Я пребываю в состоянии блаженном
среди красот сибирских и дерьма.
Ещё не Буратино, а полено –
немного чувств, ни капельки ума.
Курсант сопливый в голубых погонах –
в глазах восторг, в улыбке детский рот.
Нас привезли в «столыпинских» вагонах,
в которых часто перевозят скот.
И по дороге мы пропить успели
одежду всю, баулы и мешки.
Но здесь нас сразу хорошо одели
и выдали из кирзы сапоги,
и по две пары байковых портянок,
шинель суконную, ушанку, аж до плеч.
Хоть с непривычки будят спозаранок,
от восхищенья патетическая речь
водой, как из поломанного крана,
не иссякая, льётся из меня.
Должны здесь за год научить барана
науку современную понять.
Освою я родары и маркёры,
всё остальное, что есть нынче в ЗОС,
и в скромном звании микромайора
начну намеченный армейский рост.
Конечно, до вершин мне не пробиться, –
как говорится, данные не те.
Поэтому во мне и нет амбиций,
нет почвы и маниловской мечте.
Но очень хочется иметь возможность
скорей в семье с женою вместе быть,
преодолев дотошной жизни сложность,
её всегда физически любить.
И, обладая хоть каким-то даром,
стишки писать с потребностями в лад,
чтоб подкреплять газетным гонораром
свой офицерский маленький оклад.
Красноярск, декабрь-1953