Семнадцать мне, тебе уже,
должно, за двадцать пять полезло.
Но как, царица, мне полезно,
что ты на этом рубеже,
что столько знаешь и учить
меня, профана, ты готова.
Твоё напутственное слово
всяк раз напутственно звучит.
«Не так!», «Вот так!» – мне всё едино,
все наставленья как приказ.
И радость брызгами из глаз
и междометьями кретина.

Хотя девчонок я едал,
но это было по наитью.
Тобой обученный соитью,
я и теорию узнал.

Лабораторные работы
проделал тоже хорошо.
Курс обучения прошёл
и сдал, как говоришь, зачёты.

Но я, ей-боженьки, хочу
пройти ещё курс обученья.
Пусть хватит у тебя терпенья
добавить знаний хохмачу.

Таких уроков не видал,
должно, никто в советской школе.
А наш директор Сокол Коля
об этом даже не мечтал.

Пройдя войну, он в тридцать лет
не переспал ни с кем ни разу,
и вообще, как и до сказок,
ему до женщин дела нет.

«Вот книги, книги – это да!
Стремленья к знаниям – вот сила!»
Чудак! уже почти что сивый
не знает: бог всему – п…!

В ней мудрость, сила и утеха,
причина радости и бед.
Она желанней, чем обед,
она и движитель успеха.

Познанья эти ты дала,
Учитель, нет, скорей Профессор!
Из всех известных мне профессий,
твоя древнейшею была.

Была и есть. И будет вечно,
пока есть в мире род людской.
Продли ученье! Успокой
мальчишку! Будь ты человечной!
                                                
1949 г.