ЯКОВУ ЭШКОЛЮ, секретарю кибуца «Нецер Сирени»
-----------------------------------------------

Мой взгляд*
-------------

Я себя вопрошаю пристрастно:
смог бы жить и работать в кибуце?
Внешне всё здесь картинно-прекрасно,
все здесь сыты одеты, обуты.

Но общественное производство,
быт общинный с общинной моралью,
что-то мне отдаёт пчеловодством,
сладощавою пасторалью.

По природе не единоличник,
плоть от плоти советской системы,
Я хочу всё ж, чтоб были отличны
друг от друга всегда мы и все мы,
и в трудах, и в словах, и в воззреньях,
кто-то хуже, а кто-то и лучше,
чтобы общностью нас в разуменьях
никакой идеолог не мучил.

* Писано перед поездкой в
кибуц « Нецер Сирени »

Прозрение
---------

Я не окончу век свой в пышной славе,
какой был осиян Иосиф Флавий.

И даже чтя историю кибуца,
мне в кеды борзописца не обуться
и не одеть кольчуги летописца,
известностью при этом не напиться.

А потому тщеславья не лишённый,
я, всё же проявляя в меру скромность,
словами выражаю чувств огромность,
увиденным в кибуце обожжённый.

- \ -

Двадцать шестое декабря.
Температура – плюс тринадцать.
Дождь моросит и фонари горят.
Бейт-Шемеш начинает просыпаться.

Шабат похож на остальные дни.
Идут с утра мужчины в синагогу.
А мы, безбожники, нацелились в дорогу
в кибуц какой-то «Нецер Сирени».

- \ -

«Кибуц», как слово, или как понятье,
в моей душе рождает отторженье:
ведь мы, советские, имели счастье
быть в коллективном услуженьи.

Колхозы знаем мы не понаслышке.
Кой-где бывали крепкие хозяйства.
Но чаще – пьянь и мелкие воришки,
секретарей партийных краснобайство,–
служак идеологии ничтожной,
которой я был тоже слепо верен,–
не понимал, что где-то есть, возможно,
и мир другой, и путь к нему измерен,
и в нём другой идеи отраженье,
и в нём идеология другая,
и у людей другое отношенье
к себе, друг к другу, и мораль такая,
что внешне выражена теми же словами,
как в наших манифестах и уставах,
но ею дышат и живут веками,
а не клянут печально и устало.

- \ -

«Кибуц», как символ общности стремлений,
идей, труда, финансов, доброй воли
в согласии при расхожденье мнений,
заботы общей о дальнейшей доли
своих детей и будущем кибуца…

Увидеть подсознанием всё это?!
Мне проще было зреть кобылу в бутсах
из-за слепого внутреннего вето,
вошедшего в нутро со школьной парты,
из строчек песен о вожде любимом,
о лучшей и любимейшей из партий,
о братстве нашем, вечном, нерушимом.

- \ -

Асфальт шуршал. Автобус плавно ехал.
А дождь всё моросил и моросил.
Столбы мелькали, как за вехой веха,
и наклонялись буквами в курсив.

За Рамле повернули с трассы влево.
Пяток минут вдоль вымокших садов.
И вот передо мной то, что довлело
во мне последних несколько часов.

Остановились. Вышли всей гурьбою.
Встречал мужчина; элегантен, мил.
Но чувствуется был потёрт судьбою.
И удивительно по-русски говорил.

Представился: «ЯкОв Эшколь, иль Яков.
Так будет проще. Здешний секретарь.
Здесь в кибуцЕ, считай полжизни с гаком.
Ещё работаю. Пока ещё не стар».

- \ -

Во мне всё закипело, забурлило,
как будто бы внутри варилась сталь.
Хотелось злость воткнуть, как шило в мыло:
«И здесь есть свой партийный секретарь!»

Но, Господи, как я ещё наивен!
Каков в суждениях совковый примитив!
И через час был сам себе противен,
в себе услышав новый я мотив,
как результат увиденного мною
труда чужого, коллективных сил.

Загадить злопыхательской слюною
возможно всё. Но мне ведь больше мил
свет истины, который мне открылся
в коровнике, в телячьем блеске глаз,
в столовой, где наелся и напился
и где я слушал Якова рассказ.

- \ -

«Нецер Сирени» – кибуца названье.
«Нецер» – «потомок» и «ветвь молодая».
Слово играет своим содержаньем,
внутренним смыслом на солнце блистая.

«Быть продолжению рода!» в нём слышно.
«Если есть корни, то листьям быть тоже!»
«Дерево срублено – грех, что так вышло,
но это не значит, что род уничтожен!»

«Жизнь продолжается, если есть Память,
если есть Вера и корни Традиций!»
«Горе, конечно, что старшие пали,
но ведь из праха их жизнь возродится!»

«Это мы сделаем!» – клятва звучала
узников бывших из Бухенвальда.
«Нецер» – в названье теперь означало
Вечность для тех, кто не вышел из ада.

А слово «Сирени – фамилия парня,
еврейского парня, сына Италии.
Был схвачен и он, и разведчик-напарник.
И немцы их вместе там расстреляли.

Одиннадцать выходцев из Бухенвальда
и шесть миллионов жертв Холокоста
в Израиле этот кибуц основали.

Какая духовность громадного роста!
Какая несломленность духа у нации!
Какая устойчивость древних традиций!

Отсутствие рабства в душе и прострации
позволит еврейству всегда сохраниться!

- \ -

Общественная собственность средств производства
по нравственности здесь совсем иная,
чем всё, что раньше видел я, и я не знаю,
как эта форма в экономике зовётся.

Но «наше» здесь не значит, что «бесхозно».
Оно синоним личному «Моё!»
Поэтому в реалиях возможно
забвенье слов «бездушие», «ничьё».

Здесь, не в пример колхозам и совхозам,
во всём общественный открытый интерес.
Поэтому не мучусь я вопросом,
как был достигнут нынешний прогресс:
компьютерная дойка и кормёжка
с анализом здоровья у коров
и равная доходная делёжка
с обеспеченьем быта стариков,
библиотека и Дворец культуры,
спортивный комплекс и мемориал,
полнейшее отсутствие халтуры,
незнанье слов «нажмёмся» и «аврал».

Здесь на кибуц, на общий накопитель,
работают дояр и музыкант,
историк, инженер, озеленитель.
\Невиданный в природе вариант!\

Здесь нет диктата личностной идеи,
ничто не делают здесь люди впопыхах,
и нет здесь места групповой вандее,
и коллективность здесь не на словах.

Мне в «развитом» моём социализме,
который строил и в котором жил,
который был мерилом нашей жизни,
которым раньше очень дорожил,
такое и не виделось воочию,
а если б увидал – захохотал.
ведь чудеса приходят только ночью,
когда изрядно выпил иль устал.

А наяву из книг соцреализма
и розовости пряного кино
лишь виделись мордашки оптимизма
залезших по уши в идейное дерьмо.

- \ -

Всё это вместе мозг мой оживило,
предубежденья вычеркнув внутри,
какой-то тумблер там переключило
и приказало памяти: «Сотри!
ненужность и убогость информаций,
заложенных в совковости ещё!
Способность в старости регенераций
всегда в себе приветствуй горячо!»

Что я и делаю сейчас, итожа
огромность чувств, рождённых там в кибуце.
И сам себе стараюсь улыбнуться,
и всем, кто был со мной в кибуце, тоже.

И Якову Эшколю благодарен
со всеми сокибуцниками разом
за то, что новый мир был там подарен
мне их кибуцем и его рассказом.