« Товарищ курсант, это наглость –
прочесть стихотворной строкой
гражданским пижонам на радость
молитву мне за упокой.

Кто вас надоумил такому?
И как вы посмели посметь
мне бодрому, даже живому,
дать кличку «ходячая смерть»?

Неужто моя Антонина
дала вам на это заказ?
Ваш стих как злодейская мина
и даже фашистский фугас.

И на комсомольском собранье
я выверну ваше нутро
курсантам другим в назиданье,
что прячется вами хитро.

И в первый отдел непременно
я ваши стишки передам,
чтоб знали все одновременно
везде, что вы сволочь и хам.

Дурак – я, но я не позволю,
чтоб каждый любовник жены
давал себе полную волю
защитников нашей страны
паскудить плохими словами
и честное имя марать…»

« Товарищ майор, перед вами
я чист, и не надо орать.
Вам что-то не так передали.
Вы очень пристрастны ко мне.
Ах! Если бы мог по медали
дать вам я и вашей жене!
Вам – за боевые заслуги,
жене – за геройство её
быть в звании вашей супруги,
терпеть униженье своё.

А на комсомольском собрании
смогу за себя постоять.
Но предупреждаю заранее –
мне есть, что народу сказать.

Хоть в первый отдел я, конечно же,
доносчиком не побегу,
словами все ваши конечности
обгрызть, уж поверьте, смогу.

И вам не видать академии,
как нынче любви от жены.
А если коснусь этой темы я,
вонять будут ваши штаны.

Чтоб не было распрей и горя
взаимотерпёж предложу.
И я о таком разговоре
жене вашей не расскажу.

1954 г.