В синем небе осеннем, удивительно ясном,
 высоко-высоко поздний клин журавлей,
 как последний подарок России несчастной,
 утонувшей в дождях и в безбрежье полей.
 
Там сейчас непогода и дикая слякоть,
 в городах – беспредел, в деревнях – недород .
 Телевизор послушать, так хочется плакать:
 деградирует власть и нищает народ.
    
 Кто при разуме был, тот давно за границей.
 И отсюда глядим, состраданьем полны,
 как вот эти, над мною летящие птицы
 из когда-то великой любимой страны.
 
Клин всё дальше и дальше, штрихом по небу тонким,
 а в ушах почему-то печальный мотив
 с самодельной пластинки из рентгеновской плёнки,
 от которой был счастлив, на толкучке купив.
 
И на ней журавли от певца улетали,
 только в сторону Родины, в солнечный свет.
 И просил журавлей, чтоб они передали
 от него, эмигранта, прощальный привет.
 
Как смешалось всё в жизни, сколько в ней парадоксов!
 Пётр Лещенко, тот, кто с фашистами пел,
 нам оставил и массу безответных вопросов,
 и не очень отрадный, эмигрантский удел.
 
Называемся мы хоть чуть-чуть по-другому,
 но ведь суть-то едина, реальность одна.
                       
 Ностальгию мы терпим в себе, как оскому –
 тянет жилы взрастившая всех нас страна.