«Я сегодня простояла
целый день за потрохами.
Очередь бока намяла
и изрядно обругала.
А безрукий образина
мне орал: «Жидов на мыло!
Из-за них ведь в магазинах
нет того, что раньше было!»

И хотя его я внука
в детстве много врачевала,
он кричал: «Жидовка! Сука!
Ты здесь вовсе не стояла!
Эти гады виноваты,
что в стране сейчас такое!»
Благодарна я солдату –
гаркнув, деда успокоил.

Что творится?! Злятся люди,
а в глазах туман испуга,
всех и вся безвинно судят
и готовы бить друг друга
потому, что кушать надо,
а еду нигде не купишь.
Как в блокаду Ленинграда,
в магазинах только кукиш.

Жизнь теперь – одно расстройство,
человек – себе обуза.
День прожить – почти геройство:
вот, что дал развал Союза.
В нём не вижу я успеха,
а тем паче, нету чуда.
И не радость вовсе: ехать,
пусть в Израиль, но отсюда,
где родились, где мы жили,
где стране отдали силы,
где детей своих растили
и где отчие могилы.

Ну, а ехать всё ж придётся
в незнакомый край из дома:
здесь, мы чуем, кровь прольётся –
подступает смрад погрома.

Украина, рiдна нэнька,
почему нас отторгаешь?
Разве ты не понимаешь,
что тем самым ты, серденько,
себя тоже убиваешь?»

1992 г.