У каждого из нас – своя война,
и не всегда длиной в четыре года.
На фоне судеб целого народа
боль одного ребёнка не видна.
и не всегда длиной в четыре года.
На фоне судеб целого народа
боль одного ребёнка не видна.
А между тем, среди руин войны
тянулись к жизни в грозную эпоху
тянулись к жизни в грозную эпоху
подснежниками и чертополохом
подранки кровоточащей страны.
подранки кровоточащей страны.
Чтоб их истории пересказать
и не сфальшивить буковкой единой,
и обобщить эпической картиной
Природе надо Гения создать.
и не сфальшивить буковкой единой,
и обобщить эпической картиной
Природе надо Гения создать.
Меня ж война затронула крылом,
чуть-чуть – девятилетнего мальчишку.
Нельзя сказать, что я хватил в ней лишку,
но до сих пор я чувствую излом
судьбы моей, судьбы моих родных,
ещё на свете здравствующих ныне,
и тех, кого давно уж нет в помине,
с той самой, всеми проклятой войны.
Нет, я не рос бездомным сиротой
и не сгорел тростинкой на пожаре,
и не был я расстрелян в Бабьем Яре,
но память о великой драме той,
постигшей мир, страну и мой народ,
родню, семью и даже брата-крошку,
нутром, как я, познавшего бомбёжку,
во мне десятилетия живёт.
чуть-чуть – девятилетнего мальчишку.
Нельзя сказать, что я хватил в ней лишку,
но до сих пор я чувствую излом
судьбы моей, судьбы моих родных,
ещё на свете здравствующих ныне,
и тех, кого давно уж нет в помине,
с той самой, всеми проклятой войны.
Нет, я не рос бездомным сиротой
и не сгорел тростинкой на пожаре,
и не был я расстрелян в Бабьем Яре,
но память о великой драме той,
постигшей мир, страну и мой народ,
родню, семью и даже брата-крошку,
нутром, как я, познавшего бомбёжку,
во мне десятилетия живёт.
Комментарии