«Я признаю единственный сугрев,
когда под боком жаром пышет тело,
когда мужик, пусть мощью он не лев,
но делает своё мужичье дело,
когда его кузнечный инструмент
хозяином стучит по наковальне
и может радость мне в любой момент
хоть под кустом доставить, а хоть в спальне.

У моря здесь, где мерно бьёт прибой,
и солнце – не мужик – разогревает,
в бездействии лежу сейчас с тобой,
и только Бог один, наверно, знает,
в какой греховности хочу я быть,
как изнутри саму себя кусаю
и как хочу среди людей здесь выть,
и как всё погасить в себе не знаю.

А ты молчишь! Ну, сущее бревно!
Хотя рукой доводишь до предела.
Такого я не чуяла давно!
Сейчас бы вмиг в палату улетела!
Согласен? Так давай, давай скорей!»

… Мы шли до корпуса, воистину, картинно.
В палате, даже не закрыв дверей,
мы на диване слились воедино.
                                                   
60-е годы