Грохот войны, что меня обожгла,
страхом наполнивши детство сначала,
нынче приходит не только ночами
с перечнем мне причинённого зла,
с полным реестром семейных потерь,
без извинения и оправданья,
словно стремится опять наказаньям
взрослого снова подвергнуть теперь.

«В чём я, пацан, был тогда виноват,
в чём виноваты погибшие сёстры?» –
С этим вопросом, как с лезвием острым,
лезу ко всем, и порой невпопад.

Плачу без слёз и беззвучно кричу,
в глупом бессилье ужом извиваюсь.
В Боге самом, как в себе, сомневаюсь.
Но, сомневаясь, верить хочу! –
что не напрасны людские страданья,
что не бессмысленны жертвы на свете,
что старики и молочные дети
Богу не нужны бессмысленной данью.