Решая различные задачи, связанные с оптимизацией Сети, разработкой и борьбой с кибернетическими вирусами, создавая новые виды графики и дизайна для компьютерных игр, развивая киберпространство всевозможными способами, мы, порой, забываем смотреть в окно. Мой друг иногда выглядывает со второго этажа помещения фаст-фуда, что открыт неподалёку. Или из окошка на кухне. Или из окна маршрутки, когда та останавливается напротив другой, или автобуса, или остановки…. Что он там видит?

Других моих друзей, приятелей, знакомых и незнакомых, которые вместо того, чтобы посмотреть друг другу в глаза, поговорить, обсудить решение премьер-министра Израиля, позвать девушку (нет, не «на чай» и не «посмотреть фильм у меня дома») в парк, кафе или на концерт, пожаловаться матери на вредного учителя, или одногруппнику на ужасного соседа, который не дал поиграть на гитаре в три с половиной ночи и грозился «ментов вызвать», догадались, что делают? А как же иначе – не отрываясь, просматривают экраны плоских плиток, называемых телефонами и планшетами, переходят по ссылкам в социальных сетях, чтобы оценить и прокомментировать фотографию стоящего рядом визави, на редакшн которой и поиск к ней же подходящей цитаты ушло в четыре раза больше времени, чем на сам запечатлённый процесс, - а всё ради того, чтобы тот, кто сейчас стоит рядом кликнул пальцем на экран. И это ещё у него есть девушка, не то бы кликал у себя дома в перерывах между играми в «Доту» и завариванием «быстрой лапши».

Шам

… Шам вернулся в комнату, подошёл к излучавшему яркий, как в детстве, свет окну, немного отодвинул солнце и осмотрелся. На столе, что стоял прямо перед окном, как всегда был творческий беспорядок – привычные его сердцу карандаши, бумаги, губная гармошка, прописать которую было сложнее всего; идеальной геометрической формы прямоугольных параллелепипедов шкафы с текстурой под чёрное дерево по другую сторону от стола теперь не слепили глаза, отражая яркий свет, и можно было нашарить анализатор – о хранении запрещённых приборов Шам особо не волновался: комната была ячейкой его личного пространства и никто…

Внезапно мысли его прервала резкая невыносимая боль в затылке – из-за неё парень присел на корточки, схватился за голову и зажмурил глаза, которые также начало жечь. Казалось, вот-вот его голову разорвёт на куски. То самое ужасающее чувство, как в детстве, когда мама вдруг резко выдёргивала провод, потому что Шам хотел сначала «дойти до чек-пойнта», а уже потом приступить к обеду. Но ведь сейчас он был занят важным делом – пусть не совсем полезным, но всё же…

Помутнение и боль прошли так же резко, как и начались. Осталось лишь лёгкое головокружение и чувство тошноты, но Шам знал: ещё минута, и от них также не останется и следа. Он приподнялся, постепенно привыкая к реальному миру, – шлем с проводами уже был снят с головы. Парень посмотрел на отражение в зеркальной панели кресла-лежака с подключением к Сети, в котором пребывало его тело, пока сознание блуждало по просторам Кибера. Молодое, ещё не изъеденное морщинами, но в некоторой степени измождённое – хотя уже десять лет назад, когда более, чем девяносто процентов белого населения планеты уже были киберами, круги под глазами, дрябловатая кожа и зелено-мутный оттенок физиономии стали не в новинку, - лицо было покрыто лёгкой испариной. Большие, ясные (ну ещё бы: десять секунд назад пережить состояние, по всем параметрам граничащее с клинической смертью) голубые глаза смотрели не то со страхом, не то в ожидании. Мокрые иссиня-чёрные волосы, тонкие и ломкие, какими они бывают во время цинги, были взъерошены и жутко топорщились. Шам нахмурился, отчего мощные скулы стали ещё заметнее, откинул чёлку назад движением головы и обернулся. Ещё в отражении он заметил за спиной силуэт подруги.

В детстве у многих был «тетрис», в который можно было поиграть, если не с кем выйти на улицу попинать мяч или мама ещё не вернулась с работы. И то – иногда даже интереснее было выйти из дома одному, чем клацать пальцами по большим круглым клавишам. В этой простенькой игрушке на батарейках можно было пострелять по танкам и даже дойти до «босса», поиграть в «стройку», пока кубики не дойдут до верха экрана и не заиграет грустная мелодия, а у соседки даже был электронный питомец, за которым нужно было ухаживать, кормить, выводить гулять – всё, как в реальности. КАК. Потом мы стали играть в ГТА и Андерграунд ту, напевая западные мелодии и с вожделением ожидая, когда наконец загрузится игра, и до боли в глазах просиживали драгоценное время, разъезжая на виртуальных машинах по спроектированному кибер-дизайнерами городу, улицы которого мы знали лучше тех, что соединяли наш дом с домами друзей, школой и цехом, в котором летом можно было подзаработать и научиться чему-нибудь интересному.

Подруга

- Тебе интереснее со своими виртуальными шлюхами? – Шам должен был, хотя бы, самому себе признаться, что в полумраке стоящая перед ним в одной белой майке, не скрывавшей полноту её груди, и обтягивающих кружевных трусиках, зло смотрящая исподлобья так, что один глаз прикрывала золотистая чёлка, Аиша выглядела столь возбуждающе, что Шам и думать не мог о девушках, которых он встречал не только в Сети, но и в реальности, и она, наверное, была единственной причиной, которая всё ещё удерживала его в реальном мире.

- Я ТЕБЯ спрашиваю, потный придурок! – понятно, что она хотела, наконец, высказать ему всё своё негодование относительно его пребывания в виртуальной реальности, что делала один-два раза в неделю, но Шам, пусть голодный и невыспавшийся (во время сна этот «чудила», как говорила Аиша, также загружал своё сознание в Кибер), набросился на неё, не дав более сказать ни слова, и взял её прямо на полу в кабинете (чему она, тем не менее, была вполне себе довольна)…

- Так чего ты опять там завис? – спросила она уже более ласковым и нежным голосом (ах, какие голоса бывают у девушек от восемнадцати до двадцати лет, пока они ещё не преданы на поругание алкоголю, сигаретам и синтетическим наркотикам – тем, что выдавали за дикую марихуану, последний куст которой был уничтожен сорок лет назад, а классики с тех пор спасались только лишь самосадом…), когда они, переплетая руки друг друга в затейливые узоры, лежали в обнимку на полу, подмяв под себя свою же одежду, в совершенно пустом тусклом кабинете с голыми стенами серо-зелёного оттенка возле огромного кресла-лежака под окном, чудом выходившем видом не на соседнюю многоэтажку, как обычно бывает в гетто, а на открытое небо. Хотя и это не особо радовало, так как вот уже третий год небо было затянуто непроницаемым туманом, окрасившем день и ночь в один цвет, - необходимость постоянно поддерживать двадцатиградусную температуру ЦК (Центрального компьютера, отвечающего за работу Кибера, его подключение к Сети и хранение данных) привела к тому, что один из охлаждающих генераторов накрылся, загадив всё небо. Хотя Шаму казалось, что накрылся он далеко не случайно, так как после аварии температура атмосферы упала на пятнадцать градусов, и пусть пришлось отрегулировать вязкость Мирового океана, чтобы ценой его фауны избежать воплощения в жизнь сценария фильма прошлого века «Послезавтра», но поддерживать температуру на ЦК на необходимом уровне стало менее энергозатратно.

- Я тебе говорил, что Кибер – не просто виртуальное пространство – чтобы к нему можно было подключиться, как к онлайн-игре в твоём планшете, он подключён к Сети…

- Ты меня за дуру держишь? Думаешь, я не знаю?

- Нет, подожди. Если ты играешь через приложение, твои возможности в пределах приложения ограничены его параметрами. Но если ты играешь, например, через браузер, то можно, опять же – к примеру, открыть другую вкладку и зайти на портал или на форум, или в онлайн-чат и с кем-нибудь связаться. Так? 

- Какой ты у меня умный, - грудным голосом промурлыкала подруга и слилась с Шамом в нежном поцелуе.

Конечно, если считать уход от реальности глобальной проблемой, то почему об этом не начали говорить, когда появилась художественная литература, популярная музыка или ЛСД? Во-первых, с чего вы взяли, что это не так? Реакционное общество ещё в XIX веке осуждало повальный интерес молодёжи к зарубежным книгам – дескать, вместо того, чтобы делом заниматься, они зачитываются до смерти. Но позвольте заметить: тогда и молодёжь была более образованной, нежели «век минувший». И не зря слово «начитанный» означает «толковый». В то время как в отношении виртуальных технологий, Интернета и социальных сетей используют прямое сравнение с наркотическими веществами, так как, в первую очередь, говорят о зависимости. «Интернет-зависимость», «зависимость от социальных сетей»… «Но-ка ну-ка», как сказал бы один из моих знакомых, что значит «но позвольте», как сказали бы Вы – ведь наркоманы-кислотники писали гениальную музыку и потрясающие картины! Да, это тоже в какой-то мере уход от реальности – только в отличие от книг – бесполезный. Мы, люди, мыслим словами – каждый на своём языке – но знакомыми нам словами. Которыми написаны книги и которыми мы можем содержание этих самых книг передать собеседнику. Мы мыслим и картинками, но при этом содержание картинок также переводим в текст для объяснения себе или передачи кому-то ещё. Есть и другие картинки, которые возникают в сознании – совершенно бесконтрольно – под воздействием вещества. Но так как слов для передачи своих идей и ощущений сознание не находит – потому что занято просмотром галлюцинаций, оно не то, чтобы другим – а себе не может объяснить картину происходящего. Возникает когнитивный диссонанс, и как следствие, - шизофрения. А теперь внимание…

Загадка Кибера

- И понимаешь, Аиш, я, конечно, очень много времени провожу в Кибере. Но ведь это не сильно вредит, согласись, - нам хватает на жизнь, ты можешь заказать себе в интернет-магазине то, что нравится, - я ведь не ерундой страдаю в той реальности.

- Шааам! Мне не не хватает шмоток или жратвы! Мне тебя не хватает, чёртов ублюдок! 

- Понимаю, любимая, просто я нашёл нечто такое… Совершенно случайно.

- Ну чтооо, котик? - она кинулась ему на шею, повиснув так, что у бедного доходяги ноги подкосились.

Шам воздохнул, посмотрел на Аишу, потом – на потрескавшийся потолок, задумавшись всего на полминуты.

- Не могу здесь. Тебе тоже нужно подключиться.

- С чего это вдруг?

- Аиша, ну пойми меня, - Шам прислонился лицом к её голове настолько, что губами касался её ушей, - здесь прослушка, - прошептал он настолько тихо, насколько мог, - затем, отодвинувшись, - сказал нормальным голосом – даже чуть громче, чем говорил до этого, - я хотел сделать сюрприз. Я нашёл такое место, которое просто создано для занятия любовью.

Аиша подняла свои огромные глаза и снизу, слегка наивным, немного испуганным взглядом посмотрела на Шама. Но покорно отодвинулась от парня, легла в кресло-лежак и приподняла голову, дав Шаму убрать волосы вперёд и вставить шнур в порт в затылке, который она вшила себе после знакомства с ним (хотя её путешествия в Кибер можно было пересчитать по пальцам обеих рук). Затем Шам надел ей на голову шлем с проводами, закрывавший её прекрасные глаза, поцеловал в губы, и девушка начала отсчитывать от двадцати до одного. Сам Шам достал дополнительный провод, подключил к Сети, из-под кресла-лежака достал ещё один шлем, надел себе на голову, подключился самостоятельно и медленно сполз на пол вдоль массивного устройства, которое было даже выше него самого.

- И что же ты нашёл? – вновь спросила Аиша. Они были в той самой комнате, ярко освещённой, с фотообоями, на которых был изображён ночной город, массивным столом, кроватью возле него (непонятно, зачем, но видимо, Шам был истинным эстетом) и шкафами чёрного дерева. Понятно, что всё это были лишь текстуры, и даже окно было не окном, а простым экраном, в то время как выход из личного пространства был только один. Так же парень когда-то выбирал себе обои для рабочего стола на компьютере, а Аиша до сих пор носилась с планшетом, дважды в неделю меняя заставку – хотя это всё были их совместные с Шамом фотографии, при том что зарядные устройства с разъёмами для плантшетов перестали производить давным-давно, а старые аксессуары обменивали на провода для подключения к Киберу, поэтому раз в месяц Шам был вынужден браться за паяльник, пока его подруга рассыпалась в извинениях за то, что зарядка опять не работает. 

- Сейчас, - сказал Шам, открыл дверь, и перед ним в воздухе на уровне груди возникла прозрачная светящаяся клавиатура, он быстро набрал какие-то символы, после чего взял Аишу за руку и резко вытянул за дверь.

Дверной проём за ними растворился, превратившись в непрозрачную панель, и они оказались на песчаном берегу, с морем, пальмами, ярким солнцем и даже воздух был свежий и по-морскому солёный. Перед собой девушка увидела два кресла и столик с коктейлями.

- Это и есть то, что ты нашёл? Так красиво! – Аиша, обрадованная, как ребёнок, получивший на День основания Интернета самый желанный девайс, застыла на месте, разглядывая море, пальмы и песок, - я была очень маленькой, когда видела море чистым… Это просто великолепно! Вот ведь скот! Почему ты раньше не показывал мне, что нашёл?

- Аиша, - подойдя вплотную к подруге, взяв её за плечи и посмотрев в глаза, сказал Шам ровным серьёзным голосом, - это место я написал сам. И хранится оно не на ЦК, а на моём компьютере, который подключён к Сети и спрятан под креслом-лежаком, IP-адрес у него непостоянный, плюс никто не может к нему подключиться кроме меня, и теперь тебя – я прописал и защиту. Здесь можно думать и общаться свободно. Даже дома у нас есть прослушки – я случайно узнал обо всём об этом. 

Шам вздохнул, присел на кресло, отхлебнул коктейля, и продолжал:

- Когда я решил, что можно попробовать выйти в Сеть через Кибер, я открыл невероятную штуку – и хорошо, что сразу тебе не проболтался – иначе бы накрылось всё медным тазом. В киберпространстве Сеть видна как реальная сеть из света, составляющего множество ячеек – и Кибер лишь одна из них. На первый взгляд, Кибер выглядит как программа, за пределы условий которой проникнуть нельзя. Но если при регистрации воспользоваться правильными скриптами, несущими информацию, но не видимыми системой, потому что они не предусмотрены в идентификационном имени – ты, ведь, знаешь, что если вводить в логин нижние пробелы, кавычки, знаки формул или арабскую вязь, система их просто не видит. И можно, обманув её, выйти в Сеть. Когда твоё сознание подключается к Киберу, оно уже подключается к ней, но ему разрешено идти лишь по одному проложенному пути, трансформируясь в свет. А мы с тобой вышли из системы Кибера. И сейчас мы в виде света воспринимаем эту программу, которую я написал отдельно для этого места – сразу в моей голове, чтобы её не успели перехватить. Защиту, соответственно, тоже. Сложнее было с невидимостью в Сети – но и свет может быть невидим, если задать окружающему его свету соответствующую информацию. А в Сети есть много чего, что отнимает у меня кучу нашего времени.

Аиша всё это время стояла рядом, пока Шам не протянул к ней руку и лёгким движением не усадил рядом с собой. Протянув ей коктейль, он продолжил:

- Путешествуя по Сети не так, как мы привыкли – браузер-поисковик-сайт-ещё вкладка-соц. сеть, и так далее, а именно в виде света, я замечал те ячейки, адреса, о существовании которых тебе и в голову не пришло бы, если бы ты выходила в Интернет обычным способом. И я увидел нечто интересное. Девяносто девять процентов информации Сети находится на одном сервере – на том же, где хранится Кибер, - на ЦК. И подумал: почему вся почта, все наши письма, анкеты с сетей, сообщения, файлы с обменников, история поиска каждого пользователя хранится в одном месте. Что если ЦК создали специально, чтобы собирать данные обо всех? И что, если Кибер создавался не в коммуникационно-рекреационных целях, а в каких-то других? И если да – а скорее всего - да, - то каких?! Ты подумай: уничтожить Мировой океан ради того, чтобы охранять этот кусок железа? Я копнул глубже, - Аиша, довольно пьяная от коктейля (Шам не задал нужные условия, прописывая свойства напитка, так что он для всех обладал одинаковой крепостью, а для Аишы двух глотков было многовато), слушала парня с улыбкой на лице и смотря на него восхищёнными глазами, - и на сервере городского администратора узнал, что в каждой квартире, комнате, лифте – везде есть прослушивающие устройства, записанная информация с которых сохраняется так же на ЦК. Но защищена она слабо – вот только есть один участок, - он охраняется особо. Там очень хитрый ребус. И мне нужен был анализатор, когда ты меня прервала. Аиша, я обещаю тебе, что когда узнаю, что там, то обязательно перестану проводить в Кибере столько времени. А сейчас там может быть чуточку опасно – так что давай, сейчас мы вернёмся в мою личную ячейку, а потом ты отключишься, - и, прошу тебя, не вырубай меня, пока я не вернусь сам, - это бывает неприятно, и, кроме того, я буду немного занят. Просто отгадаю ребус и узнаю, что скрывает самый охраняемый уголок Сети. Зачем вообще всё это – Интернет, Кибер, хранение всей информации о нас… Хорошо?

Какими образами мыслит человек, который пребывает в состоянии интернет-трипа (да, вы совершенно правы, теперь это так называется)? Вот это самое интересное! Это ни слова, ни картинки. Он видит экран, который нужно опустить, растянуть, подождать синхронизации… Он видит рамки, оформление, немного текста (который, в отличие от книжного, жёстко рассеивает внимание), и вкраплённые картинки, что приводят разум в состояние ещё большего замешательства. Это в общем – у человека в голове беспорядок, хорошо (плохо, конечно, но так нагляднее видна абсурдность заимствованного «окей» в конце фразы, чтобы подытожить одну мысль и перейти к другой). Далее: картинки, – в основном, глупые карикатуры, маты, пошлости (нет, есть и хорошие, только вот за сортировкой никто не следит – и даже если человек с головой, и на то, что ему не нужно, он внимания и не обратит, он всё равно хотел бы, допустим, вообще с этим не сталкиваться) – это основная масса встречаемого контента, так как чаще всего люди посещают социальные сети, где редко встречается что-то другое. Что касается текста – это писанина-отсебятина, вроде той, которую Вы сейчас читаете, и написать её может кто угодно – хоть Адольф Гитлер, чудом спасшийся и перебравшийся на Луну (откуда знаю? – «на сайте одном прочитал»). Другая категория видимого текста – корявый язык наших переписок, рождающийся оттого, что нам лень прописывать разговорные фразы («Не роман же пишу»), и от неспособности передать эмоции. Итак, вот что в основном проникает в сознание во время интернет-трипа – идиотские картинки и малограмотный текст. Окей. Но как мы общаемся, друзья? Как вы ловите мои мысли? Да, через слова. Потому-то все кислотники – сумасшедшие: общаться сложно, на своей волне, ушёл от реальности – сошёл с ума. А когда тебя ещё и говорить учат неправильно? Может, начинаешь неправильно мыслить? Не приходила никогда в голову мысль, где хранятся все наши персональные данные, адреса, переписки, что с ними можно сделать и кому это нужно? Тогда может, это неправильная мысль? Да-да, хочется дочитать историю до конца. Добро пожаловать.

Конец

Со свистом падающей птицы Аиша вернулась в реальный мир, и размагниченный провод выскочил из гнезда в затылке. Она привстала, осторожно сползла с кресла. Подобрала с пола одежду и села на корточки рядом с голым, в одном шлеме, Шамом, растёкшимся по полу и подключенным проводом к креслу-лежаку. Она закусила пухлую губу и руками смяла груди, сжимая майку и трусики длинными красивыми пальцами, обдумывая всё, что услышала. Она всё ждала, пока Шам наконец разгадает свой ребус. Ей и самой было до жути интересно, кому и зачем понадобилось следить за всеми сначала через Сеть, а затем и в реальности. В таком ожидании прошло пять-десять-двадцать минут. Она уже оделась, прошлась по кабинету. Её ноги начинали замерзать. Обычно в это время они с Шамом были уже в кровати (правда как только она засыпала, «поганец» снова бежал к креслу и загружался в Кибер). Аиша не хотела выдергивать провод, но она не могла вынести столь долгого отсутствия Шама, особенно, после всего того, что услышала от него. Два часа спустя она вновь села рядом с ним, взяла за руки и… У девушки едва не остановилось сердце. Руки Шама были ужасно холодными. Аиша приложила два пальца к горлу парня и прижала к ним его подбородок – пульса не было. Она потянула его за плечи, чтобы приподнять, и снова наклонила голову и… Двумя тонкими струйками из ноздрей Шама начала вытекать кровь. Девушка не могла поверить своим глазам. Аиша сорвала с головы парня шлем и в ярости принялась разбивать его о кресло-лежак. Она была в бешенстве: кричала, рычала и разносила в хлам пресловутое кресло. Её плач был настолько громким, что аппарат прослушивающего устройства в кабинете сгорел напрочь. В ту ночь все соседи в здании на протяжении десяти этажей вверх и вниз слышали плач Аиши.