В  городе  шабатнем  тишина.
Спит  Бейт-Шемеш  под  июльским  небом.
За  домами  прячется  луна…

Эх!  на  холст  перенести  всё  мне  бы: 
эти  мириады  чутких  звёзд, 
тайны,  что  хранят  они  извечно, 
благодать,  которую  принёс 
эхом  на  всё  это  стук  сердечный.

От  волненья  аритмичен  он, 
в  теле  дрожь,  на  зыбь  речную  схожа, 
ноги,  как  бескостный  поролон, 
и  потеет  старческая  кожа, 
несмотря  на  эту  благодать.
Умиротворение  такое, 
что  готов  жизнь  за  него  отдать, 
кончив  бытие  своё  земное.

Мысли  туго  шевелят  мой  ум: 
я  не  сплю – дремотою  окутан.
В  подсознание  проник  вдруг  шум 
эхом  бомбы  взорванной,  как  будто.

В  дом  зашёл,  наушники  одел, 
пультом  телевизор  я  включаю.
Так  и  есть,  вновь  в  мире  беспредел, 
террористы  снова  мир  взрывают!

То  был  Лондон,  нынче – Шарм-а-Шейх.
В  трёх  местах  там  прогремели  взрывы.
– «Мир  опутал  терроризма  шлейф!» –
говорю  я  это  без  надрыва,
но  с  громадной  раною  в  душе 
и  с  непреходящим  беспокойством.

Хоть  нельзя  мир  уложить  в  туше, 
но  безумцы  обладают  свойством 
быть  неизлечимыми  вовек: 
психика  устроена  иначе –
и  для  них  обычный  человек 
абсолютно  ничего  не  значит.

Господи,  ведь  что  они  творят, 
эти  радикалы-исламисты!
Дикторы  с  волненьем  говорят:
пострадавших  там  уже  за  триста.
Возрастёт  число  их  до  утра…
На  экране  страшные  картины:
жертвы  взрыва,  крики,  доктора…
от  увиденного  сердце  стынет.

И  уже  никак  не  воспринять 
тишину  шабатнего  рассвета, 
тутошнего,  мне,  как  благодать: 
нету  её  в  мире,  просто  нету!
 
Есть  бессонница,  есть  жизнь – всегда  борьба 
щедрого  добра  с  коварным  злом.
Есть,  возможно  есть,  у  нас  судьба, 
очень  непонятная  при  том.
Июль-2005.