Скажу я себе в назидание,
а может быть, даже в укор:
«В эпическом повествовании
есть мыслям и слову простор.
А ты стихотворной строкою
пытаешься мир отразить.
Не боязно ль сердцу порою
реальности в ней исказить?
Ведь в рифмах зажатые будни
и думы, и чувств океан
не только бездушными будут,
но даже без ноющих ран.
А это прости, друг, но значит
словами без толку сорить.
Не лучше ли, если бы начал
хоть что-то, но прозой творить?»

Подумав себе я отвечу:
«Совета послушаться рад,
но я не задую те свечи,
которые в сердце горят;
зажжённые в детстве не мною
со мною по жизни везде.
Я только, мерцая строкою,
залитый вощиной слюною,
подсвечник на ржавом гвозде.