Я прочёл, восхищён и придавлен
тихой завистью, что в том краю,
тёплым словом который прославлен
побывавшей в баварском раю,
не был я. И в альпийском предгорье
вечерами не нюхал цветы.
Это я ощущаю как горе
здесь, когда, обезумев, коты
взяли в плен разомлевший Бейт-Шемеш
в несусветной хамсиной жаре.

Полуголый, в кроссовках, как дервиш,
я молюсь о вечерней поре.
И прошу в обращениях к Богу,
чтоб меня он туда перенёс,
где «печально глядит на дорогу
у колодца распятый Христос».

Только в Мюнхен, прошу я, не надо.
Там ночами под визги и гвалт
бродят тени фашистского ада
и бокалами бьют об асфальт.
И костлявыми пальцами тычат:
– Юде!.. – Юде!..
В красивых горах
невидимками тысячи тысяч
догорают в закатных кострах.

На глазах лошадиные шоры
у сидящих в уютных кафе.
До спины им погромы и горе,
миллионы и жертв, и калек.

За бокалом баварского пива
благодушие, – я не шучу!
А напомнишь, ответят учтиво:
«Холокост – сионистская чушь»

И поэтому, Боже, не надо,
слушай, с места меня Ты не трожь.
Ведь не немцы – евреи здесь рядом.
Не родня мне они, но, а всё ж…

* Отклик на эссе Р.Д.Р-г, приглашавшей
    посетить благодатный край