По приезду я из санатория, –
так меж нами уж заведено, –
обо всех случившихся историях
сообщаю, словно о кино,
виденных, со всем их содержанием.
Исповедью это не назвать! –
Всякий раз боюсь я наказания,
что с собой не пустит лечь в кровать.

Это мне расстрелов всяких хуже,
экзекуций разных пострашней,
потому что я не знаю, друже,
как любовь любить не буду с ней.

К ней мои желанья – это тигры! .
Боже, что они творят со мной!
На курорте адюльтеры – игры,
ну, а настоящее – с женой.

Мой рассказ встречается вопросом:
«Вёл себя ты там не как дебил?
Не оставил даму хоть раз с носом?
Званье мужика не посрамил?»

После всех и клятв и уверений
мне мои прощаются грехи.
И в преддверье сладостных мгновений
я читаю новые стихи.

Правда, руки, зная своё дело,
словно, как в разведке боевой.
А потом вдруг тело, слившись с телом,
начинают настоящий бой,
а вернее, массой став единой,
начинают пируэты вить.
Гениальней нет, должно, картины
акта торжествующей любви!
                                         
Конец 70-х