Сижу опустошённый в кабинете,
осознаю, что проскочила мимо
меня опять Смерть нынче на рассвете
по окончанию зарядки «мины».

Окончив коммутацию зарядов,
я всем идти на квершлаг дал команду.
Последнему – мне цепь проверить надо:
таков давно отлаженный порядок.

Бригада вся спустилась по гезенку.
Я, цепь проверив, начал собираться.
Но только стал я по скале спускаться,
аккумулятором ударился о стенку.

Должно, таким вот будет конец света!
Мгновение – и страх тебя съедает.
И темнота – темнее не бывает.
А до ходка с полком внизу – три метра.
И спичек нет. На память лишь надежда.
И крики до ушедших не доходят.
От пота стала мокрою одежда.
Но, слава Богу, руки не подводят.

И вот уже я за расстрел хватаюсь.
Теперь по лестницам вниз тридцать метров.
Щабли считая, медленно спускаюсь:
они на ощупь служат вместо меток.
Их девяносто, знаю это точно.

Ура! Они просчитаны все мною.
Уже я ощущаю твердь ногою
и матюгаюсь радостно и сочно.

Но надобно до квершлага добраться,
пройти завалы из бетона и металла.
Вдруг вижу свет – заволновались братцы! –
и лезут мне навстречу сквозь завалы.

Почти что рядом: «Осипыч, в чём дело?»
«Да так – пустое. Лучше посветите.
Должно, паскуда-батарея села.
Вы линию повторно прозвоните».

Потом в подстанции над мною хохотали:
«Фонарь под глазом виден со спины!»
«На днях парторгу также надавали,
но тот хоть был застукан у кумы».

В крови все руки, а ушную мочку
как будто зверь какой-то прокусил.
Дежурная меня зелёнкой мочит,
сопротивляться ей, ну, нету сил.

А после взрыва я, под душем стоя,
в себя вбирая пара аромат,
решил, что жизнь недорогого стоит,
но мне она нужнее всё ж, чем ад.
И надо, надо! за неё бороться,
пусть даже и барахтаясь во тьме.
И я опять не струшу, коль придётся
с таким, как нынче, повстречаться мне.

1966г.