусь со своего пьедестала, буду, как рыба, хлопать ртом и таращить глаза. Они будут показывать в меня пальцем, но им невдомек, что мне уже плевать. Я уже ко всему готов, я не так мало знаю, как кажется. Да и в падении есть свое очарование.
Сказать честно, я бы давно сел на иглу. Сел бы вплотную. Пусть на меня наорут и выкинут на свалку. Это будет забавно, они будут орать на меня целой сворой, а я буду лежать и улыбаться. Или рыдал бы, но это всё глупые, пустые образы в голове. Мне кажется иногда, что меня при рождении укололи, так хочется иногда влезть себе в вену…
Всегда есть выход, вот что я знаю. Пуля, петля и так далее… если уж игра стала чересчур болезненной, то выйди и плевать, что думают всякие об этом методе, но это уже крайний случай, но и крайние случаи случаются, как известно. Я бы ушел без пафоса, без лишних слов и без показухи. Никаких предсмертных записок. Уж хотя бы из этого я бы не хотел делать что-то глобальное, но это уж не я решу все равно. А они сделают из этого новость! И какую!..
Но есть одно большое «но» - у меня есть родители, да. И я не могу, как скотина рушить свою жизнь, так как их это убьет. Хотя я не раз думал, а не пошли бы они к черту, я сделаю это им на зло, но я быстро понимал, что радости это мне не доставит. А если я откину копыта, то мне будет плевать в абсолютной степени. Вот такие дела. Родители, которым я отсылаю деньги так часто, так как мне их даже не на что особенно тратить. Я отсылаю деньги им, а они расхваливают меня, даже они, которые не верили в меня. Подбадривали, но никогда не верили толком. Но я им благодарен, да. Это лучше, чем, скажем, они вставляли бы мне палки в колеса.
Они то, я знаю, думают, я только и мечтал всю жизнь, чтобы их удивить. И они так его изображают удивление, чтобы я был рад… меня это только бесят. «Даже вы…» -думаю я про себя. А от них всегда нужно было понимание, а не удивление. Даже они считают, что я ставил целью жизни доказательство чего-то. Это совсем не так. И от этого мне становится печально этой ночью…
Я вызвал такси, оно так быстро приехало. Тут все как по сценарию…
Уже на середине пути водитель, любуясь в заднее зеркало грязноватым малым, осведомился:
- У тебя хоть деньги есть?..
Какое же удовольствие демонстративно достать из грязных джинсов почку денег, даже без бумажника и ответить наглецу вопросом на вопрос:
- Еще вопросы?
И вот тогда, этот баран проникся смирением и уважением. О, да! А оно мне так необходимо?! Ха! Всегда ненавидел людей, судящих о людях по кошельку, считающих чужие деньги. Таких вот в каждом городе полно.
И все же я стал зарываться, да. Я стал высокомернее, значит процесс пошел, но что я могу изменить? Медные трубы это страшное дело. Они тебя высасывают, коверкают, если ты слаб. Это так же, как наркотики. Ты уже не ты, ты – инстинкт, ты - комплексный порок. А когда ты совсем опустился, великая системы бросает тебя в свалку жизни. Никто не был застрахован от этого… так даже интереснее.
Еще иногда мне кажется, что я сошел с ума. Может я всегда был сумасшедшим… скорее всего, иначе почему я сам с собой говорю.
Такси довезло меня до гостиницы. И я предчувствовал, как залезу в ванную и открою пиво, и снова закурю. В этой безысходности, как не парадоксально была какая-то надежда.