РЕШЕТО - независимый литературный портал
Анатолий Цыганок / Проза

Письмо дедушке

3456 просмотров


Ванька взял ручку, лист бумаги и сел за стол. Он обвёл глазами комнату, посмотрел на стены, глянул на потолок, как бы собираясь с мыслями, и начал неторопливо писать: «Дорогой мой дедушка!» Остановился. Задумался. Потом посмотрел на написанное, снова подумал некоторое время, зачеркнул слово «Дорогой» и сверху написал «Милый». Только он собрался продолжить писать на следующей строке, как вдруг рука его потянулась выше и сама исправила «Милый» на «Дорогой». Возникло небольшое замешательство. Ванька опять посмотрел вокруг, снова глянул на потолок и решительно начал с красной строки:

«Здравствуй, мой дорогой и милый дедушка! Мой родненький деда Сеня! Пишет тебе твой внучик…» Тут Ванька опять задумался, потом написал «внучек». После недолгого колебания он уточнил – «твой внучонок», а в скобках указал – (внучёнок). Затем вздохнул глубоко и закончил строку: «В общем, это я – твой Ванька (твой любимый Ванька)». Перечитал написанное и продолжил с новой строки:

«Во-первых строках моего небольшого письма, я прошу тебя, дедушка, мой любименький деда Сеня, - забери меня отседова. Сил моих больше никаких нет. Как же я устал от всего этого. Говорят одно, а делают другое. Врут на каждом (кажном) шагу. И пакость норовят сделать… Житья нет никакого! И выхода нет… И по тебе соскучился! Как же я соскучился по тебе. Часто тебя вспоминаю, особенно в последнее время. Житья мне здесь никакого нету. И всё осточертело. Не знаю, что дальше-то делать?! Как жить дальше? И тебя нет рядом… А как мы раньше с тобой жили!.. Как в лес ходили!.. Как рыбачили!.. Как ягоды собирали!.. Грибы… Как у костра с тобой сидели… Дедуля, ты прости меня, что я так долго тебе не писал. Но, я всегда помнил тебя. Ей богу… И помню сейчас. Особенно в последнее время. Забери меня, пожалуйста!

Я давно хотел тебе написать, но у нас тут всё так закрутилось…

Вот сейчас сижу и пишу. Хотел гусиным пером тебе написать, да где его взять-то сейчас? Приходится «Паркером» писать. А больше у нас и ручек-то никаких нет. Одни «Паркеры». Беда одна… Но ничего. Я думаю – ты не обидешься…

Дедуля! А велик мой трёхколёсный, живой ещё? Ну, который ещё в двухколёсный можно было переделывать. Ты его ещё лисапетом называл… Я частенько о нём вспоминаю. Как ты учил меня на нём кататься. А как я упал с него однажды?.. Ты помнишь?.. Я ещё губу разбил себе… Я помню. Особенно сейчас…

Папаня с маманей мне «Бугатти» недавно купили. Это почти как тот лисапет, токо на четырёх колёсах. И запаска ещё есть. Да педали не надо крутить… И ездит побыстрее. А до этого «Феррари» был, но он сломался – в столб въехал. Ну точно, как тогда на лисапеде (лисапете) том… Я сразу вспомнил тебя, когда со столбом этим поцеловался. Ну и смеху же было… Мы же всегда с тобой смеялись, дедуля мой родненький!.. Ты весёлый… И я с тобой такой же был. Я бы многое отдал, чтобы опять с тобой посмеяться. Даже «Бугатти»… И «Паркер». Но писать-то чем-то надо… Да и ездить тоже надо.

Ещё часто в последнее время вспоминаю, как мы в походах икру с тобой ели – ложками. Или на хлеб её намазывали – толстенным слоем… Вкусотища!!! (или вкуснотища). Но всё равно вкусно было! Забыл, как она называлась – то ли кабачковая, то ли баклажанная. Это из какой рыбы икра была?.. Дедуля, ты не помнишь?.. Наверное, кабачки какие-нибудь… или бакланы. Бычки, помню, в томате были… Бакланы – тоже где-то слышал… А кабачки чё-то не припомню. Мы с тобой такую и не ловили никогда. Ни кабачков, ни бычков, ни бакланов, тем более. Мы с тобой ловили сорогу, ельца, окуня… На удочку ловили. Ты мне ещё удилище вырезал из кривой палки, из ветки толстой. Сидели с тобой на речке и рыбу удочкой ловили (удили). На озеро тоже раза два ездили. Ёрш нам ещё попадался, помню… Отменная уха была, наваристая… А ты помнишь, мой милый дедушка? А ты ещё и пил его, ерша-то. Было как-то!.. Помнишь? Я-то помню… Но не того ты пил, которого мы поймали. Ты пил, которого сам делал. Наливал из двух бутылок и пил! А мне не давал. Говорил, что маленький я ещё… А я и не маленький вовсе был. Ты когда за дровами ходил, я тоже попробовал маленько – бяка… А тебе нравилось!.. Как ты щас-то живёшь, деда?.. У нас вроде всё пока нормально, но скучно без тебя. Сейчас у нас икры тоже всякой полно, но такой, как мы с тобой ели, нету почему-то. Чёрную и красную икру у нас тоже ложками едят. Уже опротивела она. Я, например, смотреть на неё уже не могу. Тоска… И к тебе хочется… Тебя хочу увидеть!.. Невтерпёшь уже (или невтерпёж)…

А вчера нам осетрину привозили. Говорили, что она первой свежести. А Анна Георгиевна (это домоуправительница наша) голос сорвала свой, когда доказывала этим, из Госрыболовства, что эта осетрина не первой, а второй свежести, а может даже и третьей. А я где-то читал (не помню где), что осетрина не бывает второй свежести, что она всегда одной (первой) свежести. Не говоря уже о третьей. В противном случае – это и не осетрина вовсе, а гадость. И Анна Георгиевна это им тоже говорила (кричала токо она сильно и материлась тоже сильно), и ейной острой мордой (осетрины) тыкала им (которые из Госрыболовства были) в харю. И говорила им, что она противно пахнет (я не нюхал). И говорила им, что это – гадость! И ещё говорила, что она этого так не оставит, и что за такую осетрину она их сошлёт куда-нибудь… Она сказала: «Куда Макар телят не гонял!» И ещё сказала, что они долго её будут помнить… Я только не понял, кого они долго помнить будут – осетрину или Анну Георгиевну. Они забрали свою осетрину и уехали. А про какого Макара, дедуля, она говорила? Это, который к тебе как-то приходил? Помнишь? Он ещё с костылём был. И нога у него одна деревянная была. Вот он-то точно телят никуда не гонял. Куда ему? С одной-то ногой… Да ещё с костылём.

А сегодня нам живых осетров привезли. Уже другие ребята. Они нам сказали, что они из Рыбнадзора будут, а осетров для нас самолётом прислали. И что они (осетры, то есть) совершенно свежие. И что они (тоже осетры) этой ночью были конфискованы у браконьеров и сразу на самолёт. У них (это уже про Рыбнадзор они говорили) всё отлажено. Они сказали, что у них всё тип-топ. И что они гарантируют нам качество осетров. И что они держат свою марку. А если нам что-то не понравится, то они мгновенно нам всё заменят и компенсируют нам всё. Анна Георгиевна их похвалила. И заказала им ещё чего-то. А они Анне Георгиевне сказали по-секрету, что те, которые вчера нам привозили, уже наказаны, что они уже сосланы: один губернатором в какое-то Муходранье, а второй мэром в Дрючинск. И добавили, что они (вчерашние поставщики) долго будут помнить Анну Георгиевну. И что пусть (они сказали - пущай) они там покувыркаются. И что они пущай знают теперь, как обманывать заслуженных людей. Мне уже надоело их слушать и я пошёл писать тебе письмо, мой дедушка… Вот сижу и пишу.

И так каждый раз, деда. Как только что-нибудь привезут нам (хоть на машине, хоть на самолёте), то обязательно не так. Уже спасу от них никакого нет. И мне это всё тоже уже надоедать начало. Житья от них нет… А они же не только нам возят. Таких как мы – тыщи… И все недовольные… Все же разные люди, деда… Кто откуда… Кто из Пензы. Вот как мы. Кто из Урюпинска какого-нибудь. Кто из Муходранья. Но большинство, всё-таки, из Гатчины, деда. С тех краёв… Ну и все, как полагается, деда, из грязи – сразу в князи норовят… Так говорят, люди-то. А как Гатчина правильно пишется, деда?.. Гатчина. Или Гадчина… В интернете и так есть, и так. Но чаще Гадчина встречается… Может это и разные, места-то… А эти, которые привозят нам всё, тоже понаехали отовсюду. И культуры у них – никакой. И не знают они ничего. А как же они тогда на основной работе работают-то, деда? Если не умеют… или не хотят ничего делать. Или это и есть их основная работа, деда?.. Или они по совместительству?.. Я не знаю. И они ничего не говорили. Мне, и то это всё надоело, на них глядучи. Хуже горькой редьки надоело. А как же их начальники-то? Им разве не надоело это? Хотя… меняют же одних на других, вообще-то… Шило на мыло – так бы ты сказал. Вот и вчерашних сослали уже… И поменяли на других. Но на их место (которых ссылают) таких же и берут, деда… Некоторые-то новые ещё хуже старых бывают. Не пойму я, деда ничего в этой арифметике… Я лучше к тебе поеду, дедушка мой любимый. У нас-то с тобой другая арифметика… 

Дедуля! Когда они сказали, что они держат свою марку, то я сразу вспомнил, как мы с тобой марки собирали. А ты не забыл? У нас же с тобой их было тыщи две, не меньше. Мы с тобой их в альбомы ещё раскладывали. Они ещё как-то интересно назывались, альбомы эти. На клейстер похоже было. Подожди-ка, деда… Сейчас гляну в интернете…

…Вот нашёл – «кляссер» называется. Точно – кляссеры у нас с тобой были. Постой-ка, деда. Щас про тыщи в интернете ещё посмотрю. «Тысячи» деда, не «тыщи», а тысячи. У нас с тобой было почти две тысячи марок. А может и больше. Мы же с тобой их ещё по темам разным раскладывали. А где они сейчас, марки эти? Ты их никуда ни подевал, деда? А то они щас дорого стоят. Тыщи две баксов… Ну да, тысячи две. Не менее… А может и больше. А про Пензу нашу у нас с тобой больше всего марок было. Цельный альбом. Кляссер, то есть. Мы же в Пензе с тобой жили. Мы же пензюки с тобой, деда… А как я соскучился по нашей Пензе… Ну и по тебе… Ты только никуда не девай, марки-то… А то их и так мало… И не видел я их давно. Мы же давно оттуда уехали…

Когда мы приехали сюда, дедушка, то нас тут все пензюками всегда звали. Ну и похлеще ещё слова находили. Разные. Мы-то не обижались сначала, мы же и взаправду пензюками были. А когда нас стали обзывать пензюками на каждом (или кажном) шагу, то и мы их всех тоже начали обзывать - то москалями, то татарами, то хохлами, то евреями стали их обзывать. Чаще всего мы их всех жидами называли. Помнишь, дедуля, мы так воробьёв почему-то называли. А чё, воробьи-то тоже в Израиле живут? Я читал, что в Китае их всех перебили. Из воздушек стреляли. За них там ещё премии давали. Кто больше жидов замочит – тому и премия полагается. Ну ладно, хватит про жидов. И так про них тут кажный (каждый) божий день говорят – то нефть они к рукам прибрали, то газ, то свет… Футболом они ещё щас занимаются. И Нано каким-то… Развелось их здесь – тучи! Ни пройти, ни проехать… Куда ни глянь – одни жиды… Воробьи, то есть. Воздушки у меня нет. Может, у тебя есть?.. Если есть – не выкидывай…

Папанька с маманькой на первых порах на разных работах здесь работали - то на одной, то на другой. И из «пензюков» они не вылазили… Так и были везде «пензюками». Они не обижались. Да и патриотами они тогда были. И родину помнили…

А вот, когда папаня к дяде Боре на работу пошёл, то нас почему-то сразу в уральцы записали, пензюками уже не называли. Говорили, что мы то ли из уральского гарнизона, то ли из уральского региона, то ли из резерва уральского. Урал-то я хорошо помню – Чапаев там был. Кино такое… И дядя Боря там был. Дядя Боря хороший был человек. На гармошке играл, песни хорошие пел. А частушек сколько знал… - не перечесть… Он одно время их с певцом одним всё пел, даже на сцене выступал. Чечётку плясал. Женей певца-то звали. Забавный такой был. И фамилия у него тоже забавная была – про осень что-то… Осенняя фамилия. Точно! Про осень! Как же его?.. Не должен забыть-то. Вот, вспомнил! Фамилия-то его так и называлась – Осень! Евгений Осень! Во! Память-то у меня хорошая. Особенно в последнее время. Как и у тебя, деда. Да ты, дедуля мой, и сам по телику, наверное, видел, как дядя Боря с Женькой там наяривал. По телику их всегда показывали. Вот умора была. И когда к нам дядя Боря приходил, тоже анекдоты рассказывал да песни разные пел. Ну и частушки тоже. Но про пензюков наш дядя Боря никогда не пел частушек. И другим не разрешал. Любил он папаньку… Папанька как-то его из речки выловил, когда тот туда случайно с моста упал. Так после этого случая, он вообще души в папаньке не чаял. И должность хорошую дал. И дом. Мы жили – не тужили… Я маленький тогда ещё был.

А теперь нас питерцами почему-то называют. А мы и в Питере-то никогда не были. Даже не знаем, где он находится. Говорят, что он где-то около Ленинграда, что ли. А мы-то и в Ленинграде тоже никогда не были. Мы же только в Пензе своей и были. В Пензе хорошо. В Пензе яблоки есть… Только вот сейчас (в последнее время) нас иногда снова пензюками стали называть. Да ещё другим (созвучным) непечатным словом называют частенько. И питерцев тоже таким словом называют. Да их-то с самого начала так называли. И теперь тоже. Вроде, как хотят подчеркнуть, что мы все оттуда повылазили. Из Пензы, то есть. Да из Питера. А мы-то и взаправду в Пензе родились. Там, в Пензе-то, многие родились… В общем, щас мы то питерцы, то пензюки. Смотря, откуда ветер подует. Я и сам себе голову сломал уже. Кажное (каждое) утро в окошко смотрю – откуда он сегодня дует. Ветер-то… А может нам всем обратно в Пензу вернуться? А, деда?

Тут ещё поговаривают, что Москва будто бы в те края расширяться будет. Может и до Пензы дойдёт… Вот, забавно-то будет – москали тоже как бы пензюками станут. Ну и питерцы, некоторые… А пензюки москалями заделаются… Вот, потеха… И мы с тобой соединимся. Но, когда это ещё будет… Приезжай за мной скорее…

Да, дедушка, а я и забыл спросить-то тебя: а ты сам-то там ещё живёшь? Или переехал куда? Много же годов (или лет) прошло. Много воды утекло. Маманька-то тебя не помнит совсем. Папанька вроде помнит. Ну, а я так всегда тебя помнил. В последнее время, особенно. И велик свой помню. И марки. И табуретку, на которой мы с тобой сидели, тоже помню. А ты помнишь ту, нашу, табуретку? Хорошая была табуретка. Дядя Миша её делал. В своей мастерской. Он там кровати, диваны, столы со стульями делал. Ну, а табуретки у него ваще фирменные были. Он их тубаретками называл. Дядя Миша-то. А ваще, как правильно, деда: тубаретка… или табуретка. В интернете такого слова ваще нету… Зато в интернете дядю Мишу нашего можно запросто найти. Он бо-о-ольшим человеком стал. В правительство он подался. В большое или малое – не знаю. Их же два щас, правительства-то… Заведует он там танками и самолётами. Ну и генералами тоже. Теперь лётчики и танкисты на тубаретках сидят, наверное. И парады, наверное, он на тубаретке принимает. Или на табуретке…

Папанька мой (сынок твой единоутробный – в интернете нашёл это слово, когда анатомию изучал – хорошее слово, понравилось мне) последнее время тоже там же работает. Где и дядя Миша. А маманька наша в администрации какой-то пашет. Она так говорила. Это, видимо, две разные организации. И порядки, видимо, там тоже разные. Папанька часы свои в последние четыре года почему-то на правой руке носит. Он грит, почти все у них там так носят. А у маманьки я часы на левой руке видел. Хотя года четыре назад она их на правой руке носила. Она же тоже тогда в администрации работала. Но она же не меняла работу?.. Видно порядки у них там поменялись… Чертовщина какая-то!..

Весной папанька говорил, что работу менять пока не собирается. До какой-то и-на-у-гу-ра-ции. Вроде правильно слово написал. А после майских свои часы на левую руку перевесил. Грит, там же остался работать. Грит, пусть теперь шесть лет правая рука отдохнёт немного, а то, грит, натёрло очень. Но мне кажется – лукавит он, деда. Или не договаривает чего-то. А в тот раз он на четыре года руку менял (часы перевешивал)… Но мне ничего не говорил. Да и я маленький ещё был. Ну, дела… Ваще непонятно!.. И я запутался вконец… И голова кружится, как стрелки от часов. Токо в разные стороны…

Маманька наша пока ещё не знает, где она дальше работать будет. Поэтому щас часы она ваще не носит… Ничё не могу понять. В последнее время, особенно. Скорее бы ты, дедуля мой, забрал меня отседова. Сил моих больше нет… И голова кругом идёт…

Да, дедуля! А редиска растёт ещё у тебя? Ну, та, которую мы с тобой поливали?.. Отменная редиска была. Здесь не такая. Мы когда в Жуковке своей жили, то у дороги бабки её продавали. По 15 баксов за пучок. Но не та это была редиска… Не та… Не нашенская… А вот когда я по Петровке однажды проезжал (ну там ещё Петровы наши, из Пензы, живут), то старушенция одна мне повстречалась на улице. С редиской. Остановился я, вышел. И так теплом от неё повеяло. От бабки этой. Ну и от редиски тоже. Ничё не могу понять… Спрашиваю: «Бабуля! Откедова редиска-то будет». А она мне: «Из Пензы», - грит. Я чуть не ошалел – так вот от чего теплом-то повеяло. Я беру пучок, даю ей 15 баксов (по привычке). А она чуть в обморок не упала: «Ты чё, - грит, - Христос с тобой. Совсем с катушек слетел? Или с берёзы свалился?» Потом глянула на мою машину (я тогда ещё на «Феррари» ездил) и молвила, перекрестясь: «Ну тогда, понятно…» А когда она узнала, что мы земляки с ней, то протянула ещё один пучок – презент пензяку от пензячки… А что ей было понятно, я так и не узнал. Я от радости тут же слопал один пучок (она мытая была – бабуля сказала), а ботву ей обратно отдал. Говорю: «На вот. Гусям или поросятам скормишь…» Ты же сам меня учил ничего не выбрасывать… Я всё помню, деда.

Я и в Жуковке всегда ботву соседям отдавал. Соседи там у нас были. Весёлые! И хозяйство у них было тоже весёлое… Держали они разную скотину, были у них и гуси, и курочки, и индюки, и даже козочки. Да и другая разная животинка была. Ну, я и отдавал им поначалу то ботву, то зелень разную, а то и редиску (которая оставалась). И Анна Георгиевна тоже им всё отдавала. Они же тёзки с хозяйкой той были. Анюты обе. А у той хозяйки и фамилия Той была. Анюта Той. И муж был у той Анюты. И тоже Той. Днём Анюта с животными своими занималась, а вечером песенки разучивала. Пела потом с ними в клубах да на вечеринках. А в последнее время они с мужем ещё и кабанчиков малюсеньких стали разводить. Карликовых. Кабанчики тоже пели, визжали до упаду. Выгуливали они их на поводке по посёлку, как собачек. Собачки тоже у них были. Собачки у них ваще какие-то странные были – выли и визжали по ночам. Но не по нотам. Как резаные визжали. Страх нагоняли да шорох наводили. Как собака Баскервилей. Они-то (хозяева этих собачек) не наши были, не пензюки, издалека откуда-то приехали. У нас-то, у пензюков, носы всегда чуткие были. Любую падаль могли за версту учуять. А у них видно что-то с носом было не то – запахи они не чувствовали совсем. От скотины-животины, да и от собачек ихних, такой духман стоял – хоть стой, хоть падай. Ваще не проветривалось. Я уже и ботву перестал им давать. Ничего не помогало. Ну, мы оттуда и съехали. И ещё четыре семьи съехали. Меня под конец аж наизнанку от них выворачивало. Аж вспоминать не хочется. Скорее бы ты уж приехал за мной, деда. Хорошо там, у тебя, чисто. И воздух свежий. Заждался я… Очень…

Они же (соседи наши) потом ещё и бычков завели. С начальника своего пример взяли. Начальник-то ихний бычков любил. До ужаса любил. Не в томате… а других. У него этих бычков всяких разных полно было. Даже машины были – «Бычки». Весь город в «Бычках» был. Куда ни глянь – одни «Бычки». Другие бычки в стойле у него стояли. Отменные бычки были. Мясные!.. Ещё у него один двуногий бычок был. Молоденький такой! Хочешь верь, деда, - хочешь не верь… Но он этому двуногому бычку банк городской доверил. Вот там и заправлял тот молодой бычок…

И коровы тоже у него были, деда. У начальника того. А вот коровы-то - все дойные у него были. Этих дойных коров, говорят, ваще у него видимо-невидимо было. По всему городу. И все доились. На его благо. А чё не доиться-то?.. Банки-то свои. А банками этими свои (бычки) заправляют. Большие банки были. Вот в эти банки коровы те и доились… А в банках тех бычки молодые сливки  слизывали, и молочко сосали потихоньку. С начальником ихним вместе… Много чего насосали, говорят…

Ещё этот их начальник мёд любил. Адуренно любил. Поэтому и пчёл держал. Мёду тоже у него навалом было, и разного. И гречишный был, и цветочный, и даже лужковый. С луга, значит. Но больше всего липового мёда у него было, деда. У него вообще много чего липового было. Почитай, всё у него липовое было... Но сам-то он больше лужковый мёд уважал. Ложками его ел. Как мы с тобой, деда, икру когда-то ели. Помнишь?..

Он ваще сладкую жизнь любил. И друзья-товарищи его тоже сладкое любили. И жена. И родственники… А на мёд-то, деда, сам знаешь, кто слетается… Вот и слетались. И дослетались… Ты же мне всегда говорил, что сладкая жизнь когда-нибудь да заканчивается. Вот и у них, деда, закончилась она. Жизнь-то сладкая… Турнули этого начальника. Друзья разбежались кто куда. Бычки тоже… - и те, и другие, и третьи… Одни банки пустые остались... Ищут теперь дружков. Может и найдут. Да где они-то… Разбрелись кто куда… Может в Лондоне, может в Австрии. Это города такие, деда, куда все потом убегают. Турнут, когда их… Вот они и бегут туда.

А соседи наши бывшие потом, говорят, ещё и туалеты везде понаставили. «Той-Той», называется. Я не пойму только, зачем два раза-то повторять, что это их туалеты. И так всем понятно. Она Той и он Той. Может они хотели их «Стой-Стой» назвать? Чтоб мимо них не пройти. А то, потом трудно возвращаться… И невмоготу. Может кто редиски немытой наелся… Может другого чего. А может это и не их туалеты вовсе…

Ещё видел киоски, где газеты продают. Ну и журналы тоже. Конверты я брал там. На них написано так же, как на туалетах этих: «Пресса Пресса». На другом: «Печать-Печать». И кафе есть – «Захады-Захады». Ещё видел кафе – «Шеш-Беш» или «Шиш-Беш»… Ну, в общем «Шиш» там точно есть. Или «Шеш»… Но говорят же – шиш тебе! Не говорят же – шеш тебе… Тоже всё непонятно. Неужели и это ихнее?.. Тоев?.. Или этих… из Боку…

А у вас есть такие туалеты, дедушка? Или у вас кустов полно? Да и углов разных тоже там полно… Мы же знаем с тобой… Я же тоже в тот раз редиски немытой наелся. Угораздило меня… Куда бежать-то?.. Если б не кусты… Да и то – не добежал…

Поэтому папанька наш сначала хотел вертолёт купить, чтобы мимо них (соседей наших) не ездить, а пролетать быстро, чтобы запахи не доставали. Но потом подумали, а как летать-то, когда всё небо в проводах. И отказались от этой затеи. Поэтому и съехали. Вот, когда ты меня к себе заберёшь, то с тобой будем на таком летать. Там же, у вас, проводов-то мало. А какие были – украли, наверное, давно… Вот нам раздолье с тобой будет… И воздух свежий. И кустов полно.

А Тои эти со своей скотиной тоже потом оттуда куда-то съехали. Начальника-то ихнего турнули, вот они и съехали. И собачки ихние тоже съехали вместе с ними.

Теперь тут другая собачка шороху наводит. Оксанка Собачка. Её ещё светской львицей называют. А может – советской, деда?.. Были раньше советские львицы? Меня-то не было ещё тогда… А ещё говорят, что она по гроб жизни дяде своему должна, что если бы не он, то не быть ей светской (или советской) львицей. И что, когда она была совсем маленькой, то сидела у дяди на коленях. А теперь, вроде как, гадит ему на эти колени, ну… ты сам понимаешь, как… Я вот, когда маленьким был, тоже всегда сидел у тебя на коленях. Но я же не гадил тебе. Токо раз, когда наелся немытой редиски… Помнишь, деда?.. Не успел штаны снять… Ну, ты быстро меня воспитал в тот раз. Макаренко какого-то ещё ты поминал тогда. Макаренко я тоже запомнил на всю жизнь. Ты сначала помыл меня, штаны постирал, а потом по попке крапивой. Как щас помню… Крапива зелёная, попка красная, а я шёлковый… Три в одном. Хотя нет – четыре. Сначала-то жёлтое всё было…

Да, ещё вот что я хотел у тебя спросить. Мы вот, дедуль, поспорили тут с друзьями – Гончаров «Обломова» написал? или Обломов «Гончарова»? Генка Пузырёв (его папаня с дядей Борей тоже работал), говорит, что видел его в Третьяковке и что там русским языком написано: Обломов работы Гончарова. А Вовка Куржаков видел эту картину в Эрмитаже: Гончаров работы Обломова. А ты как считаешь, дедуль? Я пока ничё никому не говорил, думал, что у тебя сначала узнаю. А Жорик Обвальный (это младший брат Обвального, который с Собачкой той, не Той, а просто той, флаги везде развешивают) сказал нам всем, что это всё написано и нарисовано про нас. И что всем нам скоро будет облом. Так и сказал - облом. А ему, грит, это брат сказал. Поэтому прошу тебя деда, забери меня поскорее. А то и взаправду облом будет. Я и Макаренко сразу вспомнил, когда узнал, что они (Обвальный с Собачкой) флаги везде развешивают. Помнишь кино «Флаги на башнях» мы с тобой смотрели. Я помню. Ну, а ты и подавно…

Подожди-ка, деда… Там, кажись, папанька с работы приехал. Схожу, узнаю, как дела… Я быстро, деда…

…Ну вот, я уже здесь… Папанька приехал. Точно. Да не один. Маманька тоже с ним приехала. Она, однако, тоже с ним вместе теперь работать будет – часы-то тоже сегодня на левую руку надела… Вот и определилась она с работой. Но мне это всё уже без интереса. Поскорее бы ты за мной приехал…

…Папанька сейчас заходил. Он сказал, что Минздравсоцразвития опять разделили на два ведомства, Минздрав будет отдельно, как и было всю жизнь. Теперь работы у него (у папаньки) убавится немного. Ни томографов, ни лекарств он уже не будет закупать. Теперь он будет прощальные туры организовывать нашим шоу-бизнесменам. Они же каждый (или кажный) божий год устраивают себе прощальные туры по всей стране. Пока с запада до востока доберутся – год и прошёл. Назад - надо уже другой тур организовывать. Некоторые уже по пять лет так прощаются, а некоторые и по шесть… Вот папаня-то сейчас и будет им деньги выделять на организацию туров. Они же народные. И деньги тоже народные. И по самолёту каждому выделять будут. Надо подсказать ему, чтобы он в эту программу и наш с тобой вертолёт включил. Пока я тут…

Постой-ка, деда… Анна Георгиевна чего-то зашла. Я щас…

…О!.. Она новость принесла, дедуля. Только что ей позвонил новый губернатор из Муходранья, ну тот, который ей осетрину вчера хотел всучить. Грит, прощенья просил. Извинялся, что долго не звонил. И спрашивал, не надо ли чего… А тот, из Дрючинска, не звонил пока. Но ничего, позвонит…

Опять папаня зашёл. Да что за день сегодня такой – идут и идут…

…Папанька последние новости рассказал. Министров, ну которых сняли утром, к обеду уже трудоустроили всех. Будут они теперь все помощниками у президента, а один – даже советником. Ну и в администрации тоже все будут числиться, по совместительству. Поэтому маманя и ушла оттуда. Видимо место для кого-то освободила. Я же говорил тебе, что она в правительстве теперь числиться будет. Они же все щас числятся (или числются). А кто работает – я и не знаю. Никто не знает. Папаня грит, что их много щас стало, столов и кабинетов всем не хватит. Грит, расширяться надо. Новое строить. Или в аренду брать. Я тут вспомнил (в кино каком-то видел) как в тюрьме зэки на двухярусных кроватях спят. Уплотняют их так. Ну и предложил папаньке такой вариант: столы в кабинетах в два яруса поставить. Сразу в два раза больше можно всех рассадить. А если применить двухсменную работу (как на заводе, да и в школах так раньше тоже учились - ты-то знаешь, деда), то можно ещё в два раза выиграть. Можно и три смены сделать. Начальников да помощников-то уйма сейчас. Рассадить их всех надо. Или посадить. А можно и в тюрьме площади арендовать – сразу двухэтажные хоромы бесплатно достанутся. А кто проворовался – перевели его в другую камеру и сиди, не кукуй… Вариантов много, деда. Да и ты можешь что-нибудь посоветовать. Или придумать.

Папанька вышел, деда. Думать пошёл. 

А неделю назад к нам из Сочи мужик один приезжал. Он там к Олимпиаде чё-то строит. Привёз папаньке с маманькой пригласительные на открытие, ну и абонементы на соревнования. За ужином он рассказывал, как там строительство идёт. Много, грит, строят. И денег много туда направляют. Валом валят деньги туда. Но деваются куда-то эти деньжища, грит. Денег совсем не хватает на стройку, уходят куда-то… Они уже там и службу специальную по охране денег сделали. Грит, почитай на кажный (каждый) рубль по охраннику поставили, думали, ну всё – решили проблему. Но они (деньги) как текли, так и текут куда-то… Видно скрозь пальцы текут, рассказывал он. Видно свойство у них (у денег) такое – текучесть. Физиков они собрались туда привлекать. Папаньку туда звал. Папанька-то – физик. Для решения физических проблем, грит. А то все химики у них там, оказывается, собрались. Вот и химичат (химичут)…

С тем мужиком ещё один дяденька был. Хворый такой. А у того дяденьки (у хворого) брат есть. В Питере щас живёт, брат-то. А до этого в Москве жил. Он в суде работает. Ну, где про Конституцию всё знают. Этот хворый дяденька нам рассказывал. А ему брат. Что суд этот в Питер, деда, перевели. Из Москвы. А то запросов, грит, очень много стало про Конституцию поступать им. Вот его (суд-то) и перевели туда – с глаз долой. Теперь поменьше стало запросов поступать. Не кажный (каждый) же попрётся туда заявление подавать. А они, грит, наоборот стали часто туда-сюда ездить. Спросить чё-нить в Кремле… или так… по домашним делам. Почти каждый (кажный) день стали ездить. Вопросов-то много… Кто на самолёте летает, кто на машине, а кто и на поезде. «Красная стрела» – поезд-то. Но стрела-то, деда без остановок летит, а этот останавливается у каждого (кажного) столба. Что это тебе за стрела такая. Представь, деда… - стоит Илья Муромец и стрелу из лука пускает. А стрела та – летит и останавливается у столба кажного (каждого)… Бред какой-то. Вот для них другой поезд и сделали – Сапсаном его назвали. Ну, вроде сокола из Красной книги. Теперь он не останавливается нигде, деда. А чё ему, соколу-то, останавливаться-то… Но без остановок-то тоже, деда, ни то – ни сё. Скучно. Мы вот с тобой, когда в деревню ехали на поезде, так он у кажного (каждого) столба останавливался. Ты мне покупал у бабулек то картошечки, то грибочков, то редиски, опять же… Красота!.. Я всё помню, деда… Как же было нам хорошо с тобой… Опять хочу с тобой в поезде ехать, картошечку с грибочками жевать, редиску хрумкать. Токо помыть её сначала надо, редиску-то. А то… Помню… Макаренко-то… А крапива тоже хорошая была, деда. Свежая… И польза, говорят, от неё тоже… Правда, деда?.. А те, на Сапсане которые, - без картошечки, без грибочков… Ну и без редиски…

Что ещё рассказать тебе, деда?.. А то мы давно с тобой не общались. Расскажу немного про знакомых тебе людей, может тебе интересно будет узнать, как они живут и здравствуют… Пока не забыл.

На 9-е мая был военный парад. Нынче мы не ходили на него - по телику смотрели.

А вот сразу после парада заезжал к нам дядя Миша на своей машине. Прикольно было – открываются ворота, въезжает машина без крыши, а в ней во весь рост стоит наш дядя Миша. Одной рукой (левой) он держится за железяку какую-то, а правую к боку прижал, чтобы часами случайно не удариться об чё-нибудь. Он так, стоя, и ехал к нам с Красной площади. Пока они с папанькой чаёвничали, я сбегал к машине посмотреть, есть там табуретка (тубаретка) или нет. Нет, не было там табуретки, деда. «Это, чтобы он не сел на параде, случайно, на тубаретку. Чтобы стоял он в машине до конца парада», - сказал мне его водитель. Водитель тоже называл её «тубареткой». Потом он сказал мне по-секрету, что на всякий пожарный тубаретка лежит в багажнике. Шофера иногда сидят, грит, на ней, когда дяди Миши нет.

Я думал, что дядя Миша попьёт чайку и расскажет чё-нить интересного. Но он встал, подошёл к шифонеру и долго у него стоял, что-то внимательно рассматривая. А он, оказывается, время это на часах своих смотрел в отражении. Часы-то у него здоровенные и тяжеленные, кажный (каждый) раз не наподнимаешься, рукой-то. Вот он и смотрит на них в отражении… Пока стрелки рассмотрит, пока в уме цифры перевернёт, вот время и тянется. А куда ему спешить?.. Поспешишь – людей насмешишь. Вот он и не спешит. Хорошо ещё, что дядя Миша наш из гражданских, в армии-то он ни дня не был. А если бы он был военным, то как же он тогда честь-то отдавал бы с такими тяжеленными часами?.. Рука бы отвалилась. Ведь на правой руке часы у него. Левой рукой тогда бы он честь отдавал. Левой-то сподручнее было бы, да полегче. Вот умора – левой рукой честь отдавать. Особенно на параде или учениях. Поэтому он её и не отдаёт, честь-то… Да и откуда она у него? Честь-то…

Когда дядя Миша уехал от нас… А уехал он тоже стоя в машине – встал, взялся за железяку, а другую руку (с часами которая) опять к боку прижал. Стульев-то не было в машине, а тубаретка-то в багажнике. Так, стоя он и поехал. Шофёр побибикал нам на прощание, а мне подмигнул. Я токо не понял, чё он токо мне одному подмигнул… 

… Так вот, когда они уехали, я в дом пошёл. Когда мимо шифонера проходил, вижу – блестит что-то в дверке… Я Анну Георгиевну сразу позвал. Говорю ей: «Ты чё так плохо шифонер вытерла? Вон, на дверке блестит чё-то…» Она фартуком сначала начала дверку тереть, потом салфетку взяла. Тёрла, плевала, потом опять тёрла, а потом и говорит: «Это брак заводской, наверное. Не оттирается совсем. Опять эти «шурики» из Госмебели гадость какую-то привезли! А может быть изьян это…» А это из чего он, деда? Изян-то?.. Из чего его делают?.. Анна Георгиевна пошла звонить этим «шурикам», чтобы нагоняй дать, а я на диване её ждал. Анна Георгиевна с лупой вернулась. Грит, они сказали, чтобы получше рассмотреть этот блеск и выяснить брак это или изъян, нужно через лупу посмотреть. За лупой-то лучше видно будет. Мы приставили её к дверке и сразу за ней (за лупой-то) увидели, что это часы блестят в дверке. И стекло отсвечивает, и стрелки, и цифры. Цифры токо наоборот были. Мы сначала ничё не могли понять. Токо потом я сообразил, что дядя Миша же тут стоял и время смотрел. Он же долго тут стоял, вот они и отпечатались в шифонере. Последнее время с этими часами одни метаморфозы происходят, деда. Ну, когда одно в другое превращается. И по телику одни токо и передачи про часы. И про превращения… В последнее время.

Оксанкин дядя… ну который теперь то за дядю Борю остаётся, то за дядю Мишу. Только не за нашего дядю Мишу, который с тубареткой. А за другого дядю Мишу, который два процента. Был такой дядя Миша – два процента. Маманька всегда папаньке говорила, когда вечером они деньги считали: «А ты Мишке отложил два процента?..» Ты должен его помнить, деда. Его тоже по телику часто показывали. Так вот, этот Оксанкин дядя часы всем дарит. Снимает прямо с руки и дарит… Летом чабану подарил, когда в гостях у него был. А для чего чабану часы в степи-то? Деда?.. Он же по солнцу и по звёздам время может определить запросто. И зачем чабану этому часы, которые мировое время показывают? Ты не знаешь, деда? И стоят (стоют) они как «Бугатти». Лучше бы он ему «Бугатти» подарил. По степи за баранами гоняться… Да за баранами-то можно и в городе гоняться. Нынче баранов-то развелось – мама не горюй… Помнишь, ты всегда так говорил – мама не горюй… Я помню… А теперь он (чабан, ну – пастух этот) на часы смотрит и баранам про мировое время рассказывает.

А помнишь, деда, я тебе про Урал говорил? Ну ещё про Чапаева. И про дядю Борю. Там, кроме них, ещё завод есть, оказывается… Уралвагон, называется. А ты знал об этом? Оказывается тогда, когда мы с тобой в деревню на поезде ехали, в том вагоне и ехали. Это на том заводе его делали. Я и не знал… И ты не знал. Так вот на том заводе есть ещё один какой-то уральский рабочий. А он (рабочий этот) тоже сделал что-то хорошее для Оксанкиного дяди. Ну, как папанька наш дяду Борю вытащил из воды, когда тот свалился с моста. Я тебе уже про это говорил. А этот рабочий может тоже выловил Оксанкиного дядю откуда-то, может из грязи вытащил. Грязи-то нынче навалом везде. Куда ни глянь – одна грязь… И Оксанкин дядя тоже этому рабочему часы свои подарил. А потом ещё и должность ему хорошую дал. Как и папане дядя Боря давал. За то, что он тоже его вытащил… Я тебе тоже про это рассказывал. А чё они все падают-то куда-то, деда? То в воду, то в грязь… Вот ты у меня, дедушка, никогда никуда не падал. Ни в грязь, ни в воду, с моста особенно…

И ещё, деда… Я фотокарточку недавно в интернете видел. Её ещё сначала по телику показывали (сейчас уже не показывают – говорят, табу на неё наложили). Ты видел её, наверное, если телик смотришь. А телик-то есть у тебя, деда? А то – мой забери. На той фотокарточке мужик один был – в платье длинном, с крестом и с бородой. Он за столом лакированным сидел и рассказывал всем, как надо слушаться и не обманывать ни кого. На руках (у мужика этого, с бородой) часов совсем не было. А в отражении на столе они были, деда. Ну точь в точь, как дяди Мишины часы в шифонере. Может стол этому мужику тоже из Госмебели привозили? Как нам… Ну, а потом вот, деда, начались метаморфозы. Помнишь, ты мне рассказывал, как гусеница в бабочку превращается?.. И говорил, что это метаморфоза, то есть превращение. И тут тоже превращения начались. Вместо этой фотокарточки вдруг другая появилась – этот мужик (с бородой который) сидит уже с часами на руке (важно так сидит), и они (часы-то) в столе отражаются, как в зеркале. Так, однако, и было на самом деле. Но для чего им тогда первое фото вздумалось показывать? Мне это совсем не понятно! Потом превращения продолжились и другое фото появилось – мужик (тот же) уже с часами сидит, но они уже на другой руке (на правой уже, деда), а в столе они как будто на левой (отражаются). Ваще непонятно! Затем по-другому – у него на обеих руках по-часам, а на столе ваще нету. Под конец ещё хлеще – он ваще без часов, а в столе они отражаются с обеих рук. В общем, чертовщина какая-то происходила… И с часами. И с мужиком тем. Или метаморфозы это. Опять же говорили, что это происки чертей были. Чертей-то полно развелось, деда. Потом сказали, что это дьявол какой-то шутил так. Говорили, что это высокопоставленный дьявол. Были даже предположения, что это рекламные съёмки какой-то новейшей шпионской камерой с какими-то наноэффектами. И в оконцовке совсем запретили эти фотографии показывать. Вроде это как тайна - то ли военная, то ли государственная, то ли ещё какая. Шпионов так и не поймали. Чертей тоже, деда. Да и где же их поймаешь, чертей-то?.. Их вона скоко развелось. Куда ни плюнь – чёрт… Да и перевоплощаются они, черти-то. То в одного, то в другого. То в бородатого, то в бритого. Поди потом, разберись, кто чёрт, а кто подстраивается под него. Виновников не нашли (как обычно). Но назначили, говорят. Сейчас же запросто можно его назначить. Эпоха, говорят, сейчас такая – эпоха назначений. Деда, приезжай скорее – может и тебя куда-нить назначат. Говорят, девушку какую-то токо выгнали с работы за эти фотографии. Тоже её назначили. И всё, деда… А он (мужик этот с бородой) потом сказал всем, что он ваще часов не носит. И не носил их никогда. И что их у него нет, и никогда не было. Но всё же сказал по-секрету, что одни такие часы ему подарил кто-то, но он их не надевал ни разу и что они лежат у него дома в шифонере. А может это они из шифонера так отражаются, деда?.. Так же, как и дяди Мишины часы в нашем шифонере отражались. Я тебе уже говорил об этом. Надо с лупой их посмотреть. За лупой сразу всё видно… Может и не метаморфозы это вовсе… Может это напраслину навели. Верить же надо людям. Ты мне не раз об этом говорил. Да и кино мы с тобой смотрели – «Верьте мне, люди». Ты же помнишь? Я-то помню! Я-то хорошо запомнил, что надо верить. Людям… А этот дяденька назавтра опять стал рассказывать всем, что надо слушаться (он сказал – послушаться) и не обманывать никого… Деда, а вот когда из бабочки гусеница получается – это тоже метаморфоза?.. Или это по-другому называется?.. 

А после этого Мариванна (учительница наша) в часовню нас водила. Там этих часов – уйма. Каких только нет. Бери – не хочу… Потом мы в харчевню ходили. Там борщ с пампушками давали. А ещё… – отгадай-ка!.. Редиску нашу фирменную. Из Пензы. Вкусотища!!! (или вкуснотища…) После харчевни опять в часовню заходили. Токо в другую. Часов там уже не было. Одни кресты токо… И мужик с бородой там тоже был. Но я не заметил, были у него часы или нет. Рукава-то длинные…

В общем, деда, все эти часы меня уже достали… До секундной стрелки! До самой карамельки достали!.. То на левой, то на правой. То на руке, то на столе. В последнее время, особенно. Одни метаморфозы с ними… Скорее бы уж ты меня забрал к себе…

Жду, деда, не дождусь… Ты же на пензе щас. Свободного времени-то на пензе много. Вот и будем с тобой по Пензе гулять. На людей смотреть, да себя показывать. А пензу ты получаешь, деда?.. Ты же всю жизнь горбатился. Работал, то есть. Как лошадь работал. Вернее, как конь. Говорят, что на пензу-то щас особо не разгуляешься. В Москве, говорят, доплачивают немного тем, кто не работает. Но ты же не в Москве. Да и работал же ты ещё. А сейчас, деда, работаешь или нет? В Пензе, говорят, ваще пензы маленькие. Не такие, как в Москве. Хотя… расширяется она… Москва-то… В вашу сторону расширяется. Может и вам пензу расширят, когда к Пензе подойдут.

А в Пензе-то хорошо нам было с тобой, дедушка! На велике гоняли, в лапту играли, футбол пинали… И папанька с нами играл иногда, когда свободное время у него было. А вот, когда мы сюда переехали, он тоже иногда в футбол играл. Меня несколько раз с собой брал. А вот, когда он у дяди Бори начал работать (особенно, когда он дядю Борю из воды вытащил), то он в основном в теннис стал играть. В большой теннис, деда. Мы-то с тобой в настольный играли. А эти все (кто с дядей Борей работал) в большой теннис играли. Повально все играли в теннис. Иногда и в футбол они играли (когда дядя Паша к ним приходил). Но папанька меня уже не брал туда. Потому что они после футбола (и после тенниса) в баню ходили. В сауну. Парились там. И дела государственные там решали. Это мне папаня по-секрету как-то сказал. Выпимши он тогда был. Сильно выпимши. С дядей Борей они тогда были. Он всегда от дяди Бори выпимши приходил. Иногда сильно выпимши. Особенно после того, как он дядю Борю из воды вытащил. Да они и сейчас там дела государственные решают. В бане. Ну, сауна которая. Но уже без дяди Бори. Токо, деда, в теннис они больше не играют. Ни в большой, ни в настольный. Они теперь, деда, то в зале борятся (борются), то с горы на лыжах катаются. А в последнее время они ещё и в бадминтон играть начали. Дядя Митяй их научил. Ты смотрел «Обручальное кольцо»? По телику показывали. Наверняка смотрел – началось-то оно, когда мы ещё в Пензе жили, а закончилось вот, на-днях. Там тоже Митяй был. Этот-то Митяй навроде того, тоже Митяем зовут. Вот они и играют в бадминтон иногда. Когда с дядей Митяем остаются. А этот бадминтон, деда, дядя Митяй в который играет, навроде тенниса того, большого, только мячик с хвостом да ракетка поменьше. Да, оно и понятно – дядя Боря-то здоровый был, а дядя Митяй-то маленький…

А ты диссертацию за прошлый год написал, деда? Щас почти все декла… Ой, деда… Не диссертацию. А декларацию! Щас тут все декларацию подают. Сначала пишут, потом подают. Ну, это… когда пишут у кого что есть… А ты писал, деда? Если ещё не подавал, то укажи там обязательно велик наш. Ну, лисапет, который наш с тобой… Здесь все лисапеты (лисапеды) свои указывают. Кто с сарайкой вместе, в которой лисапет стоит. Кто без сарайки. А кто просто – лисапет один. Домов-то ни у кого нет - одни сарайки. Квартир тоже ни у кого нет. У жён ихних иногда есть какая-нить квартирка небольшая. Да и та в найме. И «Жулька» иногда у некоторых есть. Это не собачка, деда… Помнишь, машина такая раньше была?.. Они так в диссертации своей пишут. Мол, «Жулька» токо у меня и больше нету ничего. Как у Герасима Муму токо была. Ну и лодка ещё, дырявая. Опять не так назвал, деда. В декларации они так пишут. Ну и подают её потом так. Вот, мол, какие мы – ничё нет… Поэтому ты, деда, лисапет-то обязательно укажи. От греха подальше. А то, чего доброго, ещё проверять зачнут. Прийдут - а там (в сарайке) лисапет стоит. С греха потом сгорим с тобой, деда. Если найдут… А в диссертации… Фу, чёрт… Привязалась эта диссертация. Я про декларацию хотел сказать. И домик свой укажи, деда. А то подумают, что ты бомж. В Пензе-то полно бомжей. Доказывай потом… А в Москве этих бомжей (ну без домов и квартир которые) тоже полно, но их по-другому здесь называют, деда. И по разному: кого чиновником, деда. Кого министром, кого депутатом. Депутаты – это которые в Думе должны сидеть и думать, чтобы всем хорошо жилось. И чтобы пенза у тебя там, в Пензе, хорошая была, деда. А как они туда попадают, деда? В Думу-то?.. Папанька сказывал, что там одни генералы-разведчики, дилектора заводов, спортсмены и певцы. И говорил, что много их там. И помощников у них много. А по телику показывали – так совсем там никого нет. На заседаниях-то… Один председатель (его ещё называют интересно так – на спички похоже) да помощники его. Видимо остальные депутаты разъехались по делам: разведчики на задания, дилектора по заводам своим, спортсмены – на соревнования, а певцы на гастроли. Ну и на прощальные туры свои. Папанька же им их организовывает теперь.

Папанька-то наш тоже диссертацию писал. Фу ты, чёрт… Опять я за старое… Хотя… папанька с маманькой диссертации тоже писали – «Как нам организовать хорошую жизнь». Я видел у них название. А в декларациях они тоже написали, что у них ничего нет. На меня же всё оформлено. И «Бугатти», и дом, и квартиры. «Феррари» тоже на мне висит. Он уже сломался (я тебе говорил, что он с деревом поцеловался), но ещё на мне висит. Папанька так мне сказал…

Дедуля, помнишь, я тебе говорил, что от Тоев с нами и другие семьи съехали. Цукерманы тоже съехали оттуда после нас. Теперь с нами рядом живут. Через забор. Как-то в наш почтовый ящик письмо попало. Сахаровым из Израиля. Думаю, каким это Сахаровым? Рядом с нами нет таких. Спрашиваю у соседей, у дочки ихней. Хая её зовут. Ну и имя дали ей… Лучше бы вообще никак её не называли. Спрашиваю у Хаи этой: «Хая! А кто это у нас тут Сахаровы? А то письмо им пришло. В наш ящик положили». А она в ответ, обрадовано так: «Дак это мы, Сахаровы. То есть это дядя мой, дядя Гад. А мы Сахаровские». И руку протянула: «А где письмо? Дядя Гад уже заждался его. Спрашивает каждый час: - А письмо не приходило?» Я сбегал за письмом и ей протягиваю: «На, Хая… передай своему Гаду, дяде то есть…» Она глянула на конверт и говорит: «Дак это от дедушки… Из Израиля. А дядя другое ждёт…» Я потом у папаньки своего узнал, что старый Цукерман в Израиль свалил, а дети фамилию сменили. Старшая дочка Цила Сахаровской стала. Средний Гад – Сахаровым определился. А младший Мордехай и вовсе Ивановым заделался. В депутаты, папанька грит, он собрался, поэтому и Ивановым стал. Но он же, деда, ни разведчик, ни дилектор, ни спортсмен, даже не певец он… Куда ему до певца… И танцор с него никакой. Всё ему что-то мешает, деда… Опять, деда, голова у меня чего-то закружилась. Ничё понять не могу… То Цукерманы они, то Сахаровские, то Сахаровы… А тут – Ивановы ещё… Да и депутаты, к тому же. Опять чертовщина какая-то… Деда… Я к папаньке обратился, он же много чего знает. Я спросил у него про Цукерманов этих, про их превращения. А он сказал мне, что ничего особенного тут нет, что многие так делают. Что это «ребрендинг» называется и что это модно щас. Ну, имена менять, фамилии да названия. Папанька грит, что у политиков это даже необходимо. Даже говорит, пол некоторые свой меняют… А ты, деда, пол не менял?.. Прогнил, наверное, весь. Дом-то старый уже… Ты не торопись тогда. Я вот приеду – и поменяем вместе… Ещё папаня говорил, что щас те, которые обрезание себе сделали, восстанавливают теперь. Это, грит, тоже ребрендинг. Ты тоже не делай пока обрезание. А то потом восстанавливать надо будет. Но мы, наверное, ребрендинг с тобой делать не будем, деда… Ты же Жуков, дед твой (деда Костя) тоже Жуковым был. Папанька твой (Георгий) ваще Жуковым был. Ну и мы с папанькой – тоже Жуковы… Да и Пензу менять не будем. Город Пенза. Река Пенза. И мы все – пензюки. А то переименуют Пензу в Хаю… Вот и будут над нами потом все смеяться… А вот пензу твою, которую ты получаешь, надо бы «ребрендировать»… ать… и расширить.

Я когда, дедуля, у Хаи этой спрашивал про Сахаровых, то за забором (у них во дворе) воробьёв видел. Тучами там сидят и чирикают не по-нашему… Ты когда ко мне поедешь, захвати с собой воздушку, деда. На всякий случай… 

Дедуля! Я когда первый раз тебе про воробьёв и про воздушку писал (в начале письма), то сказал, что они щас и футболом ещё занимаются. Это я тебе не про воробьёв писал. Это я тебе про олигархов писал. Есть, оказывается, у нас ещё и такие люди - олигархи. Много их у нас тут. А в Пензе есть? Поспрашивай там. Может и найдёшь кого. Деда, только не перепутай их с олигофренами. Есть ещё и такие. Таких тоже много. А чем они, деда, отличаются друг от друга? Олигархи от олигофренов? По-мне, так это одно и то же. И на лицо такие же. И те, и другие. И народ так говорит. Они в основном нефть из-под земли качают. Газ тоже они качают, деда. Всем говорят, что газ народный, а качают они его, деда. Недаром же говорят, что олигофренам закон не писан. Вот они и качают народное добро. Я точно это знаю. Папанька говорил. И маманька не даст соврать. Они-то из первых уст это знают. Они же и разрабатывали эту экс-про-при-а-цию… Рыжий тогда начальником у них был. Сам - рыжий, и чуб у него тоже рыжий. Рыжий в квадрате – математически выражаясь, мы его называли тогда. Я-то маленький был ещё. Но про квадрат помню. Он потом тоже «экс» стал, а вся остальная «проприация» у него осталась. Он всё по науке, деда, делал. И приватно… И быстро – «экс-промтом». Всю Россию они, деда, экс-про-при-и-воровали… Ну, это когда, дедуль, у народа забирают и на себя записывают. Документы оформляют на себя. По закону. Законы тоже они сами придумали. Как воровать. Оформлять, то есть. Вроде как воруют, но по закону… А само оформление они прихватизаций называют. Прихватывают как бы… Для себя. Ну и для родственников своих тоже. А у вас там, в Пензе, была прихватизация? Хотя, постой-ка… Ну, деда, и болван же я. Нашёл, что спросить… Конечно была. Мы же, когда папаньке мотоцикл «Восход» покупали, мой велик-то (лисапет) вместе с мотоциклом прихватили тоже. Из магазина. А велик «Восток» назывался. Мы с папанькой потом как космонавты были: я на «Востоке», а он на «Восходе». Умора! Зато есть что вспомнить. Так что, дедуля, эти олигофрены (или олигархи?) много чего прихватили… Да почти что всё! Так что много стало этих олигофренов, деда. И всё больше их становится (дети-то ихние подрастают). И из Форд-са (или Форд-за) они не вылазят. Сидят там спокойненько, только местами иногда меняются. Это то ли новый автомобиль такой, то ли новый журнал какой-то специально для них сделали. Видно, здоровенный журнал. По сто человек и более туда входят. Его ещё магазином называют, на английский манер. Ленка Лиса его «Мэгэзин Фордз» зовёт. Грит: «Папанька мой тоже тама…» Папанька её тоже олигофрен. Она ещё грит: «Вся железа у него…» И добавляет всегда: «И я скоро буду железная леди…» Видно в Англию собралась… На премьера учиться… А может это папанька должность ей там купил… Чёрт их поймёт, олигофренов этих. Всё скупают.

У меня даже голова опять закружилась… Скорее бы ты уж приехал за мной.

Футболисты, которые раньше у нас были – сплошь все за бугор подались. А из-за бугра к нам все приехали. Из Африки, в основном. Я же тебе говорил, что нефтянники теперь все в футбол стали играть. И сами меж собой играют, и клубы все скупили. Но без футболистов. Футболисты же все разъехались по разным странам. Да я же тебе только что об этом говорил. Нефти-то полно у олигофренов. У них всё теперь чёрное: нефть чёрная, рынок чёрный, работают все вчёрную. Икры тоже чёрной полно. И душа у них, деда, тоже чёрная, однако… А бабки свои они гонят опять же за бугор. И тоже вчёрную. На чёрный день, говорят. А как турнут их отседова, то и они следом за бабками своими. Бабки ихние тоже там живут. И старые, и молодые. Бабки тоже у них разные: есть и белые, а есть и чёрные. Чёрная пантера – тоже ихняя оказалась, деда. Интересно, как её поймали?.. Какой-то олигофрен сюда её привёз. А она – чернее чёрного… Аж лоснится вся. Ну и футболисты все чёрные у них, из Африки. Мол, у нефтяников всё чёрное должно быть. И душа… Я уже говорил об этом.

Яйца ещё они (олигофрены) тоже возят туда-сюда. Из-за бугра… и за бугор катают их. Одни с Фаберже яйцами таскаются, другие с пасхальными, а третьи с другими. Дядя Боря сказал бы им: «Ты чё яйца там катаешь? В бильярд играешь? Ну-ка, быстро вытащи руки из карманов!» Это он дяде Паше так всегда говорил, когда тот руки в карманы толкал. Привычка у того всегда такая была. Он же раньше где-то на северах скитался. Ну и грел руки в карманах. Хорошо, что штаны у него с карманами были. А то обморозился бы вконец. Ещё дядя Боря стал гонять его на теннисный корт, в теннис играть. Чтобы тот отучился руки в карманы толкать – в трусах-то нет карманов. В теннис-то в трусах всегда играют. Ну и ракетка в одной руке. Не будешь же одной рукой шарить. Да и мячик в другой руке. Дядя Паша стал понемногу отвыкать. А тут ещё и в футбол он стал играть. В футбол-то тоже в трусах играют. После футбола в баню они строем ходили (в сауну, по-ихнему). А в бане-то голые все – ни тебе трусов, ни карманов. Не будешь же при всех в открытую шарить. Вот и отучился дядя Паша от своей привычки. Почти отучился. Дома-то он в штанах ходил. С большущими карманами. Ну, а раз карманы есть… да ещё здоровенные такие… Да ещё один дома… Кино такое было, деда, - «Один дома». Ты не смотрел?.. Посмотри! Дядя Паша тоже в олигофрены хотел попасть. По всем показателям он прошёл (папанька говорил), но не прошёл по золотому запасу. Немного не хватило. Поэтому и стал в футбол играть. Как и все олигофрены. Тоже стал приглашать в команду из-за бугра своих друзей-товарищей. И тренеров тоже.

А тренеры (или тренера) у них тоже все сплошь из-за бугра, дедуль. Это мы с тобой (щас вспомнил) говорим «тренеры» – мы же в школе с тобой учились, дедушка. А они (нефтяники) говорят «тренера». Они-то, деда, ваще не учились. Опять ничё не понимаю, дедушка мой любименький. И опять голова кружиться начинает. Это как же так? Они нигде не учились, а нефть (и газ) качают… Ваще ничё не понимаю!..

«Тренера» у них тоже всякие разные. И отовсюду. То один, то другой. То из-за одного бугра, то из-за другого. То гусь какой-то однажды был. Но он улетел куда-то. Он же ни бельмеса по-русски не понимал. Да и гусь свинье не товарищ. Говорят, что он так и летает – то к одним нефтяникам, то к другим. Теперь вот адвокат какой-то появился. Тоже по-русски ни бельмеса. Иногда только: «Збазыба!» Когда зарплату получает. Компенсацию, то есть.  Он раньше-то в какой-то ненашенской команде в защите играл, защитником был. Даже полузащитником. Правым или левым - я не знаю. Но потом, говорят, переучился он. Из защитника в адвокаты. В юристы, видать, пошёл. Адвокат этот щас в сборной нашей работает. Но уже не защитником, а просто тренером, ну и адвокатом – по совместительству. Говорят, он железный. И жёсткий. Да и дикий он, говорят. Адвокат-то. Видно, плохи там дела (в сборной нашей), если они юриста себе на работу взяли. Да ещё дикого. Юристов тоже щас переучивают. В обратную сторону. Сплошь… Их же развелось, как нерезаных собак. Тьма. В общем деда, когда ты меня заберёшь, мы с тобой тоже переучиваться пойдём. Все же переучиваются.

Возьми дядю Мишу нашего. Мебелью торговал, тубаретки делал – теперь при армии трудится в поте лица своего. Там поневоле запотеешь… Целый день стоя в открытой машине ездить – это тебе не хухры-мухры. Это ж надо изловчиться так ездить. Долго надо учиться. Но он быстро переучился. Экс-промтом. Ты говорил, что он к нам (в Пензу) вроде как из Мордовии приехал. Морда-то вон у него какая… - всемером не обделаешь. Во весь экран. Поэтому пензюком его трудно назвать. Но «пензюк»-то - он добрый… Люди так говорят. Вот ещё, деда, сам посмотри – на губернаторов у нас вроде никого не учат. А губернаторов – пруд пруди. Откуда они берутся? Видно, тайно их переучивают. Как и разведчиков. Учителей некоторых тоже переучивают. Раньше же тоже были школы усовершенствования учителей. Ты мне как-то рассказывал. Когда про классную мою говорили. Их то на президенов щас учат, то на премьеров, то на мэров. Мэров-то у нас – тоже тучи. Примерно, как и разведчиков. А они где переучиваются, деда? Интересно: за свои они деньги переучиваются? или за народные? Оксанкин дядя тоже переучился. Они с дядей Митяем на пару, видать, переучивались. Сразу на две должности. Сейчас модно переучиваться. Да и маманя Оксанкина тоже переучилась. Хотела на Фреда Синатру переучиться, но не получилось у неё. Видно, с голосом что-то. Теперь простым сенатором лямку тянет. Да и голосов не надо, чтобы сенатором стать. Лишь бы дядя был. У Оксанки-то есть. Повезло Оксанке. А вот у меня деда есть. Это – ты!.. Это ещё лучше! А что лучше, деда: переучиться? или недоучиться? А то сейчас-то в начальниках (и в сенаторах) в основном те, которые не доучились. Или ваще они не учились. А теперь переучиваются… Но вот, заковыка какая… Дядя Боря сказал бы: «Загогулина!» Как можно переучиваться, если ты ваще не учился?.. Белеберда какая-то… 

…Опять заходила Анна Георгиевна (ну что за день такой сегодня - заходят и заходят). Радостная, и с букетом. Цветы, оказывается, только что экспресс-почтой принесли. И от кого, думаешь, дедуля?.. От мэра того, из Дрючинска. Лёгок на помине оказался. И открытку с извинениями прислал. Анна Георгиевна на седьмом небе была. Но потом, что-то бок у неё заболел. Она грит: «В боку что-то кольнуло. Или это от осетров. Или от редиски, которую на рынке купила. Ребята чернявые из Боку продавали. Говорили, что свежая». На рынках-то, деда, щас много чего продают. И ребят там тоже полно. Всяких разных. Отовсюду они понаехали. Из Боку, в основном, деда… Им делать-то нечего. В Боку-то. Почитай все рынки теперь из Боку. Из Пензы продавцов мало уже стало. Из Тамбова тоже. В основном из Боку. А ты там не был, в Боку, деда? Откуда там столько продавцов? И которые прямо у ворот стоят, и которые с боку (за прилавками) – все из Боку. Ещё они говорят, деда, что у них две столицы – Москва и Боку. А у вас (это они нам говорят) – ни одной. А почему они так говорят? Дедушка?..

Они говорят, что у них там, в Боку, всего полно. Евровидение нынче тоже там, в Боку. И наши бабки там тоже, с боку-припёку. На рынок-то их видать не пустили. Но как они там оказались, в Боку-то? Видать в обмен на ребят тех, с рынка. Ой, деда… Подожди-ка… Тоже в боку чё-то кольнуло. Редиску я не ел… Может другое чё съел. Пойду, у Анны Георгиевны спрошу - чем она меня накормила…

…Она сказала, что всё свежее было… Ещё она сказала, что правильно Гошка Стерлингов делает – ничё не берёт на рынке и в магазинах. Сам всё выращивает и стряпает. А живёт он в лесу, оказывается… И семья его вся тоже в лесу живёт. Как мы с тобой, деда, раньше… Стерлингов этот давно, грит, в лесу живёт. И жив-здоров. И семья его вся жива-здорова. И денег, грит, у него куры не клюют. А чё бы они (куры-то) деньги-то клевали бы… Да, деда?.. В лесу-то много всего вкусного. Да, деда?.. Папанька, кажись, мне тоже про него говорил. Про Стерлингова этого. Говорил, что он с пенсов начинал, потом втихаря до фунтов дошёл. Фунтов стерлингов. Ещё папаня говорил, что у этого Стерлингова фунтов этих немерено – фунтами у него фунты стерлингов. Но фамилия у него не Фунтов вовсе, а просто Стерлингов. У меня от этих фунтов и стерлингов тоже уже голова закружилась, деда. И затошнило даже… Деда! Ты когда меня заберёшь, то мы с тобой тоже в лес поедем жить. Будем редиску выращивать и стряпать. И голова кружиться не будет на свежем воздухе. И тошнить не будет. И куры пусть себе клюют, что им вздумается. Правда, деда?..

Ещё этот Стерлингов кричит на каждом (кажном) шагу, что столицу надо в другое место переносить. То он в Новосибирск её переносит, то в Красноярск, то в Магадан. Про Пензу он, деда, даже не обмолвился ни разу. Не пензюк он, видимо, деда… А кто он тогда?.. А, деда?.. А вот про Магадан-то он правильно сказал, наверное…

…Что-то спать, деда, захотелось… Глаза слипаются… А как только про Магадан написал – сразу холодом повеяло. Он, что на Севере, деда?.. Магадан-то?.. Пойду лицо сполосну… А то как бы чего не вышло… Примета такая… Папанька говорил…

…Ну вот, дедушка, холод прошёл. Свежо так стало… И тепло. Щас продолжу.

Другие наши деятели, дедуль, тоже начали переносить столицу. Кто куда… Питерцы – в Питер её тащат, татары – в Казань, евреи хотели сначала Тель-Авив предложить (Иерусалим-то им не по-зубам), но потом на Биробиджане остановились… Уже проект переноса Кремля начали делать. Разные предложения были. В основном – в Питер. Это, который возле Ленинграда, деда… Потом подумали – пока разберут его по кирпичику, пока погрузят, пока довезут, пока разгрузят – чё от кирпичей-то останется? Труха одна. На гать только и сгодится. А чё им гатить-то там? Всё уже и так загатино!.. Да и есть у них там уже одна Гатчина. Зачем вторая-то… В общем, отказались они от этой затеи. Может надстроят Кремль теперь. А может и снесут вовсе… Площадь-то вон какая здоровенная… Скоко на ней центров разных можно построить?.. А?.. Голова аж кружится… У некоторых… Поэтому, поскорее приезжай, дедушка! По Кремлю походим! По Красной площади! Пофотографируем на память!.. Пофотографируем на память!.. Пофотографируем на память!.. Пофотографируем на память!.. Пофотографируем на память!..

…Ой, деда, прости, пожалуйста… Это я задремал немного, а рука сама продолжала писать авторучкой… Она же авторучка! Автоматическая значит… Сижу вот, опять клюю носом. Спать охота. И писать тебе охота. И пофотографировать охота. Когда же увидимся с тобой, деда? Жду, не дождусь… не дождусь… не дождусь…

…На этом, дорогой и милый мой дедулечка, заканчиваю краткий обзор нашей жизни. Теперь тебе ясно всё, как божий день. Теперь ты знаешь, как горько мне, как надоело мне всё это… И осточертело всё. И чертей вокруг полно… И баранов… Голова кругом идёт. И кружится всё. Диссертации. Декларации. Рекламации. Не знаю, как жить дальше. Что делать. Куда податься. Часы. Стрелки. Отражения. Метаморфозы. Круговорот. И скучно мне. Теперь ты знаешь, как я соскучился по тебе! Забери поскорее меня отседова (отцэдова). Жду с нетерпением, когда ты заберёшь меня к себе. Напиши, когда приедешь, когда тебя ждать… Буду ждать! Буду ждать! Буду..! Крепко обнимаю и целую тебя! Твой Ванька.»

Ванька взял конверт, прислюнявил на него почтовую марку и подписал: Получатель - Пенза, Жукову Семёну Георгиевичу. Отправитель - Москва, Рублёвка, Жуковым (для Ваньки). Вложил листы и заклеил конверт. Положил письмо на стол и пошёл спать.

 

(продолжение)

 

Дверь в комнату открылась. Зажёгся свет. Ванька в трусах и майке подошёл к столу, вскрыл своё запечатанное в конверте письмо и углубился в чтение. Читал долго, внимательно перечитывая некоторые места. Вот он положил на стол написанное, взял чистый лист и продолжил:

«P.S.

Дедуля! Это опять я. Не могу уснуть. Всё думаю о тебе, о том, как мы встретимся с тобой… Ворочался, ворочался – так и не заснул. Не спится мне (или не спиться..?) Комп включу щас да посмотрю. Я быстро. Правильно я написал – не спится мне. Не спиться – это другое совсем. Вот в интернете написано: спиться – это когда водки много пьёшь. Я-то не пью. Вообще не пью. Ерша только и попробовал, когда ты за дровами ходил. С тех самых пор и не пью. Давно это было… Я говорил уже тебе. И куда мне спиваться-то?.. Если я не пью. Вот дядя Боря – спился. И много ещё разных людей спились. И плохих. И хороших. А жалко всех…

 

Я ещё вот о чём беспокоюсь сильно, деда. А вдруг ты не там уже живёшь? А в другом месте. Как же ты тогда письмо это получишь? Я вот как думаю, деда. Если ты не получишь это письмо на старом месте, то сразу напиши мне с нового места, что ты его не получил. Я буду знать. И напишу тебе новое. А ещё лучше – позвони мне. Позвонить-то быстрее получится. Я щас напишу тебе все наши телефоны: и папанькин, и маманькин, и в доме, и на квартире который. Анны Георгиевны телефон тоже укажу. Это на всякий случай – если ты до меня не дозвонишься. Или если я не услышу звонка. Ну, а если ты всё же получишь это письмо, то сразу пиши ответ и приезжай за мной. Я жду… И я буду ждать… дорогой мой дедушка.

Ну вот, настроение у меня сразу поднялось, как только мы решили с тобой, как нам действовать в непредвиденных ситуациях. Теперь я на все сто уверен, что скоро ты приедешь за мной. Скорее бы… 

Деда! Я тут вспомнил, как у Юрки Горелова в гостях был. Сидим мы у него, картинки в интернете смотрим. Заходят его родители. Он их «фатер» и «мутер» зовёт. Сели они напротив нас и давай меня расспрашивать: где мы живём, кто мои родители, кем я хочу стать... Я им отвечаю всё по-порядку. Тут Юрка фатеру своему вопрос задаёт (а он у него полковник): «Фатер! А вот я когда вырасту, буду капитаном?» Отец ему отвечает гордо так: «Конечно будешь!» Юрка опять: «А майором?» В ответ: «Ну естественно!» Юрка не унимается: «А полковником?» Отец его опять отвечает гордо и утвердительно: «Обязательно будешь, сынок! Это я тебе обещаю!» А Юрка уже разошёлся: «А генералом я буду? Герр фатер?» Герр фатер задумался, потом отвесил губу и ответил с тоской: «А вот генералом, сынок, ты уже никогда не будешь…» Юрка аж поперхнулся: «А почему?..» Отец набрал воздуху и выдохнул: «А потому, Юрик, что у генерала свой сынок есть…» Мутер ихняя чуть не заплакала. Потом говорит Юрке: « А если твоего фатера вдруг разжалуют в рядовые… то ты и ефрейтором никогда не будешь…» И разрыдалась. Потом она встала и вышла из комнаты. Фатер ихний за ней следом поплёлся. Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Это, деда, я над Юркой смеюсь… Ты бы видел Юркину рожу в тот момент. Ой, деда, не могу!.. Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Постой-ка, дедуля, идёт кто-то…

…Это мои фатер и мутер приходили… Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Папанька с маманькой. Говорят, чего это я тут полуночничаю и хохочу на весь дом. Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ну, Юрка… Ну, генерал… Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Маманька спросила у меня, чего это я ору на весь дом. Потом увидела на столе бумаги и опять спросила, чего это я строчу тут… Я ей сказал, что письмо дедушке пишу. А она: «Ой! А кто это?» Я ж тебе говорил, что она не помнит тебя совсем. Но на всякий случай она велела передать тебе привет. Вот, деда, передаю. Из рук – в руки. Тёплый ещё.

Папанька наш удивился сильно, что мы переписываемся с тобой. Тоже привет тебе передаёт. Грит: «Передавай старику нашему горячий привет!» Тоже передаю тебе сразу, пока не остыл…

Маманька передала тебе привет и удалилась. Грит, пойду, Анне Георгиевне скажу, что ничего серьёзного не случилось, что это ты тут письмо пишешь. Грит, а то припрётся ещё сюда…

Папанька остался пока со мной, чтобы я успокоился от смеха. Он сказал мне, что на-днях к ним поступил секретный документ (папанька мне по-секрету это сказал и я тебе, деда, тоже по-секрету говорю) – заявка на прощальный тур от какой-то примадонны. Этих примадонн сейчас – море. В кого пальцем ни ткни – та и примадонна. Ну, это, когда они то ли состоят при мадонне, то ли подражают ей. Мадонну-то ты должен знать. Ну и слышал наверняка. Но та – не из нашенских. И ей прощальный тур не нужен. А тут – госпрограмма. Я же тебе уже говорил, что всеми прощальными турами наш папаня сейчас занимается. Она, примадонна эта, просила выделить деньги на четырёхгодичный прощальный тур. И на три персоны – ещё друга своего малолетнего и дочку просила учесть. А деньги затребовала сразу все, а остальные, мол, потом. Папанька сейчас весь в мыле – деньги ищет. Он уже и к Ромке обращался, и к дяде Паше. Но те отказали. Ромка сказал, что сейчас туго у него с бабками, что он как раз в эти дни супермегаяхту себе заказал и надо предоплату делать. А дядя Паша обиделся на всех (его тоже на-днях турнули) и ни с кем разговаривать не хочет. Опять ходит: руки – в брюки…

А когда он у дяди Бори работал – гоголем ходил всегда. Дядя Боря-то, когда к нам приезжал, дядю Пашу с собой всегда брал. Тот ему портфель носил (в портфеле том водочка всегда была, ну и закуска какая-никая) и сумку спортивную с формой и ракетками для тенниса. Чтобы под рукой всегда всё было. И то, и это. Дядя Боря-то заядлый теннисист был. Любил он теннис. Ну и остальное тоже любил. И дядя Паша всегда рядом. С портфелем. Он, деда, всегда с портфелем ходил.

Сидят, бывало, в сауне. Баня это, деда, такая. Или за столом (после сауны). Вопросы государственные решают… Дядя Паша рядом. Портфель тоже. Потом разговоры разные начинают разговаривать. То про су-ве-ре-нитет какой-нибудь. То про загогулины… И кажный (каждый) раз дядя Паша рубаху свою на груди рвёт (или майку – если в майке сидит) и кричит всем: «Я за царя Бориса всех в говне утоплю! Всем руки пообломаю! Всем пальцы пооткусываю… Всем глотки перегрызу!..» Это мне папанька наш, дедуль, рассказывал каждый (кажный) раз, когда оттэдова возвращался, с заседаний ихних. Грит, дяде Боре это нравилось. Очень даже нравилось. Он даже дяде Паше за это портфель большой подарил (чтобы больше в него входило) и орден дал. И стал называть его Паша-Паша… А до этого просто Пашкой звал. У дяди Бори пальца одного не было. Может это его работа?.. За Пашку?.. Как ты думаешь, деда?

А в другой раз (маленьким я ещё тогда был) у нас на веранде они сидели. Портфель уже почти пустой был. Дядя Боря всем эти су-ве-ре-ни-теты начал раздавать. Всем – без разбора. Тоже кричал (как дядя Паша): «Берите себе суверенитеты!.. Все берите!.. Кому скоко надо – стоко и берите!..» Я под столом сидел (я же не ходил тогда ещё, ползал токо). Он вытащил меня из-под стола за шкирку и давай орать радостно: «И ты, Ванька, бери себе суверенитету. Скоко хошь, бери. Я добрый сегодня!» Руками ещё сильно он махал. Смахнул вазу с конфетами на пол и опять мне: «Бери Ванька! Всё бери!..» Я думал, что это и есть су-ве-ре-ни-тет и стал с пола собирать эти конфеты. А чё не собирать-то? Когда скоко хошь дают. Собрал я их все до единой и опять заполз к себе под стол (в резиденцию). Да там (в резиденции) и слопал все. Назавтра щёки у меня аж бордовые стали. От суверенитету этого. А этим дядям хоть бы что. Не покраснели даже… У дяди Бори нос только маленько розовым стал. И всё.

В тот день и Ромка у нас в первый раз объявился. Игрушек он мне тогда принёс. Разных игрушек. Мешок целый. Он же тогда игрушками торговал. А вот, когда дядя Боря стал всем суверенитеты раздавать, то Ромка вместо суверенитету нефтяной промысел себе отхватил (не дурак видно был, Ромка этот). А к вечеру Ромка не удержался и ещё кусок суверенитету всё же взял себе. Вместе с чукчами кусок-то достался.

Ромка потом ещё и племянником этих Цукерманов оказался. Хая его двоюродной сестрой была. Папаньку его то ли Ароном звали, то ли Абрамом. Он потом стал по отчеству называться. Ромкой его уже не называл никто. Тоже, видимо, ребрендинг себе сделал. Ну и, как все нефтянники, в олигофрена превратился.

А когда я подрос маленько, деда, то у нас ещё один родственник Цукерманов появился. Везёт же нам на этих Цукерманов. Но у этого ихнего родственника мама была русская, а папа – юрист. Он обедать к нам всегда приходил. И до сих пор приходит. На «Майбахе» он, деда, рассекает. Всем говорит, что нету у него «Майбаха» (это, деда, машина такая чёрная, как у нефтянников), а ездит всегда на нём. Врёт, как всегда. А в диссертации своей… Фу ты, чёрт… А в декларации своей он указал, что у него только «Запорожец» (ты, деда, консервной банкой его называл) и больше ничего. И ещё стайку он, деда, указал. Стайка – это типа нашей сарайки. Врёт он опять, деда. И всё хвалится, как он на выборах семь раз участвовал. А папанька наш говорит, что врёт он всё, Вольдемар этот. Папанька грит, что Вольдемар в выборах не семь раз участвовал, а только пять, ну от силы – шесть...

Вот ты, дедуля, опять убедился, что врут здесь все. От мала до велика. А мне каково? Как мне надоело. Смотреть не могу. И слушать. Заврались все. И с часами, и с выборами, и с прихватизацией этой. Скорее бы уж ты приехал за мной. И забрал бы меня…»

Уже светало, когда Ванька выводил последние строки. Он писал старательно и увлечённо: «Дорогой и любимый мой дедушка. Мой ненаглядный и родимый. Как же я тебя люблю. Я тебя очень люблю! И скучаю очень…» У Ваньки перед глазами возник образ такого близкого и родного лица. Как же он давно его не видел. В носу засвербило, на глаза навернулись слёзы. Он хотел смахнуть их рукой, но не смог – слёзы потекли ручьём. Несколько капель упало на письмо. Прямо на слова «очень люблю!» Слова эти размазались и превратились в сине-розовые подтёки. «Чернила какие-то ненастоящие», - подумал Ванька. Взял ручку и снова написал рядом: «Я тебя очень люблю!!! И жду очень!» Остановился и перечитал последнюю строчку. В этот момент с ручки упала капля чернил – прямо на последнее слова «очень!» Получилась такая огромная жирная точка. Всё. Конец. А может это «слеза» из «Паркера» капнула. Или может это «Паркер» был ненастоящим. Как и многое в этой жизни…

 

 

 

19 June 2012

Немного об авторе:

... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

Письмо дедушке
На МКАДе
Кикасо

 Комментарии

Nigilist Pauk 536.6  
19 June 2012 19:28
ниасилил многабуков
Анатолий Цыганок2.97
19 June 2012 19:49
акаквайнуимирчитатьбум...
ни про войну ни про мир читать нынче не только в решете, а ваще нигде никто не станет, время такое. я тоже вот как паук рывками по тексту допрыгал до конца кое как, хотя и интересно, но идея(логия) уже в первой трети понятна. пять за труд, но лучше стихами грузите тутошних почитателей.
Анатолий Цыганок2.97
20 June 2012 12:44
Благодарю Вас! У меня есть и более серьёзные по теме и по объёму. Всё писал для себя и впрок. Это внучка посоветовала разместить где-нибудь и посмотреть реакцию.Решил с этого начать. Но, видимо, надо на тру-ля-ля... переходить. Ещё раз спасибо Вам!
Nigilist Pauk 536.6  
20 June 2012 18:29
Совет. Ежели хотите отклика на Ваши объемные вирши - разбейте текст на части и ставьте отрывками ... желмтельно с интригующей концовкой
... да, и не забывайте читать и комментировать других - тогда (гарантирую) - будет прочтение и оценка
Анатолий Цыганок2.97
20 June 2012 20:32
Спасибо! Так и надо делать...
...конечно...