Кто вас там ждёт, на родине? Кусты,

отросшие со времени порубки?

Вернуться – можно. Но вернёшься ты,

а прошлое найдёшь чужим и хрупким.

Разбитые мечты не лучше тех

разбившихся о факты ощущений.

Из всех нам в жизни даденных утех

дороже – утешение общеньем.

« Всех знаю я, и знают все меня…»

Синдром большой деревни подытожив

Глаза глядят в родные зеленя

и воздуха родного хочет кожа.

Вернуться? Кто нас ждёт? Увы, никто.

Приятели, что нам друзьями слыли?

Поставьте точку вместо запятой.

И окунитесь в дикость изобилья.

Мы любим в прошлом – молодость свою,

И потому нас в прошлое так тянет.

Хоть подложило не одну свинью

нам прошлое среди дерьма и дряни.

Живите настоящим, господа.

Не верьте разнопёрым демагогам.

Не возвращайтесь в прошлые года,

что ждут вас сиротливо и убого.

Что ждёт вас здесь? Толпа глухих бомжей

и льстивых лис продавшаяся свора?

Танцуй, країно, польку в неглиже,

заглядывая в дырочки забора.

Вот, быдла расползающийся строй,

от «голода» едва входящий в двери…

Мы так горды чубатою страной,

что в собственную родину не верим.

***

«Відстояли ми прапор, герб і як ніхто

держава незалежністю пишається…

Вот так иные женщины отстаивают то,

на что никто у них не покушается.

                                С. Зарвовский

Имею честь! И честь имею.

Он сам пришёл. Не виновата я.

Я – честная! И по идее

должна такою быть засватана.

Сваты и кумовья – в угаре.

Лишь был бы повод для веселия –

ужравшись, гопака ужарить.

Сподоблюсь ныне между всеми я.

Стою – сама! И стою – много ли?

Я -  «ще не вмерла», между прочим,

когда, призренна демагогами,

до трогательности непорочна.

Заморских принцев вожделение

(нехай они пускают слюни),

я – воплощение смирения.

И кто-нибудь на это клюнет.

Уступками неосторожными

меня уступит наш правитель.

Ох, худо! Всё хулят художники.

Что ж, хулиганы, вы хулите?

Сижу подкрашенною писанкой

с блакитным колером на блюде.

Я – конституцией описана.

Меня описывают люди.

Ещё приданое придадено…

Не то, чтоб жулику скалымить…

Змей искушает. Сущий гадина.

Я сброшу кожу, будто имя.

Нагая? Голая и босая!

Я не нужна вам, козаченьки.

Я, вопиюще безголосая

и падкая до развлечений.

Я, пригвождённая у крайности,

рождённая почти из пены,

в своей крадущийся украйности

так обалдело откровенна!

Дремучей девственности символом,

нависшим надо мною роком -

горжусь, на вынос выносимая.

И этот морок мой – морока.