Вот и растаял гул самолётный.
Ты не причём здесь, Аэрофлот,
что промелькнула так быстролётно
встреча, как твой реактивный полёт.

Санкт-Петербургское вспенится небо
через четыре часа под крылом.
Месяц промчался как будто и не был.
Грустные мысли идут напролом.

Встретимся ль снова до финишной ленты?
Или клещами нас будут держать
быт и проблемы, что эквивалентны
сказу ОВИРа: «Нет! Не пущать!»

Письма навряд ли заменят общение.
В строчках не видно открытости глаз,
не ощущается сердцебиение,
как бы искусен не был рассказ.

Душу вместить тяжело на страницах.
Мыслям легко потеряться в словах,
если не только меж нами границы –
по уши сам в каждодневных делах.

Мелочь забот и большие тревоги,
жизни порою пошлейшая жуть, –
чтобы нести это, дай, Боже, ноги
и к ним здоровья хотя бы чуть-чуть.

И, если любишь своих правоверных,
без обещаний торжественных слов
сделай всё так, чтоб я честно поверил
в то, что с родными мы встретимся вновь.

Август 1996 г.