1. Начнем, пожалуй.
-До отправленья поезда осталось 5 минут! Товарищи провожающие, просьба освободить вагоны, – прокаркал репродуктор, или как он сейчас называется?
Меня никто не провожал, поэтому я села у окошка и стала глазеть в окно. Вечерело. Москва напоминала одну большую, искрящуюся веселыми огоньками, елку. Скоро Новый год. А в Новогоднюю ночь случаются всякие чудеса. Я убедилась в этом сама. Мысли побежали в прошлое. Но не успела я погрузиться в двухгодичную давность, в купе со смехом вбежали три девушки лет 17-18. Быстро запихнув вещи в рундуки, девчата расселись на полки и зачирикали:
-Здравствуйте! Давайте знакомиться. Слева направо, а можно справа налево мы Маша, Маша и Маша. И они дружно рассмеялись. А Вас как зовут?
Я призадумалась.
-Меня? Снегурочкой. И я возвращаюсь домой к своему любимому деду Морозу.
Заметив, что девчонки недоуменно переглядываются, я произнесла:
-Нет, нет, я вовсе не дура. И если бы два года назад мне сказали, что я полюблю деда Мороза, я бы сама покрутила у виска. Кстати, в любви ему я до сих пор не призналась. А хотите, я вам расскажу историю о том, как долго мне пришлось искать своего деда Мороза. Дорога все равно дальняя. Хотите?
Девчонки дружно закивали. Я на мгновенье задумалась:
- Чтобы было понятней, начну с самого начала.
Родилась я в Москве. У меня было все: счастливое беззаботное детство, юность с поцелуйчиками, зажиганием на дискотеках, с вечеринками до утра, студенческая жизнь. Закончила престижный московский ВУЗ по специальности иняз. Потом вышла замуж по большой, как мне тогда казалось, любви. Родители были категорически против. Жених-то из категории «лимита». Нечета им. Родители мои из высшего, так сказать, сословия. Папа служил в мэрии крупным чиновником, мама – ректор в университете. Но я все равно настояла. Настоять на своем – это я умела. Свадьбу сыграли шикарную. Родители расстарались и купили нам квартиру, не в центре, правда, но тоже в престижном районе. Да не однушку, а двухкомнатную улучшенной планировки. И стали мы жить поживать и добра наживать. А потом разом все закончилось. Кто-то там, на небе решил, что слишком много счастья одной – это не есть хорошо и захлопнул дверцу счастья на амбарный замок. Родители полетели на отдых в жаркие страны и попали в авиакатастрофу. Через месяц после гибели родителей от меня сбежал муж. Оказывается, не было никакой любви, лишь голый расчет. Если бы не Алиска (Алиска – моя подружка), лежать бы мне в психушке. Ее поддержка и терпение помогли выбраться из депрессорного состояния. Со временем боль притупилась. Не зря говорят: «Время лечит». Я научилась жить без родителей, о муже не вспоминала никогда. Замуж больше не ходила. Нет, нет, вы не думайте, синим чулком я не стала, связи с мужчинами случались, но замуж, упаси боже! Так и жила: работа-дом, дом-работа. Иногда мы с Алиской окультуривались. Алиска в то время тоже ходила в разведенках, но у нее имелась дочка Машка 10 лет отроду. Своих детей у меня тогда не было, поэтому всю любовь я отдавала этому замечательному чертенку. Работала я в доме детского творчества, английскому дошколят обучала. Алиска трудилась там же, хореографом группы в стиле а ля Майкл Джексон. Машка естественно танцевала у мамы. До 35-ти лет ничего примечательного не случилось, обыденная жизнь обычной среднестатистической особи женского пола. Но потом…
Тут я замолчала, и перед глазами поплыли картинки прошлого. Махнув головой, отгоняя видения, продолжила:
-Алиску с группой пригласили на день рождения какого-то олигарха - хозяина приисков и деревоперерабатывающих заводов далеко на севере. Если бы не наша директриса, подружка вряд ли туда попала, и уж тем более с детьми в количестве двадцати человек. Но директриса была помешана на престиже своего подопечного учреждения, характер у нее настырный, творческие коллективы она умудрялась отправлять на всевозможные конкурсы и фестивали. Причем ей всегда удавалось раздобыть деньги. Каким образом она это проворачивала, никто не знал. Я подозреваю, что она брала массой и наглостью. Легче было откупиться от нее, чем выставить из кабинета. Ну, это так, небольшое отступление.
Алиска с Машкой улетели аж на целый месяц, и мне пришлось куковать в гордом одиночестве. Прислав СМСку, что долетели нормально, подружка замолчала на неделю. Я пыталась прозвониться, но абонент был не абонент. Дни ползли медленно, словно черепаха. Наконец раздался долгожданный звонок. Голос у подружки был какой-то подозрительно счастливый.
Прервав ее стрекотание, я запричитала:
-Алиска! Ты почему так долго не звонила? Я соскучилась. Как Машка? Что у тебя с голосом? На конкурсе победила или влюбилась?
Я и подумать не могла, что попала в точку. Алиска закашлялась мне в ухо и выдала:
-Ты права, подружка. Я влюбилась, словно шестнадцатилетняя тинэйджерка. И знаешь в кого? В того самого богача, которого мы на днюхе развлекали. Прикинь. А самое-то главное и замечательное, он Машке понравился. Ты же знаешь, дочка никого из моих мужиков близко к себе не подпускала.
Мы посмеялись, вспомнив, как одному Алискиному бой-френду Машка кнопку подсунула под мягкое место, а другому клей в ботинки налила. Как же они орали, топали ногами и обзывались на Машку непотребными словами, чего Алиска уж никак не могла вынести. На этом любовь обычно и заканчивалась.
Мы уже собрались прощаться, и тут Алиска виновато пробормотала:
-Понимаешь, Лор! Он мне предложил остаться пожить в его доме с Машкой. У нас как раз тут конкурсы. Иван вызвался быть спонсором. Его зовут Иван. Представляешь, он Иван Иванович Иванов. Лор! Я согласилась. Ты не обидишься? Что будет, то будет.
Этими словами Алиска отправила меня в нокаут. Я, конечно же, не показала виду, как мне вдруг стало больно. Неестественно бодрым голосом сказала, что очень рада за нее, и мы разъединились. Тут уж я дала волю слезам. Снова я одна. Не подумайте, это не эгоизм, я действительно была искренне рада за подружку. Может с этим олигархом она обретет счастье. А что делать мне? На этот вопрос ответа не было. Выпив успокоительного, заснула. С этого момента часы будто остановились. Я жила, дышала, ела, пила, ходила на работу, улыбалась, но все это происходило как бы не со мной. Алиска звонила часто. Только телефон не мог заменить живого общения. Прошел месяц. Что решила подружка?
Этот вопрос не давал мне покоя. Ночью я просыпалась и долго не могла уснуть. Наконец раздался долгожданный звонок.
-Лорка! Я решилась. Вернее, сердце все решило за меня. Я выхожу за Ивана замуж. Я люблю его, Лорка! Я самая счастливая на свете, – голос ее звенел колокольчиком, – свадьбу будем играть в Новогоднюю ночь. Так, что готовься, наряды покупай. От волнения или от счастья она перескакивала с одной темы на другую:
-Знаешь, как Машка довольна. Сама, никто ее не заставлял, начала называть его папа Ваня.
Я слушала ее, а сама думала:
-Ну, нет, одна я Москве ни за что не останусь. Нужно потом попросить Алиску, чтобы подыскала мне там жилье и работу. Лучше мерзнуть на Севере с подругой, чем быть потерянной в многомиллионном муравейнике.
Алиска вдруг прервала свой монолог и спросила:
-Лор, ты что молчишь? Ты за меня не рада?
Я поспешила успокоить ее:
-Что ты, глупышка! Конечно же, рада. Просто перевариваю информацию. Я по вам буду сильно скучать.
Сдерживаться больше не было сил, и я захлюпала носом. Алиска разревелась в ответ. Отплакавшись и почмокавшись в трубки, мы распрощались.
Прошагал еще один месяц. Наступил декабрь. Алиска по-прежнему звонила часто. Мы подолгу болтали с ней и Машкой обо всем на свете. Вскоре пришло приглашение на свадьбу. Датой, как и хотела подруга, назначалась новогодняя ночь. Я решила лететь пораньше. Во-первых, очень соскучилась, во-вторых, в-третьих и в-четвертых не хотелось оставаться в Москве одной. Ну не совсем одной. Это я уж приукрасила. Были у меня и знакомые и родственники. А все не то.
В предвкушении скорой встречи настроенье поднялось. Я объездила уйму магазинов, накупила себе обновок, подарков для моих любимых девчонок и сувениры для Алискиного мужчины. Кроме того я нашла в антикварном магазине очень оригинальный подарок на свадьбу. В стеклянном кубе на заснеженном поле вырос позолоченный замок. Возле крыльца стоят в обнимку мужчина и женщина, а рядом с ними на санках примостилась маленькая девочка. Если куб потрясти, то снежинки взмывают вверх, кружатся и ложатся на землю, на людей, будто настоящие. Как только я увидела это творение рук человеческих, сразу же купила, не раздумывая и не обращая внимания на цену с четырьмя нулями.
Настал час-Х. Самолет поднялся в воздух. Алиске я не сказала, когда вылетаю, хотела стать приятным сюрпризом. Приземлившись в аэропорту, сразу начала выяснять, как добраться до Чухони. Чухонь - поселок, где обосновались мои эмигрантки. По телефону подружка объясняла, что добраться туда не очень просто, а вернее, совсем не просто. Можно автобусом, но он ходит редко, можно вертолетом или на попутках. Автобус, как назло ушел, следующий будет только завтра. Где взять вертолет, я понятия не имела, а ловить попутку боялась. Ужасно расстроившись, уже было хотела звонить подруге, но тут до моих ушей долетело:
-Кто до Чухони? До Чухони, с комфортом, дешево.
Я огляделась и увидела автобусик типа «Пазик», только с большими колесами. Около него стоял мужик в засаленном полушубке и вопил:
-Кто до Чухони? До Чухони! Отправление через пять минут.
Я так обрадовалась, словно миллион выиграла и рванула к автобусу. Заплатив водителю за проезд прямо таки смехотворную сумму, отыскала свободное место, присуседила чемодан и расслабилась. Последнее, что мне пришло в голову, перед тем как я уснула, это то, что я все равно стану для Алиски сюрпризом. Я стала сюрпризом, но каким…
Ладно, не буду бежать впереди паровоза. Слушайте дальше.
2. Приключения начинаются
Проснулась я от тишины. Открыла глаза и поняла – мы стоим. Сначала я подумала, что все, приехали. А, оказалось, приехали, да не доехали. Автобус сломался. За окном шел пушистый, словно в новогодней сказке, снег. Мне очень захотелось туда, на улицу, захотелось, как в детстве, бегать и ловить языком снежинки. Я поднялась и вышла из автобуса. Земля закуталась в белую пуховую шаль, тропинка из серебра звала, манила в лес, и ноги сами понесли меня к деревьям.
-Не заблудись! - Крикнул вслед водитель, - тайга.
Я лишь махнула рукой. От первобытной красоты захватывало дух. Я шла и подставляла лицо мягкому пушистому снегу. Он нежно опускался на глаза, на нос и поглаживал щеки. Царство деда Мороза. Вдруг я разглядела на ветвях рыже-серое пятно.
-Ух, ты, белочка! - восхищенье пропитало меня с головы до пяток.
Зверек, несмотря на обильный снег и ветер, грациозно перепрыгивал с ветки на ветку. Я шла за белкой от дерева к дереву и не заметила, как ушла вглубь леса.
-Ничего!- Оптимистически подумала я.- По следам выйду.
Но как бы не так. Снег совместно с ветром замели следы напрочь, и я с ужасом осознала, что заблудилась.
Бог ты, мой, как я испугалась. Мне представлялись картинки, одна страшней другой: набросился волк, сломал мне спину медведь, умираю от голода и еще куча всяких страшилок. Я стала орать, но быстро сорвала голос, да к тому же порывы ветра уносили крики куда-то вглубь тайги.
-Черт! Что делать? Как в сказке: чем дальше, тем страшней.
Лес оказался заколдованным, а я – восторженной заблудившейся идиоткой.
Чтобы не замерзнуть, тупо пошла вперед. Брела и плакала, а слезы превращались в колючие льдинки.
-Как бездарно закончится моя жизнь. Алиске свадьбу испорчу- думала я, силы были на исходе.
К тому же становилось все холоднее и холоднее, а моя одежка не приспособлена для длительного гуляния по тайге. Мне захотелось упасть на землю, укрыться снежным покрывалом и заснуть, но тут я заметила небольшую избушку. Передумав умирать, убыстрила шаг и вскоре подошла к ней вплотную.
-Избушка избушка, стань к лесу задом, ко мне передом, - прошептала я, даже не подумав о том, что в домике могли находиться существа пострашнее бабы Яги.
Не дождавшись ответа, дернула за веревочку и отворила дверь. В избушке никого не было, но вкусно пахло едой. В печке сверкали и трещали угольки, одаривая теплом и уютом. Понятно, что кто-то недавно здесь присутствовал. Только мне было абсолютно все равно, кто мог тут обитать, до такой степени я устала, замерзла, да и страху натерпелась. Взгляд скользнул по столу, я разглядела бутерброд с колбасой и бутылку водки. Рот наполнился слюной. Я схватила еду, налила водки, выпила одним махом и задохнулась.
-Черт побери – спирт.
Зажевав огненную жидкость хлебушком, улеглась на топчан и…
Кто-то тряс меня, словно грушу. Нехотя открыв глаза, я истошно заорала. Прямо надо мной нависло бородатое чудище. В сумерках блестели только зрачки. Я вцепилась в бороду. Так просто сдаваться не собиралась.
-Что Вы делаете? Отпустите быстро!
Приказной тон меня отрезвил. Я сфокусировала взгляд и наконец, рассмотрела, что это вовсе не чудовище, а совсем не старый и даже симпатичный мужчина. Пальцы расцепились, и заревела.
-Вы что, сумасшедшая? - бородач был изумлен, - то готовы меня растерзать, а то ревете, как младенец.
-Никакая не сумасшедшая, – обиделась я, – Вы бы как поступили на моем месте. Сплю, ни о чем не думаю, и вдруг такое.
Мужчина нахмурился:
-Какое такое? Вы что, бороду никогда не видели? Вы, вообще, откуда взялись? В тайге, ночью.
-В тайге, ночью – задумчиво повторила я и закричала:
-Автобус! Документы, деньги, телефон.
Вскочив с топчана, спотыкаясь, ринулась к двери.
-Стоять!
От грозного окрика я застыла, как вкопанная.
-Вы куда? Хотите замерзнуть? Сядьте и расскажите, наконец, толком, что происходит?
Я послушно села и сбиваясь, поведала бородачу о своих злоключениях. И пока говорила, слезы не переставая, текли по щекам.
Мужчина выслушал, подошел ко мне и стал платком вытирать соленую влагу, приговаривая:
-Ну, хватит уже, хватит, все позади. Вы живы, здоровы и сыты. Могло быть совсем по- другому. Что ж вы, женщины за существа такие, чуть что, сразу реветь. Ревы-коровы.
Я рассмеялась, посмотрела ему в глаза и…
-Ой, девчонки, я поняла, что пропала, заблудилась в его взгляде. Сердце ухнув, покатилось вниз и заскакало несмышленым жеребенком, грудь набухла, словно у кормящей мамочки, и мне нестерпимо захотелось, чтобы он меня поцеловал. По-моему, я даже стала наклонять лицо к нему все ближе, ближе, еще ближе, но тут он резко отдернул руку, которой держал меня за плечо, и я опомнилась.
-Да что же это такое. Я же с ним даже не знакома. Наверное, гормоны резвятся, мужика давно не было,- успокаивала я себя, - только бы он ничего не заметил. Что он подумает? Однако напряжение не спадало.
Чтобы сгладить неловкость, я прокашлялась и спросила:
-Давайте, что ли, познакомимся? Как Ваше имя?
Бородач усмехнулся:
-Ну, давайте. А еще давайте на «ты», а то ночь вместе провели и до сих пор «выкаем». И как тебя звать, заблудший ангел?
Я покраснела, "заблудшим ангелом" меня никто не величал:
-Лариса, можно Лора.
-Лора? Где-то совсем недавно слышал это имя. Только вот где?
Мужчина нахмурился, но я бесцеремонно влезла в его раздумья:
-Да где угодно. Всех Ларис Лорами называют. Вы, то есть ты не ответил, как все - таки твое имя.
-Антон, к Вашим услугам, - согнулся мужчина в шутовском поклоне.
Почему то меня это взбесило, захотелось орать, визжать, топать ногами, встряхнуть его, ударить. Все мужики сволочи. Я сейчас утону в нахлынувших непонятных ощущениях, а он ржет.
Видимо Антон что-то понял по моему лицу, потому что посерьезнел и сказал:
-Ладно, пошел я, посмотрю, что там с автобусом. Оставайся за хозяйку, можешь картошку почистить, если умеешь. Ручки больно нежные, к домашнему хозяйству явно не приспособлены.
Рука моя сама поднялась и залепила насмешнику пощечину.
В глазах мужчины загорелся дьявольский огонек, Антон приподнял мой подбородок и тихо, но зло так сказал:
-Еще раз такое себе позволишь, окажешься на улице среди волков и медведей. Да и я могу быть пострашнее дикого зверя. Поняла?
Я кивнула, сама не понимая, что на меня нашло. Антон обулся, взял лыжи и вышел на улицу. Я пошла вслед за ним. Рассветало, солнышко пыталось пробраться сквозь снежные пляски. Опять мело.
-Снег. Ты не заблудишься? - отгоняя снежинки от лица, забеспокоилась я.
Антон улыбнулся:
-Что, переживаешь? Не заблужусь.
Почему все его слова я воспринимала в штыки?
-Не за тебя, за себя. Если ты не вернешься, что мне делать тогда?
Он рассмеялся:
-Ты неисправима, женщина. Ладно, пошел я. Жди меня, о, заблудший ангел!
И он скрылся в снежной пелене.
Я возвратилась в избушку, села на табурет и пыталась проанализировать свои чувства. Ну, разве можно проанализировать любовь? Устав от сумбурных мыслей, которые вились, колотились, бушевали в мозгу, решила вернуться к бытовым проблемам и почистить картошку. Я когда вспоминаю последующие события, думаю, а если бы я заперла дверь? Ладно, продолжу по порядку. Итак, чищу я картошку, вдруг дверь с грохотом отворилась, и на меня уставилось дуло ружья. Я окаменела. За ружьем показался бородатый мужик. Я некстати подумала:
-Зачем они все бороды растят, лицо греют?
Мужик ткнул меня дулом в грудь, да так сильно, что я упала, и насмешливо произнес:
-Опачки! Вьюн, здесь только баба, заходи. В дверном проеме показался еще один бородач, помоложе. Первый противным голосом осведомился:
-Ты здесь одна?
Я хоть и была деморализована, но интуиция подсказывала, что, ни в коем случае нельзя говорить про Антона. Тем более глаза. Мне не понравились глаза этого ублюдка. Говорила я или нет, но по глазам могу с точностью девяносто девять процентов определить сущность человека. Ошибки составляют один процент. Так вот глаза у этого мужика были пустые, знаете, как у убийц из триллера.
-Одна,- пролепетала я, поднимаясь с пола.
-Не п—ди! – с угрозой в голосе прорычал тот, что постарше.
-Я не обманываю, честно, я заблудилась. Это ваш дом, да?- прикинулась я дурочкой, - я ничего здесь не трогала. Могу уйти, - и сделала шаг к двери.
-Стоять, сука! – рыкнул мужик, и, повернувшись ко второму, сказал:
-Слышь, Вьюн, как нам потрафило. И дом, и баба, и жрачка.
Второй был, даже не знаю, как выразиться, интеллигентнее, что ли, и не выглядел таким уж страшным. Он постоянно озирался по сторонам.
-Бык, может, пойдем отсюда? Вдруг хозяева вернутся.
Бык нахмурился:
-Чего разнылся? Вернутся, тут и останутся. Метель закончится, и уйдем. Глянь, какая краля. Оприходовать бы надо. И он грязно выругался.
Скинув тулуп на пол, он как то неожиданно оказался около меня и потащил на топчан. Опрокинув навзничь, стал больно облапывать тело. Было стыдно и противно. Слезы текли из глаз, но не ногой, не рукой я не могла двинуть. Тело одеревенело, словно мертвое, и только в голове вертелось одно:
-Если останусь жива после издевательств, попрошу, чтобы они меня убили, застрелили. Разве я смогу дышать после всего этого.
Пока Бык рвал мою кофту, второй пристально меня разглядывал, потом вскрикнул:
-Лорка! Лариска Смирнова? Снегурочка? Это ты?
Это было так неожиданно, что Бык прекратил меня щупать.
-Лорка, ты меня помнишь? Я Пашка, Пашка Вьюнов, дед Мороз. Помнишь?
Я внимательно посмотрела на него и вспомнила:
-Пашка? Что ты здесь делаешь?
Отбросив грязные руки насильника, вскочила с топчана. Может Пашка меня спасет? Но Бык не дал мне подойти к однокурснику, дернул за руку и, усадив на топчан, зло прорычал:
-Кончай базар, Вьюн. Твоя это девка знакомая или нет, мне наплевать, я первый ее оприходую, а тебе, что останется. Усек?
Вьюн, то есть Пашка, молча кивнул. Я поняла, что помощи от него не дождусь, хотя в чем-то он и помог. В голове прояснилось, ноги, руки оживели, и я твердо решила, что так просто не сдамся. Я уже хотела схватить Быка за горло, тем более что руки были свободны, но тут Пашка вновь заговорил:
-Погоди, Бык! Помнишь, ты говорил, что хочешь уехать из страны, но не знаешь с кем договориться о ксиве?
-Ну, говорил! А причем здесь телка? – Бык зло зыркнул на Пашку.
-Притом! – голос Пашки обрел некую твердость. – У этой телки родители о-го-го. Отец – заместитель Мэра, мать – ректор в универе. Если Лариса им позвонит, родители ее что хочешь, сделают ради спасения дочери. Но вот трогать ее нельзя, точняк, если ты ее изнасилуешь, они палец о палец не стукнут, бзик у них такой, вроде как испорченный товар.
Я слушала и лихорадочно думала:
-Пашка мне помочь решил или перед боссом выслуживается? Если действительно помогает, то здорово. Правда, похоже, не знает он, что родители мои давно на небесах, и на земле уже не хозяева жизни. Но сказать об этом, значит подписать себе смертный приговор. Нет! Нет и нет! Нужно что-то придумать.
Бык прекратил истязать мое тело, о чем - то задумался, потом проговорил:
-Вьюн, молоток. Ксива мне позарез, да и бабки лишними не бывают. А за кордон без бабок никак. Одна закавыка, как все осуществить? Вдруг ментов натравят?
Пашка немного подумал:
-Не натравят. Побоятся. За жизнь дочки побоятся. Зуб даю. Риска никакого. Одна проблема, как с ними связаться?
Я решила вмешаться, поскольку дело касалось моей и только моей жизни. И еще, я моментально придумала, кому можно сообщить. Моя мама всю жизнь дружила с тетей Люсей – нашей соседкой. Тетя Люся служила в милиции следователем по особо важным делам, а потому никогда не впадала в панику и трезво мыслила. Я очень надеялась, что она все поймет, и не будет задавать по телефону глупых вопросов. Кроме того, звала я ее мамой Люсей, и в мобильнике она была забита как мама Люся. Тут я вспомнила, что телефон-то мой в автобусе, а номер наизусть я не помню.
-Что делать? Что делать?
Мысли перемешивались, кружились и шуршали, словно листья во время листопада. Однако делать было нечего, нужно продолжать игру:
-Извините, что прерываю вас, - с мольбой в голосе вмешалась я в их беседу,- я очень хочу жить. Давайте позвоним моим родителям, пожалуйста, они сделают все, что вы скажете. Я, правда, жить хочу.
Бык недобро усмехнулся:
-Жить, говоришь, хочешь? Это от тебя зависит. Станешь делать, как я скажу, останешься жива.
Я закивала головой, точно китайский болванчик. А Бык продолжал:
-Сейчас позвонишь домой и все им расскажешь. Да, предупреди, что если они откажутся или ментам донесут, тебе не жить. Кстати, ты куда ехала?
Я решила не врать, то есть почти не врать. Про Алиску не скажу, а что в Чухонь, придется выложить. Я же не знаю названья ни одного местного населенного пункта.
-В Чухонь, - пролепетала я.
-О, знаю, здесь рядом, километров 5-6,- обрадовался Бык и продолжил, - бабки и ксиву пусть привезут родственникам в Чухонь. У родственников бабло водится?
Я кивнула.
Бык скорчил гримасу, означавшую улыбку, и рявкнул:
-Звони!
-Вот и все,- подумала обреченно я, - телефона-то нет. Но что поделать, пришлось признаться.
Бык только усмехнулся:
-Сотовый - не проблема. Вьюн, доставай мобилы.
Пашка открыл рюкзак и стал выкладывать мобильники, один, второй, третий, штук пятнадцать.
Я обалдела, и тут на глаза мне попался мой собственный "Нокиа".
-Откуда? Они что, пассажиров автобуса ограбили? Или…
Что «или» я постаралась не думать.
Я хотела промолчать, чтобы не злить Быка, но нервы не выдержали, и я спросила, дрожа от страха:
-Они же из автобуса. Вы, что, их украли?
Бык осклабился:
Что, телефончик заприметила?
Я вновь кивнула.
Бык нахмурился и заорал:
-Чего сиськи мнешь, звони!
Вообще, я заметила, что настроенье Быка моментально менялось. То он лыбился, словно майская роза, то орал, как потерпевший, хотя потерпевшей в этой истории была только я.
Схватив телефон, трясущимися руками стала искать номер. Уже хотела нажать на вызов, но Бык вдруг выхватил телефон:
-Дай посмотрю, кому звонить собралась. Мама Люся? У тебя, что несколько мамаш?
-Нет, что Вы, - я старалась говорить убедительно, - ей так нравится. Ее и папа так называет.
Бык смотрел на меня недоверчиво:
-Вьюн, как мать этой крали величать?
Пашка свел брови, вроде как задумался. У меня внутри все оборвалось. Пашка знал, знал, как звали мою маму. Это конец. В домике повисла тяжелая тишина. Наконец он произнес:
-Людмила Сергеевна, насколько я помню.
Я облегченно выдохнула.
Бык вернул мне телефон:
-Звони!
Я нажала на вызов и с нетерпением стала ждать ответа
-Возьми трубку, пожалуйста, не подведи меня, - шептала, как заклинание.
Наконец на том конце раздалось:
-Лорочка! Это ты?
-Я, мама Люся! - голос мой задрожал.
-Молодец, что позвонила. Доехала нормально? Что-то голос мне твой не нравится? Устала?
Я решительно прервала ее вопросы, боялась, что Бык отнимет телефон и начнет сам говорить. А мама Люся от неожиданности может что-нибудь не то ответить.
-Нет, мама Люся, не доехала я. Вдохнув побольше воздуха, я продолжила, - похитили меня, выкуп требуют. Передай папе...
Тут она меня перебила:
-Кому?
Пришлось прибавить в голосе твердости, чтобы она поняла:
-Мамочка, не охай, скажи папе, что нужен паспорт чистый заграничный, с открытой визой и деньги.
Я запнулась, не знала, сколько денег они хотят.
Бык выхватил телефон и заорал:
-Слушай сюда, мамаша. Ксива и бабки пол лимона зеленью за жизнь дочери, это нормально, по-божески. Даю сутки на сборы, еще сутки на доставку. Привезете в Чухонь, к родне. Понятно?
Что ответила мама Люся, я не слышала, но Бык остался доволен и продолжил более миролюбиво:
-Не вздумай к ментам бежать и родным своим тоже самое передай. Да, и еще. Пусть баб нам подгонят. Девку твою трогать не буду. Он сделал паузу:
-Пока не буду. Через два дня ждем в гости с подарочками.
Он заржал, как дурак и отключился. Потом посмотрел в мою сторону:
-Чего застыла? Жрать давай.
Я лихорадочно стала собирать на стол, благо и собирать особенно нечего: картошка, колбаса, да тушенка. И пока я готовила, голову не покидала мысль:
-Скоро вернется Антон, нужно его предупредить, вот только как? Взгляд шарил вокруг и наткнулся на пакетик с кетчупом.
-Эврика! - Чуть не вскрикнула я вслух.
В голове мгновенно сформировался план. Только как его осуществить? Пока эти двое ходили до ветру, я заныкала кетчуп и стала дожидаться удобного случая. Трапезничали уголовники, не спеша, Бык к тому же запивал еду спиртом. Насытившись, он улегся на топчан, а Пашке велел глаз с меня не спускать. Вспомнив истину, что после еды мужики добреют, я рискнула обратиться к Быку:
-Извините, можно в туалет?
Бык сыто рыгнул и милостиво кивнул:
-Иди, Вьюн проводит.
Мы вышли на улицу. Снег прекратился, все сверкало и искрилось серебром. Только сейчас зимняя сказка меня не радовала. Пашка остался около домика, а я побрела в деревянное строение, стоявшее поодаль. Еще раньше я обратила внимание, что окошко в нем выбито. Но тогда сие вызывало неудобство, дуло, сейчас мне это было на руку. Тем более окошко выходило на сторону, противоположную двери и было не маленькое. Вполне можно просунуть туда руку, да и голову, наверное. Я собиралась написать что-нибудь кетчупом на стене, очень надеясь, что Антон заметит надпись и догадается об опасности. Наверное, мне помог Господь, потому что все получилось. Я намазюкала "SOS", крест и оросила снег остатками кетчупа.
-Лишь бы снег не пошел, лишь бы Антон заметил,- молила я бога.
Пашка стоял на крылечке, взгляд его был устремлен в никуда, а лицо было несчастным, несчастным. Что могло связывать Пашку- самого умного, интеллигентного парня нашего курса с этим отморозком, я не понимала. Подойдя к нему ближе, я спросила еле слышно:
-Что с тобой приключилось, Паша?
Он ничего не ответил, лишь посмотрел на меня глазами, полными мольбы и отчаянья. Мне стало его так жалко, что сдавило сердце. Я даже забыла, что жалеть то и не за что. Это же не я ворвалась в домик с оружием, чтобы забрать у меня самое дорогое - жизнь. И все же мне очень сильно захотелось его подбодрить. Может он не по своей воле с Быком якшается? Но Пашка ни с того ни с сего начал на меня орать. От обиды из глаз брызнули слезы.
Так мы и вошли в дом, я растирала по щекам соленую влагу, а Пашка подталкивал меня в спину и матерился. Бык приподнял с подушки голову и рыкнул:
-Ты чо, о-ел! Девку трогать. Она курица, золотые яйца нам снесет.
Пашка опустил голову и пустился в объяснения:
-Бык, да я чо. Сама виновата. Долго опорожнялась. Думал, сбежать хочет. Пришлось поторопить и проверить, не натворила ли чего.
-Молодец, Вьюн, делаешь успехи. Еще с месяцок со мной поработаешь, дела тебе можно передавать. А девка-то с испугу, небось, так долго сидела. И он оглушительно захохотал.
-Пашка о чем-то догадался, догадался, но не выдал, умница - пронеслось в голове.
Я посмотрела на однокурсника и поблагодарила взглядом.
Бык сел к столу, налил еще спирта, выхлебал его в два глотка и сообщил нам, что часа через два мы уходим.
-На лыжах ходишь? - спросил он меня.
Я отрицательно помотала головой.
-Придется научиться. Идти нужно по-любому сегодня. Боюсь, менты уже по нашему следу пустились. Собирайся, да жрачку приготовь, с собой возьмем.
Я не знала, радоваться мне этому обстоятельству или огорчаться. С одной стороны, Антон вернется, писанину на туалете заметит, увидит - меня нет, может подмогу вызовет. С другой стороны, вдруг не поймет, что меня кто-то силой увел, решит, что я сама ушла, да на том и успокоится. Придется, видимо, Алискино семейство беспокоить. Хотя, вряд ли Антон решит, что я по собственной воле ушла. А чем мне Алиска поможет?
Я тяжело вздохнула и начала собираться. Упаковала картошку, хлеб, спиртное, поменяла сапожки на валенки. Валенки оказались не моего размерчика. Как в них передвигаться на лыжах, я не представляла. Вот только уйти мы не успели. Из печной трубы что-то упало, и прогремел взрыв. От неожиданности я завизжала и закрыла голову руками. Бык вскочил с топчана и заорал:
-Что за х-ня? Вьюн, иди, глянь!
Я подняла голову и приоткрыла глаза. Ничего не разворотило, только сажа разметалась по комнате.
-Трус! - мысленно дала характеристику Быку,- сам не идет, Пашку посылает. Со слабыми женщинами только и умеет воевать.
Пашка взял ружье и вышел. Тотчас раздались выстрелы, и все стихло.
-Вьюн! Вьюн! - как-то по бабьи заверезжал Бык.
Пашка не отзывался. Бык заметался по комнате, матерясь, как сапожник, схватил меня, приставил к горлу нож, в другую руку взял обрез и вытолкал на улицу, но почему- то я совсем не испугалась. Надоело бояться что ли? На снегу лежал Пашка.
-Господи, умер! - Пашку было жалко.
Неожиданно откуда-то сбоку раздался голос, голос Антона:
-Эй, ты, отпусти девушку!
Бык, загородившись мной, словно щитом, повернулся на крик и заорал:
-Брось ружье, иначе я ее убью, мне терять нечего.
Антон опустил руку, и Бык моментально выстрелил. Антон успел отскочить, но пуля попала в плечо. Я зажмурилась, дернулась, но холодное лезвие ножа остудило мой пыл. В это время Пашка (оказывается, он и не собирался умирать) отрывисто, словно лая, произнес:
-Бык!
Преступник вздрогнул от неожиданности и выронил нож. Он хотел обернуться к Пашке, но не успел. Пашка выстрелил.
Антон крикнул:
-Беги!
Бежать? Но как? Я оцепенела и не могла двинуться с места. Бык стал оседать, наваливаясь на меня всей тушей. Ноги подкосились, я рухнула лицом вниз, Отморозок опрокинулся на меня. В руке хрустнуло, и я потеряла сознание. Очнулась от того, что мне стало легче дышать. Оказывается, Антон скинул с меня Бычье тело. Я застонала, попробовала перевернуться на спину. Антон неуклюже помогал мне одной рукой.
-Антон, Антон, - шептала я, - я знала, я всегда знала, ты меня спасешь.
Антон улыбнулся и сказал:
-Поднимайся, уж, заблудший ангел. Пойдем в дом, а то закоченеем. И подал руку.
Я кое- как поднялась, рука болела нещадно. От нервного напряжения или от счастливого спасения у меня приключилась истерика. Я хохотала, как идиотка, показывая то на его, то на свою раненую руки.
-Антон, - заливалась я,- мы реально могли бы участвовать в конкурсе "запеленай куклу". (Знаете, есть такой конкурс, очень популярный на праздничных вечеринках, когда пара: один участник правой рукой, а другой - левой пробуют пеленать игрушку).
Антон сначала недоуменно меня разглядывал, потом подошел и отстегал по щекам. Эхо от шлепков раздавлось по всей тайге. Представляете, как мне было больно. Смех тотчас исчез, на его место пришли слезы, и я разрыдалась. Антон принялся вытирать их, а я ревела все горше и горше. Тогда он решил применить метод устрашения и повысил голос:
-Кончай нюни распускать. Больно ей. Мне тоже больно, кровью истекаю. Пошли в дом, попробуешь перевязать. И ему, - он показал на Пашку,- помочь нужно, человек все же. Тем более он в меня не стрелял, ружье опустил. Скорее я его покалечил, в ногу ранил.
Слезы моментально высохли. Мы кое - как помогли Пашке подняться и поковыляли к домику. А уж в тепле стали проводить медицинские процедуры. Сначала с Пашкой разорвали рубашку, висевшую на гвоздике, на полосы и перетянули Антону рану. Потом с Антоном перевязали Пашкину ногу и умудрились зафиксировать мою бедную рученьку. Устав от такого, казалось нетрудного задания, мы присели за стол и стали думать, что делать дальше. Рация разбилась, связи не было, идти на лыжах было проблематично. У Пашки не работала нога, у нас с Антоном осталось две руки на двоих, да к тому же я ни разу в жизни не вставала на лыжи. Антон закрыл глаза и устало протянул:
-Да, проблемка. Одна надежда на милицию. Надеюсь, они не задержатся.
И тут, словно по волшебству раздался страшный шум, грохот, гудение.
- Антон, что это? - испуганно вскричала я. - Конец света, да?
-Вертолеты! - вынес вердикт Антон.
-Точно, вертолеты, - поддержал его Пашка, - может милиция?
Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге материализовались люди в масках. Взяв нас на мушку, Омоновцы застыли, видимо ожидая приказа. Мы тоже замерли и онемели из самосохранения. Мы же не знали, кто эти люди. Спасать они пришли, или они наши враги? За дверью пронесся пронзительный женский крик, и в комнату, словно ураган, влетела, кто бы вы думали, ну, конечно же, Алиска.
Она, растолкав всех мужиков, подбежала ко мне и заорала:
-Лорка! Лорочка! Живая!
И вдруг заревела в голос, уткнувшись в мои колени. Следом за ней в дом вбежал мужчина, подошел к Алиске, стал ее поднимать, гладить по голове, целовать в носик:
-Лисонька! Что ты, все же хорошо, Подружка жива и здорова. Поднимайся, поднимайся, Солнышко!
Мужчина с такой нежностью смотрел на Алиску, что я немного позавидовала ей.
Видимо у меня все было написано на лице, потому что Антон положил руку на мою ладонь и нежно погладил. Я вздохнула. Алиска наконец перестала плакать, легонько отстранилась от Ивана, вы поняли наверняка, что это был Иван- Алискин почти муж, и обняла меня, да так сильно. Она же не знала про мою поврежденную руку. Антон пытался предупредить:
-Осторожно, рука!
Но было поздно. Тело пронзила острая боль, и...
Я открыла глаза, пошарила взглядом по стенам и поняла:
-Больничная палата. Как я здесь очутилась? Ничего не помню, в голове туман. Последнее воспоминание - люди в масках. Ноги отяжелели, словно на них оковы нацепили. Я попыталась сфокусировать взгляд и увидела Алиску, вернее ее голову, которая покоилась у меня в ногах. Пошевелив пальцами, просипела:
-Алиска! Хватит дрыхнуть.
Подружка от неожиданности дернулась, вскочила, вновь плюхнулась на кровать и моментально заревела:
-Лорочка, прости меня, пожалуйста, дуру неуклюжую. Антон на меня знаешь, как орал, да и Пашка тоже. Думала, разорвут. Ивану вмешаться пришлось.
Я просияла:
-Все же он ко мне неравнодушен.
Я попыталась приподняться, но видимо сделала черезчур резкую попутку, потому что голова закружилась и я откинулась на подушку. Алиска тут же вскочила и начала носиться вокруг меня, будто курица-наседка около цыпленка.
Поморщившись от ее бестолковой толкотни, я попросила:
-Алис, окей, не колготись. Голова просто закружилась, уже прошло.
Подружка снова села, но тут же вскочила:
-Пойду, доктора позову, - и рванула к двери.
Пришлось увеличить децибелы в голосе:
-Куда ты, успеешь своего доктора позвать, расскажи лучше, как ты узнала про меня, про то, что меня похитили, вообще про все, чего я не знаю.
Алиска вернулась, отсоединила мне капельницу и, вздохнув, начала рассказ.
Оказывается, мама Люся, как я и надеялась, не впала в панику, услышав требования бандита, а сразу начала действовать. Перво-наперво, она позвонила коллегам из милиции и попросила пробить, откуда был сделан звонок. В наш век технологий - это проще пареной репы, за исключением одного минусика. Запрос должен быть от официальных органов. Маму Люсю менты уважали и сделали все очень быстро. Потом она позвонила Алиске и обрисовала ситуацию. Алиска сначала впала в ступор, потом разревелась и запаниковала. Хорошо, что Иван был дома. Он расспросил подружку, в чем дело, и, выслушав ее сбивчивое повествование, отобрал телефон, сам дозвонился до мамы Люси, прояснил ситуацию и начал действовать. Вертолеты, ОМОН - все появилось в мгновение ока. Вот что значит быть хозяином заводов и пароходов, да к тому же и милиция была в боевой готовности. Оказывается Бык с Пашкой сбежали из тюрьмы. Надо же, Пашка сидел в тюрьме. Странно. Мне он раньше казался таким порядочным. Я даже в него была немного влюблена. Да и на заимке он совсем не походил на рецидивиста. Я вспомнила про телефоны из автобуса и задала Алиске вопрос:
-А что с пассажирами "Пазика", на котором я ехала. Бык с Пашкой их ограбили?
Подружка как-то странно на меня посмотрела и отвела взгляд. Меня такая ее реакция ужасно удивила.
-Ты чего, Алис? Не томи. С пассажирами все в порядке?
Алиска вздохнула, да так заунывно, что у меня все внутри похолодело.
-Нет больше пассажиров. Убили их всех, всех убили, из ружья застрелили, а одну женщину изнасиловали, сволочи!- Алискин голос задрожал, из глаз потекли непрошенные слезы.
Я погладила ее по руке, успокаивая, хотя у самой все клокотало в душе:
-Что ты, что ты, Алис, прекрати. Слезами горю не поможешь. Только знаешь, что хочешь мне говори, но чтобы Пашка убивал, ни за что не поверю.
Подружка кивнула и добавила:
-Это Бык, Пашка не убивал. Правда он клянется, что и Бык не стрелял. Говорит, что все уже были мертвые. Бык только телефоны да деньги забрал. Не знаю, почему Паша все отрицает? Он же вроде как пострадавшая сторона тоже. Бык его шантажом заставил из тюрьмы бежать. Надеюсь, что милиция во всем разберется.
Я аж задохнулась от ненависти к этому ублюдку-Быку. Такое сотворить. Он - нечеловек, фашист. Если и не он, как убеждает Пашка, тот другой тоже сволочь. Бедные люди. Ехали на праздник, а оказались на собственных похоронах. А Пашка, Пашка, почему не остановил Быка, струсил? Может и правда не они людей расстреляли. Кто тогда? А я, если бы я не заблудилась, лежать бы мне со всеми. Спасибо белочке. Но больше всего я благодарна Антону.
-Кстати, спросила я Алиску, - а где Антон, Пашка?
-Твои подельники, подружка засмеялась, - тоже здесь, в соседней палате. Только Пашку сегодня перевезут в тюремную больницу, а там уж будут решать, что делать.
Я занервничала:
-Алис, жалко Пашку. Он мне помог, в Антона стрелять не стал, Быка убил. Может твой Иван что-нибудь сможет сделать.
Алиска посерьезнела:
-Попробую, но ничего не обещаю. Ему же сидеть оставалось месяц где-то. Ваня рассказывал, что его верховный суд признал невиновным. Документов только ожидали. Ты при случае спроси его, что побудило его бежать. Чем таким его Бык напугал. Хорошо?
Я согласно кивнула и попыталась встать с кровати. На этот раз у меня все получилось. Только ноги немного тряслись, от долгого лежания, видимо.
-Ты куда собралась? - удивилась подруга.
К мужчинам хочу сходить, можно?
-Да разве тебя удержишь? - махнула рукой подружка, и мы побрели к моим спасителям.
В палате было тихо. Антон разглядывал потолок, а Пашка отвернулся к стенке, вроде спал. Я присела на краешек Антоновой кровати.
-Привет, - произнесла еле слышно.
Почему-то перехватило горло. Антон оторвался от своего занятия и улыбнулся:
-О, привет, заблудший ангел.
Потом взял мою руку в свою и посмотрел так.… Ох, девчонки, как он смотрел. Я тонула, захлебывалась в своих ощущениях, но не желала даже выбираться оттуда. Реальность отступила в сторону. Я даже не заметила, как в палату зашел Иван, и Алиска увела его из палаты. Я ничегошеньки не видела, кроме Антона. Мы остались вдвоем в целом мире.
-Кхе-кхе-кхе, - донеслось откуда-то, - извините, что прерываю, раздался Пашкин голос, - но мне, Лор, нужно с тобой поговорить.
Наваждение рассыпалось на мелкие осколки, и я вновь оказалась в больничной палате. Антон по-прежнему разглядывал потолок.
-Ничего не было, - решила я,- просто действие лекарств.
Нехотя встав, подошла к однокурснику. Он смотрел на меня и загадочно так лыбился.
-Ты чего улыбаешься, - с подозрением спросила я.
-Да, так, сон хороший приснился.
-У-у-у, - не совсем поверила я, но допытываться не стала.
Пашка дотронулся до моей руки:
-Спасибо тебе, Лорка, если бы не встреча с тобой, не знаю, чем закончилась эта история с побегом. Спасибо и прощай. Сегодня меня переводят в тюрьму.
Тотчас вспомнив, что просила подружку решить этот вопрос, я всполошилась:
-Паш, погоди расстраиваться, может тебя никуда и не переведут. Сейчас у Алиски спрошу.
Глаза у Пашки загорелись такой надеждой, что я не стала медлить и вышла в коридор. Подружка стояла у окна со своим любимым мужчиной и о чем - то горячо спорила. Я подошла к ним. Они тут - же замолчали, уставившись на меня, словно на привидение.
-Вы чего? - изумленно спросила я, - что за секреты. Они молчали. Я немного обиделась:
-Ну и ладно, не хотите отвечать, не надо.
-Эх, если бы я добилась своего, если бы Иван... Ну, да, ладно. Что случилось, то случилось. Не стала я допытываться, а только спросила:
-С Пашкой что-то получается?
Видимо, обрадовавшись, что я не стала настаивать, заговорили наперебой. Из их слов я поняла, что Пашку пока оставят здесь, и вроде за побег не будут привлекать. Я аж присвистнула:
-Вот что значит связи, деньги, и влияние. Крэк-брэк, и все в порядке.
Поблагодарив Ивана, пошла радовать Пашку приятными новостями. Видели бы вы его в тот момент. Он сначала не поверил, потом засиял, а потом разрыдался. Я посмотрела на Антона. Он не обращал никакого внимания на нас и все так же пялился в потолок.
-Что за человек, непробиваемый - рассердилась я, и, поцеловав Пашку в щеку, вышла из палаты.
Комментарии